§ 4. Правовые учения «Русского зарубежья»

После революции 1917 г. многие ученые-правоведы вынуждены были эмигрировать. Однако и в эмиграции им удалось сохранить традиции теоретико-правовой науки дореволюционной России и создать своеобразные научно-учебные центры в Китае (Харбин), Германии (Берлин), Чехословакии (Прага), Франции (Париж), Югославии (Белград) и др.

Феноменологическая теория права Н. Н. Алексеева

Николай Николаевич Алексеев (1879–1964) — философ, правовед, публицист, активный участник евразийского движения.

Основные работы: «Введение в изучение права» (1918), «Общее учение о праве» (1919), «Очерки по общей теории государства. Основные предпосылки и гипотезы государственной науки» (1920), «Основы философии права» (1924), «Собственность и социализм. Опыт обоснования социально-экономической программы евразийства» (1928), «Теория государства. Теоретическое огосударствление, государственное устройство, государственный идеал» (1931), «Идея государства» (1955).

Методологические основы правового учения. Философия права Алексеева является одним из первых опытов использования для анализа права феноменологического метода, обоснованного Э. Гуссерлем. Алексеев давал высокую оценку данному методу, полагая, что феноменология является существенной частью «всякой научно-оформленной философско-правовой системы». Вместе с тем для него были очевидны и границы феноменологического метода. Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 39 (второй абзац); с. 41 (второй абзац)

Необходимость использования феноменологического метода в познании права связана, по мнению Алексеева, с принципиальными недостатками классического рационализма, исходящего, по его словам, «из старой веры в творческую силу понятия». Рационализм, характерный для классических вариантов правопонимания, сводит проблему познания права к проблеме определения его понятия. Однако с этой точки зрения нельзя определить какое-либо понятие само по себе: «Определение есть выяснение соотношения с «другим» и может быть сделано по различию с этим «другим». Следовательно, и о том, что есть право, мы узнаем «путем познания того, что не есть право». «Предположим, - рассуждает мыслитель, - что Х не есть В. Но откуда же известно это В? Определить его можно опять-таки ссылками на новое “другое”, на С. Но это последнее опять является неизвестным, снова требует новых ссылок. Если знание наше не есть замкнутый круг, поставленный вопрос или приводит нас к необходимости признать, что проблема конечного определения неразрешима, так как ведет в бесконечность, или же мы наталкиваемся на некоторую последнюю данность, которую уже нужно принять как неопределимую, которую надо просто утвердить или описать»¹¹².

Рационализм как метод познания, характерный для классических типов правопонимания, обусловил принципиальные недостатки как юридической догматики Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 21-24, так и естественно-правового подхода. Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 29-30 (до второго абзаца).

В противоположность классическому рационализму феноменологический подход к праву исходит из того, что «существуют содержания чисто идеального характера… данные нам так, как даны дома и деревья, т. е. в непосредственном созерцании. Не понятие с необходимыми его излучениями, а различные данные объективно структуры предмета — вот что составляет отправную точку и принцип этой теории. В структурах этих могут открываться некоторые безусловные связи, которые можно выразить в самоочевидных суждениях. Эти безусловные элементы предметного состава могут и не иметь характера всегда и везде существующего, всеобщего в смысле повторяемого; возможно также и “индивидуальное всеобщее”, т. е. безусловное утверждение чего-то совершенно единственного. Такие единичности не могут быть членами некоторой рациональной единой системы. Связь между ними не может быть связью основания с обоснованным. Они не могут “происходить” друг из друга, “сводиться” друг к другу. Если здесь и мыслимы какие-либо отношения, то прообраз их следует искать не в отношениях логической связи, но в том отношении качественных данностей, какое мы наблюдаем в области красок, тонов, вкусовых ощущений, ценностей и т. п. …Такие отношения менее всего схожи с соотношениями логического ряда: бóльшая по степени ценность не составляет причину, из которой “создается” или “выводится” меньшая, более яркий тон не создает менее яркого. Качественный ряд просто существует как некоторая необходимо данная структура»¹¹³.

Исходя из этого, Алексеев считал необходимым отказаться от метода исключительно рационального, логического построения. По его мнению, «предметные структуры и их соотношения созерцаются, постигаются и схватываются. Для такого созерцания нет нужды в образовании первоначальных понятий, в построении начальных определений; требуется только «правильная установка способов созерцания». Для такой установки, полагал мыслитель, нужны не ссылки на другое, напротив, здесь нужна «полная сосредоточенность умственного взора на том, что является искомым». Результатом будет выявление «особой области правовых фактов или правовых феноменов как некоторых первоначальных правовых данностей»¹¹⁴.

Понятие права. Право, полагал ученый, есть «область ценного, а не область истин чистого разума». По мнению Алексеева, «моменты, отличающие право от неправа, лежат не в области разума и не в области истин теоретических, - моменты эти познаются в некоторой особой интуиции, превосходящей силы теоретического разума»¹¹⁵. Обозначив право как «область ценного», Алексеев полагает, что различие между правом и нравственностью сводится «к различным степеням глубины переживания ценностей»: «Если глубина эта значительна, если она соответствует ступени эмоционального переживания ценностей, мы имеем дело с явлением нравственным. Если глубина сравнительно поверхностна, если дело идет только об усмотрении ценности, о чисто интеллектуальном соображении последствий, вытекающих из тех или иных ценностных актов, мы имеем дело с явлениями правовыми». Таким образом, право является определенным уровнем восприятия ценностей. Интеллектуальный момент, полагает Алексеев, «гораздо более соответствует существу права, чем существу нравственности»: право, отмечал ученый, есть «интеллектуальный подход к ценностям, а не эмоциональный».

Особенности «чисто правового, интеллектуального отношения к ценностям» Алексеев выражает через понятие «признания». Это «особое отношение к ценностям, сводящееся к установлению интеллектуального общения с ними». Так, например, можно «признавать» какое-либо произведение искусства, не обладая способностью интуитивно переживать его внутренний смысл. Такое содержание «закрыто» для души, но открыто для интеллекта, признающего его достойной ценностью¹¹⁶. Алексеев так объясняет достоинства известной «холодности» права: «…В известной мере холодность права является целесообразным и необходимым средством общения. Несовместимый с правом культ излишней мягкости, диктуемый исключительными интересами любви, зачастую приводит к той расплывчатости и неточности в междучеловеческих отношениях, которые становятся неясными и отталкивающими, вследствие полного отсутствия осторожности в отношении к чужому характеру. Неуважение к личности может возникнуть не только от слишком холодного, но и от слишком теплого сердца»¹¹⁷.

Алексеев подчеркивал, что существующие определения права, как рационалистические, так и эмпирические, «одинаково имеют характер некоторой одномерности», вследствие чего «правовые феномены во всей их полноте никак не могут в них уместиться». Право, убежден мыслитель, «может быть не только нормой, но и волей, не только волей, но и интересом, не только интересом, но и свободой и т. д.», так как «право несводимо к одному измерению».

По мнению ученого, «чтобы уяснить сущность воззрения на многомерную природу права, необходимо вообще покинуть почву определений. Взамен определений следует дать описание правовой структуры в ее основных данностях. …Феноменальная структура права предстанет перед нами… как единство нескольких измерений, подобное единству пространства, измерения которого представляются… некоторыми основными данностями, определяющими его структуру. Но подобно этому и право может иметь свою особую структуру, характеризуемую своими особыми данностями»¹¹⁸.

Алексеев выделяет три элемента структуры права.

Важнейшим элементом структуры права является субъект — «носитель обнаруживающихся в праве ценностей». Под субъектом Алексеев понимал не традиционного субъекта права классической юридической теории, а субъекта «как деятеля, как носителя актов, обнаруживающих ценности». «Предположение о наличности такого субъекта, - пишет ученый, - является необходимой предпосылкой обнаруживающих ценности актов. Ценности только тогда становятся живыми и реальными, когда они находят живого носителя. Поэтому каждый реальный правопорядок предполагает того деятеля, который обнаруживает свое небезразличие к миру, «обладает» признанием... Любые правомочия и правообязанности, поскольку они являются не мертвыми понятиями, но деятельностями… опираются на такого деятеля. Идея его лежит во всяком правопорядке, составляя один из необходимых элементов структуры права.

Вторым элементом правовой структуры являются «сами обнаруживающиеся в праве ценности. Наличность какой-либо ценности является безусловным предположением для правовых явлений, так как если бы ее не было, не существовало бы также и проявлений заинтересованности и небезразличия.

Третьим элементом правовой структуры Алексеев считал «два основных предикамента всякого правового феномена» - это правомочия и правовые обязанности. Мыслитель считал их «первоначальными и… уже неопределимыми данностями». По поводу них «возможно создать только тавтологические определения, а их существо доступно только феноменологическому описанию»¹¹⁹.

Единство этих трех элементов и образует понятие правовой структуры. Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 180-181

Естественно-правовая концепция И. А. Ильина

Иван Александрович Ильин (1883–1954) — выдающийся русский философ, правовед, публицист, религиозный и политический деятель.

Основные работы: «Понятие права и силы. Опыт методологического анализа» (1910); «Общее учение о праве и государстве» (1915); «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» (в 2 т., 1918); «О сопротивлении злу силой» (1925); «О сущности правосознания» (1956); «О монархии и республике» (1979).

Понятие права. По мнению Ильина, «самая сущность, самая природа права в том, что оно творится сознательными существами и для сознательных существ, мыслящими субъектами и для мыслящих субъектов». Положительное право, которое субъектами «переживается как имеющее объективное значение», имеет ответственную задачу: указать людям «объективно лучший» способ внешнего поведения и связать их этим признанием.

Как полагал Ильин, право имеет «духовное назначение», которое состоит в том, чтобы «жить в душах людей, наполняя своим содержанием их переживания и слагая… в их сознании внутренние побуждения, воздействуя на их жизнь и на их внешний образ действий». Задача права, по мнению философа, в том, чтобы «создавать в душе человека мотивы для лучшего поведения»¹²⁰.

Таким образом, Ильин опровергает распространенный в юриспруденции предрассудок, согласно которому «все, что нужно праву, это внешний легальный образ действий, из каких бы побуждений он ни проистекал». Мотивы легального поведения, по его мнению, могут быть безразличны только для такого сознания, которое отрывает право от его основной высшей цели и ограничивает его сущность поверхностной видимостью благополучного порядка.

Для человека, полагал Ильин, не унизительно только свободное признание права. Признание положительного права состоит в том, что человек, усмотрев с очевидностью его объективное содержание и его объективное значение, добровольно вменяет себе в обязанность соблюдение его правил. Человек, таким образом, совершает акт духовного приятия положительного права. Ильин И. А. О сущности правосознания // Собр. соч. В 10 т. Т. 4. М., 1994. С. 182 (второй абзац) - 188.

Для того чтобы сознание человека могло признать право и совершить его духовное приятие, право должно быть обосновано. Обосновать право — значит показать, что оно «практически необходимо на пути человека к осуществлению верховного блага». Иными словами, поясняет свою мысль Ильин, право необходимо потому, что без него дух человека будет лишен возможности осуществить в своей жизни верховное благо. Однако положительное право часто переживается субъектами как несправедливое. Означает ли это необходимость духовного приятия несправедливого права?

Ильин предлагает строго разграничивать идею права, «данную в опыте систематически очищенного правосознания, предметно созерцающего верховную цель права и духа» и ее историческое воплощение. Следовательно, обосновать право «не значит оправдать все исторически осуществленное, но показать, что право в его родовой сущности и в его положительном виде заслуживает духовного признания и приятия со стороны каждого человека»¹²¹.

Таким правом для Ильина является естественное право как «необходимая форма духовного бытия человека». Ценность, лежащая в основании естественного права, определяется Ильиным как «достойная, внутренне-самостоятельная и внешне-свободная жизнь всего множества индивидуальных духов, составляющих человечество». Это право можно назвать естественным, потому что оно выражает существенную природу духовной жизни человека; его можно назвать вечным правом, потому что оно сохраняет свое значение для всех времен и народов; его можно назвать неотчуждаемым правом, потому что всякое его умаление или попрание извращает духовную жизнь и унижает достоинство человека¹²².

Естественное право, по мысли философа, присутствует в правосознании каждого человека. Поэтому любой человек может обнаружить его в «собственном духовно-предметном опыте». Однако, отмечает Ильин, «…судьба естественного права в том, чтобы долго и тщетно ждать от людей самостоятельного и добровольного признания и постоянно получать форму положительного права с тем, чтобы подойти к душам в социально-гетерономном виде».

Необходимость положительного права, полагает мыслитель, основывается «на незрелом состоянии человеческих душ». Поэтому положительное право всегда будет существовать «как целесообразная форма поддержания права естественного»¹²³. Основная задача положительного права состоит, по мысли Ильина, в том, чтобы принять в себя содержание естественного права, развернуть его в виде правил внешнего поведения, приспособленных к условиям данной жизни и к потребностям данного времени, проникнуть в сознание и к воле людей в качестве авторитетно связующего веления.

Аксиомы правосознания. Нормальное правосознание, полагал Ильин, состоит в том, чтобы на его основе человек мог сам управлять своим поведением в соответствии с положительным правом. Правосознание в определении мыслителя – это «естественное чувство права и правоты» или «особого рода инстинктивное правочувствие, в котором человек утверждает свою собственную духовность и признает духовность других людей»¹²⁴. Отсюда Ильин выводил три аксиомы правосознания: 1) закон духовного достоинства; 2) закон автономии; 3) закон взаимного признания.

Во-первых, человек должен обладать чувством духовного достоинства, т. е. признать себя не просто живым существом с набором физиологических потребностей, но существом духовным, способным во имя признаваемых им ценностей обуздать унижающий его зоологический инстинкт личного самосохранения. Человек, обладающий чувством духовного достоинства, уважает живущий в нем дух, а не случайные и преходящие свойства своей личности — силу, красоту, богатство. Здоровое правосознание, убежден И. А. Ильин, целиком покоится на чувстве собственного духовного достоинства. Только субъект, чувствующий свое духовное достоинство, может уважать право и в то же время создавать такое право, которое не было бы унизительно для человека, не обслуживало бы его порочных влечений. Такой субъект чувствует себя достойным всех принадлежащих ему правомочий и воспринимает эти правомочия как средства, необходимые ему для утверждения своей духовной личности. Он приемлет все бремя правовых обязанностей, добровольно вменяя себе в долг их исполнение, и не унижает себя преступлением. Чувство собственного духовного достоинства, присущее гражданину, определяет и чувство духовного достоинства народа, необходимое ему для создания правовой культуры. Поэтому политический режим, не взращивающий в народе чувство собственного достоинства, обречен на разложение.

Автономия, или самозаконность, свобода — вторая аксиома правосознания. Субъект, обладающий чувством духовного достоинства, должен быть способен к внутреннему самоуправлению, к самодисциплине, следствием которой является не вынужденное каким-либо внешним авторитетом, но свободное и сознательное следование требованиям права. Человек же, не чувствующий собственного духовного достоинства, не способен и к внутренней самодисциплине, поэтому он нуждается во внешней угрозе для того, чтобы не стать правонарушителем. Такое правосознание, покоряющееся праву из страха или корысти, но не уважающее его, является духовно нездоровым правосознанием.

Наконец, в-третьих, субъекты, обладающие чувством духовного достоинства и способные к внутренней самодисциплине, должны осуществить акт взаимного духовного признания. Это взаимное духовное признание людей происходит в возникающем между ними правовом отношении. Признать за другим субъектом принадлежащие ему правомочия или обязанности — значит, во-первых, признать его духовное достоинство, а следовательно, признать, что другой субъект достоин уважения как духовное существо и не может быть средством для достижения чьих-либо корыстных целей. Во-вторых, в акте взаимного духовного признания субъекты признают друг в друге способность к внутренней самодисциплине. Как следствие такого признания возникает взаимное доверие субъектов, основанное на уверенности в том, что никто из них не унизит себя злоупотреблением правом или неисполнением обязанности. Из этих актов взаимного духовного признания людей, т. е. признания в другом духовного достоинства (уважения) и способности к внутреннему самоуправлению (доверия), и складывается общественный правопорядок.

Интегральное правовое учение Г. Д. Гурвича

Георгий Давидович Гурвич (1894-1965) — выдающийся социолог, философ и правовед.

Основные работы: «Руссо и Декларация прав. Идея неотъемлемых прав индивида в политической доктрине Руссо» (1918), «Введение в общую теорию международного права» (1923), «Идея социального права» (1932), «Юридический опыт и плюралистическая философия права» (1935), «Социология права» (1942), «Декларация социальных прав» (1944) и др.

Понятие права. Гурвич полагал, что все существующие определения права «способствуют лишь тому, чтобы преградить путь к изучению всей полноты социальной действительности права во всей его глубине и в бесконечном разнообразии типологии»¹²⁵. В противоположность таким монистическим концепциям мыслитель предлагал следующее определение права: «Право представляет собой попытку осуществить в данных социальных условиях идею справедливости (т. е. предварительного и по своей сущности многообразного примирения противоречивых духовных ценностей, воплощенных в данной социальной структуре) путем многостороннего императивно-атрибутивного регулирования, основанного на неразрывной связи между правопритязаниями и обязанностями; это регулирование обретает действенность через нормативные факты, которые придают регулированию социальную гарантию эффективности, и может в некоторых случаях обеспечивать выполнение своих требований посредством заранее установленного внешнего принуждения, что не предполагается как обязательное».

Комментируя данное определение, Гурвич формулирует основные особенности правового регулирования.

Правовое регулирование носит определенный и ограниченный характер, в отличие от неопределенного и неограниченного характера других вариантов социального регулирования. Например, норма, запрещающая убийство, имеет различные значения в праве и морали. В праве возможны ситуации, когда убийство разрешено (самооборона, война, исполнение смертного приговора). В морали запрет на убийство носит абсолютный характер и распространяется на действия, которые могут быть даже косвенными причинами смерти человека.

Правовое регулирование имеет двусторонний (многосторонний) императивно-атрибутивный характер, в отличие от одностороннего императивного характера всех других типов регулирования. Императивно-атрибутивная структура заключается в неразрывной связи между обязанностями одних лиц и притязаниями других.

Правовое регулирование отличается социальной гарантией своей эффективности, которая «обеспечивает реальное соответствие правопритязаний и обязанностей и проявляется в необходимости для всякого права быть «позитивным», т. е. основывать свою значимость на нормативных фактах». Нормативный факт в интерпретации Гурвича – это основание обязывающей силы права и гарантия его социальной эффективности. Нормативный факт – это не индивидуальное переживание, вызванное в психике субъекта какими-либо внешними обстоятельствами (Петражицкий). Нормативный факт предполагает существование социальной группы, в рамках которой имеет место регулирование поведения членов группы на основе коллективных актов признания духовных ценностей.

Правовое регулирование может сопровождаться формально определенным внешним принуждением. Моральные и эстетические предписания, согласно Гурвичу, такое принуждение исключают¹²⁶.

Гурвич последовательно отстаивал идею правового плюрализма, доказывая факт существования права как в государстве, так и в отдельных социальных группах, а также в обществе в целом. Идея социального права являлась одной из важнейших в правом учении мыслителя. Гурвич Г. Д. Философия и социология права / пер. М. В. Антонова, Л. В. Ворониной. СПб., 2004. С. 712-715.