11.4. Массовая психология

Массовая психология как продукт специфической общно­сти людей. В отличие от такого социально-психологического явления, как дух времени или психология эпохи, отражающего лишь общность психического состояния очень разных групп людей, которые могут и не состоять друг с другом в непосред­ственном контакте и от которых не требуется проявление об­щности в их реальном поведении, массовая психология людей характеризуется столь высокой динамичностью их психичес­кого состояния, которое склонно обязательно проявляться в их совместном действии.

Психология масс имеет свой характер, как его имеет и психология народа. Однако в отличие от последнего характер массового поведения не несет на себе никакой печати индиви­дуальности в отличие от специфики в характере того или ино­го народа. Характер массовой психологии и поведения людей в высшей степени стандартизирован.

Массовая психология сохраняет свою способность проявле­ния и подчиненность своим универсальным механизмам поведе­ния и общения (заражения, подражания, внушения, моды и т. д.) вне зависимости от ее принадлежности к той или иной террито­рии, государству или народу. В этом одна из причин особой живучести массовой психологии

Вместе с тем, несмотря на все возможное многообразие проявлений массовой психологии, есть нечто общее во всем том, что принято относить к этому феномену.

Это общее связано как с характером массового психичес­кого состояния и поведения людей, со спецификой социально-психологических механизмов их массового действия и общения, так и с той ролью, которую совместная активность больших социальных общностей способна оказывать и оказывает на от­дельного индивида.

Очевидна, например, достаточно выраженная в явлениях массовой психологии тенденция к взаимному уподоблению, уни­фикации поведения людей, их деперсонификации, а соответственно и к снижению уровня индивидуального самосознания и ответственности

Так, в отличие от психологии народа, имеющего свое лицо и обладающего той или иной степенью индивидуальности, уни­кальности и неповторимости, массовая психология как специ­фическое явление представляет собой, как правило, некое неперсонифицированное образование

Массовая психология как психическое состояние и пове­дение многих людей под влиянием тех или иных обстоятельств несет на себе печать не столько субъективности, сколько ситуативности.

Специфика массовой психологии как продукта и прояв­ления аморфной общности людей состоит в способности после­дней растворять в себе всякое индивидуальное, личностное начало, если это не лидер массового политического или рели­гиозного движения, не идеолог и не символ или кумир массово­го поветрия, увлечения или моды

К числу уникальных особенностей массовой психологии следует отнести и ее безусловную податливость таким зако­номерностям и механизмам (заражение, подражание, мода), ко­торые ориентированы в своем воздействии скорее на чувства, эмоции и бессознательные реакции человека, чем на его разум, рассудок и сознание

Из этого же следует и свойственная массам предрасполо­женность к немедленному действию, которая связана как с их повышенной эмоциональностью, так и с неотделенностью их психического состояния от активных форм его проявления.

На эту особенность массовой психологии обращал вни­мание А И Герцен "Массы, — писал он, — полны тайных вле­чений, полны страстных порывов, у них мысль не разъединилась с фантазией, у них она не остается по нашему теорией, она у них тотчас переходит в действие" [19, с 60]

Названные выше общие особенности массовой психоло­гии очень сближают ее с одним из ее наиболее ярких проявле­ний — толпой.

Формы массовой психологии. Массовая психология имеет многообразные формы своего проявления Это могут быть массовые социокультурные, политические, религиозные, нацио­нальные или спортивные движения, массовые выступления тех или иных классов или профессиональных групп людей. Массовый характер могут носить и перемещения людей в пространстве, вызванные как природными (землетрясение, извержение вулкана потоп, ураган и т д.), так и социальными катаклизмами (война, голод, авария на атомной станции и т. д.) Массовыми могут быть и движения людей, побуждаемых теми или иными интересами материально-экономического характера (например, золотая лиxopaдка начала XX века в Америке) или вызванные целым комплексом социальных факторов: экономических, политических и духовных С этим связана, например, психология миграции. Печать массовой психологии всегда несет на себе и поведение людей в толпе Наконец, все более массовый характер приобретает психология как материального, так и духовного потребления, связанная с индустриализацией, стандартизацией, научно-техническим прогрес­сом и распространением влияния средств массовой информации.

Массовыми могут быть и различные формы досуга спортивные состязания и их созерцание, праздники и гуляния.

Разумеется, во всем многообразии проявлений массового состояния и поведения людей сказываются психологические осо­бенности, связанные с характером и условиями их активности.

Психология эмиграции, например, не тождественна пси­хологии политического или религиозного движения даже в тех случаях, когда она (т. е. эмиграция) вызвана политическими или религиозными мотивами и сопровождается соответствую­щими движениями.

Психология паники, порожденной стихийными, природны­ми катаклизмами, не тождественна психологии массового пси­хоза, вызванного реакцией зрителей и слушателей на выступления, например, рок-музыкантов и т. д.

Иными словами, в тех или иных проявлениях массовой пси­хологии всегда присутствуют в какой-то степени элементы их специфики, вызванные своеобразием предмета совместной де­ятельности, общения или поведения больших групп людей.

Так, если за психологией политического или религиозно­го движения стоит определенное умонастроение, связанное с готовностью к борьбе и конфронтацией с другими политичес­кими или религиозными предпочтениями людей, то за психоло­гией эмиграции стоит ориентация на изменение образа жизни и адаптацию к условиям иной, непривычной и чуждой социаль­ной среды.

Если психология паники является продуктом психологи­ческой неготовности людей к резкому изменению их жизнен­ной ситуации, то массовая же психология движения на поиски золота ("золотая лихорадка") — продукт внутренней готовно­сти к поиску удачи ценой любых испытаний.

Массовая психология многолика по своим проявлениям и не сводится к психологическому состоянию и поведению толпы.

Толпа — всего лишь наиболее яркое и концентрирован­ное проявление того, что свойственно большой массе людей: экзальтация, эмоциональный максимализм, внушаемость, го­товность к немедленному действию, завышенные ожидания, пре­клонение перед героем или кумиром и т. д.

В числе проявлений массовой психологии немало и таких движений, которые четко и однозначно идеологически и полити­чески ориентированы, а значит и поддаются контролю лидеров и соответствующих социальных институтов. Это религиозные и политические движения, связанные как с мировоззренческими установками, так и с особенностями социально-экономического положения больших групп людей (классов) в системе обществен­ного производства Это и различные молодежные движения, если они приобретают массовый характер

Массовая психология как предмет исследования Предме­том пристального и растущего внимания исследователей (со­циологов и социальных психологов) массовая психология становится во второй половине XIX — начале XX века, что было вызвано целой волной социально-психологических конфликтов, Движений и революций в Европе Вначале отдельные, а затем и многие социологи именно в этот период вынуждены были отойти от прежнего толкования общественной жизни, они все более склонялись к сознанию необходимости изучать исторические события, учитывая психологию массовых движений.

Одним из первых, кто раньше других обратил внимание на возрастающую мощь и силу массовых выступлений, был французский социолог и публицист Гюстав Лебон. Он говорил о крушении прежних устоев общества и о приходе новой "эры масс".

Г. Лебон склонен был даже несколько преувеличивать воз­можности влияния политической активности масс на власть. "Массы диктуют правительству его поведение, и именно к их желаниям — то оно и старается прислушаться. Не на совеща­ниях государей, а в душе толпы подготовляются теперь судь­бы наций" [20, с. 154].

Наиболее популярной у многих социологов того времени была трактовка любого массового движения как результата взаимодействия героя и толпы.

Если герой был носителем сознания, то масса или толпа способна была лишь не бессознательное, слепое и разрушитель­ное действие.

Несколько различались лишь представления о природе лидерского влияния на массы.

Г. Тард и Н. К. Михайловский считали, что важную роль во взаимодействии героя и толпы играет массовое подражание и магнетическая власть лидера над массой.

Г. Лебон же объяснял иррациональность массового по­ведения спецификой самого состояния и в целом психологии масс, огромной стихийной силой их влияния на отдельного индивида.

Психология толпы. Характерно и отождествление массо­вого поведения с поведением толпы как наиболее ярким прояв­лением психического состояния масс.

Г. Лебон предложил концепцию психологии толпы, соглас­но которой последняя представляется собой продукт и прояв­ление некой коллективной души.

В соответствии с законом "духовного единства толпы", сформулированным Г. Лебоном, индивид независимо от его об­раза жизни и рода занятий, если он оказался в толпе, вынужден думать, чувствовать и действовать совершенно иначе, чем если бы он думал и действовал сам по себе. Он теперь думает и дей­ствует так, как ему велит состояние "коллективной души" толпы.

Толпе, по мнению Г. Лебона, свойственны такие черты как: импульсивность, изменчивость, заразительность и раздражи­тельность, легковерие и податливость внушению, даже гипно­зу, преувеличенность и односторонность чувств, нетерпимость, авторитарность и консерватизм.

Психология индивида в толпе. В толпе, таким образом, сознательная личность исчезает, при этом чувства и мысли всех участвующих в толпе приобретают одно и тоже направление.

Чувство ответственности, сдерживающее отдельного ин­дивида, совершенно исчезает в толпе. Индивид в толпе приобре­тает, благодаря только ее численности, сознание непреодолимой силы и это сознание позволят ему поддаваться таким инстинк­там, которым он никогда бы не дал волю, будь он один. В толпе же он не склонен к обузданию этих инстинктов, потому что тол­па анонимна.

Аналогичные наблюдения и описания психологических особенностей поведения толпы и самочувствия отдельного ин­дивида в толпе можно было встретить и у многих отечествен­ных социальных психологов конца XIX — начала XX века.

Это нашло отражение, как уже указывалось ранее, преж­де всего в концепции героев и толпы Н. К. Михайловского и в исследованиях В. М. Бехтеревым явлений массового внушения и общественного настроения.

О силе психологического влияния массы на отдельного ин­дивида немало сказано было и русскими писателями (А. Тол­стым, М. Горьким, И. Буниным, В. Гаршиным и др.).

Ощущение вовлеченности в массовое действие, соприча­стности и принадлежности к нему отдельного индивида, ока­завшегося его участником, очень живо передано, например, В. М. Гаршиным.

"Люди шли быстрее и быстрее, шаг становился больше, походка свободнее и тверже. Мне не нужно было приноравли­ваться к общему такту: усталость прошла, точно крылья вы­росли и несли вперед, где гремела уже музыка и раздавалось громкое "ура". Не помню улиц, по которым мы шли, не по­мню, был ли народ на этих улицах, смотрел ли на нас, помню только волнение, охватившее душу вместе с сознанием страш­ной силы массы, к которой принадлежал и которая увлекала меня. Чувствовалось, что для этой массы нет ничего невозмож­ного, что поток, с которым вместе я стремился и которого часть я составлял, не мог знать препятствий, что он все сломит, все исковеркает и уничтожит" [21, с. 170—171].

Феномен толпы не только на рубеже веков, но и во вто­рой половине XX века продолжал и продолжает привлекать к себе внимание исследователей — психологов, социологов и ис­ториков [22].

Толпа, по мнению Б. Ф. Поршнева, это иногда совершен­но случайное множество людей. Между ними может не быть никаких внутренних связей, и они становятся общностью лишь в той мере, в какой охвачены одинаковой негативной, разру­шительной эмоцией по отношению к каким-либо лицам, уста­новлениям, событиям. Словом толпу подчас делает общностью только то, что она "против", что она против "них". Несомнен­но, что это самая печальная и самая низшая, можно сказать, всего лишь исходная форма социально-психической общности [23, с. 93—94].

Однако в качестве объекта, захватившего воображение многих исследователей с наибольшей силой, она, т. е. массовая психология как толпа, была лишь в конце XIX — начале XX века главным предметом внимания.

Природа интереса исследователей к массовой психологии и различия в ее оценке. Интерес социологов, психологов и политологов к массовой психологии как и их оценка данного яв­ления не были однозначными.

Для многих буржуазных социологов конца XIX — начала XX века массовые, особенно революционные, движения несли в себе угрозу сложившейся системе социальных и политичес­ких отношений. Напуганные ростом массовых политических движений в Англии, Франции, Германии, а несколько позже и в России буржуазные социологи этих стран выступили с теория­ми о примитивном и даже патологическом уровне всякой тол­пы и массы. Нельзя отрицать и того факта, что не только толпа, но нередко и организованное массовое (политическое или ре­лигиозное) движение не исключало деструктивных по отноше­нию к личности и разрушительных по отношению к ранее сложившимся социальным традициям и устоям последствий.

Но нельзя также забывать и того, что идеологи и лидеры этих массовых движений давали прямо диаметрально противо­положную оценку этим явлениям как источникам прогресса и обновления.

Более того, комплиментарная позиция оценки массовой пси­хологии уходит своими корнями даже в античную философию.

Марксистский подход к массовой психологии. Естествен­но и то, что для представителей марксистской линии в социо­логии и политологии массовые движения, особенно если это касалось выступлений "низов", расценивались как показатель зрелого политического сознания и прогресса. Именно такую трактовку массовых движений, связанных с классовой борь­бой, давали Маркс, Энгельс, Плеханов, Ленин, А. Грамши, А. Лабриола и др.

Особенно очевиден интерес В. И. Ленина к психологии мас­совых политических движений. В его работах дан разносторон­ний анализ психологии революционного движения масс России начала XX века.

В. И. Ленин внимательно следил за приливами и отлива­ми политического настроения масс в период первой русской ре­волюции и после ее поражения, наблюдал за развитием революционных настроений в Европе и России, вызванных вой­ной и революционной ситуацией.

Интерес В. И. Ленина к политическому сознанию "низов" не был случайным. Он обусловливался не только теоретичес­ким признанием народных масс движущей силой историческо­го развития, но и той эпохой, которая показала действительную политическую энергию массовых движений.

Внимание В. И. Ленина к массовой психологии объясня­лось, наконец, и его политической установкой на подготовку к свершению социалистической революции, которая могла быть осуществлена только при условии формирования соответству­ющего политического настроения масс. В. И. Ленин не ошибся в том, что увидел в массах огромную и решающую политичес­кую силу, которая обеспечила победу в октябре 1917 года и последующие успехи в строительстве социализма.

Противоречивый эффект массовой психологии. Известно вместе с тем и то, что как первые же годы после октября 1917 так и последующие годы тоталитарного режима и массовых репрессий показали изнанку массовой психологии, способной проявлять себя не только как сила социального обновления, но и подавления личности, если последняя оказывалась яркой и са­мостоятельной индивидуальностью, не желавшей идти на по­воду любого мнения большинства.

На эту опасность обратили внимание уже в 1917 году рус­ские писатели Горький и Бунин. Горький говорил о том, что "лю­бимым героем русской жизни и литературы является несчастный и жалкий неудачник, герои — не удаются у нас: народ любит арестантов, когда их гонят на каторгу, и очень охотно помогает сильному человеку своей среды надеть халат и кандалы преступ­ника" [24, с. 116]. И там же: "Сильного не любят на Руси, и отча­сти поэтому сильный человек не живуч у нас".

Аномальные черты массовой психологии, особенно выпук­ло проявляются, по мнению И. Бунина, в периоды революцион­ных перемен и потрясений. "Одна из самых отличительных черт революций, — писал он, — бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна" [25, с. 270].

Об опасности использования лишь разрушительной силы массовой психологии, не возвышенной до необходимого уров­ня культуры и готовности к осуществлению идеалов демокра­тии и социализма, предупреждали в свое время Г. В. Плеханов и Н. А. Бердяев.