6.4.Средства художественной выразительности.

Роман Ж.-П. Сартра по форме является личным дневником, поэтому в тексте не может быть большого количества тропов, это противоречило бы стилистике текста. Однако автор использует различные средства художественной выразительности, которые делают текст образным и эмоционально ярким. При анализе произведения я увидел большое количество эпитетов, сравнений, метафор, есть гиперболы, метонимии, олицетворения. Например:

6.4.1. Эпитеты.

Бледное небо, грязная мгла, холодные лучи, холодный человек, чудовищное усилие, металлическая прозрачность, разваренный старик, скрюченные пальцы, хилая темнота, пустой взгляд, одинокий фонарь, искалеченный забор, промок­ший город, мертвые истории, вялая попытка, голый парк, мертвые улицы, жирная и бледная толпа, желеобразное лицо, пухлый конверт, густой голос, ласковое солнышко, крысиное личико, квакающий голос, хиреющая беседа, ус­талый жест, гробовая тишина, весеннее яйцо, липучая гнусность, голая ком­ната, ядовитое лицо, живой мертвец, кисловатые звуки.

2. Гипербола.

У этого усача громадные ноздри, таких хватило бы накачать воздуха для целой семьи, они занимают пол лица; проносится тяжелая машина - от ее гро­хота содрогается дом; море имеет бесконечный подбородок; море кишит жи­вотными, жуткая жарища, превращающая людей в лужи расплавленного жи­ра.

2. Олицетворение.

Щеки все убегали и убегали к ушам, бродит темнота, ветер свистит, ве­тер облепил ее колени юбкой, разговорчивость нападает на них, морщинки раз­бежались, луч луны играл на его ногу; здание приближается, покачиваясь, вздрагивая и вдруг останавливается, парк улыбнулся мне.

2. Метонимия.

«Большая энциклопедия» посвятила этой фигуре несколько строк; я вдо­воль нагляделся на розовые лысины, на ничтожные, благовоспитанные, стер­тые лица; ботинки приближались ко мне; на меня смотрят сто пятьдесят пар глаз; палата не раз покатывалась от хохота; руки с кольцами на пальцах под­бирают только на пользу.

6.4.5. Сравнение.

Кисть руки, словно белый червяк в моей ладони (11,с. 11);

Бумага вздулась и покрылась волдырями, как обожженная рука (11,с.18).

Вчерашнее небо, которое прижималось к стеклам, словно смешное и тро­гательное лицо (11,с.23)

Адольф вяло отмахивается, как пес (11,с.29).

Припев круто выдается вперед, точно скала в море; течение музыки на­растало, как смерч; голова начинала гудеть, как улей; мои воспоминания -словно золотые в кошельке; мысль свернулась клубком, как громадная кошка; бледный и хрупкий, словно фарфоровая фигурка, старичок; экран, как белая галька под водой; руки, как громадные пауки, забегали по блузке и по шее; он был прямолинеен, как дубина; он прерывисто дышит, как запыхавшаяся соба­ка; бледен, как мел; терпеливо, как крыса грызть науку; мелодия, как коса, вонзилась в прошлое панибратство мира; руки висят, как плети.

6.4.6. Метафора.

Насиловать правду; руки словно бы тошнило; расходовать свое горе; хо­лодное солнце выбелило пыль на оконных стеклах; мой череп золотит прекрас­ных рыжее пламя — мои волосы; шевелится какая-то теплая масса, мельте­шат несколько пар рук, голова размякла, стала какой-то резиновой; Длинный черный хребет склонился над картами; парень с песьей головой; руки ложатся на сукно большими пятнами; они бегут. Толкутся, мимоходом наносят мне ко­роткий удар и гибнут (про ноты); храп машины; три лесопилки показывают бульвару Виктора Ну ара три своих зада; тень тает у меня под ногами; расте­рянно вращать глазами; из черной шляпы выскакивает голова; толпа струи­лась мелкими волнами, растекаясь тысячами ручейков позади большого здания; они чувствовали, как минуты утекают у них между пальцами; ; сумрак затопил кафе; язык вывалился изо рта; гнев вихрем пронесся по мне; голос вяло жужжит в моих ушах; дерево скребет землю под моими ногами черным ног­тем; парень - алчный коготь, раздирающий землю, чтобы вырвать у нее пищу; глаза метали молнии.

Описание сиденья в трамвае:

« А вещь остается тем, что она есть со своим красным плюшем, который топорщит тысячу мельчайших красных ла­пок, стоящих торчком мертвых лапок. Громадное повернутое кверху брюхо, окровавленное, вздутое, ощерившееся всеми своими мертвыми лапками, брюхо, плывущее в этом ящике в этом сером небе, - это вовсе не сиденье» (11,с.161).