khrolenko_a_t_bondaletov_v_d_teoriya_yazyka

Сложнее было с выделением «классов» в синтаксисе. Но и здесь был произведён пересмотр. Главной единицей син таксиса было признано не предложение, а словосочетание. Сила Ф.Ф. Фортунатова не в анализе синхронного состояния языка, а в его истории, хотя и с гипертрофированным внима нием к форме. Здесь он превосходил современных ему евро пейских исследователей. «Предметом языкознания, — писал он, — является человеческий язык в его истории» [Фортуна тов 1956: I: 23]. Главнейшими трудами Фортунатова были «Сравнительное языковедение. Общий курс» (1897), «Срав нительная фонетика индоевропейских языков» (1901—1902), «Лекции по фонетике старославянского церковнославянско го) языка» (1919 — посмертное издание). В 1956 г. вышли «Из бранные труды» Ф.Ф. Фортунатова в двух томах, где, кроме перечисленных работ, напечатана также «Сравнительная морфология индоевропейских языков (склонение и спряже ние». Издание открывается очерком «Академик Ф.Ф. Форту натов», написанным М.Н. Петерсоном.

В кратком изложении может показаться, что все откры тия Фортунатова сосредоточены в отдельных праязыках (ин доевропейском, балто славянском). Но это не так. Безуслов но ценным явилось его учение о словосочетаниях (его счита ют родоначальником изучения этой единицы синтаксиса), о нулевых формах, анализ структуры односоставных предло жений; слависты обязаны ему открытием появления на мес те заднеязычных г, к, х под влиянием гласных и j шипящих ж, ч, ш (первая палатализация), а перед новыми е и «ять», воз никшими из дифтонгов, свистящих з, ц, с (вторая палатализа ция). Кстати, верное объяснение этим смягчениям можно было дать лишь при учёте разновременности этих процессов, т.е. опираясь на принцип относительной хронологии.

На примере Ф.Ф. Фортунатова и его учения, в частности о форме слова, можно видеть, сколь превратна бывает судьба новых идей. Фортунатова критиковали уже при жизни за его формализм. В советские годы слово «формализм» примени тельно к грамматической теории Фортунатова звучало как ругательство. Но вот проходит время и поруганный форма лизм получает наивысшую оценку у одной из ветвей струк

61

турализма (датская глоссематика). И на наших глазах подхва тываются его «крамольные» идеи инженерно компьютерным языкознанием как весьма полезные в области информатики, где требуется предельно формализованный метаязык.

3.3. Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (1845—1929) и его школы

В лице И.А. Бодуэна де Куртенэ (Ignaci Niecislaw Badouin de Courtenau), самой крупной фигуры в истории языкозна ния, наука может испытывать гордость за то, что время от времени в ней появляются гении, а многие страны — за при частность к происхождению и жизни такой личности. До сих пор размышляют, с какого момента и с какого учёного наука о языке стала международной, явлением мировым. Думает ся, что языкознание (особенно теория языка) стало такой на укой благодаря продолжительной, разносторонней и на ред кость перспективной деятельности И.А. Бодуэна де Куртенэ.

Его фамилия говорит о том, его предками были французы. Как явствует из других антропонимов (Ян Игнац Нечислав) — по рождению он поляк. А по жизни и работе — он принадле жит многим народам, и все они вправе называть его своим учёным. «Бодуэн жил и работал среди русских, поляков, нем цев (в Юрьеве). Писал он на польском, русском, словенском, чешском, немецком, французском, итальянском, литовском и новоеврейском (идиш) языках» [Лоя 1968: 233], работал с 30 до 84 лет в качестве профессора в пяти университетах: Ка занском (1875—1883), Юрьевском (Дерптском, ныне Тартус ком, 1883—1893), Краковском (1894—1900), Петербургском (1901—1918) и Варшавском (1918—1929). Большая часть его жизни прошла в России, здесь он создал две лингвистичес кие школы (Казанскую и Петербургскую), здесь вырастил плеяду талантливых учёных, ставших академиками, профес сорами, зачинателями многих научных направлений. К его ученикам по Казани относят Н.В. Крушевского (1851—1887), В.А. Богородицкого (1857—1941), С.К. Булича (1859—1921), А.И. Александрова 1861—1917), В.В. Радлова; по Петербургу —

62

Л.В. Щербу, Е. Д. Поливанова, Л.П. Якубинского, Б.В. Влади мировцева, А.Д. Руднева, С.И. Бернштейна, Б.А. Ларина, В.В. Ви ноградова, М. Фасмера и др. К ним следует добавить поляков Г. Улашина, Витольда Дорошевского и многих др.

Бодуэн после окончания университета (Варшавской выс шей школы) с 1875 г. находится в научных командировках —

вПраге, Йене, Берлине, Петербурге (здесь он занимается под руководством И.И. Срезневского), Лейпциге, Милане, Авст рии, Литве; зачастую с котомкой за плечами записывает жи вую речь крестьян. В частности, на собственных записях ос нована его докторская диссертация «Опыт фонетики резьян ских говоров» (защищена в 1875 г. в Петербурге).

Уже в первой печатной работе по проблеме аналогии (1868 г.) он выступил как новатор, ошеломивший своих учителей тео ретическим введением, называвшимся «Сокращение основ

впользу окончаний». Это введение было столь смелым, что редактору журнала, знаменитому А. Шлейхеру, пришлось изъять его, и оно увидело свет лишь в 1902 г. На фоне почти исключительно фонетических штудий младограмматиков анализ развития морфологической структуры слова был по чти дерзостью и, естественно, не мог быть оценён по досто инству. Кстати, эта проблема получит продолжение у его ка занских учеников (В.А. Богородицкого и др.).

Наиболее сильной стороной Бодуэна как учёного была обострённая интуиция, одинаковое владение как анализом, так и синтезом колоссального исследуемого материала. Ка залось бы, учёному мыслителю надо было только генериро вать идеи и передавать их на доработку другим. Но И.А. Бодуэн де Куртенэ отличался и огромным трудолюбием. Он взялся за подготовку нового издания «Толкового словаря великорусско го языка» В.И. Даля, в корне переработав этот труд всей жизни Даля (придав алфавитный порядок 200 тыс. словам и добавив к ним ещё 20 тыс. слов). Правда, не пометив особым знаком мно гие из включённых им слов арготизмов, он тем самым исказил критерий В.И. Даля: слова арготизмы («офенские») не вносить

всловарь, а если вносить, то обязательно с соответствующей пометой. (Подробнее об этом см.: [Бондалетов 1987: 32—38]).

Бодуэн де Куртенэ не принял биологизма младограммати ков, не устраивал его и их историзм, со временем он освобо

63

дился также от их индивидуализма (согласно которому при знавалось существование языка только отдельного человека) и психологизма. Особенно наглядна эволюция его взглядов в направлении признания социального характера языка в ис толковании фонемы — понятия, ставшего крупнейшим дос тижением лингвистики XIX в. и положившего начало систем ному подходу к изучению языка. Сначала ему казалось, что фонема лишь психическое представление («психический эк вивалент звука»), а не социально детерминированная катего рия. И лишь через десяток лет, после попыток объединения психического и социального начала, Бодуэну удалось утвер диться в социальной сущности этой единицы и языка в целом.

Академик Л.В. Щерба, лучше других знавший научное твор чество И.А. Бодуэна, в особенности его теорию фонем, писал, что заслуга этого учёного не в психологизме, а в гениальном ана лизе языковых явлений и в не менее гениальной прозорливос ти, с которой он усматривал причины их изменений.

Бодуэн де Куртенэ обогатил лингвистику многими откры тиями общего и частного характера. Новизна характерна для всех его работ — общелингвистических и конкретно грамма тических. Сам Бодуэн совокупность своих разноплановых трудов называл неограмматизмом. Остановимся на основных его идеях и достижениях.

1.Занимаясь проблемой существования языка и методами его изучения, Бодуэн де Куртенэ подчеркивал: «В языко ведении ещё, может быть, более, чем в истории, следует строго держаться требований географии и хронологии» [Бодуэн де Куртенэ 1963: I: 439].

2.Он разграничивал понятия «история» и «развитие». От личаясь от растений и животных, которые развиваются, язык имеет лишь историю со своими хронологическими периодами и этапами.

3.Бодуэн де Куртенэ смог взглянуть на язык не только как на явление историческое (динамическое), но и «статичес кое»: «В языке нет ничего неподвижного. Статика языка есть частный случай его динамики». «Статика», являясь частным моментом динамики, заслуживает внимания. В этом плане понятно, почему Бодуэн настаивал на различении описатель

64

ного (статического) и исторического аспектов изучения язы ка и, в частности, говорил не о звуковых законах, а об их ре зультатах — чередованиях, или альтернациях, звуков (типа рука — ручка и др.). В этом подходе угадываются будущие категории Ф. Де Соссюра: синхрония и диахрония.

4.Бодуэну принадлежит первенство в исследовании процес сов, протекающих в морфологической структуре слова (опрощение, переразложение и др.), тезис о «сокращении основ в пользу окончаний», а также о роли аналогии в фо нетических и морфологических изменениях и в развитии языка в целом.

5.По существу, с казанской школой Бодуэна связаны такие новшества, как изучение фонетики экспериментальным способом, наблюдение над речью детей, над речевой па тологией (афазия), использование транскрипции для за писи устной речи и др.

6.Мировая наука обязана И.А. Бодуэну де Куртенэ целым рядом ныне употребляемых понятий и терминов: фонема

(как звук тип), морфема, лексема, графема, кинема, синтаг! ма, морфологизация, семасиологизация, звуковая коррес! понденция, корреляция, гаплология и др.

7.И.А. Бодуэна де Куртенэ можно считать предтечей соци альной диалектологии (изучение «блатной музыки» и тай ных языков, арго и других социолектов).

8.Наконец, надо отдать должное его работе по составлению учебных программ университетских курсов. Напр., «Под робная программа лекций Бодуэна де Куртенэ в 1877—1878 учебном году, Казань—Варшава», 320 с. Столь же тщатель но готовились лекции («Из лекций по латинской фонети ке», 463 с., 1898).

3.4.Фердинанд де Соссюр (1857—1913)

Вжизнигениевобычнонебываетпериодовученичества.Так было и у Соссюра, француза по национальности, родившегося в Женеве и сделавшего свое открытие в 19 лет, будучи студен том первого курса знаменитого тогда Лейпцигского универси тета (в 1876 г.). Занимаясь индоевропейскими языками, в час

65

тности истоками гласного а, он предвосхитил закон Коллица (1879), доказавшего, что в праязыке было не три (a, i, u), а пять гласных (a, e, i, o, u). И это было сделано в Лейпциге, в цитадели младограмматизма,наглазахузнаменитыхпрофессоров—Лес кина, Бругмана и Остгофа. Через год он пишет «Трактат о пер воначальной системе гласных в индоевропейских языках» (напечатан в 1879 г.), который так и не был превзойдён его име нитыми учителями. В книге речь шла о «сонантическом коэф фициенте», приведшем к учению о редуцированном э (шва) и ларингалам. С 1881 по 1891 гг. он работает в Париже, публикует статьи по сравнительной грамматике, анализирует метод иссле дования младограмматиков (преимущественно индуктивный, атомарный, без учёта системных связей). Его учениками в этот период были А. Мейе, ставший ведущим учёным в области срав нительно исторического, а затем и социологического языкозна ния, и М. Граммон, лучший фонетист в Европе, и др.

Вернувшись в родную Женеву, с 1891 г. он становится эк страординарным, а через пять лет ординарным профессором. В 1906 г. ему поручают кафедру общего языкознания, где он с 1906 г. трижды читает новый для него курс, давший название его посмертно изданной книге «Курс общей лингвистики». Соссюр умер в 1913 г., а книга вышла в 1916 г. Её подготовили Балли и Сеше по тем записям, которые сохранились у слуша телей лекций Соссюра, прочитанных им в 1906—1911 гг.

Книга была воспринята как откровение. В 1931 г. она вышла нанемецкомязыке,в1933г.нарусском.Началосьеётриумфаль ное шествие по всем лингвистическим центрам мира. К непос редственным ученикам и последователям (Мейе, Граммон, Бу айе, Балли, Сеше и др.) добавились другие — француз Вандри ес, бельгиец Соммерфельт, англичанин Гардинер, голландец Схрейнен, русский Карцевский и др. С каждым десятилетием их число увеличивалось. В книге было так много свежего, что едвалинекаждоепринципиальноеположениемоглопослужить основой для появления целого направления в языкознании, и не только в нём. Так и случилось. Привлекали идеи — неожи данные и простые. Завораживали одни формулировки — чёт кие и образные, ставили в тупик другие — противоречивые и непонятные. Все это возбуждало интерес и желание согласить

66

ся или спорить с главным, а неясное объяснять дефектами запи си его лекций студентами.

Показательно, что сначала были восприняты отдельные положения, и скоро, уже через десяток лет, они дали начало новым подходам к языку (социальному, структурно систем ному, синхронно современному, семиотически знаковому и др.). И лишь к середине XX в. была осмыслена вся концепция и все причинно следственные её составляющие. Как абсолют но правильное и ценное было воспринято следующее.

1.Ф. де Соссюр с предельной точностью указал на пред мет лингвистики: «Единственным и истинным объектом язы кознания является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя». В этой формулировке, кстати, приведённой в заклю чительной части книги, содержатся три важных положения, два из которых верны, а третье вызывает недоумение и неко торыми комментаторами труда великого женевца считается не «соссюровской», а порожденной либо домысливанием из дателей, либо (если это слова Соссюра) приёмом лектора: для простоты и большей чёткости всё доводить до крайности.

Первое положение: язык должен изучаться в самостоя тельной науке, а не становиться попеременно объектом то био логии, то физиологии, то психологии, то социологии и т.д., кото рые, конечно, способны изучить его отдельные стороны, но да леко не весь язык, причём только с позиций и только методами своих наук. Второе положение — о содержании языкознания: оно должно считать изучение языка самым главным, даже «единственным», своим предметом («объектом») и не делить это право и эту обязанность ни с какой другой наукой, если не желает получить отрывочные суждения об этом сложней шем достоянии отдельного человека и всего человечества.

2.Соссюр осознал, как нужна и важна для языка система, т.е. организация всех элементов по принципу взаимной обус ловленности. Именно такое понимание устройства языка по могло ему сделать праязыковые открытия, не доступные его талантливым предшественникам.

3.В безграничной массе создаваемой, передаваемой и со храняемой языком информации (текстах), для чего он и су ществует, Соссюр сумел увидеть главное, специфическое для

67

него: «язык есть форма, а не субстанция». Он может выра зить и выражает любое содержание (бытовое, научное, сло весно художественное), но сам остаётся всё таки формой (формой выражения «означаемого»). Языковая форма име ет, таким образом, системную организацию.

4.Системная организация языковых форм возможна по тому, что каждая из таких форм является знаком — знаком чего то («означаемого, или, как потом скажет структуралист

Л.Ельмслев, «плана содержания»). Связь между планом вы ражения, или означающего, и планом содержания, обознача емым, мыслится как произвольная, условная, в широком смысле слова — случайная. Если соотнести это с древнегречес кими теориями о появлении названий «по природе» и/или «по установлению», получается, что Соссюр придерживается вто рого мнения, подняв понимание слова до уровня знака. Разъяс няя сущность языкового знака, он для наглядности сопоставил знаковую систему языка с другими такими системами — «пись мом, азбукой глухонемых, символическими обычаями, форма ми приличия, военными сигналами и т.д.». Родилась идея о необходимости особой науки о знаках — семиологии, или се! миотике. Так, как бы мимоходом, был указан ещё один ас пект изучения языка и... ещё один повод для лингвистики в очередной раз потерять свою самостоятельность. К счастью, гораздо громче прозвучали слова Соссюра о языке как един ственном «объекте» языкознания и аргументы о его специ фическом назначении и общественной обусловленности.

5.Прирождённый аналитик и любитель антитез, Соссюр расщепил единую науку о языке на две противоположные: внешнюю и внутреннюю (видимо, не без влияния учения Бо дуэна де Куртенэ о внешней и внутренней истории языка — см. магистерскую диссертацию Бодуэна «О древнепольском языке до XIV столетия», 1870). К внешней отходили условия функционирования языка: историческая обстановка, геогра фическая среда, общественные факты цивилизации и других общественных явлений, к внутренней — изучение самой структуры языка, её системной организации.

6.В пользовании языком, в речевой практике людей (language) Соссюр усмотрел два явления, осознанные им как

68

противоположные — язык (langue) и речь (parole). Язык — это система элементов языка и правил их использования в речи. Речь — конкретная, индивидуальная реализация языка. Хотя в этом разграничении легко почувствовать гумбольдтовские «ergon» (язык) и «energeia» (речевая деятельность, речь), но Соссюр довёл их противопоставление до непримиримой ан тиномии, связав с ней а) ещё одну антиномию — противоре чие между диахронией и синхронией, б) выделение в качестве особых наук «лингвистики языка» и «лингвистики речи».

7.Оценив основополагающее значение системы для орга низации языка и пользующихся им людей, Ф. де Соссюр связал её с одним хронологическим моментом в жизни языка: «не мо жет быть системы, охватывающей одновременно несколько периодов». Из этого следовало, что а) необходимо строго раз граничиватьидажепротивопоставитьсинхрониюидиахронию; б)дляговорящихединственнуюреальностьиценностьпредстав ляет живое состояние языка, т.е. синхрония; в) систему можно изучать и обнаружить только в единовременном (лучше всего в современном) состоянии языка. «Вполне ясно, — подчеркивал он, — что синхронический аспект важнее диахронического, так как для говорящей массы только он — подлинная реальность» [Соссюр 1933: 95]. Вопрос о системности при историческом (диахроническом) изучении языка оставался открытым.

8.Наконец, назовем ещё одно важное новшество в кон цепции Соссюра — валентность (valeur), или значимость,

элементов языка. Её Соссюр видит на всех уровнях (ярусах) языка,нопонятнеевсегодемонстрируетназвуках(различитель ных признаках фонем, как мы сказали бы теперь): «Существен ное в языке чуждо фонетической природе языкового знака», и «важен в слове не звук как таковой, но звуковые различия, по зволяющие отличать это слово от всех других, так как только эти звуковые различия значимы». Зерно, заключённое в этой конкретной формулировке относительно коммуникативной «ценности» не столько материальной стороны языкового факта (здесь звука!), сколько его оппозитивной противопоставлен ности, даст такие дружные всходы и мощное кущение, что станет методологическим принципом анализа всех сторон как структуры, так и функционирования языка.

69

Подобно В. Гумбольдту, Ф. де Соссюр с его разносторон ними интересами и острым умом после выхода «Курса» стал кумиром и знаменем нового периода языкознания, родоначаль ником по крайней мере четырёх его направлений: 1) структура лизма, 2) социологии языка, 3) нового этапа сравнительно исторических исследований, 4) общей теории языка.

Много содержательного и спорного породили его антино мии: языка и речи, внутреннего и внешнего, синхронии и диахронии, «статики» и динамики и др. До сих пор образцовым является метод его работы — по возможности полнее учитывать системное строение языка в целом и его отдельных ярусов.

3.5. Неограмматика

Термин неограмматика употребил Бодуэн де Куртенэ для обозначения того направления (в изучении грамматики и язы ка в целом), которое возникло как оппозиция к младограммати кам и было представлено его собственными трудами и работами его учеников по Казанскому университету (Н.А. Кру шевским, А.И. Александровым, С.К. Буличем, В.А. Богородицким), труда ми академика Ф.Ф. Фортунатова и его московской школой, а также Ф. де Соссюром и его последователями в России и ряде других стран. В этих трёх течениях, идущих от Фортунатова, БодуэнаиСоссюра,естьединоеформально структурно систем ное начало, которое и позволяло, не дифференцируя это общее, относить их к неограмматическому языкознанию. Показателен такой факт: ознакомившись с вышедшей книгой Ф. де Соссюра «Курс общей лингвистики» (1916 г. — на французском языке), Л.В. Щерба сказал: «Очень многое у Соссюра нам было давно известно от Бодуэна».

Дополнительная литература

Алпатов В.М. История лингвистических учений. Учебное пособие. 2-е изд., исправленное. — М., 1999. С. 116—141.

Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В. Очерки по истории лингвистики. — М., 1975. С. 478—540.

Березин Ф.М. История лингвистических учений. — М., 1975. С. 129—198. Звегинцев В.А. История языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях. Ч. I. — М., 1964. — Изд. третье, дополненное. С. 233—411.

70