§ 3. Основные школы и направления в российском правоведении на рубеже XIX-XX вв.

Во второй половине XIX в. в России начинают складываться правовые школы главным образом на основе позитивизма: правового этатизма (Е. В. Васьковский, Д. Д. Гримм, М. Н. Капустин, Н. И. Палиенко, С. В. Пахман, Н. К. Ренненкамф, А. А. Рождественский, Г. Ф. Шершеневич); социологическая школа (С. А. Муромцев, Н. М. Коркунов, М. М. Ковалевский), психологическая школа права, основанная Л. И. Петражицким (Г. Гинс, М. Лазерсон, Н. Тимашев, М. Рейснер). С критикой позитивизма, проникшего в правоведение, выступила школа возрожденного естественного права. Сторонниками данного направления в той или иной мере являлись Н. А. Бердяев, Б. П. Вышеславцев, И. А. Ильин, И. В. Михайловский, П. И. Новгородцев, Е. В. Спекторский, Е. Н. Трубецкой и др. В начале ХХ в. особо актуальной становится идея синтетической теории права, с обоснованием которой выступил А. С. Ященко, усмотревший предпосылки такого правопонимания в философско-правовом учении В. С. Соловьева.

Правовой этатизм: Г. Ф. Шершеневич

Габриэль Феликсович Шершеневич (1863–1912) — выдающийся правовед этатистского направления, профессор Московского университета, депутат I Государственной думы.

Основные работы: «Учебник русского гражданского права» (1894), «Общая теория права» (1910–1912).

Понятие права. Будучи последовательным позитивистом, Шершеневич утверждал, что право представляет собой «явление государственной жизни», а потому его понятие «может выясниться только на фоне понятия о государстве»⁷⁶. Исторически государство предшествует праву. Государство рассматривается ученым как единственный источник права, а право — как произведение государства. Соответственно отличительной чертой права, понимаемого как совокупность норм, установленных государством, является его принудительный характер. Право в объективном смысле есть, согласно Шершеневичу, «а) норма, b) определяющая отношение человека к человеку, c) угрозою на случай ее нарушения страданием, d) причиняемым органами государства»⁷⁷. По мнению ученого, там, где отсутствует признак организованного принуждения, нет и права.

Исходя из понимания права как организованного государственного принуждения, Шершеневич последовательно отказывает в правовом характере таким явлениям, как конституционное право, международное право, каноническое и обычное. Тот же признак организованного принуждения позволяет ученому провести различия между правом и нравственностью. Основное различие между ними Шершеневич видит в различиях их санкций. Право снабжено организованными принудительными санкциями; нравственность — неорганизованными социальными санкциями.

Достоинство своего определения права Шершеневич усматривал в его формальном характере, критикуя распространенные попытки определить право по содержанию: «Определяя, например, право как обеспечение свободы личности и равенства, можно начинать историю французского права только со времени первой революции, потому что весь старый режим был отрицанием данного определения. С точки зрения того же определения, отвергающего за неразумными и безнравственными законами характер права, следовало бы признать, что рабства как правового института никогда не существовало»⁷⁸. Труды Шершеневича содержат также интересную критику естественного права, во многом не потерявшую своей актуальности и по сей день. Шершеневич Г. Ф. О теории права // Русская философия права. Антология. СПб., 1999. С. 200 (последний абзац) – 203

Социологические правовые теории (Н. М. Коркунов, С. А. Муромцев)

Николай Михайлович Коркунов (1853–1904) – выдающийся русский правовед, профессор юридического факультета Санкт-Петербургского Императорского Университета, стоявший у истоков петербургской школы философии права.

Основные труды: «Лекции по общей теории права» (1886), «Общественное значение права» (1890), «Русское государственное право» (1892–1893 — магистерская диссертация), «Указ и закон» (1894 — докторская диссертация), «История философии права» (1896).

Понятие права. В центре правовой концепции Коркунова находилось понятие объективного интереса, заимствованное правоведом из модного тогда учения Р. Иеринга. Осуществление интересов, рассуждает ученый, невозможно вне отношений к другим людям. Человеку необходимо сообразовываться не только со своими собственными интересами, но и с интересами других людей, без общения с которыми он не может существовать. Таким образом, по мнению Коркунова, главным содержанием общественной жизни является столкновение различных интересов: политических, юридических, экономических, духовных и др. Ученый задается вопросом, каким образом обеспечить согласование равноценных интересов различных субъектов?

Поскольку субъекты сталкивающихся между собой интересов противопоставляются друг другу как самоцельные личности, из коих ни одна не признается только средством для других, постольку не может быть безусловного подчинения интересов одного интересам другого, а осуществлению интересов каждого должна быть отграничена известная сфера. Иначе говоря, сталкивающиеся интересы для возможности их совместного осуществления должны быть разграничены. Таким средством разграничения интересов и обеспечения социального порядка и является, в представлении Коркунова, право. Соответственно нормы разграничения интересов, определяющие границы между правом и неправом, суть юридические нормы.

Достоинства своего определения права Коркунов видел в том, что в нем «не указано само содержание юридических норм, не указано, как разграничивают они сталкивающиеся интересы, какой принцип лежит в основание этого разграничения»⁷⁹. По мнению Коркунова, любая попытка определить право по его содержанию «неизбежно приведет к установлению определений, указывающих не то, каково в действительности всякое существующее право, а каким оно должно быть по чьему-либо субъективному мнению. Вместо объективного научного определения права мы получаем… субъективное мнение о нем». Подобные определения не указывают вовсе общих признаков права, а только «намечают идеал будущего его развития»⁸⁰. Таковы, например, как полагал Коркунов, все попытки определить право через свободу. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003. С. 84-87.

Подход ученого, напротив, предполагал признание «полной относительности права». К праву, по мнению Коркунова, нельзя подходить с точки зрения абсолютных критериев. То, что у одних народов признается правовым, не признается таковым у других. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003. С. 77 (последний абзац) - 78. Следовательно, утверждал ученый, не существует абсолютной противоположности права и неправа. Соответственно Коркунов усматривал достоинства своего определения права также и в том, что оно «охватывает… всякое разграничение интересов, каково бы оно ни было на субъективный взгляд: справедливым или несправедливым, и как бы оно ни было установлено: обычаем, законодательством, судебной практикой или субъективным правосознанием»⁸¹.

Коркунов не приемлет не только естественно-правовые, но также и этатистские определения права. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003. С. 88 (второй – третий абзацы); Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003. С. 100 (второй абзац) - 102 Понимание права как инструмента разграничения интересов Коркунов последовательно проводит в своей теории права, в частности, при обсуждении деления права на частное и публичное. Разграничение интересов может, по мнению ученого, осуществляться в двух формах: делением объекта пользования в частное обладание по частям (путем установления различия моего и твоего) и приспособлением объекта к совместному осуществлению разграничиваемых интересов. На этом основании ученый и основывает разделение права на частное и публичное.

Соотношение права и нравственности. Именно в разграничении интересов ученый главное отличие права от нравственности: «нравственность дает оценку интересов право – их разграничение».

Коркунов усматривает следующие основные различия между правом и нравственностью.

Так как право предполагает разграничение интересов различных личностей, то юридически нормы определяют только отношения к другим, а не к самому себе. Нравственные правила, напротив, устанавливают обязанности и в отношении к самому себе, потому что оценка интересов имеет значение и для отдельного человека.

Обязательность юридических норм обусловлена заинтересованностью других людей в их исполнении. Напротив, обязательность нравственных норм не обусловлена заинтересованностью других людей в их исполнении. Если даже никто от меня этого не требует, нравственный долг сохраняет всю свою силу.

Из нравственных норм выводится только безусловный нравственный долг, из юридических – обусловленные друг другом право и обязанность. При этом субъективное право определяется Коркуновым как обусловленная соответствующей обязанностью другого лица возможность осуществлять данный интерес в границах, установленных юридической нормой. Соответственно юридическая обязанность – обязанность выполнять вытекающие из чужого права требования, соблюдать установленные юридическими нормами границы сталкивающихся интересов.
Поэтому в отличие от нравственного долга юридическая обязанность сохраняется только до тех пор, пока существует чужой интерес, ради которого она установлена. Отсюда происходит понятие давности, погашающей обязанности, понятие, неведомое нравственности.

Оценка интересов есть дело внутреннего убеждения. Разграничение – дело внешнего соотношения интересов отдельных личностей. Поэтому нравственность как дело чистого убеждения не допускает вовсе принуждения. Право, напротив, допускает принуждение.

Нравственная оценка может найти себе применение и тогда, если она принята только одним человеком, в его собственной деятельности. Разграничение интересов требует признания данной нормы всеми субъектами разграничиваемых интересов. Поэтому нравственность есть дело более индивидуальное, право – более общественное.

Сергей Андреевич Муромцев (1850–1910) — выдающийся социолог и правовед, один из основоположников социологической теории права, первый председатель Государственной думы.

Основные труды: «Очерки общей теории гражданского права» (1877, докторская диссертация), «Определение и основное разделение права» (1879), «Гражданское право Древнего Рима» (1883), «Что такое догма права?» (1884), «Рецепция римского права на Западе» (1886).

Понятие права. Ключевое понятие социологической теории права Муромцева – понятие общественного отношения, которое, по мнению ученого, является «непосредственным предметом социальных наук»⁸². В любом общественном союзе существует группа отношений, которые нуждаются в защите. Такие отношения Муромцев называет защищенными. При этом зашита отношений может быть организованной и неорганизованной. Муромцев С. А. Определение и основное разделение права. СПб., 2004. § 73 (с. 156-158) Организованная защита осуществляется заранее определенным порядком и специально уполномоченными на то органами. В догосударственных обществах организованная форма защиты имеет место, например, тогда, когда по решению общеполитийного органа и в соответствии с обычаями осуществляется какое-либо заранее определенное наказание в отношении провинившегося лица.

Неорганизованная же защита протекает в формах, не определенных заранее. При такого рода защите ее форма определяется в каждом отдельном случае в зависимости от обстоятельств. «Так, когда нарушение какого-либо отношения карается более или менее сильным порицанием со стороны общественного мнения; когда это порицание переходит в негодование; когда негодование влечет за собой насильственные действия против нарушителя, исполняемые кем придется… когда то же негодование заставляет кружок или союз отказаться от провинившегося сочлена, либо уменьшить выпадающие на его долю выгоды, уважение, почет, — тогда во всех названных и во многих других подобных случаях общественная защита выступает в неорганизованной форме: ее способ, размер, орудия определяются положением дел и настроением умов в данную минуту»⁸³.

Организованную форму защиты Муромцев называет также юридической, или правовой, защитой. Соответственно право определяется ученым как порядок отношений, защищенных организованным (юридическим) способом. Именно признак организованной защиты «составляет основное отличительное свойство права, своим существованием обусловливающее и вызывающее другие характерные свойства его»⁸⁴. К таким свойствам права Муромцев относил внешнее принуждение и организованное установление. При этом он подчеркивал, что принуждение «не есть отличительное свойство в строгом смысле, но распространено в правах более, чем в других отношениях»⁸⁵.

Подчеркивая, что право есть «действующий порядок», Муромцев предлагал следующее определение юридическим нормам: «Юридическими нормами называются обыкновенно правила, которые, определяя должные пределы и способ юридической защиты отношений, предписываются властью, регулирующей правовой быт народа, так называемым сознанием общества (обычное право), законодателем (законы), юристами (право юристов)». Правовые нормы рассматриваются ученым как «могущественный фактор правового порядка» именно в силу того, что они снабжены санкциями⁸⁶. Вместе с тем, поскольку право, как полагал Муромцев, представляет собой «действующий порядок», постольку ученый признавал возможность существования «мертвых» норм, не порождающих правовые отношения, а также и существования правового порядка, не соответствующего общественным представлениям о справедливости, и в этом смысле «отживающего».

Среди органов, осуществляющих юридическую защиту, важную роль Муромцев отводил суду. В задачу суда, по его мнению, входит приведение действующего правопорядка в соответствие со справедливостью, под которой он понимал совокупность господствующих в данном обществе представлений о наиболее совершенном правовом порядке⁸⁷.

Муромцев не относил к праву все то, что соблюдается из приличия, нравственности, привычки, обычая, чувства долга и т. д. «Соблюдаемое таким образом обладает обыкновенно особенной прочностью, но именно потому оно не образует права. Правовое и прочное не одно и то же. Все значение юридической защиты заключается в том, что она упрочивает отношения, еще не прочные; если же они прочные без ее содействия, то она теряет свое значение, и отношение дóлжно исключить из права»⁸⁸. Таким образом, ученый отрицал наличие «коренного различия права и нравственности». То, что их отличает, — это лишь способы защиты правового и морального порядков.

При исследовании учения немецкой исторической школы права Муромцев особое внимание уделял так называемому «общему народно-правовому убеждению», понятие которого было разработано представителями данной школы. В связи с этим ученый подчеркивает в бытии права не только социальный, но и психический аспект.

Психологическая школа права: Л. И. Петражицкий

Лев Иосифович Петражицкий (1867–1931) — выдающийся правовед, один из основных деятелей петербургской школы правоведения, создатель психологической теории права.

Основные труды: «Очерки философии права» (1900), «Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психологии» (1905), «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» (1907).

Методологические основы психологической теории права. В своем стремлении обосновать современную научную концепцию права, Петражицкий обращается к идеям психологии, которая на рубеже ХIХ–ХХ вв. переживала подъем. Полагая, что существуют только два вида реальности – физическая и психическая – ученый делает вывод о том, что право не может трактоваться как явление физическое, материальное. Следовательно, право есть явление психическое.

Для познания права как психической реальности Петражицкий предлагает использовать сочетание методов внутреннего самонаблюдения, или интроспекции, и экспериментального внешнего наблюдения, материалом для которого служат телесные движения и состояния людей, свидетельствующие о переживаемых эмоциях. При этом метод внешнего наблюдения не является самостоятельным методом познания, так как служит не для получения нового знания, а для опытной проверки данных, полученных в результате интроспективного исследования.

Основное содержание психической жизни, полагал ученый, составляют эмоции (импульсии), так как именно они являются побудителями человеческой деятельности.

Петражицкий выделял два класса эмоций. Во-первых, - специальные эмоции (акционые эмоции), такие как голод, жажда и др. Эти эмоции «имеют тенденцию превращать организм… на время аппарат, специально приноровленный для к исполнению определенной биологической функции и действующий в этом направлении, т. е. вызывать соответственные движения (сокращения мускулов) и бесчисленные вспомогательные физиологические и психические процессы»⁸⁹. Таким образом, действия на основе акционных эмоций заранее предопределены. Например, жажда вызывает действия, направленные на ее утоление.

Во-вторых, Петражицкий выделял бланкетные эмоции, которые не предопределяют характера деятельности и могут служить побуждением к любому поведению. Поэтому действие в данном случае оказывается связанным с сопутствующими данным эмоциям интеллектуальными представлениями. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 29 (первый абзац) Все этические эмоции (правовые и нравственные) относятся именно к данному виду. Основная их особенность состоит в том, что они «не предопределяют сами по себе характера и направления поведения и могут, смотря по содержанию соединенных с ними акционных и иных представлений, служить импульсами к самым разнообразным, в том числе социально вредным поступкам»⁹⁰.

Понятие права. Право рассматривается Петражицким как явление индивидуальной психики — особые эмоции. Эти эмоции обладают двусторонним характером: с одной стороны, они авторитетно (императивно) возлагают обязанности, с другой стороны, они также авторитетно отдают другому, предписывают ему как право то, чего они требуют от нас. Такие эмоции Петражицкий называл императивно-атрибутивными. Ученый подчеркивает атрибутивную сущность права, т. е. правомочие, понимаемое как соответствующее интеллектуально-эмоциональное переживание. Субъект переживает правомочие как «долженствование другого», как причитающийся ему «долг другого», правовая обязанность переживается субъектом как «право другого». Соответственно правовые эмоции имеют императивно-атрибутивный характер, выражающийся в атрибутивной природе сознания правового долга и императивной природе сознания правомочия. Л. И. Петражицкий полагал, что только переживание субъектом правомочия как «долженствования другого» имеет «характер поощряющего и авторитетно санкционирующего побуждения к такому поведению, какое соответствует содержанию нашего права». При этом «чем интенсивнее действие соответствующей эмоции, чем сильнее мистически-авторитетный характер атрибуции, чем “святее” и несомненнее представляется нам наше право, тем… увереннее и решительнее наш образ действий»⁹¹.

Таким образом, по мнению Л. И. Петражицкого право существует исключительно в силу факта соответствующего императивно-атрибутивного психического переживания

От двусторонних, императивно-атрибутивных правовых эмоций Л. И. Петражицкий отличал императивные, или односторонне-обязывающие, нравственные эмоции, которые, предписывая определенное поведение как обязанность, не предоставляют никому права требовать ее безусловного исполнения. Таким образом, право и нравственность различаются ученым по характеру обязывания. Обязанности, свободные (односторонне связывающие обязанности) по отношению к другим, Л. И. Петражицкий называл нравственными обязанностями. Обязанности, по отношению к другим несвободные (закрепленные активно за другими и образующие двустороннюю связь), он называет правовыми обязанностями.

Идея правового плюрализма. Л. И. Петражицкий является одним из основателей концепции правового плюрализма, исходящей из признания факта сосуществования в каждом обществе множества различных правовых систем.

Право, имеющее официальную поддержку государства, — право высшего сорта — получало статус права официального. «…Официальное право является не только привилегированным правом в государстве, но вместе с тем таким правом, которое отличается лучшей приспособленностью к удовлетворению потребностей, коренящихся в атрибутивной природе права вообще…»⁹².

Неофициальное право, по мнению Л. И. Петражицкого, присутствует во всех сферах жизни общества. Так, ученый, выделял, в частности, карточное право, любовное право, право дружбы, детское право, преступное право (право преступных организаций) и др. К неофициальному праву Л. И. Петражицкий относил также императивно-атрибутивные эмоции, вызванные в психике субъекта воображаемым договором человека с дьяволом о продажи души, и др. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 90-92

Л. И. Петражицкий выделял также интуитивное и позитивное право. Позитивное право в интерпретации ученого представляет собой гетерономные императивно-атрибутивные эмоции, т. е. вызванные в психике субъекта каким-либо нормативным фактом. Нормативными фактами являются «представляемые» факты внешнего мира, способные вызвать императивно-атрибутивные эмоции. Таковыми могут быть, например, веления какого-либо монарха или Божества, обычаи предков, законы, судебные решения и т. д.

Учение Л. И. Петражицкого о позитивном праве было призвано заменить традиционное понятие «источник права», которое, по мнению ученого, «не выдерживает научной критики» и представляет «странное и ненормальное с элементарно логической точки зрения явление». Л. И. Петражицкий пишет в связи с этим: «Если бы зоологи стали называть собак, кошек и т. д. источниками животных и спорить по этому поводу, что такое источники животных, в каком отношении они находятся к животным, представляют ли они формы создания животных или основания их существования… то это представляло бы явления мысли, совершенно однородные с теми, которые имеются в теперешнем правоведении в области учения о так называемых источниках права». По мнению ученого, подобно тому, как «кошки, собаки и т. д. суть не источники животных, не формы создания животных… а просто — животные», точно так же «так называемые источники права — обычное право, законное право и т. д. суть не что иное как само право, виды позитивного права»⁹³.

Ученый выделял следующие виды позитивного права: 1) законное право (возникающее на основе нормативных фактов — законов); 2) обычное право; 3) право судебной практики; 4) право отдельных преюдиций (одного или нескольких однородных по содержанию решений, которым обязаны следовать суды); 5) юдициальное право (право судебных решений); 6) книжное право; 7) право принятых в науке мнений; 8) право учений отдельных юристов или их групп; 9) право юридической экспертизы; 10) право изречений религиозно-этических авторитетов; 11) право религиозно-авторитетных примеров (образцов поведения); 12) договорное право; 13) право односторонних обещаний; 14) право программ, сообщений о будущих действиях, программное право; 15) право, ссылающееся на признание обязанное стороны; 16) прецедентное право; 17) право юридических поговорок; 18) общенародное право и т. д⁹⁴.

Комментируя учение Л. И. Петражицкого о позитивном праве, Г. Д. Гурвич пишет: «В противоположность обычному преклонению перед законом как источником, монопольно первенствующим над всеми прочими, Петражицкий настаивал на принципиальной равноценности всех “нормативных фактов”, что создавало благоприятную почву для развития учения о плюрализме юридических порядков, к которому стремится современная юридическая мысль»⁹⁵.

В отличие от позитивного права, интуитивное право — это автономные правовые эмоции, т. е. не вызванные в психике субъекте какими-либо нормативными фактами. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 382-387 (до первого абзаца)

Концепция политики права. Уже в своих ранних цивилистических трудах Петражицкий выдвигает идеи общетеоретического значения. В работе «Die Lehre vom Einkommen» («Учение о доходе») Л. И. Петражицкий обосновывает необходимость создания особой отрасли правоведения — политики права — как прикладной дисциплины, призванной сменить традиционную философию естественного права. Как отмечал в связи с этим Г. Д. Гурвич, «эти соображения Петражицкого, высказанные им за несколько лет до соответственных выступлений Штаммлера в Германии, Жени во Франции, Новгородцева в России, с призывом к “возрождению естественного права”, послужили, как это любил подчеркивать сам Петражицкий, сигналом ко всему движению»⁹⁶.

Построенная на научной основе политика, согласно замыслу Л. И. Петражицкого, призвана была воздействовать на процессы развития права, направляя общество к достижению социального идеала. В качестве такого социального идеала ученый рассматривал христианский идеал любви.

В отличие от «московской» школы философии права, отстаивавшей приоритет нравственности над правом, Л. И. Петражицкий полагал, что именно право «влияет на развитие народной этики, так что разумная политика права производит или ускоряет нравственный прогресс; разумное право представляет нравственную школу, воспитательное учреждение для народа и человечества вообще»⁹⁷. Именно право, а не нравственность, являлось для Л. И. Петражицкого наиболее эффективным средством «воспитания человеческой души», именно право воспринимается им как «главный фактор культуры»⁹⁸.

Цель политики права должна состоять, по мнению Л. И. Петражицкого, в том, чтобы предоставить законодателю возможность «сознательно и разумно руководить правопроизводством… указать, каково должно быть право, как его изменить, что сохранить, где дополнить для того, чтобы оно действовало успешно и согласно своей высокой и разумной задаче»⁹⁹.

«Возрожденное естественное право» (П. И. Новгородцев)

Павел Иванович Новгородцев (1866–1924) — выдающийся философ, правовед, глава школы «возрожденного естественного права».

Основные работы: «Идея права в философии Вл. Соловьева» (1901), «Нравственный идеализм в праве (К вопросу о возрождении естественного права)» (1902), «Государство и право» (1904), «Кризис современного правосознания» (1909), «Об общественном идеале» (1921), «Право на достойное человеческое существование» (б. г), «О своеобразных элементах русской философии права» (1922–1923).

Понятие естественного права. Программная статья Новгородцева, в которой была представлена идея возрождения естественного права на основе неокантианской методологии, появилась в сборнике «Проблемы идеализма» (1902). Главную ошибку естественно-правовой философии представители возрожденного естественного права видели в том, что она установила «целый кодекс неизменных правил, который вытекает с логической необходимостью из природы разума»¹⁰⁰.

С целью исправления «ошибки» старой школы естественного права, которая состояла в признании «неизменного содержания идеальных норм», предлагалось релятивизировать и само содержание естественно-правовых принципов. П. И. Новгородцев полагал, что в качестве идеальных требований, предъявляемых к праву, выступают «нравственные начала, к сознанию которых человечество приходит исторически, в постепенном процессе своего развития». Утверждая, подобно И. Канту, формальную безусловность нравственных императивов, он полагал, что «по содержанию они могут быть различны, сообразно с различными индивидуальными положениями»¹⁰¹. Е. Н. Трубецкой также понимал под естественным правом «совокупность нравственных и вместе с тем правовых требований, различных для каждой нации и эпохи». Однако при этом оставалось непонятным, каким же образом естественное право сможет выполнять свою идеально-нормативную функцию, т. е. служить «нравственным идеалом, который должен определять собою развитие права»¹⁰².

Таким образом, естественное право в интерпретации Новгородцева представало как совокупность исторически изменчивых нравственных требований к позитивному праву. Ученый в целом солидаризировался с идеей «естественного права с изменяющимся содержанием», обоснованной немецким правоведом Р. Штаммлером.

Однако спустя десять лет Новгородцев изменил свое отношение к проблеме естественного права. В 1913 г. он опубликовал статью «Современное положение проблемы естественного права», в которой подверг критике саму концепцию естественного права «с изменяющимся содержанием». Ученый признавал, что «естественное право с изменяющимся содержанием есть понятие некорректное. Идеальный критерий с изменяющимся содержанием — это еще более противоречивое понятие, чем метр с изменяющейся длиной или килограмм с изменяющимся весом»¹⁰³. Мыслитель теперь настаивал на объективности идеальных начал, которые могут быть определены «с точностью аксиом математики» и должны ориентировать право. Эти «абсолютные идеальные начала», которые всегда были и всегда есть, неизменно освещают путь истории¹⁰⁴. Новгородцев П. И. Современное положение проблемы естественного права // Юридический вестник. Кн. 1. М., 1913. С. 19.

Уже будучи в эмиграции, Новгородцев вообще отказался от идеи естественного права. Наиболее же точное выражение русской философии права мыслитель видел в произведениях Ф. М. Достоевского. Новгородцев П. И. О своеобразных элементах русской философии права // Русская философия права. Антология. СПб., 1999. С. 235-237. Суть же русского духа в его понимании права и государства покоится, по убеждению Новгородцева, на совершенном признании и утверждении основ христианской религии. Но одновременно это означает «решительное отрицание всех основ классической западноевропейской философии права…», которые, по мнению ученого, есть в основе своей «отрицание самых оснований христианской веры, отречение от них»¹⁰⁵.

Синтетическая теория права А. С. Ященко

Александр Семенович Ященко (1877–1934) — выдающийся правовед, автор синтетической теории права.

Основные труды: «Философия права Владимира Соловьева» (1912), «Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства» (1912).

Методологические основы синтетической теории права. Ященко являлся последователем философско-правового учения В. С. Соловьева. Главную заслугу философа Ященко видел в создании синтетической теории права, в рамках которой, по его мнению, Соловьеву удалось показать «органическое равновесие личного и общественного элементов» в качестве основы «всякой нормативной деятельности». В развитии этой теории и видел свою основную задачу Ященко¹⁰⁶.

Правовед критикует современные ему правовые теории за присущую им односторонность: «Обыкновенно… выделяют какой-нибудь один элемент явления и на нем строят всю сложную теорию. Односторонне подмечая в юридическом явлении один момент, часть принимают за целое. Отсюда происходит обычная в таких случаях неадекватность юридических определений, их отвлеченность и односторонность»¹⁰⁷. В существующих определениях права Ященко отмечает «пагубное… тяготение к монизму, к выведению всего научного построения из единого принципа». Таким образом, полагает он, и происходит искусственное «отвлечение» частичных элементов от сложного и в своей сложности нераздельного целого, каким является право¹⁰⁸.

Вместе с тем правовед подчеркивает, что «каждое одностороннее определение, всякое отвлеченное теоретическое начало, если оно считается с реальной жизнью, не являет собою абсолютно ложного построения, оно имеет свое частное значение и тем самым свое оправдание». Однако Ященко считает необходимым отказаться от «удобного монизма» и создавать подлинно синтетические, а не «механические» правовые концепции. Необходимо, пишет ученый, «для настоящего жизненного синтеза органическое соединение всех односторонних определений на основании синтезирующей силы всеобъемлющего начала, являющегося живой душой всякого соединения»¹⁰⁹.

По мнению ученого, синтетическую точку зрения на право можно обосновать только при наличии синтетической теории общества. «Индивидуалистические» и «коллективистические» теории общества он признавал одинаково односторонними. Ященко А. С. Философия права Владимира Соловьева. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства. СПб., 1999. С. 58-60. Синтетическая же точка зрения признает «двустороннюю природу общества… как равновесия двух моментов, личного и общего»¹¹⁰. Соответственно Ященко определял общество как «коллективно-психическое явление». Ященко А. С. Философия права Владимира Соловьева. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства. СПб., 1999. С. 73-74.

Понятие права. «Руководящей синтетической идеей права» Ященко избрал обоснованную Соловьевым идею равновесия личной свободы и общего блага. Вместе с тем, по мнению правоведа, как бы ни понимать право, невозможно не признать в нем «совокупность правил поведения людей в обществе». Отличить же нормы права от нравственных правил, полагает ученый, позволяет исключительно формальный признак принудительности, который трактовался Ященко весьма широко и не связывался исключительно с принуждением, осуществляемым государством. Как подчеркивает правовед, «в истории мы находим чрезвычайное разнообразие правотворящих органов и характера принудительности самих норм». Ященко А. С. Философия права Владимира Соловьева. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства. СПб., 1999. С. 151. В каждом общественном союзе, убежден ученый, есть право, и «его внешняя принудительность покоится на высшем авторитете в данном союзе, хотя бы этим союзом было и не государство, а первобытное племя, независимая община, церковь, международный союз». При этом принудительность трактуется им прежде всего как «внутренне-психическая принудительность».

На основании проделанного анализа Ященко сформулировал свое, как он полагал, синтетическое определение права: «Право есть совокупность действующих в обществе (а), вследствие коллективно-психического переживания членами общества (b) и принудительного осуществления органами власти, норм поведения (c), устанавливающих равновесие между интересами личной свободы и общественного блага (d)»,¹¹¹ где а - социологический подход, b - психологический, с - этатистский и d - естественно-правовой. Однако данное определение понятия права едва ли может быть названо синтетическим - в данном случае речь идет исключительно о сведении признаков права, которые представляются существенными в соответствующих теоретических подходах, в единую логико-грамматическую конструкцию, лишенную при этом какого-либо теоретического смысла вследствие невозможности развить ее в научную теорию из-за противоречивого характера скомбинированных признаков.

При обсуждении проблемы соотношения права и нравственности Ященко разделял точку зрения В. С. Соловьева о том, право представляет собой принудительный минимум нравственности.