38. Трудовое право в период нэПа

КЗоТ 1922 года.

Первая редакция была в основном ориентирована на промышленный пролетариат. К концу НЭПа вносились изменения, предполагавшие его распространение на другие сферы – военных служащих, сельское хозяйство, госслужбу, квартирников и т.п.

1. Трудовые повинности были прекращены – трудовые мобилизации исключены. Возможность мобилизаций уничтожалась. Сверхурочные, конечно, сохранялись, но обязательные драконовские работы – нет.

2. Рабочий день – 8-мичасовой. С 1927 года – 10 лет октябрьской революции – уменьшен на один час.

3. 5-тидневная непрерывная рабочая неделя – означает то, что предприятие работает семь дней в неделю, но для разных групп рабочих – в разное время.

4. Заработная плата – тарифная реформа. Тарифная сетка из 17 разрядов. В дополнение к тарифам предприятия пытались повысить зарплату служащим. Но деньги, когда их много, - это плохо влияет на уровень жизни. Если денег в городе много, а товаров столько же, цены растут. Приезжает крестьянин, и ничего не может купить; ему надбавок никто не делает. Поэтому к 1927 году политика в области зарплаты пересматривается – нормирование заработной платы – запрет работодателю переходить границу тарифа. Все зарплатные фонды отныне заранее утверждаются.

5. Распределение рабочей силы. Мы привыкли, что биржи труда распределяют по заявкам рабочих и служащих. С 1925 года обязательное посредничество биржи труда упраздняется. С другой стороны, вводятся дополнительные механизмы распределения. Например, отработка по распределению для студентов–стипендиатов.

Остальное – по учебнику.

39. Процессуальное право в период нэПа.

Уголовно-процессуальное право.

Нас интересуют два уголовно-процессуальных кодекса – 1922 и 1923 годов. Несмотря на вроде бы небольшой временной разрыв (меньше года), в этих кодексах имеется довольно существенная разница в организации уголовного судопроизводства.

В годы гражданской войны процесс проходил по разным преступлениям. В связи с этим мы говорили о народных судах и трибуналах. В наше, мирное время процесс делится по-другому:

1. Преступления, по которым суд первой инстанции – уча’стковый районный (сначала назывался уездный) народный суд

2. Преступления, по которым суд первой инстанции – суд губернский (вскоре будет называться областным, после проведения районирования)

У нас больше нет территориальных ревтрибуналов, которые судили контрреволюционные, хозяйственные, должностные преступления. Этим теперь занимается по первой инстанции губернский суд – суд, по-нашему говоря, второй ступени.

Отличия в процессах по первой инстанции между судами – процесс в губернских судах упрощённый. В чём суть упрощенности?

1. Участие защиты и обвинения – вопрос усмотрения судей. Они вправе пригласить защитника и прокурора. В обычном народному суде участие защитника – на воле подзащитного, а прокурора – обязательно как государственного обвинителя; кто же будет обвинять?

2. Исследование доказательств также зависело от воли судей. Он может запретить предоставлять новые доказательства, если сочтёт, что дело и так ясно.

3. Третий момент – как стороны, так и суд могут в своих ходатайствах или прениях, а суд – в приговоре, опираться на те материалы, которые не фигурировали в деле. Нарушение принципа непосредственности. Последний был привит процессу ещё по судебной реформе Александра II (1864). Суть его в том, что основывать решение и процессуальные действия судья может только на том, что было сказано, сделано, предоставлено самими сторонами. Также – в том, что от важного факта до судьи должно быть как можно меньше «посредников»; желательно – сами стороны, судебные эксперты. Сами по явке в суд. Теперь же – по-другому. Суд, во-первых, может положить в основу решения факты, которые стороны на прениях не оспаривали, не предъявляли, не обсуждали. Во-вторых, допрос свидетеля в органах внутренних дел (протокол) – тоже факт, а не допрос на самом заседании, как то согласно с принципом непосредственности.

4. Суд мог постановить о недопустимости прений.

Буквально на всех стадиях судебного производства, процесс гораздо более упрощён, чем классический уголовный процесс. Судья являлся ключевой фигурой процесса.

Досудебные действия.

По контрреволюционным преступлениям следствие ведут органы государственной безопасности; в нашем случае это – ГПУ. В отличие от следователей, которые ведут обычные уголовные преступления, они не подчиняются прокуратуре. Конечно, есть спецпрокуратура, надзирающая за контрреволюционными следствиями. Но в отличие от обычного процесса прокурор не может, грубо говоря, командовать следователем. В этом «командовании» заключается одно из различий между УПК 22 и 23. По УПК 22 следователь воспроизведен в положении как по реформе 1864 года. То есть он – член суда. Он не принадлежал ни к защите, ни к обвинению, и обязан был собирать доказательства как вины, так и невиновности. УПК 23 подчинил следствие прокуратуре. Позиция обвинения была этим многократно усилена.

Прокурор не только участник процесса, но также следит за законностью в действиях судьи. Он выполняет две функции –

1. Обвинение от имени государства

2. Наблюдение за «законностью» в деятельности судьи. Законность – она у всех своя.

Гражданский процесс.

ГПК 1923 года.

Уже в первых пяти статьях содержатся нормы, определяющие отказ от состязательности. Это сильно отличает советский гражданский процесс от дореволюционного. Это значит активную позицию суда. До революции судья – созерцатель. Теперь – по-другому. «Активность» судьи выражается в том, что судья заранее должен стоять на интересах общества и социалистического государства. Это выражалось в том, что судья был обязан разъяснять трудящимся и государству процессуальные права. Получается, трудящимся не нужен был адвокат.

1. В определении требований трудящегося судья вправе выходить за пределы требований

2. Суд имел право не утверждать мирового соглашения, если оно противоречило интересам трудящихся или государства.

3. Судья обязан самостоятельно применять меры к розыску доказательств.