Иллюстрация:

Голова ххув-элао

Бронза. Бенин. XIX в.

Во второй половине XIX в. некоторые эфиопы из знатных семей выезжают за границу, где близко знакомятся с европейской культурой, усиливается проникновение европейцев в Эфиопию, на эфиопской территории организуются иностранные религиозные миссии. Например, в 80-е годы прошлого века в Эритрее, на побережье Красного моря, были открыты шведская протестантская и итальянские католические миссии. Примечательное для эфиопской литературы событие произошло в шведской миссии, где Гэбрэ Гиоргис Терфе, один из послушников, перевел на амхарский язык «Путь паломника» Беньяна. В 1892 г. этот перевод (видимо, первый перевод известного произведения европейской литературы на амхарский язык) был напечатан в Швейцарии, так как в Эфиопии в то время не было никакой полиграфической техники. Положение стало меняться в середине 90-х годов, когда итальянцы установили в Асмаре печатный пресс. Позднее выпуск печатной продукции (брошюр и малотиражных газет) был налажен в Аддис-Абебе.

Говоря об истоках современной эфиопской литературы, следует упомянуть о Гэбрэ Ыгзиабхере, который в конце прошлого века получил известность при дворе Менелика II. Он сочинял панегирические вирши, посвященные членам императорской семьи, остроумные эпиграммы на некоторых вельмож и дидактические поэмы. Некоторые исследователи приписывают ему анонимный памфлет «Совет, как найти лучший путь для укрепления государства на благо народа и страны», напечатанный за пределами Эфиопии в 1906 г. При жизни Гэбрэ Ыгзиабхера (ум. 1914) его стихи не печатались. Его стилю присущи новаторские черты, но в целом его творчество не выходит за рамки средневековой придворной поэзии.

Эфиопы, получившие образование в Европе, сыграли видную роль в модернизации отечественной литературы. Один из таких литераторов — Гэбрэ Хыйвот Байкэдань — в конце 10-х годов XX в. выступил с публицистическим произведением «Государь Менелик и Эфиопия», в котором резко критикуются пережитки феодализма и содержится призыв к ускорению социального и экономического переустройства страны.

Этапным в становлении новой эфиопской литературы стал 1908 год, когда в Риме на амхарском языке была опубликована «История, рожденная сердцем» Афэворка Гэбрэ Иесуса (1868—1947). Эту книгу принято считать первым произведением современной художественной литературы. В жанровом отношении она представляет собой нечто среднее между романом и повестью и по стилю напоминает последние царские хроники. Не случайно название книги (по-амхарски «либб волэд тарик») приобрело значение термина, этим словосочетанием ныне обозначают жанр романа. В «Истории, рожденной сердцем» появляется вымышленный сюжет, персонажи не имеют прямых прототипов. Если учесть, что вся предыдущая традиция требовала от литератора как раз противоположного, станет очевидным масштаб новаторского эксперимента Афэворка Гэбрэ Иесуса.

Действие происходит в древние времена. Молодое христианское государство (на территории нынешней Эфиопии уже в IV в. получило распространение христианство, ставшее в VI в. государственной религией Аксума. — М. В.) ведет кровопролитную борьбу с сильными языческими соседями. Главные герои романа — сын и дочь военачальника христиан

701

Вахид и Тоббья — претерпевают множество приключений; в Тоббью влюбляется царь язычников, и поскольку она отказывается вступить в брак с человеком чужой веры, вместе со своими подданными принимает христианство. (Торжество христианской веры — обычная тема эфиопской средневековой литературы.)

Афэворк демонстрирует великолепное знание родного языка. Он прибегает к сложным синтаксическим фигурам, насыщает речь различными видами тропов, особенно необычными метафорами. Роману присуща описательность, автор избегает анализа мотивов, которые движут людьми в их поступках, в лучшем случае называет эти мотивы. Поэтому в развитии сюжета основным становится не внутренняя логика, а игра случая, ряд надуманных совпадений.

Художественные достоинства этого произведения не слишком высоки. Однако значение его для дальнейшего развития эфиопской литературы трудно переоценить. «История, рожденная сердцем» (в последующих изданиях «Тоббья и Вахид») пользовалась популярностью у нескольких поколений эфиопов и не забыта сейчас. С опубликованием этого романа в эфиопской литературе утверждаются произведения светской направленности, а не религиозные сочинения, определявшие характер средневековой книжности. Во многих произведениях звучат просветительские идеи, правда сочетающиеся с религиозными убеждениями авторов.

На творчество Афэворка Гэбрэ Иесуса несомненно повлияло близкое знакомство с европейской культурой. Он много путешествовал по Европе, долго жил в Италии, посетил США. Известны его работы по языкознанию. Он является автором «Итало-амхарского разговорника» и «Грамматики амхарского языка» (оба труда опубликованы в 1905 г.), а также ряда лингвистических исследований, написанных по-итальянски.

В 1908 г. на французском и амхарском языках был издан «Гид путешественника по Абиссинии», написанный в форме диалога между европейским путешественником и образованным эфиопом. В этом произведении писатель изображает отсталость Эфиопии, критикует косность и предрассудки, все еще определяющие образ жизни большинства эфиопов. Он связывает это с тем, что в стране сильны феодальные пережитки, крупные феодалы, как столетия назад, обладают безграничной властью над крестьянами, церковники препятствуют просвещению народа, корыстолюбивое духовенство стремится сохранить свои привилегии. Автор привносит в произведение элементы сатиры, подчеркивая невежественность самодовольной знати. Вместе с тем писатель убежден в незыблемости монархии, он с гордостью отзывается о великом прошлом своей родины.

Защитником монархии Афэворк Гэбрэ Иесус выступает и в других своих сочинениях — например, апологетической биографии Менелика II («Менелик II, император Эфиопии», Рим, 1909). Позднее он пишет публицистический трактат «Отчет о путешествии наследника трона и регента Эфиопской империи Тэфэри Мэконнына (впоследствии император Хайле Селассие I. — М. В.) в Джибути и Аден».

В целом значение творчества Афэворка Гэбрэ Иесуса для развития национальной культуры велико. По сути дела, он явился первым эфиопским писателем, которому удалось выйти за канонические рамки, предписываемые традициями средневековой книжности. Сколь ни скромны художественные достоинства его произведений, именно его книги обозначили поворотный момент в истории амхароязычной беллетристики.

Любопытный эпизод в истории зарождения новой эфиопской литературы связан с именем Тэклэ Хавариата. В юности Тэклэ Хавариат был направлен Менеликом II в Россию для получения образования. По возвращении на родину он стал видным сановником. В период между 1912 и 1916 гг. Тэклэ Хавариат написал сатирическую пьесу «Комедия животных» по мотивам басен Лафонтена. В ней высмеиваются кичливость и распущенность новоявленного чиновничества, окопавшегося в созданных на западный манер учреждениях. Слишком смелая пьеса не понравилась при дворе, ее постановка не была осуществлена. На пьесу, а заодно и все театральные зрелища как таковые был наложен запрет, отмененный лишь спустя несколько лет.

В конце XIX — начале XX в. национальная словесность Эфиопии видоизменяется в силу внутренней необходимости, вызванной новыми идейными и эстетическими потребностями общества. Литература в этот период довольно аморфна, она сильно подвержена внешним влияниям и в то же время зависима от средневековых традиций. Многие особенности эфиопской литературы этого периода объясняются, видимо, тем обстоятельством, что национальная словесность находилась в процессе перехода от средневекового к современному типу. Суть этого процесса сводилась к тому, что в Эфиопии на фундаменте средневековой книжности создавалась практически новая литературная традиция. Средневековое наследие не только обогащало творчество писателей нашего века, ищущих соответствующие новому времени формы художественного выражения, но и по-своему

702

замедляло прогресс литературы, так как писателю приходилось преодолевать каноны традиции, освобождаться от архаических условностей, что само по себе нелегко. Творчество Афэворка Гэбра Иесуса наглядно демонстрирует силу этого противодействия.

В рассматриваемый период начинается и развитие национальной журналистики. Первая амхарская газета под названием «Аымро» («Разум») появилась в 1902 г. Она существовала недолго. Большой успех сопутствовал другой газете — «Ле курье д’Этиопи». Ее издание на французском языке было организовано в 1913 г. С журналистской деятельности началась литературная карьера самого плодовитого эфиопского писателя первой половины XX в. Хируя Вольдэ Селассие (1878—1938). Благодаря его усилиям в 1917 г. вышел первый (и, к сожалению, единственный) номер литературного журнала на амхарском языке — «Гоха Цыбах» («Рассвет»).

Впоследствии Хируем Вольдэ Селассие было опубликовано несколько значительных произведений и наряду с Афэворком Гэбрэ Иесусом он считается основоположником новой эфиопской литературы.

702

АНГОЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Если в островных африканских колониях Португалии (это Кабо Верде, Сан-Томе и Принсипе) становление литературы началось с заимствования зарубежных жанров и форм — романа, романтической поэмы, то в ее материковых владениях — Анголе и Мозамбике — начальной формой этого процесса явилась журналистика. Ассимиляторской политике португальского колониализма (она была сходной с французской, но отличной от британской колониальной политики «косвенного управления») препятствовали как устойчивая традиционная структура африканского общества, так и стремление радикально настроенной интеллигенции завоевать духовную независимость.

Расцвет ранней ангольской журналистики, длившийся более двух десятилетий (с 1880 по 1903 г.), явление для африканских колоний прошлого века необычное, если не сказать уникальное, был вызван рядом причин общественно-политического характера, прежде всего последствиями буржуазно-демократической революции 1820 г. в Португалии: демократизация социальной и культурной жизни метрополии, которой во многом способствовал декрет о свободе печати, не могла не отразиться и на положении в колониях, где к этому времени появление прослойки ассимилированных африканцев из среды мелкой буржуазии привело к созданию африканской элиты, стремившейся утвердить свои традиционные культурные ценности.

В 1881 г. выходит первая издаваемая африканцами газета «О Эко де Ангола» («Эхо Анголы»), а вслед за ней ряд двуязычных (на кимбунду и португальском) изданий; об их просветительской миссии свидетельствуют сами названия: «О Фарол до Пово» («Маяк народа», 1883), «А Вердаде» («Истина», 1887), «О Арауто Африкано» («Африканский глашатай», 1889) и др.

Первые литературные периодические издания также возникли в Луанде в конце XIX — начале XX в. Это основанный Урбано Монтейро де Кастро еженедельник «А Сивилизасао да Африка Португеза» («Цивилизация португальской Африки», 1886—1889); журнал Педро де Пайшао Франко «Луз э Кренса» («Свет и вера», 1902—1903); альманах Франсиско Кастельбранко «Энсайос литерариос» («Литературные опыты», 1906—1908). Жертвуя своим общественным положением, а порой и собственной жизнью (Пайшао Франко был отравлен политическими врагами), первые ангольские журналисты обличали общественные недуги — работорговлю, продажную администрацию колоний, расовую дискриминацию, рассказывали о восстаниях в стране. Одновременно в периодике развернулась кампания за изучение подлинной истории и культуры Анголы и просвещение широких народных масс.

Попытки культурной эмансипации встретили в Анголе яростное сопротивление колониальных властей. Почти все прогрессивные газеты и журналы были закрыты. Последний представитель этой независимой прессы — ежемесячник «Ангола», издававшийся с 1914 г., — был запрещен в 1934 г.

Несмотря на художественное несовершенство, публицистические произведения конца XIX — начала XX в. — очерки, полемические статьи, а также рассказы, лирические и сатирические стихи, эпиграммы — сыграли значительную роль в пробуждении народного самосознания, ибо их авторы первыми подняли голос протеста против злоупотреблений колониальных властей

703

и первыми обратились к изучению африканской действительности. Важно и то, что движение это с самого своего зарождения носило не узко культурнический, а социальный характер.

Уже в период становления литературы писателям Анголы, как и других португальских колоний, присущи многогранность культурной и общественной деятельности и широкая жанровая дифференцированность творчества. Назовем в качестве примера Жоакина Диаза Кордейро да Матту (1857—1894), поэта, романиста, журналиста, историка, филолога, фольклориста, этнографа, педагога. Он издал книгу «Народная философия в ангольских пословицах» (1891), составил первую грамматику языка кимбунду (1892) и первый кимбунду-португальский словарь (1893); ему также принадлежат «История Анголы» (1886) и сборник лирики «Безумства» (1887).

Общей особенностью литератур португальских колоний является и то, что наряду с журналистикой наибольшее распространение на первом этапе здесь получила поэзия, являвшаяся в сильной степени подражанием европейскому романтизму разных оттенков. Первым опытом не только ангольской, но и всей португалоязычной поэзии Африки стал лирический сборник Жозе да Силвы Майи Феррейры «Излияния моей души», изданный в 1849 г. в Луанде. В простых, безыскусных, порой наивных стихах поэт говорит о родине, Боге, о любви к прекрасным «африканским сеньорам». Африканские мотивы в его камерной, «альбомной» поэзии сочетаются со столь частой у романтиков темой одиночества. «Осужденный враждебной судьбой» жить в Рио-де-Жанейро, он с тоской вспоминает о матери, с которой ему, быть может, не суждено больше увидеться, о родном городе Бенгела, куда ему нет возврата.

Образцом для подражания ангольскому поэту служат Ламартин, португальский романтик Алмейда Гаррет и бразильский романтик Гонсалвес Диаз. Майя Феррейра создает в духе эпохи ноктюрны, баркаролы, «песни». Метрическое разнообразие стихов с преобладанием нерифмованного десятисложника, введенного романтиками в португальскую поэзию, как нельзя лучше передает разнообразные эмоции поэта, «излияния» его души. Однако Ж. да Силва Майя Феррейра не всегда ограничивается ролью «ученика европейской литературы». Значение его творчества в истории ангольской литературы в том и состоит, что он впервые ввел в португалоязычную поэзию африканскую тематику, придав своим стихам специфически местный колорит.

Роман появляется в ангольской литературе, можно сказать, «на пустом месте», не имея связи с местной традицией словесного искусства, под определенным воздействием которой развивались поэзия и короткий, бытописательский или назидательный рассказ.

Своеобразие культурной ситуации в Анголе, определяемое конкретно-историческими особенностями португальской колонизации, и прежде всего интенсивной метисацией на всех уровнях, привело к тому, что первые образцы романного жанра создавались тут не только на португальском языке и под явным воздействием португальской литературы, но и в рамках этой литературы. Речь идет о так называемом колониальном романе конца XIX — начала XX в., который может послужить на данном этапе иллюстрацией подражательности, неумелого на первых порах приложения опыта мировой литературы к африканскому материалу — отдельные элементы повествования не гармонировали между собой и не могли пока еще стать неотъемлемой частью новой художественной системы.

Только в произведениях родоначальников ангольского романа Педро Феликса Машадо (1860—?) «Африканские сцены» (1880) и Алфредо Трони (1845—1904) «Нга Мутури» (1882) происходит сознательный отбор идущих извне влияний, их переосмысление и истолкование в соответствии с тогдашними отечественными потребностями и формирующимися литературно-художественными традициями.

Ряд особенностей творческого метода Машадо — многочисленные авторские отступления, эмфатически приподнятый тон, стремление все показать контрастно, в черно-белом цвете — напоминают художественную манеру португальских романтиков XIX в. Алешандре Эркулано и Камило Кастело Бранко. Однако в обрисовке ангольского быта у писателя проявляются и реалистические черты, предвосхищающие более поздние традиции ангольского романа.

Подобно всем ранним произведениям португалоязычной африканской прозы, «Нга Мутури» А. Трони печатался в виде романа-фельетона, и потому в нем нашли отражение отличительные особенности этой разновидности романной формы. Однако отнести книгу Трони к жанру романа можно лишь с оговорками, тем более что автор не дает никакого жанрового определения, ограничиваясь подзаголовком «Сцены из жизни Луанды». Композиция книги целиком подчинена жестким требованиям романа-фельетона: события даются в их естественно-временной последовательности. В отличие от «Африканских сцен» Машадо, изображавшего повседневную жизнь европейских колонистов, действие романа Трони происходит в населенных мулатами окраинных кварталах Луанды. Природной

704

смекалкой и здравым смыслом главная героиня Ндреза напоминает действующих лиц авантюрно-плутовского романа. Однако заслуга Алфредо Трони в том, что он сумел отразить в форме, напоминающей пикареску, черты жизни ангольского столичного общества второй половины прошлого века.

Уже на примере первых романов можно видеть, что для ангольской литературы характерно одновременное возникновение разных методов (романтизм просветительской ориентации, натурализм) и разновидностей жанра (роман бытовой, авантюрно-плутовской), тесное их переплетение и взаимодействие, что станет впоследствии характерным и для других африканских литератур, интенсивно усваивающих зарубежный опыт в процессе своего становления.

704

ЛИТЕРАТУРА ЮЖНОЙ АФРИКИ

В силу специфики историко-культурного развития Южной Африки, население которой представлено народами разных рас, литература в этом регионе возникает и формируется на целом ряде языков, как местных, так и европейских.

Формирование литературной традиции в Южной Африке относится к последней четверти XIX в. Однако истоки литературного творчества прослеживаются здесь с середины XVII в., когда в районе мыса Доброй Надежды голландскими поселенцами была создана Капская колония, послужившая опорным пунктом Ост-Индской компании на южной оконечности континента. Именно с этого времени начинает появляться мемуарно-документальная литература и публицистика на нидерландском языке, а затем на близком к нему языке африкаанс, первоначально возникшем как разговорный.

В начале прошлого века происходит вторжение в Южную Африку англичан, вытеснивших буров, или африканеров (потомков голландских поселенцев), в глубь континента. На отвоеванных у коренного африканского населения землях буры основали независимые республики Трансвааль и Оранжевая.

Конец XIX — начало XX в. в истории Южной Африки — период предельного обострения англо-бурских противоречий, подоплекой которого явилось столкновение экономических интересов бурского фермерства и английской горнопромышленной буржуазии. «Мирный» экономический конфликт перерос в вооруженный — две англо-бурские войны (1880—1884 и 1899—1902 гг.), в результате которых пали обе республики и буры лишились административного самоуправления. Однако интересы экономического развития страны диктовали необходимость политического компромисса, закрепленного, согласно Унии 1910 г., образованием Южно-Африканского Союза. Эти исторические перипетии определяют духовную ситуацию того времени, в том числе направление развития бурской литературы.

Штабом идейно-политической борьбы за признание суверенных прав бурского языка и как средства коммуникации, и как литературного по-прежнему оставались «Общество истинных африканеров» и его орган, журнал «Патриот» (1876—1904), которому вторили «дочерние» журналы «Наш малыш» (1896—1905), «Наш язык», «Страна и народ» и другие печатные органы. Общим знаменем был национализм, оружием — пропаганда и дидактика. В 1896 г. Африканерский языковой конгресс объявил африкаанс языком церкви (вместо нидерландского) и принял решение о переводе на этот язык Библии (завершен в 1936 г.). Уже после учреждения ЮАС, в 1914 г., африкаанс был разрешен в школах, через четыре года в университетах, а в 1925 г. признан вторым государственным языком.

Однако в конце XIX в. африкаанс как литературная норма еще переживает становление, преобладает в повседневном общении, сочинения на нем адресуются главным образом народу, и сами сочинители в «серьезных» случаях переходят на нидерландский. Эти черты присущи языку Мелта Бринка (1842—1925), создателя «Потешных историй и других стихов» в семи томах, пользовавшихся широкой популярностью. В том же художественном русле располагаются известные в свое время «Военные и другие стихи» (1910) экс-президента Оранжевой республики Ф. Рейтца, навеянные впечатлениями второй англо-бурской войны, рассказы (в 12 книгах) «Южноафриканской исторической библиотеки» Д’Арбе и другие, менее заметные произведения.

Националистические настроения в литературе той поры тесно переплетаются с религиозными: кальвинистское благочестие не только стимулирует движение «истинных африканеров», но и вдохновляет его литературных проповедников.

705

Этими чертами отмечен один из первых исторических романов на африкаанс «Царица Савская, или Старые золотые копи царя Соломона в Замбези» (1898) С. Дю Туа, богослова по образованию, лидера «истинных африканеров», редактора «Патриота» и других бурских журналов. (Роман публиковался в журнале «Наш малыш»). В духе таких идеалов воспитал писатель своего сына Якоба Даниэля Дю Туа (1877—1953), приобретшего известность как поэт под псевдонимом Тоциус. Дю Туа отдал немало сил переложению на африкаанс Библии и псалмов, в то время как поэта Тоциуса интересует «славное прошлое» буров, которому он посвящает «Стихи о походе Потгитера» (1909), «Ивовые луки» (1912), особенно же «Тоску треккера» (т. е. участника «трека», «Великого похода», 1915) — бесхитростный рассказ о старом буре и его дочери, противопоставляющий патриархальную жизнь фермера цивилизованной суете «города злата» Йоханнесбурга. В поэзии Тоциус был последователем нидерландского и фламандского религиозного романтизма (в частности, Виллема Билдердейка и известного фламандского поэта середины XIX в. Гвидо Гезелле). Жизнь — странствие, человек — путник, плоть — прах; эти расхожие сравнения из арсенала религиозных романтиков не редкость в его стихах, особенно в поэме «Рахиль» (1913), посвященной событиям англо-бурской войны. Лучшим стихам Тоциуса присущи музыкальность, лирическая искренность, тонкое чувство природы.

Ян Селлирс (1865—1940) принадлежал, по оценке нидерландского историка литературы Г. Стейвелинга, «к поколению тех, кто превратил африкаанс в литературный язык». При этом, как Тоциус и другие представители его поколения, он восполнял отсутствие национальной литературной традиции творческой переработкой нидерландских (Билдердейк, Хенестет), фламандских (Гезелле, Рене де Клерк) и иных влияний. После второй англо-бурской войны Ян Селлирс эмигрировал в Европу. Вернувшись на родину, он стал профессором литературы в Стелленбосском университете (1907—1929). Ян Селлирс дебютировал как поэт сборником «Нива и другие стихи» (1908), в котором воспел трансваальские пейзажи («Степной ветерок», «Деревенское воскресенье», «Воловья упряжка»), воскресил события недавней войны («Песнь свободы», «Призыв», «Сражение»). При всех невольных заимствованиях (из Шелли и Кёрнера) Селлирс в первом же произведении продемонстрировал хорошее владение поэтической формой, лирическую непосредственность. В дальнейшем Селлирс редко поднимается до уровня «Нивы». Его сборник «Река» (1909) отличается умозрительной символикой, история несчастной любви бурской девушки — «Мартье» (1911) — сентиментальна и назидательна.

Рядом с Тоциусом и Селлирсом историки литературы обычно ставят Луиса Лейполдта (1880—1947), вместе с ними входящего в так называемую большую тройку ведущих бурских писателей первой четверти XX в. Однако творчество Лейполдта в основном протекает за рамками этого периода.

Во второй половине XIX в. в Южной Африке начинает формироваться литература на английском языке. В ней проявляются противоречивые тенденции, отражающие остроту социально-политического развития этого региона.

В творчестве поэтов, одобрявших британскую колониальную политику, явственны расистские настроения. Однако литература, проповедующая колониалистские и расистские идеи, никогда не была ведущей в Южной Африке. Уже в конце XIX в. здесь формируется демократическая и гуманистическая литература англоязычных писателей европейского происхождения, представители которой осуждают жестокость колонизаторов, выражают симпатии и сочувствие коренному населению. Одним из первых поэтов-англичан, выступивших в защиту прав африканцев, был Томас Прингл (1789—1834), известный также как общественный деятель, секретарь общества «За уничтожение рабства в Южной Африке» (рабство, на котором основывалось хозяйство буров в Капской колонии, было отменено английскими властями в 1834 г.).

Прогрессивные тенденции англоязычной поэзии получили дальнейшее развитие в творчестве Керна Слейтора (1876—1959). Во многих его стихах и поэмах, вошедших в сборники «Следы через степь» (1905), «Кару и другие поэмы» (1924) и «Темные люди» (1935), выражено неодобрение расистской политики его соотечественников.

Керн Слейтор переработал немало африканских песен, пытаясь средствами английского языка передать особенности фольклора коса. Фольклорные ритмы использованы им в стихах, передающих чувства африканских шахтеров, тоскующих по родным местам и оставшимся там семьям. Образ высохшей африканской земли поэт использует как символ «засухи» чувств и отношений среди английских колонистов. Сборники новелл Слейтора «Солнцем выжженный Юг» (1906) и «Сияющая река» (1926) представляют собой в основном зарисовки жизни африканской деревни.

706

Творчество Прингла и Слейтора внесло определенный вклад в развивающуюся в Южной Африке демократическую антиколониальную литературу. Однако самой яркой представительницей этого направления до второй мировой войны по праву считается Оливия Шрейнер (1855—1920), крупная писательница и общественная деятельница. Первый же роман Шрейнер «История африканской фермы», написанный ею в девятнадцать лет и изданный в Лондоне в 1883 г. под псевдонимом Ральф Айрон, вызвал сенсацию в Европе.

Противопоставив свое произведение «экзотическим» приключенческим романам колониалистской литературы, Шрейнер нарисовала неприкрашенную картину тяжелой, печальной жизни простых трудолюбивых людей. Действие происходит на одной из уединенных южноафриканских ферм. Сатирически остро показывает писательница хорошо известный ей быт бурского фермерства, духовное убожество и мелочность его интересов. Самодовольным владельцам фермы, тете Санни и ее мужу Бленкину, противопоставлены пастух Вальдо и гордая и пылкая Линдель — образ, воплотивший идею женского равноправия, одну из ведущих в художественном творчестве Шрейнер.

Требование женского равноправия звучит и в ее романах «От одного к другому» (1927) и «Ундина» (1928) (оба опубликованы посмертно), объединенных темой драматической судьбы молодой одаренной женщины, сломленной циничной, ханжеской моралью враждебного ей общества.

В публицистических работах, посвященных этому вопросу (самая известная из них — «Женщина и труд», почти полностью переведенная на русский язык еще в 1912 г.), Шрейнер выдвигает идею полного равенства женщины с мужчиной как в семейной жизни, так в социальной и политической сферах.

Побывав в Англии и в других европейских странах, Шрейнер познакомилась с видными деятелями своего времени, она хорошо знала семью К. Маркса, став близкой подругой его младшей дочери Элеоноры.

В 1889 г. Шрейнер вернулась в Южную Африку, где открыто выступила против колонизаторской политики Великобритании. Она утверждала принципы равенства африканцев с европейцами и провозглашала право африканских народов самим решать свою судьбу. В повести «Рядовой Питер Халькет из Машоналенда» (1897), открывающейся уникальным обличительным документом — фотографией виселиц с трупами африканцев, казненных солдатами С. Родса (в то время премьер-министра Капской колонии), Шрейнер с возмущением пишет о кровавых преступлениях колонизаторов.

Во время англо-бурской войны Шрейнер осуждала британскую агрессию. Ее выступления против английского вторжения в Трансвааль получили такой резонанс во всем мире, что английские военные власти держали писательницу какое-то время под арестом. Антивоенные статьи и памфлеты Шрейнер собраны ее мужем в книгу «Мысли о Южной Африке» (1928).

Выступая против войны и насилия, Шрейнер считала, что применение силы может быть оправданным лишь в борьбе против социального гнета. Когда в Южной Африке проходили собрания в поддержку русской революции 1905 г. и было создано общество «Друзья России», писательница заявила о своей солидарности с борцами против царизма. «Сегодня знамя перешло в руки великого русского народа. Я верю, что... мы присутствуем при начале величайшего события в истории человечества за последние века», — писала Шрейнер через несколько дней после Кровавого воскресенья в России.

Уже тяжело больная, она радуется Октябрьской революции в нашей стране, выражает симпатии английским докерам, отказавшимся грузить оружие для борьбы против молодой революционной России. С большим уважением пишет она о В. И. Ленине: «Более великого гения, чем Ленин, не появилось за последнее столетие, если не считать Карла Маркса».

Шрейнер пользовалась значительной известностью в дореволюционной России. Переводы ее произведений и статьи о ней печатались в «Ниве», «Русской мысли», «Литературных вечерах» и других журналах. Ее аллегорические рассказы цикла «Мечты» (1890) получили высокую оценку М. Горького, который писал в 1899 г. в газете «Нижегородский листок»: «Простота и ясность — вот первое, внешнее достоинство ее маленьких рассказов; бодрость настроения и глубокая вера в силу человеческого духа — вот внутреннее значение ее аллегорий».

Литературные симпатии О. Шрейнер отданы художникам-реалистам, обращающимся к изображению окружающей жизни, а также романтикам. Она высоко ценит «гиганта Бальзака» и И. С. Тургенева, в творчестве которого, по ее словам, правда сочеталась с поэзией. Среди ее любимых писателей — П. Б. Шелли, Ш. Бронте.

Творчество самой Шрейнер оказало значительное влияние на многих писателей Южноафриканского Союза. В программе Южноафриканской

707

коммунистической партии (основана в 1921 г.) Шрейнер названа в одном ряду с ее основателями А. Джонсоном и С. Бантингом среди тех белых южноафриканцев, которые «плыли против расистского потока» и «никогда не будут забыты африканским народом».

В последней четверти XIX — начале XX в. в связи с введением письменности (на основе латинского алфавита) на местных языках — зулу, коса, суто, тсвана — приступают к художественному осмыслению и освоению действительности (также через посредство европейских литературных форм) и африканцы. Уже самые первые опыты африканских литераторов обнаруживают их знакомство с европейской литературой, прежде всего с литературой английской, хотя знания эти носят в основном хрестоматийный характер. В европейских жанрах они пытались найти такие принципы художественного воплощения, которые, по их мнению, подходили для воспроизведения действительности, характеризуемой разрушением традиционных форм жизни и утверждением новых форм и представлений.

Созданием письменности и распространением грамотности занимались религиозные миссии, при которых и стали издаваться первые произведения на местных языках. Перешедшие в христианство африканцы получали образование в миссионерских школах. По окончании школы они, как правило, оставались работать при миссиях в качестве священнослужителей или учителей. Естественно, что они находились под влиянием идеологии, насаждавшейся миссионерами. Получая субсидии от колониальных властей, издательства миссий публиковали прежде всего книги религиозного и нравоучительного содержания, проникнутые идеей непротивления. Литераторы-африканцы нередко черпали сюжеты для своих произведений из Библии, придавая им формальные признаки местной специфичности с помощью соответствующих реалий (географические названия, имена и т. п.). Характерную черту этой литературы, получившей название «подопечной», составляет натуралистичность описания, неумение выделить из массы фактов общие, типические черты.

Происходящий в последней четверти XIX в. процесс формирования африканской интеллигенции сопровождается появлением ряда африканских издательств, вокруг которых группировались радикально настроенные представители коренного населения. В 1884 г. группа африканцев во главе с Дж. Т. Джабаву начала выпускать газету на языке коса «Имво забантсунду» («Мнение банту»). Дж. Дубе, один из руководителей движения сопротивления африканцев, а впоследствии первый президент Африканского национального конгресса (АНК — демократическая организация, выступившая против системы угнетения, основана в 1912 г.), в 1904 г. начал выпускать газету «Иланга ласенаталь» («Солнце Наталя»). В 1912 г. появляется газета «Абантубато» («Народ») — орган АНК. Эти газеты способствовали формированию мировоззрения африканской интеллигенции, помогали сплочению в борьбе против расизма и колониализма.

Именно в этот период появляются первые оригинальные произведения, которые преодолевают рамки и каноны «подопечной литературы». В них, так же как и в творчестве писателей из среды демократически настроенной интеллигенции европейского происхождения, находят выражение возмущение эксплуатацией африканцев, сочувствие страданиям коренных жителей страны. Это были первые шаги литературы, за которой после второй мировой войны закрепилось название «литература протеста». На первых порах литература протеста была представлена в основном публицистикой, включая публицистическую поэзию, зарождение которой относится к 80-м годам XIX в. В 1884 г. в газете «Исигидими» были опубликованы стихи поэта коса Х. В. Лухлангени, исполненные боли за свой народ: «Мысли, не выраженные до сих пор, // Разрывают на части мое сердце. // И заботы о судьбе моего народа // Не покинут меня до могилы».

Бо́льшая часть первых собственно художественных публикаций на африканских языках — это записи или переработки африканских легенд, сказок, гимнов, песен, пословиц и поговорок.

Таковы вышедшая в 1907 году книга А. Секесе (учителя по образованию) «Пословицы и поговорки басуто», книга писателя, переводчика и журналиста С. Плаики «Пословицы тсвава с переводом и эквивалентами» (1916).

Самый значительный прозаик этого периода среди африканцев, пишущих на местных языках, — писатель басуто Томас Мофоло (1877—1948), автор двух повестей и романа «Чака».

Исторический роман «Чака», написанный Т. Мофоло в 1910 г. (опубл. 1925), повествует о жизни и деятельности выдающегося вождя зулусов Чаки, сумевшего объединить разрозненные зулусские племена. В трактовке образа этого героя писатель в ряде случаев, следуя за работами западных исследователей, значительно отходит от исторической истины. Чака в романе предстает властолюбивым тираном, не знающим чувства жалости. Роман изобилует

708

назиданиями в духе христианской морали, обращениями к читателю. Вместе с тем роман обнаруживает влияние народных сказаний, первобытно-мифологических представлений традиционной общины (например, непобедимость Чаки объясняется тем, что ему покровительствуют волшебные силы). Музыкальная и красочная народная речь нашла отражение как в авторском тексте, так и в речи героев. Отдельные части романа оставляют сильное впечатление благодаря напряженности и динамичности повествования.

Своеобразно и противоречиво творчество и другого писателя басуто Эвереты Сегоете (1858—?). Герой его романа «Богатство есть дымка, туман» (1910), измученный жизненными невзгодами, принимает христианство, помогающее ему подавить чувство протеста против социальной несправедливости и обрести веру в счастье. В сборнике рассказов «Репепенг» («Отец скорпиона», 1915) Сегоете описывает падение нравов у басуто после прихода европейцев, порицает молодежь за ее тяготение к культуре угнетателей, зовет ее назад, к прошлому и культуре отцов.

При явной разнородности картины, какую представляет собой развитие литературы африканских стран в рассматриваемый период, все многообразие форм их письменной художественной словесности этой эпохи подразделяется на три типа.

Во-первых, это произведения, которые создаются в русле европейской традиции, хотя и на новом, африканском материале. Это литература (а также публицистика), появляющаяся в странах с большой прослойкой поселенцев европейского происхождения и преимущественно именно в этой социальной среде, — таково творчество Педро Феликса Машадо в Анголе, романы и рассказы южноафриканской писательницы Оливии Шрейнер; не случайно произведения подобных авторов получают резонанс за пределами Африки.

Во-вторых, произведения, стоящие на грани литературы современного типа, являющие собой первые опыты взаимодействия европейской литературной и местной традиций словесного искусства: таков первый эфиопский роман «История, рожденная сердцем» Афэворка Гэбрэ Иесуса, соединяющий элементы ранних образцов западноевропейского романа (странствия, приключения героев) с некоторыми (в частности, стилистическими) приемами средневековой эфиопской книжности; таковы и первые литературные опыты африканцев, получивших воспитание в христианских миссиях, прежде всего «Чака» южноафриканца Томаса Мофоло, представителя народа басуто, — произведение, в котором структура литературного жанра (романа) частично трансформируется под влиянием устной, фольклорной традиции.

И наконец, это произведения, находящиеся еще в рамках средневековой (прежде всего исламской) письменной традиции, хотя бы даже они и посвящались сугубо современной тематике (как, например, поэзия, посвященная европейскому завоеванию, на языках фула, хауса, суахили). В некоторых случаях в таких произведениях отмечаются черты, типологически соотносимые, по-видимому, с чертами западноевропейской литературы эпохи позднего средневековья (например, интерес к отдельной человеческой судьбе в поэзии хауса).

В целом рубеж XIX и XX вв. в странах Африки — это и рубеж литературы средневековой и современной, хотя пережитки первой существуют в некоторых африканских странах вплоть до наших дней, а второй еще предстоит длительное утверждение на африканской почве.

709

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сравнительно короткий отрезок времени (неполных три десятилетия: 1890—1917), в рамках которого в настоящем томе рассматривается развитие всемирной литературы, представлял собой вполне определенную, ограниченную двумя рубежами историческую эпоху: от тех лет, когда формировался империализм как последний этап капитализма, и до Октябрьской революции в России.

В течение ряда десятилетий во многих советских научных изданиях и учебных пособиях при периодизации всемирной истории (и в частности, истории литературы) началом новейшего времени обычно признавался 1871 год (Парижская коммуна). Однако мы придерживаемся другой периодизации. Мы ведем свой счет от 90-х годов, так как именно в эти годы переход капитализма в свою высшую, империалистическую стадию сказался на историческом развитии всех регионов мира, хотя везде по-разному, но в равной степени радикально. Но и не только это, хотя и чрезвычайно важное, обстоятельство социально-экономического характера, но и факты собственно историко-литературные и историко-культурные также указывали на 90-е годы как на глубокий водораздел, на время переломное в большинстве ведущих национальных литератур мира.

Так, в России со вступлением в литературу М. Горького (1892) постепенно образуется направление, ориентиром для которого служат свциалистические, революционные идеалы рабочего класса. Одновременно с появлением лекции Д. С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893) и сборников «Русские символисты» (1894—1895) начинают формироваться нереалистические художественные течения и на сцену выходит символизм. В Англии приблизительно на рубеже 80—90-х годов становится явственным кризис викторианства как определенного культурного феномена, на протяжении десятилетий владевшего общественным сознанием, и этот кризис находит свое отражение в творчестве таких значительных и разных по направлению писателей, как О. Уайльд, С. Батлер, Б. Шоу, Г. Уэллс, Дж. Голсуорси и др.

В Германии в это время на смену писателям, на творчестве которых лежал отпечаток провинциальной ограниченности, в 90-е годы приходит плеяда мастеров, вернувших немецкой литературе международное признание и резонанс — Г. Гауптман, Г. Манн, Т. Манн, Я. Вассерман, Ф. Ведекинд, Г. Гессе и др. Сходная картина и в Испании, где после глубокого культурного и духовного кризиса в литературе появляется так называемое «поколение 98 года» — М. Унамуно, П. Бароха, Р. Валье-Инклан, Асорин и др. А одновременно у противоположной, восточной оконечности Евразийского континента, в Японии именно 90-е годы становятся началом формирования нового романа, впитавшего в себя европейский опыт, но вместе с тем национально-своеобразного повествовательного искусства (Фтабатэй Симэй и др.).

При относительной краткости исторического периода «рубежа веков» его историко-литературное значение было исключительно велико и заключалось прежде всего в том, что именно в это время был заложен идейно-художественный фундамент всей мировой литературы XX в., именно в эти десятилетия возникали творческие течения, разрабатывались темы, создавались новые жанровые образования, появлялись выдающиеся писатели и основополагающие произведения, которые определяли линии и пути дальнейшего развития. В этом отношении период «рубежа веков» был и разведчиком и пионером XX столетия. В подтверждение можно привести множество соображений и фактов — ограничимся лишь немногими примерами.

Нелегко объяснимо, хотя и совершенно бесспорно, то исключительное влияние, которое оказал А. П. Чехов как на драматургическое, так и на повествовательное искусство XX в. Чехов не был проповедником определенных общественных, философских, религиозных или нравственных идей, и его влияние носило другой характер, нежели влияние, скажем, позднего Л. Толстого. Это влияние не провозглашалось в исповедях и проповедях, в манифестах и декларациях, и тем не менее оно было неоспоримо. Оно исходило из новизны и своеобразия творчества Чехова, его поэтики. Чехов преобразовал реалистическую традицию XIX в., он как бы «деромантизировал» реализм, отказавшись от изображения укрупненных конфликтов, ярких, незаурядных характеров, раскрывая драматизм жизни и ее поэтические глубины через отношения обыденных характеров в обыденных обстоятельствах. Подобно М. Метерлинку, он достигал этого в

710

своих пьесах посредством «второго диалога», иначе говоря, мастерского использования подтекста. «Подтекст не просто как отдельный прием, а, если угодно, как стиль ввел в литературу Чехов» (Д. Затонский). Знаменитый чеховский подтекст применялся им не только в драме, но и в рассказах. «Уроки Чехова» на протяжении последующих десятилетий сказывались в творчестве многих драматургов от Бернарда Шоу до Теннесси Уильямса и мастеров малой прозы — В. Вулф, К. Мэнсфилд, Ш. Андерсона, Э. Хемингуэя, Г. Белля, Лу Синя, В. Гроссмана и многих других.

Пример совсем иного рода — Герберт Уэллс, которого можно считать родоначальником жанра, получившего в XX в. широкое распространение, жанра антиутопии. После первой мировой войны романы-антиутопии следуют непрерывной чередой («Великий риск» М. Брода, «Остров великой матери» Г. Гауптмана, «Люизит» И. Р. Бехера, «Мы» Е. Замятина, «Прекрасный новый мир» О. Хаксли, «На мраморных утесах», «Гелиополис» Э. Юнгера, «Город за рекой» Г. Казака, «1984», «Скотный двор» Дж. Оруэла, «Звезда нерожденных» Ф. Верфеля, «Нет. Мир обвиняемых» В. Йенса и т. д.). Философская основа этих, как правило, сильно идеологизированных романов была различной, заключенная в них прогностическая концепция в одних случаях носила характер тревожного сигнала, предостережения, в других — безнадежно пессимистического приговора человечеству. Но исторически исходным пунктом большинства этих антиутопий был Уэллс с его научно-фантастическими романами и теоретическим трактатом «Современная утопия».

Преемственность по отношению к процессам и явлениям, возникшим на рубеже веков, проходит через все XX столетие на разных уровнях — от художественных методов и направлений до индивидуальных влияний отдельных писателей или произведений. В это время на литературную сцену выходит модернизм, и его зачинатели и крупнейшие мастера Ф. Кафка и Дж. Джойс создают книги, основополагающие для дальнейшего движения мировой литературы (правда, «Улисс» был опубликован в 1922 г., но писался — равно как и романы Кафки — в 10-е годы). В конце 900-х и в 10-е годы происходит так называемая «литературная революция»; во Франции, Германии, Италии, России, затем и в других странах возникают различные авангардистские течения и школы (кубизм, экспрессионизм, футуризм, дадаизм), которые, постоянно трансформируясь и обновляясь, проходят через весь XX в.

Но вместе с тем десятилетия на рубеже XIX—XX вв. были отмечены в Европе и Америке значительными достижениями реализма, продолжавшего славные традиции литературы минувшего столетия и обогащенного идейно-художественными открытиями, обусловленными новой исторической действительностью. На Востоке, в ряде колониальных и зависимых стран, формируется демократическая и преимущественно реалистическая литература, связанная с просветительством и национально-освободительными движениями. И наконец, на данный исторический период — в этом отношении особенно велика была роль русской литературы и писателей народов России — приходилось начало формирования международной социалистической литературы.

Обновление реализма выражалось не только в расширении его тематического репертуара, но и в исторически обусловленных изменениях в методе в целом. Писатель стремится обрести некую систему художественных возможностей, позволяющих выразить с убеждающей силой авторскую идейно-философскую концепцию.

Последнее десятилетие рассматриваемого периода было временем, когда уже закладывался фундамент будущей исторически новой эпохи всемирной литературы. В эти годы писались, иногда даже по частям начинали публиковаться произведения («Волшебная гора» Т. Манна, «Империя» — трилогия Г. Манна, «Сага о Форсайтах» Дж. Голсуорси, романы Ф. Кафки, «В поисках утраченного времени» М. Пруста, «Улисс» Дж. Джойса, автобиографическая трилогия М. Горького, «Дитте — дитя человеческое» М. Андерсена-Нексе), которым суждено было со временем, после их завершения и издания, после их признания в узком профессиональном кругу или в широких общественных кругах, приобрести эталонное значение. Они образовали широкий спектр различных идейно-художественных тенденций и стали своего рода вехами на основных направлениях литературного процесса. Через эти произведения проходила линия преемственности от литературы 10-х к литературе 20-х годов.

10-е годы были вместе с тем и временем роста революционного сознания и собирания революционных, антиимпериалистических сил в разных сферах духовной культуры, искусства и литературы. Этот процесс особенно интенсифицировался и ускорился в годы мировой войны. Писатели, будущие деятели группы «Кларте» и международного движения революционных писателей (А. Барбюс, Ж. Шеневьер, И. Р. Бехер, С. К. Нейман, Дж. Рид, Комаки Оуми и др.), в основном определили свои позиции еще в предреволюционные 10-е годы.

711

БИБЛИОГРАФИЯ

Библиография к восьмому тому «Истории всемирной литературы» построена по единым принципам, принятым для издания в целом.

Библиография в основном повторяет структуру тома, иерархию его разделов, глав и параграфов. Она открывается общими работами, имеющими значение для всего тома, за которыми следуют библиографии отдельных национальных литератур соответствующей эпохи — в той последовательности, в которой они рассматриваются в томе. Так, например, в томе анализируется творчество многих крупных писателей, которым может и не быть посвящен специальный параграф; в библиографии такие персоналии выделены, что должно облегчить пользование ею. В связи с этим, в библиографии появились дополнительные рубрики. В то же время сведены в одну рубрику работы, посвященные творчеству того или иного писателя, хотя его произведения могут рассматриваться в нескольких местах тома. Следует также учесть, что творческий путь некоторых писателей, освещенный на страницах восьмого тома «Истории всемирной литературы», лишь начинается в последней трети XIX или начале XX столетия и продолжается в 20-е и 30-е годы нашего века, или даже чуть позже (например, М. Горького, Андрея Белого, Бунина, Роллана, Жида, Т. Манна и мн. др.). В этом случае в библиографии к восьмому тому приводится вся основная научная литература, посвященная этому писателю, в библиографию же к девятому тому будут включены лишь исследования, освещающие его позднее творчество. То же самое относится и к писателям, анализ творческого пути которых начинается в седьмом томе «Истории всемирной литературы» (скажем, Л. Н. Толстой): в библиографии восьмого тома представлены только работы, посвященные их позднему творчеству. В то же время, если тот или иной писатель (например, А. Н. Толстой) в первые десятилетия нашего века делает лишь первые шаги на литературном поприще и разговор о его основных произведениях впереди, то список посвященных ему работ отнесен в следующий том.

При составлении библиографии, естественно, производился строгий отбор. Предпочтение отдавалось фундаментальным исследованиям, снабженным солидным справочным аппаратом.

Само собой разумеется, в библиографии широко представлены специальные справочные издания, хотя и здесь допускаются отдельные отклонения от этого правила. В целях экономии места, за редчайшими исключениями, не приводятся ссылки на ранее, т. е. в предшествующих томах, упомянутые научные работы и исследования. Обращение к библиографии восьмого тома предполагает знакомство с библиографией предшествующих томов «Истории всемирной литературы».

Библиография составлена Научно-библиографическим отделом и Комплексным отделом Азии и Африки Всесоюзной государственной библиотеки иностранной литературы под наблюдением В. Т. Данченко и Л. Г. Поспеловой — по литературам зарубежных стран и по общей библиографии к тому (в этой работе приняли участие Г. М. Авдеева, А. Б. Базилевский, Т. В. Балашова, Е. Ю. Гениева, В. Г. Гринько, Н. Л. Глазкова, В. Т. Данченко, О. В. Емельянова, Б. А. Ерхов, С. Р. Изидинова, М. В. Корзинкин, Г. И. Лещинская, М. В. Линдстрем, Н. И. Лопатина, Б. М. Парчевская, Л. Г. Поспелова, Ю. А. Рознатовская, Т. М. Селезнева, Н. А. Толмачев, А. В. Устинова, Н. М. Федоренкова); В. Б. Черкасским — по русской литературе; институтами литературы и языка академий наук союзных республик под редакцией В. Б. Черкасского — по литературам народов России, а также Р. Г. Бикмухамедовым, Л. Г. Голубевой и У. А. Гуральником — соответственно по литературам народов Поволжья и Приуралья, Северного Кавказа и Дагестана, еврейской литературе.

ОБЩИЕ РАБОТЫ

Anderson D. L. Symbolism. A bibliogr. of symbolism as an intern. and multi-disciplinary movement. — N. Y., 1975.

Dizionario universale della letteratura contemporanea: In 4 vol. — Milano, 1959—1963.

Encyclopedia of world literature in the 20-th century: In 3 vol. — N. Y., 1974.

Lexikon der Weltliteratur im 20. Jahrhundert: In 2 Bd. — Freiburg etc., 1960.

***

Адмони В. Поэтика и действительность. — Л., 1975.

Гальперина Е., Запровская А., Эйшискина Н. Курс западной литературы XX века. — М., 1934. — Т. 1.

Генезис социалистического реализма в литературах стран Запада. — М., 1965.

Идеи социализма и литературный процесс на рубеже XIX—XX веков / Отв. ред. Л. М. Юрьева. — М., 1977.

История зарубежной литературы конца XIX — начала XX века: Учеб. для студентов филол. фак. ун-тов / Под ред. Л. Г. Андреева. — 2-е изд. — М., 1978.

История зарубежной литературы конца XIX — начала XX в.: Курс лекций / Под ред. М. Е. Елизаровой, Н. П. Михальской. — М., 1970.

К проблемам романтизма и реализма в зарубежной литературе конца XIX и начала XX века / Отв.

712

ред. В. Н. Богословский. — М., 1974—1976. — Вып. 1—3.

Шиллер Ф. П. История западноевропейской литературы нового времени. Т. 3. — 2-е изд. — М., 1938.

Bousoño C. El irracionalismo poético. — Madrid, 1977.

Clarc B. H., Freedley G. A history of modem drama. — N. Y.; L., 1974.

Delevoy R. L. Symbolists and symbolism. — Geneva; L., 1982.

Fiocco F. Teatro universale dal naturalismo ai giorni nostri. — Bologna, 1963.

Johnson R. V. Aestheticism. — L., 1969.

Julian R. Le mouvement des arts du romantism au symbolism: Arts visuels, musique, litt. — P., 1979.

Le mouvement symboliste en littérature: Actes du colloque intern. — Bruxelles, 1974.

Romani B. Dal simbolismo al futurismo. — Firenze, 1969.

The symbolist movement in the literature of European languages / Ed. A. Balakian. — Budapest, 1984.

Aszimbolizmus: A bevezetö tanulmányt írta, a szövegeket válogatta Komiós Aladár. — Budapest, 1965.