Иллюстрация:

Нико Пиросманишвили. Кутеж в виноградной беседке

Литературный процесс в Грузии становится все более чувствительным не только к актуальным национальным проблемам, но и к процессу художественного развития в других странах. Одним из таких направлений, с особой силой повлиявших на грузинскую поэзию, следует, несомненно, признать французский и русский символизм. В грузинскую литературу, в силу исторически сложившихся обстоятельств, дошли его сравнительно поздние отголоски (как в свое время и в России). В 1910—1915 гг., оформившись в Грузии в школу так называемых «голубороговцев», направление это оказывает заметное влияние на литературный процесс. Наиболее крупные представители этой школы — Паоло Яшвили, Тициан Табидзе, Григол Робакидзе, Валериан Гаприндашвили, Георгий Леонидзе, Колау Надирадзе, Сандро Цирекидзе — в своем творчестве достигли высокого совершенства и способствовали общему подъему грузинской поэзии. Правда, в их дореволюционных стихах подчас отчетливо звучали декадентские ноты, но вместе с тем интроспективная установка их поэзии была связана с более полным и глубоким раскрытием внутреннего мира лирического героя. Их поэзия сложна и неоднозначна. Тематическое и идейно-нравственное родство этих грузинских поэтов с Верленом, Маларме, Рембо, Бодлером, Бальмонтом, Блоком — очевидно. В эту пору были созданы «Поль Верлен» и «Красный бык» П. Яшвили, «Сон Халдеи» и «Принц Магог» Т. Табидзе, циклы «Офелий» и «Двойников» В. Гаприндашвили, «Ослиный мессия» Р. Гветадзе и т. д., где явственно сказывалась тенденция отхода от живой действительности и тяга к условным маскам. Даже Галактион Табидзе, твердо придерживавшийся традиций национальной

172

поэзии, отдал известную дань эстетике и поэтике символизма. Следует подчеркнуть, что грузинский символизм был всегда отмечен особой метой: он оставался в рамках национальных интересов; главные его мотивы были порождены национальными бедами и невзгодами, а та или иная мистификация или отчуждение от реальности связаны с насущными национальными проблемами («Письмо к матери», «Внезапные стихи к Польше» П. Яшвили, «Осень в Орпири» и др. стихи Т. Табидзе). В этом отношении у грузинских символистов обычно находят много общего с Блоком или Брюсовым.

Как отмечалось, грузинскому символизму, оказавшемуся перед необходимостью глубинного обновления мысли, выпало на долю вывести грузинскую версификацию на новый путь. Символизм, отталкиваясь и в чем-то противостоя тенденции опрощения и примитивизации грузинского стиха в творчестве революционно-демократических поэтов 900-х годов, обогатил его формальные структуры, систему тропов, внутреннюю ритмику и различные аспекты поэтического ви́дения. Ныне общепризнано, что наряду с поэтами так называемого нового поколения (Г. Табидзе, И. Гришашвили, А. Абашели, С. Шаншиашвили), «голубороговцы» совершили истинный переворот в грузинской поэтике XX в.

В литературе 10-х годов заметно также влияние импрессионизма, хотя творчество писателей, испытавших это влияние, — Нико Лордкипанидзе (1880—1944), Лео Киачели (1884—1963), Константинэ Гамсахурдиа (1891—1975) и др. — протекает в основном в рамках реализма, а избранный ими миниатюрно-импрессионистический аспект художественного воплощения действительности не может остановить их тяги к широким социально-эпическим обобщениям.

В истории новейшей грузинской литературы видное место занимает национальная драматургия, которая сформировалась как самостоятельный жанр позднее, чем в других странах. Работа по возрождению грузинского театра, начатая на рубеже двух столетий, естественно, потребовала и создания оригинальной национальной драматургии. Предшествующего опыта было недостаточно. И вот одна за другой создаются пьесы А. Церетели («Рассвет», «Реакция», «Любовь»), Д. Клдиашвили («Невзгоды Дариспана», «Счастье Ирины»), Ш. Дадиани («Гегечкори», «Вчерашние»), С. Шаншиашвили («Некоронованные цари», «Бердо Змания»), Н. Шиукашвили («Глупец»), Т. Рамишвили («Гостеприимство»), Д. Нахуцришвили («Золотой столп»), И. Гедеванишвили («Жертва», «Свет»), И. Экаладзе («С крестом № 21»), И. Имедашвили («Иосеб Лагиашвили»), Н. Азиани («Дезертирка»), П. Иретели («Поверженные») и др. Эти пьесы, воплощенные на сцене корифеями грузинского театра В. Абашидзе, Л. Месхешвили, К. Кипиани, В. Гуния вместе с грузинскими переводами образцов русской и западноевропейской классической драматургии обусловили высокий профессиональный уровень и прогрессивно-гуманистический характер нового грузинского театра.

Подъем грузинской литературы и искусства в 90—900-е годы, естественно, вызывает и развитие грузинской литературно-критической и эстетической мысли. У истоков грузинской марксистской литературной критики стоит Александр Цулукидзе (1876—1905), который в статьях — «Новый тип в нашей жизни», «Беседа с читателем», «Мечта и действительность», «Заметки читателя» и др. — отстаивает принципы реализма, анализирует литературные явления, как образное отражение социально-политической жизни народа.

Глубокий критический анализ дан в этюдах, годовых обзорах и в статьях Киты Абашидзе (1870—1917), посвященных отдельным эстетическим проблемам. Несмотря на не совсем четкую методологию (применение теории эволюции жанров Брюнетьера к грузинскому литературному процессу), литературно-критические взгляды К. Абашидзе сыграли в свое время значительную роль в развитии грузинской художественной мысли. Незаурядным явлением следует считать также создание в 90-х годах А. Хаханашвили (1866—1912) курса истории грузинской литературы. Грузинская литературная критика в 900-х годах своими достижениями во многом была обязана также критико-публицистической деятельности И. Гомартели, А. Джорджадзе, Р. Панцхава, И. Вартагава.

На страницах периодической печати этого времени вообще много места отводится художественным произведениям, критическим статьям, литературным обзорам и другим подобным материалам. Здесь идет становление, формирование и популяризация новейшей литературы, разгораются споры о ее дальнейших путях и тенденциях развития. В грузинской периодике 90—900-х годов обостренным интересом к литературе выделяются газеты «Иверия» (1886—1906), «Квали» (1893—1904), «Цнобис пурцели» (1886—1906), «Брдзола» (1901—1902), «Пролетариатис брдзола» (1903—1905), «Мнатоби» (1908), «Паскунджи» (1908—1909), «Теми» (1911—1915), «Дроэба» (1908—1910), журналы «Моамбе» (1894—1905), «Акакис твиури кребули»

173

(1897—1900), «Накадули» (1904—1920), «Театри да цховреба» (1910—1926).

К началу 900-х годов относится зарождение в грузинской критике и вульгаризаторских тенденций.

Падение царского самодержавия в 1917 г. было встречено с ликованием и воодушевлением. Это событие Г. Табидзе приветствовал гимном «Скорее знамена!», который открывает новый революционно-романтический этап в творчестве поэта, обогатившего грузинскую лирику XX в. многими шедеврами. Начинается процесс активизации всей грузинской творческой мысли, процесс, непосредственно связанный с надеждами на окончательное национальное и социальное освобождение. Восстановление утраченной на целое столетие национальной самостоятельности, провозглашение Грузии демократической республикой, естественно, дали мощный толчок дальнейшему подъему всей национальной культуры.

Итак, новейший период развития грузинской литературы — один из значительных этапов ее многовековой истории. В этот период литература укрепляет связи со всенародной борьбой за социальное и национальное освобождение, создаются условия для дальнейшего развития новейшей литературы Грузии.

173

АРМЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Конец XIX и начало XX в. совпали с периодом зрелости и расцвета дооктябрьской армянской литературы. К этому времени были как бы подведены итоги более чем векового развития новой армянской литературы, и она активнее, чем когда-либо раньше, включалась в мировой литературный процесс.

На рубеже веков в значительной степени расширилось международное признание армянской литературы, в особенности благодаря переводам на русский, французский и немецкий языки. Так, в 1916 г. в Петрограде вышел в свет «Сборник армянской литературы» под редакцией М. Горького, а в Москве — антология «Поэзия Армении» под редакцией и с развернутым историко-литературным очерком В. Брюсова.

В деле распространения армянской литературы в Западной Европе особенно значительна роль Аршака Чопаняна — видного поэта-переводчика и критика-литературоведа. Он издал на французском языке цикл сборников армянской литературы, который начинался книгой «Древние и новые армянские поэты» (1902) и завершался трехтомной антологией «Розарий Армении» (1918—1929). Следует отметить также книги серии «Армянская библиотека», с конца XIX в. издаваемой на немецком языке в Лейпциге под редакцией Артура Лайста.

Указанное время было самым трагическим в истории армянского народа. Армения по-прежнему была разделена на две части и входила в состав Российской и Оттоманской империй, а армянский народ был лишен политического единства и государственности. В Западной Армении, находившейся под оттоманским игом, с конца XIX в. начались массовые погромы армянского населения, которые в годы первой мировой войны переросли в планомерно осуществляемый геноцид. В 1915—1916 гг. жертвой зловещей политики «младотурок» стали полтора миллиона армян, а остальные были насильно изгнаны из родных мест и рассеяны по свету. Это был первый массовый геноцид в истории XX в. В течение всего рассматриваемого периода стоял вопрос о самом существовании армянского народа. Вместе с тем есть определенная закономерность в том, что это трагическое время стало периодом яркого расцвета и подъема армянской литературы, а также художественной культуры в целом.

Для народа, находящегося под постоянной угрозой истребления, литература была одним из могучих факторов духовного единения и героического сопротивления. Армянская литература начала XX в., и в особенности поэзия, — высшее проявление духовных сил народа, его воли к жизни и борьбе, его мечты о светлом будущем.

Валерий Брюсов завершил свой очерк об историческом развитии армянской поэзии пророческими словами: «Сквозь черные тучи, столько раз заволакивавшие горизонты армянской истории, сквозь грозную и душную мглу, столько раз застилавшую жизнь армянского народа, победно пробивались и сияют поныне огненные лучи его поэзии. Это сияние кажется нам лучшим обетом и для исторических судеб Армении в будущем... Перефразируя слова Тургенева, мы можем сказать с твердым убеждением: „Нельзя верить, чтобы такая поэзия не была дана народу с великим будущим“».

174