21.4. Смена надстроечной парадигмы: способ преодоления барьеров на пути гуманизации общества

Есть ли альтернатива традиции идеологического и поли­тического диктата. Однако вернемся к исходному тезису отно­сительно деидеологизации и деполитизации как условий свободного и независимого развития гуманитарного образова­ния и науки. Можно ли совместить его со всем тем, о чем толь­ко что говорилось выше как о совершенно противоположной и столь же обоснованной тенденции?

Если исходный тезис о необходимости освобождения гу­манитарного образования и науки от давления идеологических и политических структур оставить в силе, то вопрос этот мож­но сформулировать и иначе: есть ли альтернатива прежнему наследию односторонней подчиненности духовной жизни обще­ства (в том числе науки, культуры и образования) политичес­кому и идеологическому диктату?

На наш взгляд, имеются все основания для того, чтобы такую альтернативу предложить. Она, по нашему глубокому убеждению, состоит в смене парадигм, характеризующих вза­имосвязь и взаимозависимость, с одной стороны, политико-иде­ологических, а с другой — духовно-нравственных структур и приоритетов в системе распределения социальных ценностей и доминант российского социума.

Прежняя парадигма взаимосвязи и соподчинения этих структур может быть представлена такой моделью, у которой в вершине в качестве цели выступает политика и идеология, а в качестве средств, обеспечивающих ее доминирующую и приори­тетную роль, равно как и подчиненных первым, — духовно-нрав­ственные ценности, представленные национальной культурой, национальным самосознанием и общественным настроением, наукой и гуманитарным образованием (см. таблицу 5).

Таблица 5

Старая надстроечная парадигма

Политика и идеология

Духовно-нравственные ценности (национальная культура, самосознание и настроение, наука и гуманитарное образование)

Нам представляется назревшей и правомерной тенденци­ей, отвечающей социальному заказу и духу времени, необхо­димость смены старой парадигмы на новую, построенную по альтернативному принципу доминирования духовно-нравствен­ных ценностей над идеологическими (см. схему 26).

Схема 26.

Смена надстроечной парадигмы

Идея такой перестановки акцентов и представлений о при­оритетных и доминирующих ценностях в структуре традици­онной модели социума, конечно, нуждается в дальнейшем анализе с точки зрения того, насколько она может быть вопло­щена в реальный алгоритм жизнедеятельности.

Возможности и реальность смены надстроечной парадиг­мы в прошлом и теперь. Начнем с определения того, насколько она практически достижима вообще. На наш взгляд, вопреки обозначенной ранее модели, характерной для распределения на­званных ценностей в нашей российской истории, даже в ней можно найти ситуацию если не полного, то хотя бы частично­го подобия новой парадигме распределения политических и ду­ховно-нравственных ценностей.

Пример такого распределения дает, на наш взгляд, время царствования Екатерины II, когда, по свидетельству выдаю­щегося российского историка В. О. Ключевского, доминантой в структуре социальных ценностей общества того времени было духовно-нравственное начало, вершиной которого явля­лось состояние социальной психики, преобладающее обществен­ное настроение, в котором было аккумулировано высокое чувство и мироощущение национального достоинства и наци­онального самосознания народа [19, с. 290].

Другим примером той эталонной модели распределения приоритетов, где тон задает социально-психологическая доми­нанта, представленная преобладающим общественным настро­ением, общественным мнением и высоко поднятым чувством национального достоинства, является способ связи гуманитар­ного образования в университетах США с системой тех нрав­ственных ценностей, которые в них впитывает, а затем и реализует в политике будущая правящая элита.

Здесь очевидна инструментальная роль политики и идео­логии в качестве средства сохранения, поддержания и разви­тия тех ценностей, которые формируются как некая доминанта в духовной атмосфере американского университета. Естествен­ной традицией в такой ситуации становится выработка имен­но в университетской среде неформального общения, критериев и эмпирических индикаторов для оценки всей системы управ­ления страной, начиная с фигуры скромного менеджера до пре­зидента того или иного концерна и даже страны.

Это позволяет говорить о том, что искомая нами пара­дигма перераспределения приоритетов власти и духовно-нрав­ственных ценностей как некая модель вполне достижима в ее практическом осуществлении как в нашем же историческом про­шлом, так и в настоящем. Об этом свидетельствует и некото­рый наш современный опыт развития университетского образования.

Современный опыт развития университетского гуманитар­ного образования. Примером этого может служить в числе дру­гих вузов и опыт Санкт-Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов, в котором в качестве стратегичес­кой цели формирования специалиста гуманитарного профиля ставится задача осуществления преемственности, сохранения и развития лучших национальных традиций российского соци­ума, и прежде всего гуманитарной и духовно-нравственной культуры [20]. Этот курс, взятый СПбГУП на приоритетное развитие духовной, правовой, экономической, политической и профессиональной культуры будущего специалиста, получает аргументированное обоснование в культуроцентристской кон­цепции образования, предложенной А. С. Запесоцким [21].

Есть все основания предполагать, что реализация культу­роцентристской концепции в качестве стратегии вузовского, и прежде всего гуманитарного, образования позволит со време­нем привести к смене рассмотренных выше парадигм и способ­ствовать на пороге XXI века как свободной и всесторонней реализации творческого потенциала нового молодого поколе­ния, так и духовно-нравственному преобразованию России.

Необходимость социально-психологического обеспечения гуманитарного образования и духовного здоровья общества. Та­кая смена предполагает расширение поля практического вне­дрения культуроцентристской концепции и выход за ее рамки одного или несколько вузов на широкий простор университет­ского образования в стране в целом.

А это, в свою очередь, возможно лишь при условии все­стороннего как экономического, правового, так и научного, и в частности социально-психологического, обеспечения готов­ности всего общества, народа и государства к включению сво­их сил в решение обозначенных выше задач.

Существенную роль здесь могли бы сыграть концепция и программа социально-психологического исследования и обеспе­чения эффективности гуманитарного образования. Их разработ­ка и последующая реализация позволили бы поднять уровень психологической готовности молодого специалиста к продук­тивной профессиональной деятельности и в экстремальных ус­ловиях современной жизни. Это, в свою очередь, явилось бы надежной гарантией неповторения ошибок прошлого опыта и ус­ловием формирования не только социального оптимизма, но и самого общества, подлинно здорового во всех отношениях.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Социальная психология как наука, изучающая многооб­разные проявления психической жизнедеятельности человека, прошла значительный путь в своем развитии как у нас в стра­не, так и за рубежом.

Сегодня ей предстоит принять активное участие в реше­нии больших и сложных социально-психологических проблем, связанных с историческим процессом экономического и поли­тико-правового реформирования, а также духовно-нравствен­ного возрождения и преобразования России.

Это, в свою очередь, предполагает развитие и совершен­ствование духовно-нравственной и социально-психологической культуры, гражданского самосознания человека, а также его психологической готовности к эффективной деятельности во всех сферах социальной жизни.

Для успешного решения данных задач нужны глубокие и разносторонние знания в области социальной психологии, и прежде всего те, которые связаны с феноменом личности и дея­тельности последней в свете данной науки.

Исторический опыт и исследования говорят об огромном потенциале возможностей эффективной психической деятельно­сти человека как личности и неповторимой индивидуальности.

Но на пути развертывания и реализации психического по­тенциала человека немало трудностей, противоречий и много­численных барьеров.

Социально-психологические знания, новейшие методы оценки, коррекции и развития психического потенциала и дея­тельности человека позволяют сформировать надежную сис­тему научного обеспечения эффективности последней.

Как фундаментальная наука, опирающаяся на мировой опыт осмысления и обобщения закономерностей и тенденций психической жизнедеятельности человека, социальная психоло­гия накопила достаточно богатый опыт понимания природы и механизмов психического состояния и поведения людей, который позволяет ей предугадывать и предвидеть многое из того, что может и должно произойти в развитии общества.

Рост интереса людей, например, к этой науке, который наблюдается сегодня, перспектива и расширение сферы ее прак­тического применения — все это было предугадано пионерами ее возрождения в нашей стране еще более четверти века назад.

В середине 80-х годов нами было высказано и предосте­режение об угрозе психологической неготовности общества к эффективному осуществлению процесса его радикального об­новления без необходимой программы социально-психологичес­кого обеспечения.

Однако практическое подтверждение этого и других про­гнозов не означает, что концептуальные и прогностические воз­можности социальной психологии не имеют строгих границ. Сама наука, как известно, не обнаружила той степени дина­мичности в восприятии и понимании природы современных про­цессов социальной трансформации (которая была столь необходима), а значит, оказалась не готовой к адекватному ответу на те непростые вопросы, связанные с психическим со­стоянием, отношениями и действиями людей, которые были по­ставлены временем радикальных перемен.

Из этого следует очевидная актуальность обновления ее концептуального аппарата и методов исследования, значимость перестройки позиций и подходов специалистов в данной облас­ти знаний. Заслуживает в связи с этим особого внимания про­блема формирования психологической готовности человека к эффективной деятельности вообще и инновационной в первую очередь.

Вместе с тем было бы ошибочно и абсолютизировать стремление к переменам любым способом и любой ценой. Вряд ли можно оправдать то шараханье из одной крайности в дру­гую, которое наблюдается нередко как среди практических де­ятелей, так и среди исследователей, способных в относительно короткий интервал времени пережить обращение или трансфор­мацию из бескомпромиссных критиков в апологетов одних и тех же теорий, равно как и наоборот.

Подобные трансформации во взглядах на проблемы со­циальной психологии во многом несут на себе печать как из­лишней политизации, так и подверженности влиянию моды или конъюнктуры, неспособности выдержать дистанцию, необхо­димую для взвешенной оценки событий и обстоятельств, преж­де чем они станут предметом обоснованного научного осмысления и т. д.

В этом же ряду факторов, деформирующих строгость и взвешенность научной выправки исследователя, может оказаться и некритическое заимствование, если не слепое копирование чье­го-либо опыта при одновременной недооценке собственного.

Последнее особенно актуально учитывать в том случае, когда речь идет об отношении к опыту развития отечествен­ной социальной психологии. Последняя, к сожалению, пока не стала предметом постоянного и скрупулезного внимания на­ших исследователей.

Между тем, будучи мировой наукой, социальная психо­логия может успешно развиваться и в рамках сложившихся тра­диций национальных школ под влиянием специфических для истории того или иного народа проблем, не говоря уже о его специфическом взгляде на мир, о его менталитете.

Нам представляется, что одной из причин трудностей осу­ществления современной трансформации социальных структур и отношений в России является как раз неготовность исследо­вателей и практиков к тому, чтобы учесть особенности психо­логии своего народа и его истории, избежав тем самым механического копирования опыта других стран и народов при решении своих в высокой степени уникальных проблем.

Вполне понятно и объяснимо стремление как исследова­телей, так и практиков добиться эффективности от внедрения социально-психологического знания в решение актуальных со­циальных проблем. Успешное развитие современных отраслей прикладной социальной психологии, несомненно, открывает пер­спективу их эффективного внедрения в самые разные сферы социальных отношений и структур.

Нельзя вместе с тем не видеть постепенно растущего раз­рыва между уровнем притязаний специалистов на масштабы внедренческой деятельности, с одной стороны, и уровнем фун­даментально-теоретического обеспечения потенциала практи­ческой социальной психологии — с другой.

Отставание с развитием современной социально-психоло­гической теории с неизбежностью сказывается на потенциале диагностического и прогностического подкрепления современ­ной прикладной социальной психологии.

Бесспорно, полезно накопление и обогащение опыта пси­хологических консультаций и внедрения технологий диагности­ческого и корректирующего характера в работе тех или иных частных фирм, объединений и организаций. Однако еще более весомо внедрение методов социальной психологии для решения масштабных задач на уровне государственного управления.

Перед практической социальной психологией стоит непро­стая задача занять адекватную позицию при поиске способов преодоления тех негативных социально-психологических по­следствий, которые порождаются в обществе растущей соци­альной дифференциацией населения, сопровождающейся ростом недовольства ее наиболее ущемленных слоев, их нереализован­ных потребностей в социальной защищенности от угрозы ни­щеты, безработицы и преступности. Не менее острой и чреватой социальными катаклизмами проблемой остается ущемленное у значительной части населения чувство социальной справед­ливости, равно как и потребность полноценной реализации чув­ства гражданского и человеческого достоинства.

Естественно, что решение этих проблем невозможно лишь на уровне индивидуальной психотерапии или психологических консультаций, но предполагает включение потенциала всей со­циальной психологии в формирование общенациональной стра­тегии социального развития и контроля тех механизмов социальной трансформации, которые бы исключали само воз­никновение подобных проблем.

Тем не менее необходимо учитывать, что социальная пси­хология как наука может отвечать лишь за успехи формирования тех или иных социально-психологических условий и пред­посылок, связанных с эффективностью человеческой деятель­ности в различных сферах социальной жизни.

Поэтому, подчеркивая ее возрастающую значимость, нуж­но помнить не только о ее больших возможностях, но и грани­цах. По мере изменения статуса социальной психологии, когда она покажет возможность успешного решения проблем не только на личностном или микрогрупповом, но и на государственном уровне, шире станут и возможности ее творческой и эффектив­ной самореализации как фундаментальной и прикладной науки.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Введение

1. Методологические проблемы социальной психологии / Под ред. Г. П. Предвечного, Ю. А. Шерковина. — М., 1975.

2. Социальная психология / Под ред. Е. С. Кузьмина, В. Е. Семенова. — Л., 1979.

3. Абульханова-Славская К. А., Кольцова В. А. Отече­ственная социальная психология // Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. А. В. Брушлинского. — М., 1997.

4. Андреева Г. М. Социальная психология. — М., 1997.

5. Андреева Г. М. Актуальные проблемы социальной пси­хологии. — М., 1988.

6. Асмолов А. Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. — М., 1996.

7. Боброва Е. Ю. Основы исторической психологии. — Л., 1997.

8. Бодалев А. А. Восприятие и понимание человека чело­веком. — М., 1982.

9. Бодалев А. А. Личность и общение. — М., 1983.

10. Бодалев А. А. Психология личности. — М., 1988.

11. Брушлинский А. В., Поликарпов В. А. Мышление И общение. — Минск, 1990.

12. Будилова Е. А. Социально-психологические проблемы в русской науке. — М., 1983.

13. Грушин Б. А. Массовое сознание. — М., 1988.

14. Динамика социально-психологических явлений в изме­няющемся обществе / Под ред. А. Л. Журавлева. — М., 1996.

15. Донцов А. И. Психология коллектива. — М., 1984.

16. Зотова О. И. и др. Особенности психологии крестьян­ства. Прошлое и настоящее / О. И. Зотова, В. В. Новиков, Е. В. Шорохова. — М., 1988.

17. Основы социально-психологической теории / Под ред. А. А. Бодалева, А. Н. Сухова. — М., 1995.

18. Парыгин Б. Д. Социальная психология территориаль­ного самоуправления. — СПб., 1993.

19. Петровский А. В. Личность. Деятельность. Коллектив. — М., 1982.

20. Психологический пульс современной России / Под ред. В. В. Новикова (на англ, языке). — М.; Ярославль, 1997.

21. Регуляция социально-психологического климата тру­дового коллектива / Под ред. Б. Д. Парыгина. — Л., 1986.

22. Руденский Е. В. Социальная психология: Курс лекций. — М.; Новосибирск, 1997.

23. Советова О. С. Инновация: теория и практика. — СПб., 1997.

24. Социальная психология / Под ред. А. В. Петровского. — М., 1987.

25. Социальная психология и общественная практика. — М., 1985.

26. Теоретическая и прикладная социальная психология / Под ред. А. К. Уледова. — М., 1988.

27. Тощенко Ж. Т., Харченко С. В. Социальное настрое­ние. — М., 1996.

28. Уледов А. К. Общественная психология и идеология. — М., 1985.

29. Уледов А. К. Психосоциология: сущность и функции. — М., 1995.

30. Шепель В. М. Управленческая психология. — М., 1984.

31. Шестопалов Ю. А. Общение: возможность и действи­тельность. — Фрунзе, 1985.

32. Шихирев П. Н. Современная социальная психология в Западной Европе. —- М., 1985.

33. Шкуратов В. А. Историческая психология. — М., 1997.

34. Человек в изменяющемся мире: социальные и психо­логические проблемы: Материалы научной конференции / Под ред. Б. Д. Парыгина. — СПб., 1993. — В 3 ч.