Средние века. Выпуск 75 (3-4)

Тибурция, Петра и Марцеллина, Марии, Марфы, Аудифакса, Абакука, Онесма, Мересма и Леокадии. Для этого ему пришлось стереть часть текста, вынести одну фразу в подстрочник, а в имени Леокадии ограничиться лишь первым слогом.

Новые добавления были сделаны в рукописи рукой XII в. Очередной читатель дописал имя Леокадии и продолжил список святых на полях, упомянув Мариана, Пелагия, Мавра, Флориана с шестью братьями, Гильдарда, Серена и Ремигия. Последнего он сначала ошибочно идентифицировал с архиепископом Реймса, но затем исправил на епископа Руана. Более того, этот читатель красной краской нарисовал прямо в тексте контуры трехнефной церкви. Рисунок как бы обрамлял имена святых, которые в ней покоились, т.е. буквально демонстрировал читателю, что мощи погребены именно здесь. Список на полях также был выделен красными чернилами. Скорее всего, это было сделано с целью облегчения поиска важной для братии информации. Для нас важно, что с определенного момента вставку не только не прятали, но даже наоборот – сознательно акцентировали ее наличие.

Таким образом, сочинение Нитхарда, повествующее о междоусобицах 820–840 гг. и вполне светское по своей природе, монахи Сен-Медарда использовали для прославления собственной обители, для доказательства многовекового владения мощами святых и, вероятно, в меморативных целях. То обстоятельство, что в тексте нет ни одного упоминания даже имени монастыря, их не смущало.

Аналогичным образом читатели XI в. прокомментировали текст «Анналов» Флодоарда, помещенный в той же рукописи. Напротив сообщения о коронации Рауля в 923 г. один отметил между строк, что это событие происходило in monasterio Sancti Medardi (fol. 22ra), а напротив сообщения об избрании декана Сен-Ме- дарда Ингранна епископом Лаона другой вывел монограмму nota (fol. 28rb). В контексте нашей темы подчеркнем еще раз: то, что читатель-редактор Х в. считал для себя невозможным в работе с текстом, столетие спустя стало вполне допустимым.

С XII столетия читательские дополнения на полях или на свободных листах становятся обычным явлением60. Они могли быть

60Отмечу, что, по крайней мере, с XII в. подобная практика активно применялась по отношению не только к историческим, но к самым разным типам текстов, в первую очередь, к юридическим и административным. Например, см.: Габдрахманов П.Ш. «Тронки – двойники» в регистре алтарных трибутариев аббатства св. Петра в Генте XIII в. // Человек читающий … С. 23–58; Казбекова Е.В. Вставки и интерполяции в списках папских декретальных сводов

краткими и вполне оригинальными, как в случае со списком суассонских святых, а также весьма пространными и восходящими к другим текстам. Так, на полях рукописи «Хроники» Регинона (905–908 гг.), созданной в Меце в XI в., рукой XII в. сделаны уточняющие фактологические дополнения, позаимствованные из Первых Мецских анналов (fol. 50r, 55r, 57r–61r) и Фульдских анналов (fol. 83v)61.

На свободных страницах исторического компендиума из Сен-Медарда, переписанного в Х в. с каролингского кодекса из библиотеки Карла Лысого, спустя два столетия поместили генеалогию Каролингов и графов Булонских, доведенную до 1136 г., а затем продолженную до 1179/1180 гг. (fol. 38r–39r)62.

Еще более любопытной оказалась судьба упоминавшегося выше каролингского исторического компендиума, ставшего чем-то вроде основы для нескольких последующих компиляций63. Изначально он состоял из «Книги истории франков» и «Анналов королевства франков». На протяжении нескольких столетий его поля и пустые страницы (в конце последней тетради «Книги») оставались свободными от присутствия читателей. Однако в

XIII в.: Экстраваганты // Пространство рукописи … С. 130–149; Казбекова Е.В. Экстраваганты к сводам папского декретального права развитого Средневековья: роль университетов в формировании канонического права // Социальные практики правоприменения и правоисполнения в мировой истории / отв. ред. Т.Л. Лабутина, И.Ю. Новиченко. М., 2009. С. 39–56. Появление дополнений в разных типах текстов, вероятно, имело различные причины. Так, их наличие в сводах декретального права было связано с особенностями организации учебного процесса в средневековых университетах, а в монастырских администра- тивно-хозяйственных документах – с представлением о том, что эти тексты не были завершены, но продолжали жить. Следовательно, это допускало и даже предполагало их постоянную корректировку и доработку с учетом новых реалий. Вполне возможно, что практика делать дополнения сначала формировалась в отношении какого-то определенного типа текстов, а затем распространялась на все прочие. Однако этот вопрос требует дальнейшего изучения.

61Paris, BN lat. 5017 (XI в., Мец). О рукописи и читательских пометах в ней подробнее см.: Сидоров А.И. Маргиналии на полях манускрипта ...

62Санкт-Петербург, РНБ, MS lat. F.v.IV.4 (первые десятилетия Х в., Суассон). Генеалогия Каролингов и графов Булонских находится на свободных листах в тексте «Анналов королевства франков». Об этой рукописи подробнее см.: Reimitz H. The social logic of historiographical compendia in the Carolingian period … P. 25–27.

63Paris, BN lat. 10911 (первая треть или вторая четверть IX в., Люттих или Париж?). Об этой рукописи подробнее см.: McKitterick R. History and Memory … P. 15–19; Reimitz H. The social logic of historiographical compendia in the Carolingian period … P. 22–23.

XIV в. на чистых листах поместили жизнеописания императора Люция и его преемников (fol. 52v), а также письмо Александра к Аристотелю (fol. 53r–55v)64. Столетие спустя анонимный льежский читатель предварил кодекс фрагментом о происхождении и деяниях норманнов (fol. 2r–3r) и дополнил оба франкских сочинения многочисленными фактологическими выдержками из Мецских анналов (fol. 3v–4r, 5r, 8r, 9r, 11v, 13v–14v, 16r, 18v, 21r–v, 25v, 29v–30r, 34r, 35v, 39r, 41v–42v, 44r, 45r–v, 49r–50r, 52r, 56r, 57r–v, 58r, 59r, 62r, 68v, 86v–93r, 94v, 96r–99r, 102v–103v, 104v– 105r, 116r, 118v–119r).

Столь характерные изменения в практике работы с текстом можно объяснить несколькими обстоятельствами. Во-первых, исторические сочинения с течением времени неизбежно утрачивали свою оригинальную идеологическую, политическую или юридическую актуальность и, соответственно, свой утилитарный потенциал. Для читателей классического Средневековья они представляли уже скорее академическую (дидактическую, эрудитскую) или меморативную ценность65. Отсюда вполне понятное стремление уточнить и дополнить сообщения древних авторов. Отредактированный таким образом кодекс мог заменить

64Р. МакКиттерик относит жизнеописание императора Люция и письмо Александра к концу XII или началу XIII в. Ср.: McKitterick R. History and Memory … P. 17.

65Например, см. пометы в Paris, BN lat. 5942 (Западная Франкия, Х в.). Кодекс содержит текст «Анналов королевства франков», Гимн в честь св. Дионисия и список франкских правителей. В анналах читателей X–XII вв. привлекли сообщения о солнечных и лунных затмениях (fol. 32v, 36r, 37v), природных явлениях (fol. 49v), посольствах из Византии и Персии к Карлу Великому (fol. 20v, 32v), некоторых событиях церковной истории (fol. 38r, 48v) и чудесах (fol. 50r). С оцифрованным микрофильмом рукописи можно ознакомиться по ссылке: http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b9066856z.

В упомянутом суассонском кодексе Х в. (Санкт-Петербург, РНБ, MS lat. F.v.IV.4) наблюдается похожая картина. Разные позднейшие читатели обратили внимание: в «Книге истории франков» на сообщения о том, что Аврелиан получил в свое распоряжение Мец и его округу (fol. 9r), о распрях среди Меровингов (fol. 11v, 16v, 17v, 21v, 26v), о смерти св. Германа Парижского (fol. 22v); в «Анналах королевства франков» на сообщения о солнечном затмении (fol. 62r), о возвращении Людовиком ободритам их правителя Цеадрага (fol. 87r), о перенесении мощей Марцеллина и Петра (fol. 88v); в «Жизнеописании Карла Великого» Эйнхарда на сообщения о походе франков в Испанию и Ронсевальской катастрофе, вероятно не без влияния «Песни о Роланде» (fol. 96v, 97r), а также на дату смерти Карла (fol. 108r); в «Жизнеописании императора Людовика Благочестивого» Астронома на сообщение о заботах Людовика в отношении монастырей (fol. 123r).

читателю сразу несколько книг, а иногда стать основой для новой «авторской» компиляции66.

Во-вторых, не следует сбрасывать со счетов количественный фактор. С XII в. стремительно увеличивается число рукописей, что позволяло пользоваться ими уже не столь аккуратно, как на исходе раннего Средневековья, а то и вовсе небрежно.

В-третьих, по всей видимости, постепенно изменяется отношение к основному тексту рукописи. Он перестает восприниматься как нечто законченное и формально неизменное, а это,

всвою очередь, предполагало более свободное, если не сказать бесцеремонное с ним обращение.

Оговорюсь: дополнения стали обычной практикой в отношении исторических сочинений франков, а также других «неклассических» писателей-христиан. Насколько можно судить по состоянию рукописной традиции, к произведениям римских языческих и раннехристианских авторов подобная практика не применялась. Вероятно, к тому имелись разные основания. В силу иерархической соподчиненности текстов, сложившейся еще в раннее Средневековье, дополнять классические христианские истории можно было лишь текстами, равными им по рангу. Однако в силу их малого количества и широкой известности в этом не было никакого смысла. Дополнять сочинения язычников, напротив, означало бы выказывать им излишнее внимание и признавать их важность. Достаточно того, что соответствующие сообщения римских историков находили подтверждение у Орозия, Евсевия-Иеронима или Исидора.

Лучше понять феномен дополнений позволяет другое важное новшество в работе с трудами по истории. Начиная с XI в. эрудированные читатели стали обращать внимание на пропуски

восновном тексте рукописи и соответствующим образом фиксировать их на полях. Речь идет не о пропусках нерадивого писца или потерях листов при переплете, которые выявлял внимательный редактор, сверяясь с копируемым образцом67, а о пометах

66Вероятно, именно таковой оказалась судьба мецской рукописи «Хроники» Регинона. Скорее всего, она легла в основу «Поздних Мецских анналов».

67Так на полях мурбахского кодекса с текстом «Книги истории франков» восстановлена целая глава, вероятно, пропавшая при переплете вместе с дополнительным листом тетради. Дополнение сделано рукой, близкой ко времени создания кодекса. См.: Vatican, Pal. Lat. 966 (ок. 800 г., Мурбах), fol. 30v–31r. Текст на fol. 30v заканчивается предложением Willecharius autem, socer eius, Toronis ad basilicam sancti Martini con(fugit) из середины 28 главы. А на fol. 31r

начинается словом interfi cit в середине 29 главы. Ср.: LHF, 28 // MGH SSrM.

стороннего читателя конкретной рукописи. Например, в раннекаролингской рукописи из Лорша с текстом «Истории франков» Григория Турского68 читатель XI в., несомненно, хорошо знавший основное содержание «Истории», без труда обнаружил в повествовании турского епископа некоторые пропуски, о чем не преминул сообщить69. Аналогичным образом поступил и капетингский читатель «Деяний Александра Македонского» Курция Руфа70. Отметим, однако, что позднейшие редакторы-читатели не стремились во что бы то ни стало заполнить такие лакуны, обращаясь к другим рукописям с более полной версией того же сочинения. В дополнениях, которые они делали на полях, содержалась только новая информация, почерпнутая из других текстов. Подчеркну еще раз: содержательной самодостаточностью обладала конкретная рукопись, ценность оригинального авторского текста, напротив, была не высока.

С XIII в. пометы на полях фиксируют еще одно совершенно новое явление в читательских практиках, а именно, оценочное суждение читателей в отношении прочитанного. Соответствующие пометы встречаются в сочинениях античных языческих и позднейших христианских «неклассических» авторов, но никогда в произведениях раннехристианских классиков. Приведу лишь два примера из числа использованных выше рукописей.

Первое встречаем в турской рукописи «Жизнеописания цезарей» (Paris, BN lat. 6115). Читатель XIII в. отметил фрагмент о детских годах императора Нерона, сопроводив его недвусмысленным комментарием71. Причем резко негативный смысл поме-

T. 2. P. 287 (ligne 16), P. 289 (ligne 1): Quid putatis, quails est ille Rex celestis, qui sic tam magnos reges interfi cit (курсив мой. – А.С.). С оцифрованной версией рукописи можно ознакомиться по ссылке: http://bibliotheca-laureshamensis- digital.de/bav/bav_pal_lat_966.

68Heidelberg, Universitätsbibliothek, Cod. Pal. Lat. 864 (ок. 800 г., Лорш). С оцифрованной версией рукописи можно ознакомиться по ссылке: http://bibliotheca- laureshamensis-digital.de/view/ubhd_cpl864.

69Читатель отметил отсутствие 1, 26 и 39 главы, а также пространного письма епископа Евгения к своей пастве в 3-й главе II книги «Истории франков»: fol.11v (hic deesst), 12r (hic deest epistola), 20r (deest), 25r (deest).

70Читатель XI в. отметил отсутствие довольно большой части V книги «Деяний» на fol. 51v: hic desunt plura.

71fol. 86v: de puer(itia) facinora Neronis (о постыдном детстве Нерона). Помета стоит напротив следующей фразы в основном тексте: «В детские годы вместе с другими науками изучал он и музыку». Дальше в нескольких главах описываются его вполне безобидные упражнения в музыке, пении и актерском мастерстве (Нер.: 20–24).

ты явно диссонирует с довольно ровным и вполне нейтральным рассказом Светония. Очевидно к XIII в. представление о том, что Нерон являлся «плохим» правителем, оформилось достаточно определенно. Характерно, что в предшествующие столетия читатели практически не интересовались Нероном. Даже на сообщение о гонениях на христиан, имевших место при этом императоре, обратили внимание только в XII в.72

Другой пример находим в мецской рукописи «Хроники» Регинона (Paris, BN lat 5017). Читатель второй половины XIII или начала XIV в., комментируя датировку событий мировой истории первых столетий нашей эры, отмечает многочисленные ошибки хроники и прямо заявляет, что в этом плане больше следует доверять хронологическим выкладкам Евсевия и Иеронима73. Показательно, что позднейший читатель взялся за оценку лишь той части произведения Регинона, которая пересекалась с повествованием христианских классиков. В других частях рукописи пометы, сделанные его рукой, не встречаются. Между тем хронологических неточностей у Регинона встречается с избытком. Их можно было бы очень легко выявить, возьми заинтересованный читатель на себя труд сравнить текст «Хроники» с другими франкскими историческими сочинениями, например, с «Анналами королевства франков». Однако эта работа в его планы явно не входила. Таким образом, здесь также можно заметить наличие иерархической соподчиненности разных текстов.

Оценочные суждения, в сущности, являются первыми в Средние века проявлениями сторонней и независимой позиции читателя по отношению к читаемому тексту – позиции, которая уже мало чем отличается от современной.

Дополняющие и оценочные пометы предполагали также исправление и улучшение содержания основного текста рукописей. Ничего подобного в предшествующий период времени мы не наблюдаем.

72На fol. 86r находим следующую помету, сделанную рукой XII в.: De persecutione Neronis in christianos. О христианах Светоний сообщает всего несколько слов: “наказаны христиане, приверженцы нового и зловредного суеверия” (Нер.: 16, 2).

73На fol. 5v находим следующую помету: S. Ier(onimus) CCXIII. Et sic in ceteris inveniens contrarietatem. Sed magis credendum est Eusebio et Ieronimo (по св. Иерониму 213. И таким образом в других (сообщениях) я нашел противоречия. Но больше следует доверять Евсевию и Иерониму). Помета стоит напротив следующего пассажа в основном тексте хроники: В году 170-м Антонин по прозвищу Каракалла, сын Севера, правил семь лет.

Итак, маргиналии дают богатейший материал для изучения культуры текста и практик чтения в их динамике. Я ограничился лишь сочинениями по истории как наименее вовлеченными в данную область исследований.

Практика делать пометы на полях зарождается только в каролингский период, бурно расцветая уже в IX в. В широком плане это могло быть связано с постепенным переходом от аудиальной к визуальной культуре чтения текста. Судя по бурному развитию и стремительному распространению каролингского минускула, с одной стороны, изменению внешнего облика рукописей – с другой, этот переход был довольно интенсивным.

На протяжении всего исследуемого периода в рукописях встречаются главным образом филологические и академические пометы, ориентированные на лучшее понимание языка конкретного произведения или быстрый поиск в нем необходимой информации. Однако за отдельными группами маргиналий прослеживается более сложное отношение к тексту.

Для каролингской эпохи особый интерес представляют пометы в рукописях с трудами языческих историков. Их природа интегративна, а их главной задачей являлось включение античного знания в историко-энциклопедическое пространство актуальной христианской традиции. Позднее (примерно с XIII в.) сочинения по древней истории начинают также оцениваться читателями – с позиций христианской морали или вполне рационально, путем сравнения с трудами авторитетных христианских писателей.

На рубеже раннего и высокого Средневековья читательские пометы фиксируют еще одно важное новшество в работе с текстами, на сей раз с трудами неклассических христианских историков. Речь идет о появлении дополнительной информации, новых сведений, почерпнутых из других произведений и демонстративно вынесенных на поля.

В отличие от каролингских интегративных помет, оценки и дополнения предполагали прежде всего улучшение (изменение, актуализацию) содержания – но не конкретного сочинения, а текста конкретной рукописи, которая оставалась базовой нарративной единицей на протяжении всего Средневековья. В предшествующий период такая работа, как правило, оставалась скрытой от глаз стороннего читателя.

БИБЛИОГРАФИЯ

Габдрахманов П.Ш. «Тронки – двойники» в регистре алтарных трибутариев аббатства св. Петра в Генте XIII в. // Человек читающий. С. 23–58.

Гене Б. История и историческая культура средневекового Запада. М., 2002.

Казбекова Е.В. Вставки и интерполяции в списках папских декретальных сводов XIII в.: Экстраваганты // Пространство рукописи. С. 130–149.

Казбекова Е.В. Читатели XIII–XV вв. и их отношение к ошибкам в сводах декретального права // Человек читающий. С. 136–162.

Казбекова Е.В. Экстраваганты к сводам папского декретального права развитого Средневековья: роль университетов в формировании канонического права // Социальные практики правоприменения и правоисполнения в мировой истории / отв. ред. Т.Л. Лабутина, И.Ю. Новиченко. М., 2009. С. 39–56.

Крылова Ю.П. Читатель и маникулы: О маргиналиях рукописи 1693 из Национальной библиотеки Франции) // Пространство рукописи. С. 91–104.

Пространство рукописи: От формы внешней к форме внутренней / под ред. О.И. Тогоевой, И.Н. Данилевского. М., 2010.

Сидоров А.И. Каролингские библиотеки: к вопросу о книжной культуре у франков // Люди и тексты: Исторический альманах: Исторический источник в социальном измерении / отв. ред. М.С. Бобкова. М., 2011. С. 110–139.

Сидоров А.И. Маргиналии на полях манускрипта, или Как в средневековом Меце читали хронику Регинона // Средние века. М., 2009. Вып. 70 (4). С. 106–129.

Сидоров А.И. Непрямые дороги к прошлому: Загадки каролингских манускриптов с текстом «Эпитомы Помпея Трога» // Ретроспективная информация источников: образы и реальность / под ред. О.И. Тогоевой, И.Н. Данилевского. М., 2013. С. 7–33.

Сидоров А.И. Светоний и его каролингские читатели // Средние века. М., 2011. Вып. 72 (1–2). С. 100–129.

Сидоров А.И. Сочинения античных, раннехристианских и «варварских» историков в культурном пространстве каролингской эпохи // Средние века. М., 2008. Вып. 69 (3). С. 46–80.

Сидоров А.И. Способы освоения античной исторической традиции в каролингский период (по материалам рукописей с текстом «Эпитомы Помпея Трога») // Люди и тексты: Исторический альманах: Античная традиция в исторической культуре западноевропейского Средневековья / под ред. А.И. Сидорова и М.С. Бобковой. М., 2014. С. 11–85.

Тогоева О.И. «Портрет» Жанны д`Арк на полях журнала Клемана де Фокамберга // Пространство рукописи … С. 67–90.

Филиппов И.С. Анналы Сен-Виктор-де-Марсель: история текста // Люди и тексты: Исторический альманах: Исторический источник в социальном измерении / отв. ред. М.С. Бобкова. М., 2011. С. 140–158.

Филиппов И.С. Рукописи не горят: Проблема реконструкции погибших архивов и возможности расширения базы источников по истории Средневековья // Как мы пишем историю? / отв. ред. Г. Гаррета, Г. Дюфо, Л.А. Пименова. М., 2013. С. 196–233.

Человек читающий: между реальностью и текстом источника / под ред. О.И. Тогоевой, И.Н. Данилевского. М., 2011.

Die althochdeutschen Glossen / Hg. von E. Steinmeyer und E. Sievers. B., 1879–1922. 5 Bd.

Anglo-Saxon Glossography: Papers Read at the International Conference Held in the Koninklijke Academie voon Wetenschappen Letters en Schone Kunsten van Belgie, Brussels, 8 and 9 September 1986 / Ed. by R. Derolez. Brussels, 1992.

Büren V. von. Livy’s Roman History in the 11th-Century catalogue from Cluny: the Transmission of the first and third Decades // Medieval Manuscripts of the Latin Classics: Production and Use / Ed. C.A. Chavannes-Mazel and M.M. Smith. L., 1996. P. 57–73.

Сamille M. Image on the Edge: The Margins of Medieval Art. L., 1992. Caiazzo I. Lectures medievales de Macrobe. P., 2002.

The Corpus Glossary / Ed. by W.M. Lindsay. Cambridge, 1921.

De Hamel C.F.R. Glossed Books of the Bible and the Origins of the Paris Book Trade. Woodbridge, 1984.

Derolez R. Zu den Brüsseller Aldhelmglossen // Anglia. 1956. Vol. 74. P. 153–180.

Dutton P.E. The Glosae super Platonem of Bernard of Chartres. Toronto, 1991.

Eisenhut H. Die Glossen Ekkeharts IV. von St. Gallen im Codex Sangallensis 621 (Diss. Zürich 2006). St. Gallen, 2009.

Glosses and Commentaries on Aristotelian Logical Texts: The Syryac, Arabic and Medieval Latin Traditions / Ed. C. Burnett. L., 1993.

Goossens L. The Old English Glosses of MS Brussels, Royal Library 1650 (Aldhelm`s De laudibus virginitatis). Brussels, 1974.

Gransden A. Historical Writing in England. L., 1974.

Hamesse J. Les marginalia dans les textes philosophiques universitaires medievaux // Talking to the Text … Vol. 1. P. 301–319.

Jackson H.J. Marginalia: Readers Writing in Books. Yale, 2002. Jackson H.J. Romantic Readers: The Evidence of Marginalia. New

Haven, 2005.

Karr S. Constructions both sacred and profane: Serpents, angels, and pointing fingers in Renaissance books with moving parts // Yale University Library Gazette. April 2004. № 78:3–4. P. 124–127.

Lammers W. Ein karolingisches Bildprogramm in der aula regia von Ingelheim // Festschrift für H. Heimpel zum 70. Geburtstag. Göttingen, 1972. Bd. 3. S. 226–289.

Lendinara P. Anglo-Saxon Glosses and Glossaries. Aldershot, 1999. Lindsay W.M. Studies in Early Medieval Latin Glossaries. Aldershot,

1996.

244 А.И. Сидоров

Lozovsky N. Roman Geography and Ethnography in the Carolingian Empire // Speculum. 2006. Vol. 81. P. 325–364.

Lowe E.A. Codices rescripti: A list of the oldest latin palimpsests with stray observations on their origin. Biblioteca Vaticana, 1964.

McKitterick R. The audience for Latin historiography in the early middle ages: text transmission and manuscript dissemination // Historiographie im frühen Mittelalter. Wien, 1994. P. 96–114.

McKitterick R. History and Memory in the Carolingian World. Cambridge, 2004.

Meritt H.D. Some of the Hardest Glosses in Old English. Stanford, 1968.

Old Endlish Glosses in the Epinar – Erfurt Glossary / Ed. by J.D. Pheifer. Oxford, 1974.

Müller E. Die Nithard-Interpolation und die Urkundenund Legendenfälschungen im St. Medarduskloster bei Soisson // Neues Archiv. 1909. № 34. S. 681–722.

Old English Glosses: a Collection / Ed. by H.D. Meritt. N.Y., 1945 (Reprinted N.Y., 1971).

The Old English Prudentius Glosses at Boulogne-sur-Mer / Ed. by H.D. Meritt. Stanford, 1959.

Ratkowitsch Chr. Die Fresken in Palast Ludwigs des Frommen in Ingelheim (Ermold., Hlud. 4, 181ff): Realität oder poetische Fiktion? // Wiener Studien. 1994–1995. T. 107–108. S. 553–581.

Reimitz H. The social logic of historiographical compendia in the Carolingian period // Herméneutique du texte d`histoire / Ed. O. Kano. Nagoya, 2012. P. 17–28.

Reimitz H. Ein fränkisches Geschichtsbuch aus St. Amand: der Cvp 473 // Text, Schrift und Codex: Quellenkundliche Arbeiten aus dem Institut für Österreichische Geschichtsforschung / Ed. Ch. Egger und H. Weigl. Wien, 2000. S. 34–90.

Rosenthal B.M. The Rosenthal Collection of Printed Books with Manuscript Annotations. New Haven, 1997.

Saint-Médard: Trésors d`une abbaye royale. P., 1996.

Scientia in margine: Etudes sur les marginalia dans les manuscrits scientifiques du Moyen Age a la Renaissance / Ed. D. Jacquart et Ch. Burnett. Geneve, 2005.

Sherman W.H. Used Books: Marking Readers in Renaissance England. Philadelphia, 2008.

Slights W. Managing Readers: Printed Marginalia in English Renaissance Books. Michigan, 2001.

Talking to the Text: Marginalia from Papyri to Print / Ed. V. Fera, G. Ferrau, S. Rizzo. Messina, 2002. 2 Vols.

Vaciago P. Old English Glosses to Latin Texts: a Bibliographical Handlist // Medioevo у Rinascimento. New Series. 1993. Vol. 4. P. 1–67.

Wieland G.R. The Latin Glosses on Arator and Prudentius in Cambridge University Library, MS Gg.5.35. Toronto, 1983.