1960-1980. L., 1980. Р. 157. ; это объясняется отчасти и тем, что информация

есть наиболее демократичный источник власти, ибо все имеют к ней доступ, а

монополия на нее невозможна. Однако в то же самое время информация является

и наименее демократичным фактором производства, так как доступ к ней отнюдь

не означает обладания ею См.: Beck U. Risk Society. L.-Thousand Oaks, 1992.

P. 53.. В отличие от всех прочих ресурсов, информация не характеризуется ни

конечностью, ни истощимостью, ни потребляемостью в их традиционном

понимании, однако ей присуща избирательность - редкость того уровня, который

и наделяет владельца этого ресурса подлинной властью. Специфика личностных

качеств человека, его мироощущение, условия его развития, психологические

характеристики, способность к обобщениям, наконец, память и так далее - все

то, что называют интеллектом и что служит самой формой существования

информации и знаний, - все это является главным фактором, лимитирующим

возможности приобщения к этому ресурсу. Поэтому значимые знания

сосредоточены в относительно узком круге людей - подлинных владельцев

информации, социальная роль которых не может быть в современных условиях

оспорена ни при каких обстоятельствах. Впервые в истории условием

принадлежности к господствующему классу становится не право распоряжаться

благом, а способность им воспользоваться.

Новое социальное деление вызывает и невиданные ранее проблемы. До тех

пор, пока в обществе главенствовали экономические ценности, существовал и

некий консенсус относительно средств достижения желаемых результатов. Более

активная работа, успешная конкуренция на рынках, снижение издержек и другие

экономические методы приводили к достижению экономических целей - повышению

прибыли и уровня жизни. В хозяйственном успехе предприятий в большей или

меньшей степени были заинтересованы и занятые на них работники. Сегодня же

наибольших достижений добиваются те предприниматели, которые ориентированы

на максимальное использование высокотехнологичных процессов и систем,

привлекают образованных специалистов и, как правило, сами обладают

незаурядными способностями к инновациям в избранной ими сфере бизнеса. Имея

перед собой цели, в содержании которых экономический контекст занимает

отнюдь не главное место, стремясь самореализоваться в своем деле, обеспечить

общественное признание разработанным ими технологиям или предложенным

нововведениям, создать и развить новую корпорацию, выступающую выражением

индивидуального "я", эти представители интеллектуальной элиты добиваются тем

не менее наиболее впечатляющих экономических результатов. Напротив, люди,

чьи ценности имеют чисто экономический характер, как правило, не могут

качественно улучшить свое благосостояние. Дополнительный драматизм ситуации

придает и то, что они фактически не имеют шансов присоединиться к высшей

социальной группе, поскольку оптимальные возможности для получения

современного образования даются человеку еще в детском возрасте, а не тогда,

когда он осознает себя недостаточно образованным, помимо этого, способности

к интеллектуальной деятельности нередко обусловлены наследственностью

человека, развивающейся на протяжении поколений.

Вызревание социального конфликтаИменно на этом пункте мы и начинаем

констатировать противоречия, свидетельствующие о нарастании социального

конфликта, который ранее не принимался в расчет в большинстве

постиндустриальных концепций.

С одной стороны, происходящая трансформация выводит всех, кто находит

на своем рабочем месте возможности для самореализации и внутреннего

совершенствования, за пределы эксплуатации. Круг этих людей расширяется, в

их руках находятся знания и информация - важнейшие ресурсы, от которых во

все большей мере зависит устойчивость социального прогресса. Стремительно

формируется новая элита постиндустриального общества. При этом социальный

организм в целом еще управляется методами, свойственными прежней эпохе;

следствием становится то, что в пределах этого расширяющегося круга "не

работают" те социальные закономерности, которые представляются обязательными

для большинства населения. Общество, оставаясь внешне единым, внутренне

раскалывается, и экономически мотивированная его часть начинает все более

остро ощущать себя людьми второго сорта; выход одной части общества за

пределы эксплуатации оказывается сопряжен с обостряющимся ощущением

подавления в другой его составляющей.

С другой стороны, "класс интеллектуалов" обретает реальный контроль над

процессом общественного производства, и все более и более значительная часть

общественного достояния начинает перераспределяться в его пользу, хотя в

системе мотивов деятельности представителей этого класса личное обогащение

не играет решающей роли. В то же самое время члены общества, не обладающие

ни способностями, необходимыми в высокотехнологичных производствах, ни

образованием, пытаются решать задачи материального выживания. Однако сегодня

доля их доходов в валовом национальном продукте не только не повышается, но

снижается по мере хозяйственного прогресса. Таким образом, люди,

принадлежащие к новой угнетаемой страте, не получают от своей деятельности

результат, к которому стремятся. Различие между положением первых и вторых

очевидно. Напряженность, в подобных условиях возникающая в обществе, также

не требует особых комментариев. С таким "багажом" постиндустриальные державы

входят в XXI век.

Насколько резкой может оказаться социальная поляризация в будущем?

Реальна ли перспектива эволюционного перехода к постэкономической эпохе?

Сколь опасным может стать открытый конфликт между противостеящими

социальными группами? Все эти вопросы представляются сегодня исключительно

актуальными, хотя и не имеют вполне определенных ответов. Тем не менее, мы

считаем возможным сформулировать несколько коротких тезисов, поясняющих наш

подход к поиску таких ответов.

Мы исходим из того, что развертывание информационной революции и рост

влияния класса интеллектуалов не могут быть остановлены без разрушения всего

социального целого. Во власти институтов современного государства создать

все необходимые условия для их быстрейшего развития или, напротив, замедлить

темп перемен, но не более. По мере прогресса наукоемкого производства

естественным образом будет расти и социальная поляризация. Можно достаточно

уверенно предположить, что руководство постиндустриальных стран предпримет

попытки смягчить этот процесс. Основными мерами, направленными на достижение

такого результата, станут, прежде всего, усиление замкнутости общества и

ужесточение иммиграционной политики, сокращение масштабов помощи

деклассированным элементам и попытки активизировать спрос на труд тех

низкоквалифицированных работников, которые стремятся найти свое место в

социальной структуре.

Далее возможны два варианта действий. В первом, более вероятном, но в

то же время менее эффективном, правительства предпочтут увеличить масштабы

перераспределения доходов посредством вмешательства государства в

хозяйственную жизнь. В таком случае для сколь-либо реального изменения

социальной ситуации потребуется резко повысить налоги на корпорации, что

станет сдерживать темпы технологического прогресса. При этом повышение

социальных выплат безработным или неквалифицированным работникам, с одной

стороны, снизит стимулы остальных к повышению своего образовательного уровня

и более эффективному труду, а с другой - увеличит число желающих жить за

счет государственных субсидий. Учитывая, что в течение ближайших двух-трех

десятилетий правительствам и без того придется минимум вдвое повысить

социальные расходы лишь для того, чтобы обеспечить медицинским обслуживанием

стареющее население Европы и США, дальнейшее наращивание государственных

расходов будет иметь весьма тяжелые последствия для хозяйственного

прогресса. Как только они станут очевидными, ассигнования снизятся, и

прежняя ситуация воспроизведется на новом уровне. Тем не менее такой ход

событий кажется нам наиболее вероятным, поскольку правительственные эксперты

и политики будут выбирать его всякий раз, как только перспектива эскалации

конфликта станет казаться достаточно близкой.

Иной путь связан с отказом от традиционной стратегии. В этом случае

социальные ассигнования должны быть резко урезаны и ограничены вполне

конкретными целевыми программами, предполагающими, в первую очередь,

организацию удовлетворительного медицинского обслуживания, бесплатные

программы переобучения для безработных и также бесплатное предоставление

образования для детей представителей низшего класса. Одновременно снимаются

все ограничения, препятствующие деятельности высокотехнологичных компаний,

снижается ряд антимонопольных ограничений и декларируется отказ от повышения

налогов на корпорации, а все инвестиции в научные исследования и разработки

вообще освобождаются от налогов. Основной задачей современного переходного

периода нам представляется не столько смягчение социальной напряженности в

отношениях между высшим и низшим классами, сколько такое увеличение

материального благосостояния и повышение социального статуса высшего класса,

которое привело бы к становлению в его недрах системы мотивов деятельности,

имеющей исключительно "постмагериалистическую" природу. Как отмечает Р.Коч,

"общество должно облегчить процесс создания богатства с тем, чтобы,

во-первых, искоренить бедность и, во-вторых, предоставить каждому индивиду

возможности и стимулы для свободного раскрытия своего творческого

потенциала", заключая при этом, что "богатое общество не обязательно

является материалистическим обществом" Koch R. The Third Revolution.

Creating Unprecedented Wealth and Happiness for Everyone in the New

Millennium. Oxford, 1998. P. 145.. Разрешение социального конфликта должно в

таком случае произойти естественным образом: с одной стороны, за счет

активизации перераспределения национального достояния в пользу низших

классов и, с другой стороны, за счет изменения менталитета самого низшего

класса, которое включает в себя два аспекта. Во-первых, в той же мере, в

какой работники интеллектуальной сферы будут выходить за пределы

эксплуатации лишь в силу новой мотивации их деятельности, самосознание

большинства членов общества будет изменяться в направлении признания главным

(если не единственным) залогом социального успеха образованности и таланта,

а не монотонного труда или удачливого предпринимательства. Во-вторых,

складывающаяся структура социума будет в основном восприниматься как

справедливая, поскольку в новой ситуации верхушка общества становится уже не

паразитическим классом, эксплуатирующим другие социальные группы, а реальным

создателем большей части общественного богатства. На наш взгляд, процессы

радикального изменения ценностных ориентации современного класса

интеллектуалов и быстрого его отрыва от большинства общества вполне могут

воплотиться в интенсивном росте финансовых и информационных вливаний в

низшие страты. Для этого сам высший класс должен воспринимать все остальное

общество не как враждебное по отношению к себе и культивировать в нем

аналогичные своим цели и принципы. Иными словами, следует ожидать глубоких

трансформаций как в высшем классе, так и во всем обществе. Этого изменения,

между тем, нельзя достичь посредством государственного регулирования,

остающегося по сей день воплощением сугубо экономических методов; оно, в

конечном счете не меняет мотивации низшего класса и не способствует

естественному сосредоточению материальных и производственных ресурсов в

руках новой интеллектуальной и хозяйственной элиты.

Итак, становление постиндустриального общества, представляющее собою

объективный процесс, развертыванию которого не существует сегодня

альтернативы, наряду со многими позитивными моментами порождает и новое

социальное противостояние. Находясь в центре внимания западных правительств,

имеющих пока достаточные рычаги для его смягчения, оно в гораздо более явном

виде обнаруживается на международной арене, где сообществу

постиндустриальных стран противостоят государства "третьего" и "четвертого"

мира. Это противоречие привело в последние десятилетия к беспрецедентному

расширению пропасти, разделяющей их с точки зрения уровня развития, к

формированию такого мироустройства, в котором существует единственный центр

силы, представленный именно постиндустриальным Западом.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Каковы основные отличия классового противостояния в индустриальном и

постиндустриальном обществах?

2. Возможно ли ослабление остроты индустриального классового конфликта

по мере перехода к постиндустриальному обществу?

3. Может ли постиндустриальное общество формироваться как бесклассовое

или постклассовое общество?

4. Каково значение традиционного пролетариата в постиндустриальном

обществе?

5. Какие основные этапы прошла в своем развитии западная социология в

изображении классового противостояния в современном обществе?

6. Какова роль образовательного фактора в современном классовом

конфликте?

7. Какова роль мотивационного фактора в современном классовом

конфликте?

8. Чем обусловлена особая жесткость классового противостояния в

постиндустриальную эпоху?

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

Обязательные источники

Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. М. 1998. С.

421-457; Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. Наличествующие предпосылки и

возможные последствия постэкономической революции. М., 1999. С. 541-575;

Иноземцев В.Л. Социально-экономические проблемы XXI века: попытка

нетрадиционной оценки. М., 1999.

Дополнительная литература

Auletta К. The Underclass. N.Y., 1982; Beck U. Risk Society.

L.-Thousand Oaks, 1992; Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial

Society. Stanford, 1959; Dahrendorf R. The Modem Social Conflict. An Essay

on the Principles of Liberty. Berkeley-L.A., 1990; Etzioni A. The New Golden

Rule. Community and Morality in Democratic Society. N.Y., 1996; Fukuyama F.

The End of History and the Last Man. L.-N.Y., 1992; Fukuyama F. The End of

Order. L., 1997; Fukuyama F. The Great Disruption. N.Y., 1999; Galbraith

J.K. The Culture of Contentment. L.-N.Y., 1992; Giddens A. The Consequences

of Modernity. Cambridge, 1995; Inglehart R. Culture Shift in Advanced