5. Деятельность посольского приказа по установлению дипломатических отношений между московским государством и зарубежными странами

А. Установление дипломатических отношений с европейскими странами и регулярных мирных (дипломатических или даннических) со странами Востока

За всю 150-летнюю историю своей деятельности Посольский приказ установил отношения с 10 новыми европейскими государствами и 8 азиатскими, в то время как до образования Посольского приказа всего за 70 лет, т. е. за вдвое меньший срок, были установлены отношения с 18 странами.

Если же учесть, что из 10 стран, вошедших в отношения с Россией в период деятельности Посольского приказа, реальными странами, с которыми «работал» Посольский приказ, можно считать лишь 5 (поскольку Мальтийский орден не мог считаться «страной», а Бавария, Ганновер, Генуя и Сардиния могут быть фактически записаны в актив Посольской канцелярии Петра I, а не аппарата Посольского приказа), то надо признать, что Посольский приказ почти... бездействовал. В Азии количественные результаты деятельности Посольского приказа по установлению дипотношений с новыми странами выглядят еще более обескураживающе: если исключить марионеточные полугосударства-полуколонии, которые спустя полвека были поглощены Москвой, то остаются Персия и Грузия, отношения с которыми поддерживались крайне нерегулярно и превратились в постоянные лишь с XVIII в., т. е. за хронологическими рамками деятельности Посольского приказа.

Эти количественные результаты работы Посольского приказа позволяют сделать вывод о характере и направлении деятельности этого ведомства. Ведомство, разумеется, не бездельничало, а работало в полную силу и даже, как мы знаем из документов, с большим напряжением. Но главной задачей русской дипломатии были контроль и наблюдение за сношениями с заграницей, а не поощрение этих сношений, не их развитие и стимуляция. Наоборот, ставилась задача держать сношения с любой державой в жестких, строго определенных рамках. И за соблюдением этих правил неусыпно следили дьяки и подьячий внешнеполитического ведомства.

Другая важная задача русской дипломатии заключалась в постепенном собирании державы, в неустанном приобретении и присоединении к Русскому государству новых территорий. В этом деле русские дипломаты проявляли исключительное рвение, настойчивость и целеустремленность, последовательность и терпение и нередко — самоотверженность, т. е. самые лучшие, самые светлые государственные и человеческие качества. Этот факт нельзя не отметить и не подчеркнуть, ибо памятником деятельности именно дипломатов Посольского приказа является Русское государство, Россия как великая держава.

Десятилетиями, даже порой полустолетиями, веками шли они упорно, настойчиво к поставленной цели, не форсируя событий, чтобы не допустить какой-либо промашки, что всегда считалось в русской дипломатии непростительной ошибкой. Лучше меньше, да лучше, тише едешь — дальше будешь — вот принципы, которыми всерьез руководствовались в Посольском приказе, никогда не стремясь к быстрому, но преходящему и эфемерному успеху, к внешним эффектам. Так, например, полное присоедине-ние племенных государств Приобья — задача, казалось бы, заранее «обреченная» на успех, — тем не менее растянулось на 50 лет, но прошло исключительно гладко, без всяких эксцессов; присоединение Грузии (Кахетии, Карталинии, Имеретии) потребовало столетия с лишним, но зато прошло в полном согласии и единстве с правящими кругами и сословиями этого государства, с согласия и одобрения всего грузинского народа.

Именно в этой поистине пчелиной, кропотливой работе по сбору и приобщению новых территорий к Русскому государству и состояли смысл и историческое значение всей деятельности Посольского приказа как внешнеполитического ведомства.

Особенно показательна деятельность Посольского приказа в отношении европейских стран. Она служит прекрасной иллюстрацией методов работы этого учреждения.

Если мы внимательно посмотрим вышеприведенную таблицу, то заметим, что установлению отношений с европейскими новыми странами в период существования Посольского приказа всегда предшествовали длительные, предварительные, «прощупывающие» переговоры, тянувшиеся нередко годами. Они шли о том, можно ли и стоит ли признавать то зарубежное государство, которое обращалось к царю с просьбой вступить в дипломатические отношения. Нередко на такое обращение следовала вообще резкая отповедь московских бояр, заявлявших от имени царя, что-де нашему государству «неподручное», невыгодное, ненужное дело — вступать с кем-то в отношения.

Посольский приказ выяснял, проверял и перепроверял всеми доступными тогда средствами, солидное ли это царство-государство, которое просит вступить в отношения с Россией, и не уронит ли «знакомство» с ним достоинство Московского царства и его царя.

В результате этой придирчивой, строгой политики Москва установила отношения с такими странами, как Великобритания (так она стала называться со времен Тюдоров!), Голландия — в то время владение Испании при Филиппе II и Изабелле Испанской, — т. е. с двумя крупнейшими государствами тогдашней Европы, политически сильными и экономически чрезвычайно полезными для сношений с Россией. Что же касается их политической ориентации, то реакционный режим Филиппа II в Европе (охватывающий Испанию, Португалию, Королевство Обеих Сицилии, Милан, Бельгию и Нидерланды) не нуждается в особой «презентации», его историческое значение хорошо известно.

В отношении «малых» государств — Тосканы и Швейцарии — и тут московские дипломаты показали себя полностью на высоте, не ошибившись в выборе друзей. Тоскана и Швейцария отвечали принципу «мал золотник, да дорог». Это были наилучшие в тогдашней Европе центры подготовки специалистов высочайшей квалификации. Именно отсюда вербовались в Московское государство военные, инженеры, архитекторы, строители, ремесленники, врачи, ученые, художники, артисты, используемые и непосредственно как специалисты своей профессии, и как учителя, подготавливающие русских специалистов той же отрасли.

В то же время такие страны, как Курляндия, которую московские дипломаты за государство совсем не считали, ибо ее территория равнялась всего-навсего двум уездам (Митавский и Голдингенский), а ее глава был вовсе не знатным человеком, а обедневшим внуком бывшего гермейстера Ливонии Готхарда Кеттлера, давнего врага Русского государства, были вовсе не нужны России в качестве «друзей», но могли стать, если бы их «приласкать», невыгодными нахлебниками. А посему московские дипломаты заставили герцога Якова I целых 11 лет уламывать подьячих Посольского приказа присылать им ценные подарки и иные «поминки», чтобы они только замолвили словечко о нем и его герцогстве перед Его Царским Величеством.

Так что «бедные родственники» и прочие ненужные «для дел», а лишь способные увеличить число иностранных контрагентов «невыгодные» государства отсеивались как пустой балласт для внешнеполитических дел России бдительными дипломатами Посольского приказа. Они вовсе не гнались за численностью дипкорпуса и не помышляли о расширении штатов своего ведомства, скромно работая над поддержанием отношений с тремя десятками стран, что было вполне тогда достаточно.

Основным направлением работы Посольского приказа било не допустить просачивания в Россию разной западной «крамолы», изолировать иностранцев в России и русских от иностранцев, а также собирание военных, политических и экономических данных о положении в странах Европы и Азии.

Лишь при Петре I, еще до полной ликвидации Посольского приказа, произошел перелом в прежних методах работы и в принципах установления дипотношений с зарубежными странами. Петр 1 внес во внешнюю политику массу субъективизма и волюнтаризма, не считаясь с прежними русскими традициями. Он устанавливал дипломатические отношения со всеми, кто о том либо просил, либо был ему лично так или иначе знаком. Вот почему он уже в первые годы своего правления установил отношения с массой мелких немецких монархов, с которыми он познакомился во время своего пребывания и наездов в Западной Европе (их мы даже не указываем, ибо большинство этих «государств» просто исчезло с политической карты после Северной войны и особенно после наполеоновских войн в конце XVIII — начале XIX в.). Именно в силу этих качеств Петра I в числе «друзей» России или стран, имеющих с ней дипотношения, оказалась всякая «шушера» вроде дряхлеющей Генуэзской республики, полумарионеточного «королевства» Сардинии и Сицилии, зажатой между Австрийской империей и Пруссией Баварии или крошечного Мальтийского ордена, отношения с которым могли щекотать лишь самолюбие таких монархов, как Петр I и его «правнук» Павел I. Старые подьячие Посольского приказа установления отношений с подобными странами не допустили бы. Они (т. е. аппарат Посольского приказа) обладали при старых царях, при всей своей якобы рабской подчиненности воле государя, умением заставлять монарха принимать лишь те решения, которые были традиционны для русской дипломатии, и имели полную возможность с фактами в руках доказать все невыгоды признания той страны, которая была не нужна, бесполезна или даже вредна для России.

Петр I сломал эту проверенную, работавшую безошибочно, хотя и страшно рутинную, медленно действующую машину. За время своей жизни он отстранил дипломатов-профессионалов от принятия решений во внешнеполитических делах. Но эта практика длилась недолго — всего четверть века.

Пришедшая на смену Посольскому приказу Коллегия иностранных дел вскоре после смерти Петра I превратилась, как мы увидим ниже, в орган полновластно планирующий, строящий и решающий принципиально все внешнеполитические дела, не считаясь вовсе с безвольными монархами-немцами на русском престоле. Причем все дела Коллегии решались вовсе не коллегиально, а абсолютно единолично самым властным и самым сильным в данной Коллегии лицом — ее главой или его заместителем. И руководствовался он исключительно историческими интересами России, хотя случалось и так, что попутно, но не нарушая государственных интересов, тот или иной канцлер решал и свои личные дела (например, А. И. Остерман, А. П, Бестужев-Рюмин, Н. И. Панин).

Б. Первые постоянные представительства иностранных государств в России, разрешенные Посольским приказом

1) Торговые агенты, консулы, но не дипломаты

1. Англия — 1585 г.

2. Дания — 1627 г

3. Франция — 1629 г. Первое ходатайство французского короля об открытии постоянного консульства. Отклонено Москвой- незачем, Франция далеко, французов в Москве мало

4. Голландия — 1631 г. Первая голландская просьба об открытии торгового агентства. Не отклонена официально, но оставлена без ответа

5. Швеция — 1631 г

6. Шлезвиг-Гольштейн — 1634 г. Договор об обмене постоянными агентами. Гольштинский агент с января 1639 г. в Москве. В 1641 г. представительство закрыто из-за невыгодности для Гольштинии

7. Бранденбург — 1675 г.

8. Голландия — 1678 г.

2) Первые постоянные дипломатические представительства в Москве иностранных государств

1. Швеция— сент. 1666 г. Резидент Юхан де (аф) Лилиенталь

2. Дания — 1672 г. Резидент (17 сент.) Магнус Гейм (Монс Ойе), посланник с 24 октября

3. Польша — Сент. 1673 г. Аблегат (посланник) Павел Свидерский

4. Голландия — 23 янв. 1678 г. Резидент и торговый агент — Марешалль фон Келлер

В. Создание первых русских постоянных миссий в европейских государствах Посольским приказом

1634 г. — Швеция (в Стокгольме).

1673 г. — Речь Посполитая (в Варшаве).

1699 г. — Голландия (в Гааге).

1700 г. — Дания (в Копенгагене).

1701 г. — Австрийская империя (в Вене).

1701 г. — Турецкая империя (в Стамбуле).

1702 г. — Франция (в Париже).

1706 г. — Великобритания (в Лондоне).

Практически до начала XVIII в. существовали лишь две постоянные миссии — в Швеции и в Польше, т. е. в двух важнейших соседних государствах. Как видим, в деле создания миссий, особенно постоянных, у Посольского приказа были иные принципы, чем при установлении дипломатических отношений. В дипотношения преимущественно и легко вступали с далекими, но крупными престижными странами. Однако держать там постоянные миссии считали бессмысленным именно из-за их отдаленности и ненужности разведданных одальних друзьях. Наоборот, миссии как аванпост внешнеполитической разведки и наблюдения считали нужным держать у близких соседей, притом у потенциальных врагов: здесь миссии были действительно необходимы «для дела», и поэтому на них не жалели расходов.

Петр I и в этом отношении поломал логичный, деловой, именно истинно русский порядок организации дипломатической службы, исходящий из соображений здравого смысла. Он установил постоянную миссию в самой дружественной ему и в самой отдаленной от России стране — в Голландии, притом в стране небольшой, вовсе не в великой державе. Ибо там у него было много знакомых и лично ему страна нравилась. Так субъективное, волюнтаристское решение царя поломало твердые принципы русской дипломатии, и она стала следовать западной «моде», западным принципам дипломатических отношений. Основание миссий в Копенгагене, Вене, Париже, Лондоне было явной данью западноевропейским дипломатическим обычаям и шло уже совершенно помимо Посольского приказа, ибо миссии эти и снабжались, и подчинялись исключительно царской Посольской канцелярии.

Новым было и основание постоянной миссии в Турции, в мусульманской стране. Это было новостью для русской дипломатии, но в принципе все же лучше отвечало ее внутреннему духу, чем создание миссий в Париже и Лондоне. Турция ведь была врагом и к тому же соседним государством, и держать там наблюдательный пункт было необходимо, логично и в целом все же выгодно, хотя русские дипломаты в мусульманской стране были весьма связаны.

Выводы

Подводя итоги деятельности первого внешнеполитического ведомства России — Посольского приказа от его создания в виде аппарата из 5—7 человек (включая самого «министра») и до передачи этим учреждением всех дел Иностранной коллегии, когда его штат достиг 75—80 человек, следует подчеркнуть, что, во-первых, Посольский приказ практически создал все основы дипломатической службы во всех ее проявлениях и передал своему преемнику — Иностранной коллегии фактически законченное учреждение, которое необходимо было лишь совершенствовать и дополнять, но в котором были уже созданы все основные части — центральный аппарат, его отделы — и разработаны принципы их работы, определен их персонал от министра до референта, переводчика и переписчика. Во-вторых, были установлены дипломатические отношения со всеми важнейшими и нужнейшими европейскими странами. В-третьих, были созданы постоянные дипломатические миссии во всех великих державах того времени — Австрии, Турции, Швеции, Великобритании, Франции, Дании и во всех главных соседних странах — в Швеции, Польше, Турции, т. е. был создан необходимый и достаточный минимум зарубежной сети дипломатических представительств, который можно было лишь дополнять по мере надобности и меняющейся международной конъюнктуры.

Следовательно, не будет преувеличением сказать, что Посольский приказ, несмотря на всю его архаичность, оказался эффективным и передовым учреждением и подготовил исподволь своей скромной, но целеустремленной работой основной хребет, крепкий фундамент внешнеполитического ведомства России, с которым было не стыдно и вполне надежно вступать в новый, просвещенный XVIII в. В своей дипломатии, в ее уровне Россия оказалась уже к началу этого века на самой совершенной высоте, и это лишь дало основу успехам Петра I, может служить им хорошим объяснением, но вовсе не было создано в результате его деятельности на этом поприще, а явилось следствием того, что во внешнеполитическом ведомстве в течение ряда предыдущих поколений, практически все полтора века работали и готовили кадры исключительно талантливые люди, цвет русской мысли, русской образованности и русского организаторского таланта.

Петр I что-то поломал в этом уже сложившемся здании, чему-то дал, наоборот, новые импульсы, где-то расширил, а чем-то сузил рамки его деятельности, но в целом не изменил то основное условие, что во внешнеполитическом ведомстве продолжала сохраняться традиция привлечения лучших сил в государственную администрацию, что сюда привлекались наиболее крупные и талантливые личности и здесь было, также традиционно, всегда больше свободы мысли и меньше бюрократии, чем в любом другом внутриполитическом учреждении России. Именно это обстоятельство и обеспечивало «выживание» российского внешнеполитического ведомства в его борьбе с дипломатией других стран. И именно это обеспечивало в целом успешную работу русских дипломатов, хотя риск личного свойства, «опасный характер» дипломатической службы отнюдь не уменьшился н в XVIII в.: опала, ссылка, аресты и казни ведущих дипломатов продолжались в течение всего следующего столетия, хотя и не в столь жестоких формах, как в период деятельности Посольского приказа.