khrolenko_a_t_bondaletov_v_d_teoriya_yazyka

говорили по английски, но потом восстали, отделились от Англии <...> Если судить «по языку», то эти 200 лет они были настоящими англичанами?» [Гумилев 1994: 40].

Большой интерес представляет концепция, объясняющая существование этносоциальных и биологических групп че ловечества механизмом передачи информации [Арутюнов, Чебоксаров 1972]. Вся информация, циркулирующая в кол лективах, представляет собой два основных потока: инфор мация синхронная и диахронная. Синхронная информация — это знания, которыми говорящие обмениваются друг с дру гом в любой данный момент; диахронная информация — это знания, передаваемые из поколения в поколение (обычаи, верования, предрассудки, культурные традиции и т.п.).

Степень интенсивности каждого потока информации раз лична и может меняться. Это приводит к существенным изме нениям в коллективе. При общинно племенном строе диахрон ная информация была актуальнее, с образованием народностей и особенно наций усиливается роль синхронной информации. Для этноса основная информация — диахронная, для нации — синхронная. В Канаде, например, проживает большое количе ство эмигрантов с Украины. Они объединены с Украиной диах ронной информацией, синхронная же информация для них эпизодична и случайна. Можно поэтому говорить, что укра инцы в Канаде — часть украинского народа, но не часть ук раинской нации [Арутюнов, Чебоксаров 1972: 21].

Соотношение информационных связей как раз и объяс няет, почему «современный этнос может реально существо вать в форме одной нации (частично даже территориально разобщенной) и нескольких, не входящих в эту нацию локаль ных национальных групп, которые в одних случаях имеют сильную тенденцию к ассимиляции с другой нацией, к пере ходу в другой этнос, в других случаях могут этой тенденции и не иметь» [Арутюнов, Чебоксаров 1972: 21].

Концепция определяющей роли информационных связей в образовании этнических объединений объясняет тот факт, что появление народностей обычно совпадает с возникнове нием письменности, которая резко поднимает уровень плот ности информационных связей населения. Поскольку госу

231

дарство повышает густоту информационных связей на своей территории, постольку оно играет важную роль в формиро вании наций или других субэтнических образований. Пола гают, например, что развитая система дорог Персии и Рима способствовала возникновению и долгому существованию этих великих империй древности.

Чрезвычайно важна роль языка в этнических процессах, например, при ассимиляции. Близость языков способствует этническим контактам. Так, ассимиляция англичан и шотлан дцев в США происходит во втором поколении, в то время как немцы и итальянцы не достигают полной ассимиляции и в третьем поколении.

Существует мнение, что определяющим в этническом са мосознании является «стереотип поведения», национальный характер, объединяющий всех представителей данной нации, но не будем забывать, что этот «стереотип поведения» скла дывается в определенных условиях природы, климата и рель ефа местности, на которой зарождается этнос. Он формиру ется и реализуется в истории и культуре, и существенным эле ментом «стереотипа поведения» является стереотип речевого поведения. Невозможно представить себе, чтобы стереотип складывался до и вне природы, истории, культуры и языка.

Этническая принадлежность и культура тесно связаны. Этническая группа выражает долговременные социокультур ные устремления людей и сохраняет традиционные черты культуры. Этнические характеристики приобретаются не с помощью личного выбора, а через культурное наследование, потому так велика роль традиции в поддержании этнической общности. Традиция функционирует так же, как и биологи ческий естественный отбор, регулирующий появление ново го [Орлова 1994: 150—151].

6.3.Чувство родного языка

инациональное самосознание

Яркий пример проявления этнического характера языка — так называемое чувство родного языка. У всех народов язык тесно связан с национальным чувством и сознанием. В.В. Ви

232

ноградов писал: «Вопрос о силе и могуществе, выразительно сти и красоте родного языка в общественном сознании XVI— XVIII вв. стал неотделим от идеи независимости, социально политического процветания и широкого влияния русского народа. Любовь к родному языку сливалась с любовью к ро дине. Передовые люди нашей страны горячо боролись за чистоту и величие российского слова, признав его важней шим фактором национального самосознания, духовного раз вития нации (например, протопоп Аввакум, Пётр Первый и др.)» [Виноградов 1961: 15].

Обратимся к примерам неравнодушного отношения наро да к своему языку. В 80 х гг. в Перу решили переменить ор фографию языка народа кечуа по строго фонемному прин ципу, в том числе из алфавита изъяли буквы e и o, поскольку соответствующие звуки — лишь аллофоны I и u. Сразу обо значился конфликт между осуществившей реформу столичной испаноязычной элитой Лимы и национальной элитой кечуа, сосредоточенной в г. Куско, центре культуры этого народа. Элита кечуа выступила за традиционную, уже привычную орфографию, и началась «орфографическая война», не закон чившаяся до сих пор [Вопросы языкознания. 1997. № 1. С. 136].

Ещё пример. Одна из комиссий «Общего рынка», занима ющаяся стандартизацией изделий электронной промышлен ности, рекомендовала впредь выпускать клавиатуру компь ютеров и принтеров с латинским шрифтом для всех стран ЕЭС без учёта особенностей испанского алфавита. А в нём, в отличие от других, есть буква «энье» — графическое изобра жение мягкого носового звука n (n), очень часто встречаю щегося в испанском языке и придающего ему особую напев ность. Всё испанское общество встало в защиту буквы, суще ствующей более 1100 лет. Оказывается, и одна буква, как штрих национальной культуры, способна разбудить вулкан национальной гордости [Известия. 1991. 3 июня: 4].

Привязанность человека к родному языку объясняется и тем, что у каждого народа существуют неповторимые ассо циации образного мышления, обусловленные своеобразным семантическим наполнением каждого слова. Эти ассоциации закрепляются в языковой системе и составляют её нацио

233

нальную специфику. Этническое самосознание базируется прежде всего на родном языке. В этом отношении интересен пример с Владимиром Далем. Сын датчанина и немки, он всю сознательную жизнь считал себя русским. «Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью той или иной народности... Кто на каком язы ке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по рус ски», — писал создатель знаменитого «Толкового словаря».

Русская писательница серебряного века Н. Берберова в воспоминаниях о другом русском писателе и поэте той же поры Вл. Ходасевиче пишет: «...Для меня он, не имеющий в себе ни капли русской крови, есть олицетворение России, ...я не знаю никого более связанного с русским ренессансом пер вой четверти века, чем он...» [Берберова 1990: 504]. «Есть мно го на Руси русских нерусского происхождения, в душе, одна ко же, русские» (Гоголь Н. Мёртвые души. II, 3).

Однако существует и противоположное наблюдение, на пример, оценка русского поэта серебряного века Максими лиана Волошина другим поэтом Мариной Цветаевой: «Фран цуз культурой, русский душой и словом, германец — духом и кровью» (Цит. по: [Маковский 1990: 150]).

Утрата народом своего языка приводит к исчезновению этого народа как целого, как этноса. Примером может слу жить меря, большая угро финская народность, жившая в цен тре современной Европейской части России. Славяне, про двигавшиеся на северо восток, селились рядом с мерей, жили с нею в мире, активно сотрудничали. Постепенно меряне ос воили русский язык и окончательно перешли на него. Физи ческие признаки мери сохранились в этническом типе рус ских, но как народ она исчезла, ибо исчез её язык. «Самое ценное и удивительное, что сохранили чуваши до наших дней, самое великое — это язык, песни и вышивка. У чувашей сто тысяч слов, сто тысяч песен и сто тысяч вышивок», — с гор достью говорил великий просветитель И.Я. Яковлев, объяс няя жизнестойкость своего этноса и место языка в его само стоянии. Стойкий национально языковой консерватизм бол гар и чехов позволил им сохраниться как народам. «Народ — зодчий речи. Речь — зодчий народа» (А. Вознесенский).

234

Известны, однако, случаи, когда значительные этнические группы в условиях иноязычного окружения, не пользуясь сво им языком, сохраняют национальное самосознание (корей цы в Японии или черкесы в Турции). Практически никто из живущих в Японии айнов (аборигенов Японских островов) не может считать айнский язык родным: все с детства говорят по японски и иногда пытаются учить айнский как иностран ный. Подобная ситуация сложилась к 80 м годам и со многи ми из языков народов СССР [Алпатов 1994: 183]. Устойчивос ти национального самосознания в этом случае способствует сохраняющийся «стереотип поведения» и культура. Так, ир ландский язык со времен английской колонизации был зап рещен. Единственным живым языком в завоёванной стране стал английский: даже народные баллады пелись на английс ком. Однако ирландцы не перестали быть ирландцами (как и шотландцы шотландцами). Литературный гений их не ослаб, свидетельством тому славные имена: Дж. Свифт, Оливер Гол дсмит, Чарлз Метьюрин, Томас Мур, Ричард Шеридан, Оскар Уайльд, Бернард Шоу, Джеймс Джонс [Литературная газета. 1989. № 45: 3]. Думается, этническому самосознанию в услови ях утраты языка способствовало различие религий у завоёван ных и завоевателей, а также существенное различие в культу ре, социальная память об истории народа и страны. Кажется, этот пример подтверждает правоту Э. Сепира, говорившего о различии между этническими образованиями, основанными в одном случае на единстве расы, на единстве культуры и на един стве языка, в другом — они не обязательно должны совпадать, да и фактически редко совпадают [Сепир 1993: 244].

Ситуация с боснийскими мусульманами свидетельствует, что отсутствие противопоставленности по языку (сербохор ватский язык сербов и боснийцев) при отчетливой выражен ности конфессиональных и иных культурных отличий не пре пятствует становлению отдельного этноса. Из этого вытека ет, что общность языка, выделяющего данный этноязыковой коллектив, — условие достаточное, но не необходимое [Ка севич 1995: 69]. Уместен здесь и пример Кубы, равно как и некоторых других стран Америки, когда появление территори ального самосознания, усиленное сознанием экономических

235

интересов, приводит к формированию собственно этнического самосознания при сохранении общего с метрополией и сосе дями языка и многих элементов культуры [Александренков 1995: 7]. Правда, общий язык вырабатывает собственные эле менты, делающие его вариантом языка исходного (например, американский вариант английского или латиноамериканские варианты испанского или португальского языков).

Высказана идея о том, что у этноса может быть двойное самосознание. Академик О.Н. Трубачев разделяет идею ис торика древнеболгарской культуры А. Ангелова о том, что славяне эпохи Кирилла и Мефодия, например, болгарин IX— X вв., ощущали себя в одно и то же время и славянами, и бол гарами [Трубачев 1992: 132]. То же можно утверждать и в от ношении других народов. Двойному самосознанию в значи тельной степени способствует полилингвизм (активное пользование индивидом двумя и более языками). Так, у чува шей полилингв считает себя представителем двух этносов — чувашского и русского. Культура и обычаи обоих народов для него являются своими. Во всем этом чувашское имеет свои неповторимые уголки, что требует выражения именно на чу вашском языке [Тихонов 1995: 148]. Видимо, в этом разгадка феномена поэтов, которые творили на нескольких языках и стали великими представителями нескольких народов. На пример, Саят Нова слагал свои стихи на грузинском, армян ском и азербайджанском языках и стал поэтом трёх народов. Объясняют этот феномен тем, что большая часть жизни по эта прошла в Тифлисе (ныне Тбилиси), который был духов ным центром Закавказья и в котором складывалась по свое му единая культура, о чём писал армянский поэт О. Туманян: «То был особый, самобытный мир, где кавказские народы, — каждый с присущим ему бытием и колоритом, — объедини лись и создали чрезвычайно привлекательную и интересную жизнь, смешение наций. И так как в этой жизни задавал тон веселый грузинский дух, то старый Тифлис не был простым этнографическим сборищем чуждых друг другу элементов. То был весёлый свадебный пир, на который были званы все национальности и племена Кавказа» [Литературная газета. 1987. № 50: 7]. Близость культур среднеазиатских народов,

236

равно как и двойное самосознание, способствовали появле нию многоязычных классиков поэзии этого региона (напри мер, персидский и таджикский поэт Фирдоуси).

Если язык — сердцевинная часть культуры, то заинтере сованное постижение родного языка — самый эффективный путь к овладениюфундаментальнойчастьюнациональнойкуль туры. Русский философ И.А. Ильин в программной статье «Путь духовного обновления» утверждал, что пробуждение самосоз нания и личностной памяти ребенка необходимо совершать на его родном языке, причем важен не тот язык, на котором гово рят при нем другие, а тот, на котором обращаются к нему, зас тавляя его выражать на нем его собственные внутренние состо яния. Язык, полагает философ, вмещает в себе таинственным и сосредоточенным образом всю душу, все прошлое, весь духов ный уклад и все творческие замыслы народа. Завершается статья своеобразной педагогической рекомендацией: «...В семье должен царить культ родного языка: все основные се мейные события, праздники, большие обмены мнений — дол жны протекать по русски» [Ильин 1994: 227].

Дополнительная литература

Исаев М.И. Словарь этнолингвистических понятий и терминов. — М., 2001.

Швейцер А.Д. Американский вариант литературного английского языка: пути формирования и современный статус // Вопросы языкознания. 1995. № 6. С. 3—16.

• І•

7.ЯЗЫК И КУЛЬТУРА

7.1.Язык как составная часть культуры

Невозможно существование языка вне контекста культу ры, центром которой и является язык. Русский мыслитель С.Н. Булгаков писал: «Национальность проявляется в культур ном творчестве. Самое могучее древо культуры, в котором от печатывается душа национальности, есть язык... В языке мы

237

имеем неисчерпаемую сокровищницу возможностей культу ры, а вместе с тем и отражение, и создание души народной. Вот почему, любя свой народ, нельзя не любить, прежде все го, свой язык» (цит. по: [Книжное обозрение. 1990. № 7: 9]). Как соотносятся язык и культура — эти два важнейших атри бута человека и человечества, как они взаимодействуют, мож но ли на неродном языке создавать великие художественные произведения, как относиться к результатам творчества дву язычных писателей, можно ли без потерь перевести литера турное произведение на чужой язык — все это трудные и очень актуальные вопросы, на которые должны дать ответ и наука, и художественная практика.

Дух человека, если обратиться к определению о.А. Меня, — это деятельность: творчество, выбор, самосознание и стрем ление. Деятельность — сущностная характеристика культуры. Б. Пастернак, который в молодости выбирал, кем ему быть — музыкантом (композитором) или поэтом, определил культу ру как «плодотворное существование». Дух человека нераз рывно связан с языком. Эта связь качественно предопреде ляет и дух, который реализуется в слове, и язык, который шире элементарного средства коммуникации. Это было ясно В.К. Кюхельбекеру: «Рассматривая народ как существо духов ного порядка, мы можем назвать язык, на котором он гово рит, его душой, и тогда история этого языка будет значитель нее, чем даже история политических изменений этого наро да, с которым, однако же, нация его языка тесно связана» [Кюхельбекер 1954: 374].

Язык как условие духа и культура как результат деятель ности духа органически связаны друг с другом. Связь эта ди алектически разнородна: по удачному выражению К. Леви Строса, язык одновременно и продукт, и важная составная часть, и условие культуры.

Полноценное познание души и культуры народа возмож но только через его язык. Характерны размышления об этом выдающегося врача современности Г. Селье: «...Всё, что могу, читаю на языке оригинала... Я нахожу, что ничто не в состоя нии дать мне большего разнообразия мысли и чувств, так пол но познакомить меня с культурой другого народа, чем чтение

238

книг в оригинале или беседа с людьми на их родном языке, который служит средством самовыражения и моим собесед никам, и авторам прочитанных мною книг» [Селье 1987: 328].

Проблема языка как составной части культуры достаточ но сложна, поскольку трудно представить язык некоей диск ретной сущностью, противопоставленной всей культуре и рядоположеннойсискусством,наукой,религией,моралью,обы чаями и т.п. В размышлениях о языке как части культуры пер вым на память приходит представление о культуре речи, кото рая входит в состав непременных требований к полноценной личности и достаточно точно характеризует её социальный, об разовательный и профессиональный статусы, а потому часто сравнивается с визитной карточкой человека. Не затрагивая здесь всей области культуры речи, отметим только то, что в современном обществе всё больший удельный вес приобре тают так называемые лингвоинтенсивные специальности, для которых уровень языковой компетенции и умение общаться — основа успешной профессиональной деятельности, — поли тика, искусство, педагогика, право, дипломатия, радио и те лежурналистика, торговля, сфера услуг. Ценность речи как составной части культуры здесь трудно переоценить.

7.2. Язык как продукт культуры. Аккумулирующее свойство слова

Слово, по убеждению многих, — не только практическое устройство передачи информации, но также инструмент мыс ли и аккумулятор культуры. Способность аккумулировать в себе культурные смыслы — свойство живого языка. «Жизнь языка открыта всем, каждый говорит, участвует в движении языка, и каждое сказанное слово оставляет на нём свежую борозду» [Мандельштам 1987: 179].

Возникает вопрос о механизме накопления и сохранения культурной информации в слове. Специалисты по проблеме «Язык и культура» говорят о двух уровнях проявления куль турного фона в лексике.

Первый уровень — отражение в лексическом составе язы ка и в отдельном слове специфики материальной культуры.

239

Этот уровень изучен и описан основательно. Например, у ин доевропейцев, которые не употребляли молока, и корова, и бык лексически не различались и назывались говядо. Отсюда назва ние их мяса — говядина. Глаголы откупорить, закупорить и

производные от них сохранили память о том времени, когда всё жидкое и сыпучее хранилось в многочисленных бочках, нуж давшихся в особом специалисте — купаре ‘тот, кто затыкает, заделывает щели в бочках, бондарь. Ср.: англ. cooper’ [СлРЯ XI—XVII вв.: 8: 125]. Необходимость в бочках резко уменьши лась, исчезла потребность в купаре, но глаголы с корнем купор! (исоответствующимнормативнымударением!)сохранилиськак вечныйпамятникушедшейвисториипрофессии.Фразеологизм перемывать косточки сохранил память о древнем обряде пере захоронения с омовением костей покойника, знавшегося с нечистой силой. В глаголе насолить ‘повредить, причинить неприятность’ закрепилась память о колдовском приеме раз брасывания соли с целью наслать болезнь, порчу.

Второй уровень проявления культурного фона в лексике — воздействие на язык и лексику, в частности, собственно ми ровоззренческого фактора. Оказывается, что выяснение пу тей и форм включения культурного фактора в ход историчес кого развития языка далеко от завершения [Черепанова 1995: 137]. В последнее время обсуждается вопрос о наличии осо бой «культурной памяти» слова. Этому посвящена статья Е.С. Яковлевой «О понятии «культурная память« в применении к семантике слова» [Яковлева 1998], в которой говорится о ме тоде «культурно исторической диагностики», позволяющем увидеть результаты сопряжения в слове языкового и культур ного. Автор полагает, что семантическая эволюция является результатом действия «культурной памяти» и показывает это на значительном фактическом материале.

Узелками «культурной памяти» могут быть синонимы. Так, в русском языке работа и труд — синонимы, различие кото рых обусловлено тем, что слова «помнят» о том, что вкладывали людивихсодержаниекогда то,давным давно.Сейчассуществи тельное труд связано с понятием «усилие», а работа — с поня тием «производство самого дела». Раньше труд обозначал бед ствие, болезнь, страдания, поэтому труд связан с одушевлен

240