Предисловие

Поистине, хвала принадлежит Аллаху, Его мы восхваляем, у Него просим помощи и прощения, и ищем защиты у Аллаха от зла наших душ и наших дурных дел. Кого ведет Аллах Прямым Путем, того никто не собьет, а кого он вводит в заблуждение, того никто не выведет на Прямой Путь.

Свидетельствую, что нет бога, кроме одного лишь Аллаха, у Которого нет сотоварищей.

И свидетельствую, что Мухаммад – Его раб и Посланник.

«О те, которые уверовали! Бойтесь Аллаха должным образом и умирайте не иначе, как будучи мусульманами!»

«О люди! Бойтесь вашего Господа, Который сотворил вас из одного человека, сотворил из него пару ему и расселил много мужчин и женщин, произошедших от них обоих. Бойтесь Аллаха, Именем Которого вы просите друг друга, и бойтесь разрывать родственные связи. Воистину, Аллах наблюдает за вами».

«О те, которые уверовали! Бойтесь Аллаха и говорите правое слово. Тогда Он исправит для вас ваши дела и простит вам ваши грехи. А кто повинуется Аллаху и Его Посланнику, тот уже достиг великого успеха».

Далее:

Я написал эту книгу для противостояния одному из заблудших течений, которое облачилось в одеяние Ислама и представило простым мусульманам их религию в искаженном виде, и которое точит Умму изнутри, как точат черви дерево… Это течение – суфизм.

Для разъяснения причин, которые побудили меня к написанию ее, расскажу вкратце о своей жизни и той обстановке, в которой я вырос.

Я родился 20 апреля 1964 года в селе Ведено. Сейчас это одно из чеченских сел. Однако в то время чеченцы были в ссылке, и нас, дагестанцев, насильственно переселили в города и деревни, покинутые ими. Отец мой знал арабский язык в такой мере, что о нем можно было сказать: малый ученый. Однако он любил арабский язык, почитал его и по мере возможности собирал книги на нем, а также обучал ему других. Когда мне исполнилось три года, власти арестовали моего отца без какого-либо проступка с его стороны, и без судебных разбирательств. Просто за то, что он был человеком верующим и соблюдающим и никогда не оставлял совершение намаза, даже на рабочем месте. Для них это было преступлением, заслуживающим тюремного заключения и ссылки… Проведя в тюрьме семь лет, он вышел от туда в здравии и благополучии. К тому времени мне исполнилось десять лет. Он начал обучать меня различным разделам грамматики арабского языка и привил мне любовь к этому языку, и да помилует его Аллах Своей безграничной милостью, как он обучал меня маленьким...

Время, в которое я появился на свет, отличалось относительным спадом политической и социальной напряженности по сравнению с предшествующим ему сталинским периодом, особенно 30-ми годами. Объяснялся этот спад смертью Сталина и началом второй мировой войны, которая легла тяжким бременем на плечи СССР, давлением на него мировых держав – Америки и Англия, и другими причинами, хотя странной продолжала управлять коммунистическая партия. Что же касается 20-х и 30-х годов, то в них случалось всякое. Человека забирали, обычно среди ночи, просто из-за того, что на него кто-то донес, без выяснений, правда это или ложь. Или потому, что в его доме имелась книга на арабском или экземпляр Корана, или же он принадлежал к роду, который славился в прошлом своим богатством и земельными владениями. А то и вообще без причины – из-за того, что один из чиновников власти питал к нему враждебность. После ареста его сажали в тюрьму, ссылали в Сибирь или на Крайний Север, и он мог вернуться лишь через двадцать лет, истощенным и обессиленным, или не вернуться вообще. Чаще всего этого человека перемалывали на мельницах, предназначенных для людей, помещали

вгазовые камеры или же он умирал медленной смертью от изощренных пыток… В общем, было это время темное и страшное. Правил тогда безбожный коммунизм, который был позорным пятном на лице истории народов. Человек стал бояться своего друга и даже брата и отца, из-за того, что люди постоянно доносили друг на друга. Более того, человек боялся признаться, что арестованный является его родственником, чтобы и его не арестовали вместе с ним. И если кто-то скажет, что человечество никогда не переживало более темного и ужасного времени, чем то, в которое мы жили, он не погрешил бы против истины. Было погублено семьдесят миллионов душ, не считая убитых во второй мировой,

внаших странах. Все это было направлено на уничтожение всего, что имеет отношение к религии. В подобных обстоятельствах вполне возможно полное исчезновение знания и ученых, а также книг, которые тоже сжигались и уничтожались при обнаружении. Это и есть причина недостатка у нас исламский знаний и исчезновения ученых – так, что во всей России и на Кавказе и в республиках бывшего СССР нет ни одного авторитетного исламского ученого.

Того, кто незнаком с историей наших стран, может удивить то, насколько погрязли в невежестве наши народы. Я же говорю: если бы этот человек почитал историю и узнал о притеснении, гонениях и массовом истреблении по самым ничтожным причинам, а то и вовсе без причины, имевшем место в наших странах, его удивило бы то, что у нас остались даже эти крупицы знаний.

Несмотря на все это – Хвала Аллаху, – ясно видно, что Аллах сохранил Свою религию и связанные с ней науки от исчезновения, и частички их остались здесь и там у людей, знающих арабский язык и религию, хотя и были скрываемы. Люди эти обучили тайно некоторых стремящихся к знаниям. И я был одним из тех, кто учился по этой системе, в обстановки полной секретности. Что же касается выезда из страны для поступления в один из исламских университетов в то время, то это было делом практически невозможным. Об этом не стоило и мечтать, поскольку все мы находились в самой большой в мире тюрьме, именуемой Советским Союзом и отделены от остального мира плотным и непроницаемым «железным занавесом».

Обучение наше проходило по программе, разработанной в прошлом. В ней было много хорошего, это не стоит отрицать. Однако и недостатков у нее было немало. Она отграничивалась книгами и источниками, которые имелись у нас в старые времена, и среди них не было книг, разъясняющих правильную ‘акыду, которая была у наших праведных предков (саляф), вроде книг имамов по ‘акыде и книг Ибн Теймийи, Мухаммада ибн ‘Абду-ль-Ваххаба и других, известных своей чистой и правильной ‘акыдой, а также призывом придерживаться Сунны и бороться с нововведениями.

Что касается фикха, то все мы в Чечне и Дагестане изучали книги по шафи’итскому мазхабу и были фанатично привержены ему, и никто не имел права выходить за его пределы, кроме как в исключительных случаях и при определенных условиях. А в Средней Азии, Казахстане и Татарстане люди придерживались ханафитского мазхаба и были привержены ему как мы – шафи’итскому, если не больше.

По ‘акыде условно мы были аш’аритами. По правде говоря, мы не уделяли ‘акыде такого внимания, которое заставило бы нас изучать нашу ‘акыду, познавать ее тонкости и подробности, сравнивать ее с другой ‘акыдой, которая противоречит ей, искать различия, вступать в дискуссии с теми, с кем у нас есть разногласия, и подкреплять свое мнение доказательствами из Корана и Сунны и доводами разума. Ничего такого не было. Но, когда разговор заходил об ‘акыде мы традиционно относили себя к аш’аритам, поскольку так делали наши отцы и деды, а вовсе не потому что хорошо понимали эту ‘акуду и были убеждены в ее правильности. Единственной книгой по ‘акыде, которую мы изучали, был труд «Шарх ‘акыда ‘Умар ан-Насафи» Са’ду-д-дина ат-Тафтазани. Однако и ее мы изучали уже на последних стадиях обучения, и проходили мы ее поверхностно.

Что касается книг по грамматике арабского языка, то им уделяли гораздо больше внимания и изучались они глубже и подробнее, так, что порой их изучение занимало по 15 лет. И кто завершил изучение всех этих книг, считался очень сильным специалистом в области грамматики и действительно прекрасно владел языком, особенно, если он учился усердно и с пониманием.

В таком положении мы оставались какое-то время, пока Аллах не оказал нам в последние годы великую милость, разорвав перед нами «железный занавес», и мы, наконец, получили возможность выезжать за этот «занавес», будь то для хаджа, ‘умры, учебы или торговли. И у нас появились книги и сочинения, которых никогда не было ни у нас, ни у наших отцов. Мы прочитали их, поняли, и изменилось многое из того, что было перенято нами от отцов. Мы обнаружили, что в нашем поклонении и поклонении наших отцов было множество нововведений и заблуждений, а в нашей ‘акыде – того, что противоречит ‘акыде наших праведных предков. Мы стали искать, изучать и исследовать, и, в конце концов, пришли к выводу, что многие из наших убеждений ложны, а то, что в этих книгах

– истина. Тогда мы твердо решили вернуться к истине, взяли за основу Коран и Сунну, отказались от фанатичной приверженности мнениям и мазхабу определенного человека и последовали ‘акыде наших праведных предков, вроде четырех имамов и тех, кто следовал их путем – шейхов Ислама Ибн Таймиййи и Мухаммада ибн ‘Абду-ль-Ваххаба (да помилует их Аллах).

И мы не скрывали перемены, произошедшей в нас, и нашего возращения к истине от окружающих, но призывали людей и учащихся у нас к тому, что открылось нам. Были среди них те, кто поддержал нас – в основном молодежь, были и колеблющиеся люди – большинство из них среднего возраста. Были и возражающие – в основном, старики и люди пожилые. Сначала нас было мало, но с течением времени и распространением этих книг, когда призыв достиг большого числа людей, наши ряды пополнились, и поддерживающих нас стало больше – так, что количество их стало измеряться тысячами.

Российские власти следят за нами и собирают сведения о нас. Они осознали серьезность положения, и что если дальше все будет идти так же, как сейчас, бразды правления государством перейдут из их рук в руки приверженцев этой ‘акыды без войны и кровопролития. Тогда они стали думать, какие обвинения можно нам «приклеить» и какие прозвища можно нам дать. И они раскопали то, что давно похоронила история – обвинения в «ваххабизме» и кличку «ваххабит». Все это они применили против нас,

обвинив нас (естественно, безосновательно) в том, что мы – английские шпионы, и агенты, работающие за доллары. И что мы разрушаем религию, порочим имамов и не оцениваем их по достоинству. И что мы отрицаем мазхабы, отвергаем существование приближенных к Аллаху (вали) и чудесных способностей (карамат), дарованных им. И так далее, в том же духе… И им поверили простые, непросвещенные люди из тех, кто родился в то темное время. У них не было мерила, с помощью которого они могли бы отличить истину ото лжи. Прибавьте к этому огромную материальную базу и СМИ наших врагов.

Давно уже, в начале 20 века, они обвинили в «ваххабизме» одного из тогдашних ученых Дагестана ‘Али Кияева(?). Среди людей он был известен как Дамир(?) ‘Али из-за его худобы и маленького роста. В свое время он изучил имеющиеся в Дагестане книги по их программе и превзошел своих товарищей, после чего отправился в Египет, установил связь с шейхом Мухаммадом Абдо, бывшим муфтием Египта, проучился у него два года и перенял идеи реформаторской школы, ее научную программу и стал одним из ее последователей. Затем он вернулся в Дагестан и создал там новую реформаторскую школу, наподобие существующей в Египте и неизвестной дагестанцам. Он выпустил немалую группу ученых Дагестана. Среди них были поэты, слагающие стихи на арабском. Против него выступили многие ученые Дагестана, очернив его репутацию и назвав его последователей «ваххабитами». Они обвинили его в том, что он пришел для искажения их мазхаба и религии. Точно так же, как в наше время поступили с нами. Однако у последователей этой школы не было такого внимания в ‘акыде и непременному восхождению ее к праведным предкам (саляф), как у нас. Их деятельность ограничивалась преобразованием и реформированием программы обучения, способов преподавания, отстаиванием свободы мышления, вопросами традиции и иджтихада, борьбе с идейным застоем, а также установлением гармонии между религиозными и материальными науками. При этом они были ослеплены научно-материальным прогрессом Запада.

Однако эта деятельность и эти движения, а с ними и слово «ваххабизм» ушли в 20-х и 30- х годах, вместе с повсеместным уходом религии, и не осталось произносящего это слово. Так было до тех пор, пока наше движение не начало вновь призыв к Таухиду, оставлению ширка, следованию Сунне и отстранению от нововведений (бид’а) в начале 80-х. Они выкопали это слово из праха, в котором оно покоилось с миром, и подняли его снова, поскольку решили, что это самое удачное обвинение, которое можно нам «приклеить». Они так и сделали, добавив к нему многое другое, к чему мы не имели никакого отношения. Ведь мы только призываем к поклонению одному лишь Аллаху и отказу от ширка и нововведений...

В настоящее время нашему призыву противостоят шесть партий.

1)Правительство – потому что мы говорим: «Поистине, власть (распоряжение)

принадлежит одному лишь Аллаху».

2)Мафия – потому что правление по Исламу не одобрит их преступления и их незаконное присвоение чужого имущества, и не станет предоставлять им в этом привилегии перед другими людьми.

3)Традиционалисты, фанатично приверженные одному конкретному мазхабу – потому что мы считаем равными все мазхабы и объявляем недействительным этот их традиционализм и фанатичную приверженность.

4)Последователи суфизма – потому что мы призываем людей к поклонению одному лишь Аллаху и отказу от поклонения их шейхам и вали, и они испугались за свою роль и положение в обществе.

5)Приверженцы нововведений и устроители мавлидов – потому что мы лишаем их доходов и удовольствий.

6)Приверженцы вышеупомянутых партий из простонародья – потому что они обмануты и обольщены их цветистыми речами.

В течение этого периода я встречался с молодежью, посещал собрания людей, выступал перед ними с речью и рассматривал с ними вопросы Таухида, ширка и нововведений (бид’а), и они задавали мне различные вопросы на эти темы. Самым распространенным вопросом было: «Поистине, у вас одна Книга, один Бог, один Пророк, одна религия, так в чем же состоит различие, что между вами возникли столь острые противоречия?». Я отвечал им, перечисляя существующие между нами различия, порой подробно, порой вкратце. Задававшие этот вопрос, были, конечно, из тех, кто мало разбирается в религии и не проявляет к ней особого интереса, однако они считали себя мусульманами. Этот вопрос стал одной из причин, побудивших меня написать книгу, которая стала бы ответом на него. Из противостоящих нам партий я выбрал – с целью разъяснить различия между нами, - последователей суфизма, поскольку о них знают, пожалуй, меньше, чем о других, и простые люди, и даже ученые. Однако они больше остальных наносят вред религии и точат ее изнутри, облачившись в одеяние Ислама так, что сумели внушить людям, что суфизм – это и есть Ислам, более того, он – сердце Ислама.

Я назвал книгу «Различия между последователями суфизма и Ахлю-с-Сунна ва-ль- Джама’а», чтобы название ясно говорило о содержании книги. Переворачивая страницы книги, читатель заметит, что я проявлял суровость в отношении их. Это следствие нашего жесткого отношения к ним, которое сохранилось и поныне, поскольку они – причина создания всей этой смуты и подозрений вокруг нас. Они действовали и отдельно, и заодно с российским кяфирским правительством. Вместе с тем, я нигде не упомянул о том, что суфии в общем кяфиры и не назвал кяфиром какую-то конкретную личность из их числа. Что же касается сказанного мною во многих местах о том, что такое-то убеждение, высказывание или действие есть куфр и ересь, то это лишь указание на то, что данное действие само по себе куфр, но это вовсе не означает, что совершающий его непременно кяфир. Эти две вещи различны, по мнению ученых. А для обвинения конкретного человека в куфре существуют определенные условия, ограничения и препятствия, упомянутые учеными в книгах, посвященной этой теме, и кто желает, может заглянуть в них.

Аллах знает, что я не считаю себя достойным раскрывать столь важную и опасную тему. И сделал я это лишь по необходимости и по причине отсутствия книг, которые дали бы людям представление о суфизме, а также потому, что суфии развернули свою мерзкую деятельность в наших странах и одолели наш народ. Ученые написали о суфизме и раскрытии их истинной сущности научные книги, намного лучше, чем моя. Однако я хотел, чтобы у людей была книга, отвечающая на их вопрос, представляющая существующее положение и показывающая им примеры из реальной жизни. Я решил написать книгу в новой форме, приводя сначала убеждения последователей суфизма с упоминанием подтверждающих их высказываний их шейхов и лидеров. После этого я опровергал их убеждениями Ахлю-с-Сунна ва-ль-Джама’а с приведением подтверждающих их доказательств из Корана и Сунны, а также высказываний признанных ученых и имамов. В этой форме написания упоминание рядом двух