§5 Глубинные трансформации клиента в ходе психотерапевтического процесса

В психотерапии существует понятие терапевтической среды. Те­рапевтическая среда рассматривается как система транзитной поддерж­ки, приготовляющая клиента к овладению социальной коммуникацией к личностными требованиями {46}. Терапевтическая среда образуется при встрече и взаимопроникновении двух миров — двух субъектов обще­ния — психотерапевта и клиента. При терапевтическом взаимодействия пнроисходит процесс проникновечия одного субъекта, психотерапевта, во внутренний мир другого субъекта, клиента (или в свой собствен­ный). То, что раскрывается в процессе этого проникновения, является производным от него, вторичным по отношению к процессу проникно­вения, и становится предметом психотерапевтическгого исследования.

Субъект познания (проникновения) рассматривается принципиаль­но неотделимым от своего объекта (клиента). В познании того, что происходит в самом субъекте в процессе "проникновения" определяют­ся содержательные характеристики некой новой возникающей психи­ческой реальности.

По мнению сторонников феноменолистического подхода — гума­нистических психологов — поведение человека можно понять лишь встав на его точку зрения. Не явление само по себе, а уникальное восприятие индивидом этого явления рассматривается как подлинная реальность... ФеномекалистическиЙ подход объясняет поведение индивида, исходя из его собственного поля восприятия, а не на основе аналитических ка­тегорий, заданных наблюдателем ]7}, [27].

При познании психической реальности другого человека возникает система общения — предметная фокусировка, когда оба партнера (пси­холог — клиент) позиционно равноправны как субъекты познания, а предметом познания является личность одного из них, раскрывающаяся в процессе этого общения. Партнеры познают себя через столкновение самовосприятия с восприятием своей личности партнером. Петр, что­бы познать себя, смотрится в Павла. См. стр 44,

Психотерапия, как область психологической практики, нуждается сегодня, как отечественная, так и мировая, в теоретической концеп­ции, интерпретирующей предмет, феноменоло!"ию взаимодействия пси­холога и человека, падгучаюшего психологическую помощь,

Теоретическая психотерапия еше не существует^ А.Ф.Бондаренко указывает на налицо существующее противоречие; "при многочислен­ности указания и описаний то*го, как следует работать с учетом специ­фики той или иной психотехнической парадигмы ... до сих пор практи­чески отсутствуют исследования, посвященные выяснению того, что в

действительное™ происходит в консультативном и психотерапевтичес­ком процессе, что на самом деле делают психологи, представуители ных школ" |9).

Образ клиент»,

какой сел

Воспринятое психотерапевте» переданного клиентом

что передает психотерапевту

восстановленный психотерапевтом на основе своею опыта и знаний

клиент

психотерапевт

Рис.4.

, Нерасчлененная феноменология непосредственного лич;юстно-ориентированного общения выступает, по мнению А.Ф.Гюндлренко, объектом изучения, предметом исследований, как некая ггсихическая реальность. "Общение, явленное посредством языка и порождающее при этом сознание" — это исходная онтологическая триада, анализ ко­торой, по мнению А.Ф.Бондаренко, и может быть предметом теорети­ческого исследования. Квази-обшение, как объект, существует, о этой точки зрения, в трех измерениях: временном, символическом и щюцес-суальном. Леви-Брюль отмечал уже у первобытных людей способность отождествлять себя друг с другом, со своим сообществом и с тотемом. Он считал, что первобытные люди настолько полно перевоплощались друг в друга, что в результате возникало "единство сущности" и ''сово­купность духовных сил". Для этого существует и термин "мист.ичсское участие". Участие в людях дает более сокровенное и значимое поь има-ние, чем строгий научный анализ. "Понимание как участие — вот ис­тинный путь познания человека" — пишет Р.Мэй [29J. И далее он гово­рит о том, чтр эго и психическое состояние консультанта и клиенте мо­гут временнно сливаться, образуя единое психическое целое. Следстви­ем такого общения является понимание того, что познание субъектами друг друга является одновременно и воздействием друг на друга. Рас­ширение осознания, видение себя, ситуации означает изменение регу-

ляторных механизмов поведения.

"Передача" другому человеку своего видения его личности (обрат­ная связь) и процессе "познающего" общения изменяет самосознание партнера, а самосознание — основной регулятор поведения.

Итак, метод познания практического психолога, психотерапевта является суГ>ъект-субъектным> так как объект познания тоже субъект, включенный в процесс познания.

Полученное в результате знание является личностным знанием (структурировано опытом субъекта). Таким образом, обучение практи­ческого психолога равнозначно расширению к углублению личностного знания. Результатом такого обучения является приобретение субъектом способности в каждой конкретной ситуации расширять, углублять и струк­турировать личностный опыт. Юнг также писал, что "можно только из лукавства не признавать того, что лечение является продуктом взаимно­го влияния, в котором принимают участие все существо пациента, рав­но как и врача. При лечении происходит встреча двух иррациональных данностей, а именно двух людей, которые не есть ограниченные, изме­ренные величины, но которые привносят с собой наряду с их потенци­ально определимым сознанием неопределимо распространенную сферу бессознательного.-... Поэтому для результата душевного лечения лич­ность врача часто намного важнее, чем то, что врач говорит и думает..." |41]. Сопутствующий процесс слияния Юнг описывал в химических терминах, как соединение двух веществ, которые оба изменяются, если происходит реакция. Терапевт оказывает влияние на клиента только тогда, когда сам испытывает на себе влияние клиента.

В процессе консультирования и психотерапии выделяют косри-тивный и эмоциональный аспекты. Фазы когнитивного аспекта были проанализированы ранее: I фаза — определения проблемы клиентом, обычно эта фаза содержит до 20 реплик психотерапевта; II фаза — рабо­чая, III фаза — решение проблемы.

Психотерапевты и практические психологи ассимилируют обычно самый разнообразный категориальный аппарат описания личности из самых различных теоретических подходов. Эффективность психотерапии, как показывают исследования, от этого не зависит. Так как реально действующим фактором психотерапии является процесс общения и вза­имодействия психотерапевта и клиента, то теория нужна психотерапевту в основном для структурирования опыта этого взаимодействия и ориен­тации в нем.

Фазами эмоционального .аспекта психотерапевтического процесса являются следующие; I фаза — контакт, И фаза — трансфер, ill фаза — выход из трансфера.

Следует подробнее останошпъся на феномене трансфера, рассмат-

ривая эмоциональный аспект психотерапии. Чистота трансфера, как принято считать» машется необходимым условием реализации любой психотерапевтической техники, иначе она теряет свой смысл и свою силу.

Трансфер — это перенос опыта действия, чувствования и восприя­тия одного человека на другого человека, который как бы становится какой-то значимой фигурой и) прошлого. Трансфер — это сердцевина механизма действия психотерапии. Клиент переносит на терапевта чув­ства, как правило, испытываемые им к родителям или другим значимым людям.

У клиента есть всегда трудности понимания того, что происходит. Фрейд считал, что вес человеческие взаимоотношения — это взаимоот­ношения, определяемые трансфером. Все люди познают других через свой опыт, бессознательно накладывая образы прошлого на любою вновь встреченного человека.

В процессе консультирования пассивность психотерапии создает "пустой экран", на котором клиент рисует картину своего тржсфера. Затем психотерапевт вместе с клиентом создают общий фокус внима­ния, в котором происходит осознание проблемы.

Например: клиент испытывает страх из-за разности папгппеских взглядов с психотерапевтом. Он боится, что психстерапет не одобрит его поддержки агрессивной политики — сочтет его самого агрссс явным. В фокусе внимания выяснилось, что мать клиента всегда осуждала его агрессивность.

Проявлением трансфера является любовь, благодарность кл! !ента к психотерапевту. Индикаторы 1г*:шсфера в поведении клиент: благого­вейное слушание, подарки психотерапевту, украшение себя, нетороп­ливость в уходе после окончания сеанса, тактильный контакт, рассказ о себе в выигрышном свете, посвящение стихов психотерапевту, рсссказ снов, где психотерапевт — действующее лицо.

Когда психотерапевт замечает эти признаю!, надо дать igii сщу об­ратную связь — объяснить, что все эти чувства клиента вызваны сигуа-цией консультирования, особого доверяя к авторитету психотерапевта; необходимо ориентировать клиента на дальнейшее совместное решение его проблемы.

В процессе психотерапии возможен и отрицательный перенос, или контрперенос — возникновение у психотерапевта чувств? не связанных с ситуацией консультирования. Как правило, клиент при этом отожде­ствляется со значимой фигурой у "психотерапевта.

Признаки контрпереноса: психотерапевт думает о клиенте после работы, много о нем говорит, трудно идти на сеанс, где встретится с данным клиентом, может .опоздать на него, забывает имя клиента.

. Эмоциональные феномены переноса и контрпсреноса являются энергетическими источниками психотерапии. Обычно эмоциональное напряжение нарастает в процессе консультирования, перенос даст кли­енту силу для работы с болью. Эта "работа" дает клиенту в дальнейшем освобождение от проблемы. Эмоциональную динамику, сопровождаю­щую явление трансфера, можно изобразить схематически следующим образом:

\ клиент психотерапевт

^; •"•'•'•• П

до консультирования V-/

контакт, раппорт 4-Х-/

трансфер ^;

вьеход из трансфера / • - v'_:-

Выход из трансферных отношений должен заключать процесс пси­хотерапии, в результате чего клиент должен приобрести суверенитет.

Что же все-таки происходит с клиентом во время психотерапии? А.Ф.Бондаренко пишет, что психологи-практики, работая с клиентом, предъявляют его сознанию ту или иную психотерапевтическую концеп­цию и взаимодействуют с клиентом в соответствии и в терминах этой новой для клиента формы сознания. "В сушности во всех видах пскхо-коррекиионных действий, — утверждает он, — способ воздействия на клиента один — предложение его сознанию иной символической реаль­ности, освященной авторитетом науки, введение его в иной контекст, в иное содержание символической деятельности для обеспечения условий для реконструктивного переживания" (9, C.39J.

Что же это за символическая реальность, и что она символизирует?

Для всей последующей жизни и судьбы человека чрезвычайно важ­ны первые впечатления, которые он получает, проживая самый началь­ный период своей жизни. В этот период он получает то, что становится первыми "кирпичиками", ойювой фундамента его мироощущения. Первая дифференциация — первое обобщение, становящееся первой установкой подсознания: "Мир хорош, мне хорошо" или "мир плох.

мне плохо .

Адлер писал, что уже младенец стремится оценить свои собствен­ные силы и свой удел во всей той жизни, которая окружает его.

И в создании этой первой установки мироощущения невозможно переоценить роль матери. Именно от нее зависит, будет человек вос­принимать мир, в который он пришел, хорошим, к которому можно относиться с доверием, или плохим, опасным, где страшно и трудно. Очень рано у человека начинает складываться "стиль жизни" (Адлер), который отражает то значение, которое человек придает миру и себе, те цели, направленность устремлений, те подходы, которые он использует при решении жизненных проблем. Стиль жизни — это принятая кон­цепция жизни, это сформированный паттерн поведения. Для жизнен­ного стиля, по мнению Адлера, характерны раннее формирование, ус­тойчивость и ошибочность. Значение жизни постигается человеком в первые 4-5 лет жизни, и постигается это, как считает Адлер, через блуж­дание в потемках, через ощущения, которые понимаются не до конца, через догадки по намекам и нашупывшше объяснения.

Д. Киппер тоже пишет, что как только ребенок обнаружиэ&ет, что он в состоянии самостоятельно передвигаться в пространстве, он нуж­дается а подтверждении того, что быть самим собой хорошо, оь нужда­ется в самоутверждении [221. Таким образом, на самых ранних '.папах онтогенеза формируется ценностная реакция человека на воздействие окружающего мира — такой психический феномен ка;; переживание.

А.Ф.Бондаренко пишет, что переживание есть а чисто организма* ческом порождении процессуальное состояние, возникающее вследствие отражения мира и взаимодействия с ним. Переживание есть бытийное проявление жизненности индивида, .оно онтологии но.,, и как наиболее непосредственное, целостное психическое событие становится одним из наиболее ранних объектов осознания, составляя затем основу само­сознания на этапе самопознания. Переживание как психический <}>ено-мен мыслится как соотнесение человека в его целостности (да^е на до-культурной, витальной основе) с миром в стремлении быть-в-мире, с миром, в стремлении быть самим миром, его живым воплощением. Переживание есть исходный момент психического бытия человека, пред­посылка и условие развертывания психического бытия как такового — от психофизиологического до личностного 19].

Безусловная любовь матери, безусловное принятие ею своего ре­бенка (Фромм) и демонстрация, экспрессия этого приятия — это необ­ходимое условие развития и формирования того позитивного мироощу­щения, которое Э.Берн и Харрис обозначили "Я — о'кей, г благополу­чен". Когда ребенка признают, принимают, он начинает принимать себя, свое существование, в нем развивается ощущение самого себя.

Формирование будущего жизненного сценария, или так называемое сце­нарное программирование по Э.Бсрну, начинается в период кормления младенца, !^го происходит в виде кратких "протоколов", которые потом "перерабатываются" в трансакции, ощущения благополучия или небла­гополучия [7|,

(" я — окей", "я — не окей") дифференцируется далее на следую­щих этапах онтогенеза при познании другого еще на 2 позиции: "Ты, другой — хорош, окей" или "ты, другой — нехорош, не окей".

Таким образом, Э.Берн, Харрис выделяют 4 типа мироощущений:

1. "Я хорош, ты хорош",

2. "Я хорош, ты не хорош",

3. "Я не хорош, ты хорош",

4. "Я не хорош, ты не хорош".

В нормальной семье, при нормальных естественных отношениях, когда ребенок получает беусловную любовь матери, приобретает услов­ ную любовь отца (Фромм (38]), то для освоения взрослого поведения он идентифицируется с матерью (девочка) или отцом (мальчик). В этом случае ребенок вырастает с положительной "Я-концепцией", адаптиро­ ван к среде и имеет то счастливое, оптимальное мироощущение, кото­ рое выражено экзистенциальной установкой. "Я — хорош, ты — хо­ рош". : --"'

При блокировании в семье этих естественных отношений между родителями и ребенком, у ребенка разеиваются неблагоприятные экзи­стенциальные установки, которые обусловливают различные типы не­благополучий. Как результат этого человек во взрослой жизни имеет то, что называют "психологическими проблемами", "психологическими трудностями" или, при серьезности осложениЙ, психической патологи­ей. Он обращается за психологической помощью к психологу или пси­хиатру.

Возникающие в процессе психотерапии отношения между психо­терапевтом и клиентом становятся особой реальностью, в которой фи­гура психотерапевта становится символом значимого, важного Другого (отца, матери, любимого). Те новые отношения, которые складывают­ся с этим новым Другим, символически преобразовывают старые отно­шения с прежним Другим. Трансформация сознания посредством сим­волического изменения становится фактором коррекции и изменения поведения клиента,

К.Роджерс при создании клиент-центрированной терапии поста­вил вопрос: как создать отношения, которые клиент мог бы использо­вать для своего личностного развития? (36].

Рационально-когнитивный подход в терапии, когда клиенту объяс­няют его поведение, его самого, его образ жизни и как его изменить,

как свидетельствовал опыт Роджерса, оказался бесплодным. Главное, к чему пришел Роджерс, это то, что изменение клиента происходит при приобретении иоаого опыта во взаимоотношениях с психотерневтом. Клиент, имеющий неблагополучную экзистенциальную установку "я не хорош", должен получить новый опыт безусловного принятия и любви, тот, который он не получил в раннем онтогенезе. Психотерапевт ц этом случае символизирую , вне зависимости от пола, фигуру матери, демон­стрирующей безусловное принятие. Каким образом строятся отноше­ния между психотерапевтом и клиентом?

Во-первых, это правдивость и откровенность в отношении психо­терапевта к клиенту. Эта реальность психотерапевта побуждает клиента искать реальность правды в себе.

Во-нггорых, если психотерапевт безусловно принимает клиента, т.е. выказывает ему теплое расположение как человеку, имеющему безус­ловную ценность, независимо от его положительных и отрицательных черт, то это создает для клиента безопасность в отношениях с психоте­рапевтом. Защищенность, проистекающая от любви и уважения к кли­енту, является важнейшей частью помогающих отношений. Ехли пси­хотерапевт освобождает клиента от внешней угрозы, это дает шу воз­можность осуществить свои пугающие внутренние чувства и конфликты и справляться с ними.

В принятие входит понимание. Это не должно быть понимание типа: "Я понимаю, что у тебя не все в порядке; у меня такие нещ >иятно-стя были, я понимаю тебя, но'я вела себя совершенно по-друтму.,."* Только тогда, когда психотерапевт понимает чувства и мысли, которые клиенту кажутся ужасными, когда принимает их — только тогда адиент чувствует в себе свободу исследовать свои укромные уголки внутреннего опыта. Когда клиента понимают так, как видится ему, без желании ана­лизировать или судить — только тогда клиент может "расцветать и i^cm" в таком климате. Очень важно точно обозначить чувства. Рождерс счи­тает, что у человека существует тенденция к зрелости — стрем,.енке бо­лее зрело относиться к своей жизни. Эта тенденция к росту, к слмоак-туализации является главной движущей силой жизни. В состоянии за­щищенности, в тех условиях принятия, которые создает психотерапевт, эта тенденция росга из потенциальной переходит в актуальное состоя­ние. £>го проявляется в способности человека понимать те стороны сво­ей жизни и самого себя, которые причиняют ему боль и неудовлетворе­ние, в стремлении перестроить свою личность и свое отношение к жиз­ни. Такой человек становится более похож на того, каким он хочет быть.

По Роджерсу реакции клиента, включенного в помогающие отно­шения с психотерапевтом, имеют следующую динамику в соответствии

с действиями психотерапевта.

1. Когда клиент обнаруживает, что кто-то другой с участием вос­принимает его чувства, он становится способным слышать себя.

2. Далее клиент постепенно получает возможность воспринимать тс свои чувства, которые всегда отрицал и подавлял.

3. Вместе с чувствами он начинает принимать себя. Несмотря на то, что клиент все больше и больше обнажает глубоко скрытые ужасные стороны своей личности, а терапевт постоянно и безусловио принимает его, он начинает принимать себя таким, каков он есть.

4. От этого он готов двигаться вперед в своем разлитии.

5. Клиент по мере того, как он все более тонко воспринимает свои мусства и все меньше оценивает себя, он продвигается к большей конг­руэнтности, к способности выйти из-за "фасада".

6. Клиешг отбрасывает свое защитное поведение и становится тем, кем он действительно является — обретает свою аутентичность.

Психотерапевтическая Группа тоже может символически выполнять роль родительской семьи — в ней должна произойти "личностная ини­циация" {19). Вначате клиент ожидает "родительских предписаний" пси­хотерапевта, затем бунтует из-за несоответствия ожидаемого и действи­тельного, затем происходит "взросление". Клиент осваивает свободу переживаний, ответственность. После этого значимость группы для кли­ента снижается — он выходит в более богатый внешний мир.

Роджерс считает, что сущность наиболее глубоких основ психоте­рапии заключается в единстве переживания. Клиент способен свободно пережить свое чувство во всей его силе и первозданности, без торможе­ния и предосторожностей. Если психотерапевт также способен прочув­ствовать понимание этого чувства, без всякого опасения, без аналити­ческого обдумывания — то налицо полное единство, искренность, та полнота переживания, когда она приобретает "потустороннее" качество. Многие психотерапевты говорят как бы о трансе в отношениях, из кото­рого они с клиентом выходят к концу часа психотерапии, как из глубо­кого колодца или тоннеля. Уверенность психотерапевта облегчает кли­енту задачу войти в этот поток становления. В процесс становления самим собой вовлечен глубокий опыт личного выбора. Человек пони­мает, что он свободный деятель, во власти которого либо разрушить, либо сделать более сильным себя и другого. Если он выбирает движе­ние, чтобы стать самим собой, это не решает всех проблем. Но это открывает новый путь существования, в котором больше глубины и силы переживаний чувств, больше широты и разнообразия. Человек обретает свою уникальность и становится ближе к реальности. При этом проис­ходит, как полагает А.Ф.Бондаренко, перевод клиента к экзистенциаль­ным ценностям, смыслам жизни, который осуществляется путем рас-

ширения семантики ситуации до семантики возвышения над ситуацией в направлении восхождения к более крупным единицам бытия — "я", жизнь, судьба, вечность, пселснная, Бог.

"Я" клиента, сопряженное с "ты" психолога, усиленное солидар­ностью, близостью ведет к созданию иной наполненности "жизненного мира", пробуждает его личностный потенциал к смыслогексэ 191.

Например:

Клиентка; "Так чем вы можете помочь?"

Психотерапевт: "Я могу помочь жить".

Клиентка: "Знаете, мне так тяжело. Когда мы с мужем расста­лись... {плачег} Скажите, но ведь Бог есть? Есть же что-то высшее?

Психотерапевт "Есть".

Благодаря эмпдтии психотерапевта клиент имеет возможность уси­лить самого себя, выявить свой уникальный потенциал, восстановить свою целостность.

Кроме эмоционального н рационального аспектов во взаимодей­ствии психотерапевта и класнта существует еще и механизм внушения. Одним из результатов эмп^тии является влияние. Напряжение положи­тельных чувств у клиента реализуется в доверие к психотерапевту, кото­рое приводит к бессознательной потребности подражать ему, как суще­ствует потребность подражать любимому отцу, матери, старшему брату. Потребность подражания близком)' человеку переходит в стремление уподобиться ему, стать на него похожим. Притягательность психотера­певта для клиента усиливается теплыми, родственными отношениями, "совместимостью" как результатом разделенности чувств и мыслей, ком­петентностью психотерапевта, сходством по полу, а также тем сходством, о котором иногда говорит психотерапевт, рассказывая о себе. Компе­тентность психотерапевта усиливает у клиента веру в него, oro.vry по\го-гает и роль эксперта s психологических вопросах, ореол диплома, серти­фиката, репутации, респектабельнсхть.

Эти эффекты очень хорошо знают различного рода целители и эк­страсенсы, использующие суггестивные методы, основанные на ирра­циональной вере в личность данного целителя. Влияние психотерапевта на клиента гуманно и допустимо, если созвучно межличностным цен-**остям и нс подавляет личность клиента.

Влияние — это процесс, воздействующий на подсознание. Р.Мэй считает, что консультант неизбежно использует внушение в той или иной форме в процессе психотерапии. Внушение может быть использовано как тестовая проба проблемы клиента. Внушение начинает взаимодей­ствовать с уже сформировавшейся в подсознании тенденцией и подво­дит клиента к решению. Т.о. консультанту удается привести в действие , некий отдел подсознания и помочь клиенту добиться большой целост-

ности его "я". Можно изложить клиенту нее возможные конструктив­ные варианты избавления от проблемы — подсознание клиента само отберет нужный вариант.

В разных видах психотерапевтического воздействия используются разные стили высказываний. Если цель работы с клиентом — измене­ние состояния, сознания, то используются директивные высказывания. Соматически-ориентированное воздействие использует суггестивные высказывания в жестких, категоричных психолингвистических структу­рах.

При эмпатической связи происходит, как отметает Р.Мэй, отож­дествление клиента с позитивной волей психотерапевта, причем клиент получает от него дополиитсльные силы для преодоления своей отрица­тельной воли и научается проявлять свою волю положительно и конст­руктивно. Поэтому в конце терапии Р.Мэй дает клиенту "заряд муже­ства",

В трансформации личности, по мнению Р.Мэя, действует "зак­васка" внушения 129].