Акименко П.А. Уголовная ответственность за нарушения миграционного

31 3222 и 3223 УК РФ, преимущественно имеет положительный характер, что

является крайне тревожным сигналом. Распространённость таких деяний

также может учитываться при установлении социальной обусловленности их криминализации. Между тем, в случаях, если такая распространённость перерастёт в массовость соответствующих нарушений миграционного законодательства, то это обстоятельство будет указывать на то, что криминализация данных деяний с учётом её действующей регламентации входит в противоречие с нормами общественной нравственности. Например,

отсутствие в статьях 3221, 3222 и 3223 УК РФ таких криминообразующих признаков, которые бы позволяли провести чёткую границу между миграционными преступлениями и сходными административными правонарушениями, препятствует формированию единообразной практики применения данных статей, в том числе обусловливает принятие

противоречивых решений по соответствующим уголовным делам.

Вместе с тем полагаем, что при введении статей 3221, 3222 и 3223 в УК РФ законодателем не в полной мере были учтены требования правовой определённости, в том числе чёткого разграничения административно и уголовно наказуемых нарушений миграционного законодательства, в связи с чем не вполне ясным остаётся вопрос относительно того, почему соответствующие деяния были признаны более опасными, нежели, по сути,

аналогичные нарушения, наказуемые в административном порядке.

Соответственно, дальнейшее развитие уголовно-правовых норм об ответственности за миграционные преступления должно быть направлено на конкретизацию их содержания, в том числе на включение в них таких

криминообразующих признаков, которые позволяли провести однозначное

отграничение данных преступных посягательств от иных правонарушений.

Тем самым будут установлены невозможность эффективного

противодействия выделенным нарушениям миграционного

законодательства при помощи иных, не уголовно-правовых норм, а также отсутствие препятствий для выявления и доказывания таких

32

посягательств при помощи имеющихся уголовно-процессуальных и криминалистических средств.

В настоящее время рассматриваемые уголовно-правовые нормы характеризуются особой, многоуровневой бланкетностью, предполагающей,

что при толковании данных норм, в том числе уяснении содержания объективных и субъективных признаков на практике возникают трудности,

связанные с установлением круга нормативных актов, регламентирующих порядок пересечения Госграницы Российской Федерации и осуществления миграционных отношений, а равно ответственность за нарушения такого порядка; определение актуальной редакции таких актов, применимой по конкретному делу, выяснение соотношения актов по юридической силе и т.д.

В связи с этим Л. А. Букалерова и М. А. Елисеев обоснованно отмечают бланкетность таких норм как одну из существенных проблем законодательной регламентации уголовной ответственности за организацию незаконной миграции и иные миграционные преступления1. Поэтому важным компонентом в формировании единообразной и непротиворечивой практики в данной области является своевременное толкование соответствующих нормативных положений на уровне разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Так, в первом полугодии 2020 г. Верховный Суд Российской Федерации приступил к разработке проекта постановления Пленума по данным вопросам2, анализ которого позволил нам сделать вывод об отсутствии в нём разъяснений по ряду проблем, которые мы рассмотрим в настоящем исследовании.

1 См.: Букалерова Л. А., Елисеев М. А. Уголовно-правовая норма об ответственности за организацию незаконной миграции (ст. 322.1 УК РФ) // Противодействие незаконной миграции в России и за рубежом: проблемы, опыт, перспективы : сборник материалов Международной научно-практической конференции / под ред. Л. А. Букалеровой, А. В. Должиковой. М. : Изд-во РУДН, 2017. С. 5-12.

2 См.: О судебной практике по делам о незаконном пересечении Государственной границы Российской Федерации и преступлениях, связанных с незаконной миграцией : проект постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Документ опубликован не был. Приложение к письму Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2020 г. № 4-ВС-1304/20.

33

Таким образом, необходимо выяснять наличие и уровень общественной опасности конкретных нарушений миграционного законодательства, их распространенность, а также одновременно учитывать наличие других предпосылок для криминализации деяний.

Выше мы отмечали необходимость прогнозирования преобладания прогнозируемых положительных результатов криминализации над её возможными негативными последствиями. Обоснованность прогноза и высокая вероятность реализации изложенных в нём потенциально возможных событий в данном случае зависят от того, насколько глубоким и тщательным было комплексное исследование, в том числе административно-

правовых, уголовно-правовых, социологических и криминологических аспектов противодействия незаконной миграции, подтверждающих либо опровергающих целесообразность и необходимость введения соответствующих уголовно-правовых запретов, включая ожидаемый эффект от такого законодательного решения.

Между тем, проанализировав пояснительные записки к проектам федеральных законов, которыми в дальнейшем в УК РФ вносились изменения и дополнения, касающиеся расширения института уголовной ответственности за отдельные нарушения миграционного законодательства,

мы приходим к выводу об отсутствии комплексного, обстоятельного научного обоснования предстоящих законодательных решений.

Одной из наиболее подробных является пояснительная записка к законопроекту о дополнении Уголовного кодекса статьёй 3221, из содержания которой следует, что разработчики законопроекта обратили внимание на существовавшую на тот момент практику применения уголовно-

правовых норм в борьбе с нелегальной миграцией в России,

свидетельствующую о необходимости внесения ряда изменений в УК РФ,

направленных на повышение эффективности мер такой борьбы, в том числе установления уголовной ответственности за нелегальные доставку и перевозку через территорию России иностранных граждан и лиц без

34

гражданства, которые могут являться разновидностями криминального бизнеса, осуществляемого транснациональными организованными группами и являющегося одним из наиболее доходных, уступающих только контрабанде наркотиков и оружия1.

Проект федерального закона, на основе которого в 2013 г. глава 32 УК РФ была дополнена статьями 3222 и 3223, был предназначен для одновременного внесения поправок в ряд нормативных правовых актов, включая Уголовный кодекс, при этом в пояснительной записке как такового обоснования указанных дополнений уголовного закона результатами каких-

либо исследований, в том числе относительно общественной опасности криминализируемых деяний, не приводится, за исключением ссылок на массовость (распространенность) актов фиктивной регистрации (постановки на учёт), затруднения регистрирующих органов при ведении соответствующего учёта и прогнозировании миграционной ситуации2.

В пояснительной записке к проекту федерального закона № 286371-7

«О внесении изменений в статью 3223 УК РФ»3 отмечается, что до недавнего времени в России очень остро стоял вопрос с «резиновыми квартирами», где зачастую на маленькой площади фиктивно ставилось на учёт большое количество мигрантов, которые фактически там не проживали, что приводило к массовому нарушению миграционного законодательства, что было учтено при введении в Уголовный кодекс статей 3222 и 3223 УК РФ, при этом последняя нуждается в уточнении относительно места пребывания иностранного гражданина или лица без гражданства.

1 См.: К проекту Федерального закона «О дополнении Уголовного кодекса Российской Федерации статьей 322.1» [Электронный ресурс] : пояснительная записка. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

2 См.: К проекту Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [Электронный ресурс] : пояснительная записка. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

3 См.: К проекту федерального закона «О внесении изменений в статью 322.3 Уголовного кодекса Российской Федерации» [Электронный ресурс]: пояснительная записка. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

35

Следовательно, данные законодательные изменения и дополнения не имели необходимого научного обоснования, в том числе прогнозирования положительных и вредных последствий криминализации соответствующих нарушений миграционного законодательства с учётом редакции вводимых уголовно правовых запретов. Данное обстоятельство привело к проблемам в практике применения последних, в том числе связанным с определением соотношения миграционных преступлений и сходных правонарушений, что негативно сказалось и на восприятии обществом обоснованности установления уголовной ответственности за такие нарушения. Подчеркнём, что речь идёт не об отсутствии социальной обусловленности криминализации отдельных нарушений миграционного законодательства, а о том, что при регламентации ответственности за эти деяния законодателю не удалось закрепить криминообразующие признаки, однозначно свидетельствующие об общественной опасности данных деяний и отграничивающие таковые от административных правонарушений.

Последний тезис связан с отмеченной ранее необходимостью установления отсутствия противоречий с положениями Конституции Российской Федерации, международных актов и нормами общественной нравственности, а также невозможность эффективного противодействия, соответствующим деяниям с помощью иных, не уголовно-правовых средств. Эти и другие необходимые предпосылки для установления социально обусловленной уголовной ответственности нашли своё отражение в правовых позициях Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных, в частности, в Постановлении от 10 февраля 2017 г. № 2-П1 и

заключающихся в том, что уголовный закон является крайним, исключительным средством, с помощью которого государство реагирует на социально опасные деяния, существенно нарушающие такие общественные

1 См.: По делу о проверке конституционности положений статьи 212.1 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина И. И. Дадина : постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2017 г. № 2- П // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2017. – № 9, ст. 1422.

37

человека от 10 декабря 1948 г., ст. 12 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.1 и ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.2.

Соответственно, указанные нормы Конституции Российской Федерации и международных актов закрепляют и гарантируют свободу передвижения человека, при этом ссылаются на легитимность пребывания соответствующего лица на территории такого государства и одновременно предусматривают возможность ограничения прав и свобод данного лица при обстоятельствах, угрожающих нарушить защищённость различных составляющих основ конституционного строя, безопасности, здоровья населения и других публичных интересов.

Таким образом, следует отметить, что введение в главу 32 УК РФ составов преступлений, предусмотренных статьями 3221-3223, а также последующее внесение в них изменений явилось весьма своевременным решением законодателя, в определённой степени отвечающем вектору,

заданному в рассмотренной нами выше Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019-2025 годы, а также не противоречащим проводимой в России уголовной политике. Однако структура и юридическая техника изложения указанных норм уголовного законодательства далека от совершенства и характеризуется определёнными недостатками, отрицательно сказывающимися на практической деятельности.

В завершение настоящего параграфа приведём следующие выводы.

1. Введение института уголовной ответственности за миграционные преступления и его дальнейшее развитие в современных условиях социально

1 Международный пакт о гражданских и политических правах (принят 16 декабря 1966 г. Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Ведомости Верховного Совета СССР. – 1976. – № 17, ст. 291.

2 Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. 4 ноября 1950 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2001. – № 2, ст.163.

38

обусловлены необходимостью всестороннего обеспечения защищённости жизненно важных интересов личности, общества и государства от угроз,

связанных с нелегальными миграционными процессами, усиливающимися в условиях глобальных и региональных экономических и геополитических кризисов и создающими условия для совершения различных преступлений и иных правонарушений как самими нелегальными мигрантами, так и в отношении данных лиц, включая преступления террористической и экстремистской направленности.

2. Установление уголовной ответственности за отдельные виды нарушений миграционного законодательства в целом явилось своевременной законодательной мерой, вместе с тем при регламентации составов миграционных преступлений, предусмотренных статьями 3221, 3222 и 3223

УК РФ, не в полной мере были учтены рекомендации, разработанные в доктрине уголовного права и в криминологической науке, что проявилось в отсутствии в диспозициях данных норм достаточных и точно определённых признаков, позволяющих провести чёткую границу между общественно опасными уголовно наказуемыми деяниями и иными правонарушениями в данной области, доказать наличие или отсутствие таких признаков в конкретных деяниях, а также обеспечить более полного соответствия данных уголовно-правовых запретов нормам Конституции Российской Федерации и общественной нравственности.

3. В рамках дальнейшего развития института уголовной ответственности за миграционные преступления необходимо принимать во внимание специфичность соответствующих уголовно-правовых норм,

диспозиции которых характеризуются многоуровневой бланкетностью,

предполагающей императивный учет положений значительного количества актов отраслевого регулятивного законодательства, регламентирующих порядок пересечения Государственной границы Российской Федерации и осуществления миграционных отношений, уточняющих и раскрывающих признаки составов данных преступлений, для надлежащей квалификации