khrolenko_a_t_bondaletov_v_d_teoriya_yazyka

2. ЯЗЫК И ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ БАЗИС РЕЧИ

Что общего между сигнализацией животных и языком че ловека? В истории развития человеческого языка выявлен период перехода от первой ко второй сигнальной системе, который профессор И.Н. Горелов назвал «функциональным базисом речи». Эту промежуточную систему коммуникации в процессе очеловечивания «прошёл» не только наш далёкий предок, но её «проходит» и каждый ребенок. Функциональ ный базис речи — это система протопонятий со своей соб ственной знаковой системой — параязыком. Это язык мими ки и жестов, взглядов и фонаций, которым человек владеет инстинктивно как биологическое существо.

Этот невербальный (несловесный) язык понятен и живот ным. Для животных такая коммуникация — предел развития, для человека — основа развития лишь первого, бессознатель ного интеллекта и ступенька в обретении истинно человеческо го языка — второй сигнальной системы. По мнению физиолога В.П. Морозова, люди, их дети и животные объединены «языком эмоций». Внятность и универсальность этого языка обеспечи ваетсязакономернымисвязямимеждуакустическимисредства ми выражения эмоций голосом и физиологическим состояни ем организма, испытывающего ту или иную эмоцию. Язык эмо ций подсознателен и в силу этого непроизволен [Морозов 1989].

2.1. Пантомима — начало языка

Есть убедительные аргументы в пользу сформулирован ной Б.В. Якушиным гипотезы о том, что основной коммуни кативной системой в арсенале нашего предка была пантоми ма — действенное изображение реального действия [Якушин 1985]. Впрочем, мысль о том, что начало языка — в жесте, со держится в диалоге Платона «Кратил». Пантомима занимает промежуточное положение между первой и второй сигналь ной системами. Видимо, поэтому человекообразные обезья ны успешно обучаются языку жестов. Так, горилла овладела

151

и сознательно пользуется пятьюстами знаками («словами») языка глухонемых. Драматическое искусство, в основе кото рого лежит пантомима, является самым древним видом искус ства. Следовательно, жесты, телодвижения, двигательная сим волика были первичным слоем духовной культуры, на кото ром и складывались специфически человеческое общение, начало мышления, сознания и трудовой деятельности. У язы ка должен иметься первоисточник, не основанный на согла шении [Гурина 1998: 400].

«Жест в этом городе родился раньше слова. Все жестику лировали, размахивали руками, сверкали белками, стараясь объяснить друг дружке — если не самый смысл жизни, то хоть приблизительный» [Дон Аминадо 1991: 47]. Русский писатель А.П. Шполянский (Дон Аминадо), столь образно описавший старую Одессу, и не подозревал, как точно он представил пре дысторию человеческой речи. Жест родился раньше звуко вого слова не только в этом городе, но и на планете Земля.

2.2. Паракинесика

Значимое движение тела не только предшествует человечес кой речи, но и сопровождает её. Более того, это с и с т е м а невербальных (несловесных) знаков, именуемая паракинеси! кой. К ней относится то, что связано с мимикой и телодвиже ниями в процессе речи и служит средством увеличения или изменения информации. Прежде всего, это жесты, сопровож дающие речь, и мимика лица.

Антропологи выяснили, что человеческое тело может при нимать около тысячи разнообразных устойчивых поз. Часть их обусловлена физиологическими потребностями организ ма, весьма большая часть телодвижений и поз имеет отчётливо выраженное коммуникативное назначение. «Тело — живой лик души. По манере говорить, по взгляду глаз, по складкам на лбу, подержаниюрукиног,поцветукожи,поголосу,поформеушей, не говоря уже о цельных поступках, я всегда могу узнать, что за личность передо мною. По одному уже рукопожатию я дога дываюсь обычно об очень многом. И как бы спиритуалисти ческая и рационалистическая метафизика не унижала тела,

152

как бы материализм не сводил живое тело на тупую матери альную массу, оно есть и остаётся единственной формой ак туальногопроявлениядухавокружающихнасусловиях.Однаж ды я сам заметил, что у меня изменилась походка, и, поразмыс ливши, я понял, отчего это случилось. Тело — неотъемлемая стихия личности, ибо сама личность есть не больше как теле сная осуществленность интеллигенции (ума. — А.Х.) и интелли гентного символа. Мне иной раз страшно бывает взглянуть на лицо нового человека и жутко бывает всматриваться в его по черк: его судьба, прошлая и будущая, встаёт совершенно неумо лимо и неизбежно» [Лосев 1990: 461]. «Говорим голосом, бесе дуем всем телом» (древнеримский автор Публиций).

Оноре де Бальзак в 1833 г. написал трактат «Теория по ходки». Глубокий знаток человеческой психологии, Бальзак интуитивно чувствовал, что в физической деятельности че ловека проявляется его внутренний настрой, течение его ин теллектуальной жизни.

В книге П. Мантегацци «Физиономия и выражение чувств» (Киев, 1886) описывалась зависимость мимики человека от эт нической принадлежности и профессии, указывались антропо логические признаки для распознавания интеллектуальных и нравственных особенностей личности (физиогномика). В кни ге С. Волконского «Выразительный человек. Сценическое вос питание человека (по Дельсарту)» (СПб., 1913) обосновывалась необходимость науки, которая изучала бы внешние признаки, служащие для выражения внутреннего состояния человека.

«Когда я стараюсь распознать истинные чувства людей, я полагаюсь на мои глаза больше, чем на уши, ибо люди говорят, имея в виду, что я их услышу, и соответственно выбирают сло ва, но им очень трудно помешать мне увидеть то, чего они вовсе, может быть, не хотят мне показывать» (Честерфилд. Письма к сыну. Максимы. Характеры). Стефан Цвейг заметил, что страс ти и пороки выдают руки, а Вересаев, писатель и врач, совето вал смотреть на губы человека, чтобы понять его характер. Люди заметили: стоит близорукому человеку снять очки, как он начинает хуже... слышать своего собеседника.

Л.Н. Толстой в своих «Дневниках» однажды с огорчением отметил: «Я невольно, говоря о чём бы то ни было, говорю гла

153

зами такие вещи, которые никому не приятно слышать, и мне совестно, что я говорю их» [Толстой 1985: 82]. Вспомним эпи зод из романа «Война и мир»: «Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагивания мускула лица, ни жеста Пьера. Она налету ловила ещё не высказанное слово и прямо вносила в своё раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера» (Толстой Л.Н. Война и мир. Т. 4. Ч. 4. XVII). В этом романе мы увидим 97 оттенков улыбки

и85 оттенков выражения глаз героев.

Вхудожественной литературе таких примеров немало: «Никогда Евгения Николаевна не думала, что человеческая спина может быть так выразительна, пронзительно переда вая состояние души. Люди, подходившие к окошечку, как то по особенному вытягивали шеи, и спины их, с поднятыми плечами, с напружинившимися лопатками, казалось, крича ли, плакали, всхлипывали» (Гроссман Л. Жизнь и судьба). «Лена смотрела на него строго. «Что то подозрительное ты загадал», — говорило её лицо. «Неужели и я так говорю ли цом и глазами, и она читает!» — подумал Фёдор Иванович» (Дудинцев В. Белые одежды).

Многие телодвижения человека приобрели определенное значение и стали использоваться как средство коммуникации, которое обычно называют жестом в широком понимании это го слова, включая и мимику. Значимый и коммуникативно функционирующий жест и составляет основу паракинесики. Насколько тесно жест включён в систему общения, специа листы демонстрируют на примере шутливого эксперимента: у испытуемых спрашивают, что такое винтовая лестница или рябь, человек, даже самый одаренный в отношении языка, в ответ начинает непроизвольно изображать рукой спираль или в горизонтальной плоскости покачивать пальцами [Русская разговорная речь 1973: 465].

Социально выработанный жест, включенный в систему общения на том или ином языке, получил национальную спе цифику. Жестикуляция, сопровождающая речь, у лиц разной национальности неоднородна по интенсивности (в одну ми нуту финн делает 1 жест, итальянец — 80 жестов, француз —

154

120, мексиканец — 170), а также по семантике. Например, один из самых распространенных в мире жестов — большой и указательный пальцы сомкнуты и образуют кольцо. С ним, однако, надо быть осторожнее. В США, как известно, он обо значает о’кей, во Франции — ноль, в Японии — деньги, а в Тунисе — «Я тебя убью». Национальное своеобразие обще ния жестами особенно заметно в тех случаях, когда дублиру ются зарубежные фильмы. При дублировании речевой канал наполняется разным содержанием, а неречевой — паралинг вистический — остаётся стабильным. И это создаёт впечат ление противоречия, некоторой несовместимости: человек говорит как бы на двух языках одновременно.

Лингвисты, изучающие устную речь, выяснили важную роль жеста в ней. В книге «Русская разговорная речь» есть специальная глава «Жест в разговорной речи», в ней показа ны виды русских жестов, их ритмическое, эмоциональное и знаковое значение, соотношение словесного текста и жеста, абстрактное значение жеста. Было выделено 18 жестов, ко торым присуща предельная абстрактность значения. Причём наблюдения сопровождались экспериментами, и ответы ин формантов оказались поразительно единодушными, что го ворит об устойчивости семантики каждого из жестов и сбли жает их со словами. Показательно, что появляются специаль ные учебные словари национальных жестов. Японские учителя русского языка, в частности, имеют в своём распоря жении словарь русских жестов, подобный аналогичному сло варю итальянского языка (Рим, 1970). Не отстают и отече ственные лингвисты ([Акишина и др. 1991]). Известно, что группа российских учёных создаёт новый эксперименталь ный «Словарь русских жестов, мимики и поз».

Менеджеры убеждены, что в международном бизнесе не обойтись без знания теории и практики паракинесики. В Япо нии, например, продавщицы изучают программу школы гейш, где неречевой контекст общения считают важнейшим сред ством для достижения взаимопонимания. Английские специ алисты Дж. Ниренберг и Г. Калеро написали популярное во всём мире пособие для деловых людей под выразительным названием «Читать человека — как книгу». Здесь изложены

155

основы боди ленгвидж — языка жестов, мимики и телодви жений человека. Австралийский предприниматель и учёный Аллен Пиз выпустил книгу «Язык телодвижений», которая в США с 1961 по 1991 гг. переиздавалась 14 раз общим тира жом свыше миллиона экземпляров. Русский — двадцать седь мой язык, на который она переведена [Пиз 1993]. Книга заду мывалась как пособие агентам по продаже товаров, менедже рам, руководителям предприятий. Однако она заинтересовала преподавателей, следователей, врачей, журналистов. Внима тельно читают её психологи и искусствоведы.

«Из жестов всех составить алфавит и научиться понимать все мысли» (Шекспир В. Тит Андроник) — мечтал великий драматург. Американский психолог Р. Бёрдвистл попытался выделить кин — мельчайшую единицу движения, аналогич ную букве. Таких кинов учёный насчитал около 60. Известны и другие попытки поиска «алфавита жестов», однако ряд пси хологов настроен скептически. По их мнению, создать код, «словарь», дискретный «алфавит» невербальной коммуника ции невозможно, поскольку поиск алфавита есть проявление лингвоцентризма — стремления изучать любые виды комму никации по образу и подобию языка человеческой речи. Не вербальная коммуникация — проявление смысловой сферы личности. Она представляет канал передачи личностных смыслов [Файгенберг, Асмолов 1989].

2.3. Звуковая изобразительность речи

Вернемся ко времени рождения языка. Пантомима сооб щение сопровождалась рефлекторным «озвучиванием», зву ки закреплялись за вычленяемыми элементами пантомимы и способствовали редукции ослабленной пантомимы. Посте пенно звук стал основным средством передачи смыслов и превратился в самостоятельный коммуникативный знак. Предполагают, что первые звуковые комплексы («слова») рождающегося языка были мотивированными — это так на зываемая первичная (примарная) мотивированность первых слов. Идея звуковой изобразительности человеческого язы ка в период его становления основывается на несомненном

156

факте, поскольку звуки речи обладают ассоциативным зна чением. Поэты давно уже обратили внимание на устойчивые ассоциации смыслов с теми или иными звуками речи («Зву чанием корней живут слова», — заметил Гёте). «Слово люби ла «бемоль», такое лиловое и прохладное и немножко гране ное, как Валерины флаконы, и рифмовавшееся во мне с «жел тофиолью»... И «диез», такое прямое и резкое, как мой собственный нос в зеркале» (М. Цветаева. Сочинения. — М., 1980. Т. 2. С. 102). Французский поэт Стефан Малларме жало вался на то, что французским словам jour «день» и nuit «ночь» свойственно фонетическое значение, обратное присущему им смыслу. По Малларме, слово ombre «тень» и в самом деле явля ется тенистым, а tenebres «мрак» (с его высокими гласными) не предполагает темноты [Якобсон 1983: 114]. Механизм, который помогает переводить стимулы из одной сенсорной модальности

вдругую,назвалисинестезией[Воронин1982].ФилософыДрев ней Греции, споря о природе связи слова и вещи, отмечали, что звук [R] чаще всего встречается в словах со значением движе ния, [I] выражает всё тонкое, [L] — гладкое, скользящее.

Проделаем нехитрый эксперимент. Два предмета, разли чающиеся размером, закодируем «словами» чинг и чанг. На вопрос, каким «словом» обозначен меньший предмет, участ ники эксперимента единодушно выбирают звукокомплекс чинг. Звук [и] у них устойчиво ассоциируется с малым разме ром. Данные массовых экспериментов, кажется, однозначно говорят, что гласные звуки связаны с идеей величины. Устой чивые связи звуков речи с ощущениями и представлениями

всовременной лингвистике получили название звукового сим! волизма, или фоносемантики [Журавлёв 1981; Воронин 1982].

Фоносемантике предстоит проверить предположение, что в мозгу человека существует таблица цветов, по крайней мере типологически подобная таблице звуковых частот, которая тоже должна там быть [Леви Строс 1985: 87]. Специалисты установи ли, что хроматическая цветовая гамма связана с гласными звука ми, а потому они — цветные. Согласные звуки — чёрно белые, одни — тёмные (губн. П, Б, М), другие — светлее (зубн. С, З, Ц).

Интересно наблюдение писателя В. Набокова над соб ственным цветовым слухом: «...Я наделен в редкой мере так

157

называемой autition coloree — цветовым слухом... Не знаю, впрочем, правильно ли тут говорить о «слухе»: цветовое ощу щение создаётся, по моему, осязательным, губным, чуть ли не вкусовым чутьём. Чтобы основательно определить окрас ку буквы, я должен букву просмаковать, дать ей набухнуть или излучиться во рту, пока воображаю её зрительный узор. Чрезвычайно сложный вопрос, как и почему малейшее несов падение между русскоязычными начертаниями единозвуч ной буквы меняет и цветовое впечатление от неё...» (Набо ков В. Другие берега).

Мнение английского поэта А. Попа («Звук должен быть от кликом смысла») языковед Р. Якобсон подкрепил обширным списком английских слов, в которых звуковая изобразитель ность, сближающая знаменательные слова со звукоподража тельными словами, очевидна: bash «ударять», mash «развали вать», smash «разбивать вдребезги», crash «рушиться с грохо том», dash «швырнуть», lash «хлестнуть», hash «рубить», rash «бросаться», brash «ломать», clash «сталкивать», trash «отбросы», plash «плескаться» splash «брызгать», flash «мелькать» [Якобсон 1983: 112]. Согласно выводам А.М. Газова Гинзбурга, из 181 слу чая глагольных корней, признаваемых исконно общесемитски ми, 115 конкретно объясняются как изобразительные, относи тельно 26 предполагается то же [Газов Гинзбург 1965].

Полагают, что звукосимволизм и звукоподражание харак терны для слов с определенным предметно логическим содер жанием. Выделено 16 основных групп слов, наделённых зву коизобразительными свойствами. Наибольшей фонетичес кой мотивированностью обладают слова со значением звучания, движения, размера, расстояния, положительных ка честв и свойств, явлений природы. Наименьшей фонетичес кой мотивированностью характеризуются слова, обозначаю щие свет, цвет, состояния человека и предметов. Поскольку мотивированность слова связана с его экспрессивностью, зву ковой символизм характерен в основном для слов нелитера турной лексики. У таких слов ярко выражено коннотативное значение [Левицкий 1994: 29].

Проводилось специальное исследование того, как в англий ском и литовском языках обозначаются голоса птиц, как чело

158

веквоспринимаетиотображаетвсёмногообразиеокружающих его звучаний, какие звучания и по какому принципу получают обозначение в языке. Таких слов немало, это ономатопы — лек семы, обозначающие различные звуки [Рузин 1993].

Замечено, что в разных языках одно и то же звучание пе редаётся сходным, хотя и не идентичным набором фонем. По мнению В.В. Левицкого, в основе фонетической мотивирован ности лежит структурное, а не материальное сходство звучания и значения. Например, в фонетической структуре немецкого слова Zickzack краткий верхний [i] противостоит краткому ниж нему [a], находясь в одинаковом окружении, эти звуки симво лизируют «резко изломанную линию» [Левицкий 1994: 27].

Высказана гипотеза, согласно которой проторечь предков человека, основанная только на вокализме (гласных звуках), не могла быть средством фиксации и актуализации знаний. Появление согласных — скачок в эволюции языка как сред ства познания. Согласные связаны с развитием левого (язы кового и логического) полушария [Вопросы языкознания. 1993: № 3: 142].

В современной лингвистике разграничивают «фонетичес кую мотивированность» как соответствие звучания слова его обычной семантике и «фонетическое значение» (понятие и тер мин А.П. Журавлёва) как суммарную оценку символических значений звуков, которые входят в состав звуковой оболочки слова.

С развитием языка меняется характер связи между зву чанием слова и его значением, стирается звуковая изобрази тельность (примарная мотивированность знака) и на смену ей приходит мотивированность смысловая и морфологичес кая. Однако полностью звуковая изобразительность не утра чивается и нередко усиливает выразительные возможности речи. Творческий опыт поэтов и наблюдения психолингвис тов на этот счет достаточно красноречивы.

Гипотезу «жестовости» и звукоизобразительности перво начальной речи человека подтверждают наблюдения над раз витием системы коммуникации у ребенка. Первые «слова» детской речи ta, da не зависят от национальности родителей ребенка, они универсальны, близки к указательным место

159

имениям. Звуки [t], [d] — переднеязычные согласные, при произнесении их тело ребенка занимает положение «указу ющего жеста». Видимо, справедлив вывод о том, что генети чески слово — жестозвуковое; нейрофизиологи свидетель ствуют, что в структуре мозга человека речевой центр — это и центр управления ведущей руки.

Левое полушарие в норме управляет и звуковой речью, и последовательными движениями губ и языка. Полагают, что предки человека простые сообщения передавали с помощью жестов глаз, губ и языка. Например, жест удивления — высуну тый язык — одинаков у человека, и у гориллы. На первых порах существенно было то, что губы соединяются, а не то, что при этом образуется звук. Постепенно левое полушарие, строившее серии зрительных жестов, перешло к построению последова тельностей коротких речевых сигналов [Иванов 1985: 35—36].

Все эти наблюдения позволяют по иному оценить такие теории генезиса языка, как звукоподражательная, междомет ная («Человеческий произвол застаёт звук уже готовым: сло ва должны были образоваться из междометий, потому что только в них человек мог найти членораздельный звук» [По тебня 1989: 93]), жестовая. Эти теории, по существу, могут быть объединены в одну общую теорию в качестве частных случаев, объясняющих те или иные моменты глоттогенеза. Они характеризуют тот протоязык, в котором, как считал А.А. Потебня, тон междометия не мог обойтись без мимики, что обеспечивает такому языку универсальность («единствен ный язык, понятный всем») [Потебня 1989: 89].

2.4. Понятие о паралингвистике

На вопрос собеседника, где находится тот или иной пред мет, можно ответить указательным словом вон /там/. Попро буем, не меняя высказывания, протянуть гласный: во!о!он / там/. Слово осталось тем же самым, но информация изме нилась: теперь речь идёт о предмете, который находится даль ше, чем предыдущий предмет. А.А. Потебня отметил, что чу тьё человека заставляет протягивать гласную в прилагатель ном (например, хоро!оший), если им хотят выразить высокую

160