15.1. Неоавстрийская школа

Возрождение и развитие австрийской традиции связано с именами Л. Мизеса и Ф. Хайека. Оформившиеся в межвоенный период, в условиях доминирования кейнсианства, теоретические положения неоавстрийцев характеризуются как крайние и излишне академичные. Кризис капиталистической экономики в 1970-е годы, развал социалистической системы подтвердили правоту многих выдвинутых положений.

Л. Мизес и его теория. Людвиг Эдлер фон Мизес (1881 - 1973) родился в г. Лемберге (ныне г. Львов). Образование получил в Венском университете. В 1906 г. Мизесу присваивают степень доктора права. С 1909 г. он работает в «Правовой австрийской палате коммерции и индустрии», где занима­ется вопросами денежного обращения, иссле­дует теорию циклов предпринимательской де­ятельности. В 1913 г. Л. Мизес получает про­фессорскую должность в Венском университете. В первые после­военные годы разрабатывает антиинфляционные меры. В 1926 г. создает Австрийский институт бизнес-циклов. С 1934 г. работает в Женеве профессором в Высшем институте международных исследований. В 1940 г. в связи с распространением фашизма Мизес переезжает в США, где продолжает научную и преподавательскую деятельность, сначала в Высшей школе деловой администрации, а затем в университете Нью-Йорка.

Л. Мизес разделяет основополагающие установки австрийской школы — методологический индивидуализм, субъективную теорию ценности, дедуктивный метод анализа, критику абсо­лютизации метода историзма и др. Развивая научные традиции школы, он продвинул далеко вперед методологию экономичес­кого исследования. Его теоретическая конструкция представля­ет синтез экономической теории, философии, социологии, психологии, истории.

Значительное место в исследованиях Мизеса занимает тема философии знания, или эпистемологии (от греч. episteme — зна­ние и ... логия, что означает «логика познания», «теория позна­ния»), получившая развитие в работах: «Эпистемологические про­блемы экономики» (1933), «Человеческая деятельность: трактат об экономике» (1949) (впервые была издана в 1940 г. под названием «Национальная экономика»), «Теория и история» (1957), «Основа­ния экономической науки: очерки методологии» (1962).

Мизес полагает, что в основе всех общественных явлений на­ходится субъективный мир действующего человека. В работе «Человеческая деятельность» он систематизирует структуру экономи­ческой науки, выделяет общую, универсальную, теорию челове­ческого действия, которую называет праксеологией (от греч. praxeology — букв, логика действия), а исследование экономичес­ких процессов определяет в область каталлактики (catallactic). Область каталлактики, или экономии (в более узком смысле), — ана­лиз рыночных явлений, т.е. анализ тех действий, которые произ­водятся на основе денежно-кредитных расчетов. «Предмет катал­лактики — все рыночные явления со всеми их корнями, разветв­лениями и последствиями».

Основополагающим принципом праксеологии является мето­дологический индивидуализм. Это значит, что путь к познанию об­щества в целом, социальных институтов, экономических процес­сов лежит через изучение поведения отдельного индивидуума. «Развитие разума и развитие общества — один и тот же процесс. Весь дальнейший рост общественных отношений есть исключительный результат действия воли. Оно не существует помимо мысли и воли. Его бытие внутри человека, а не во внешнем мире. Изнутри оно проецируется наружу. Общество — это сотрудничество, это общ­ность в действии».

Л. Мизес доказывает, что человеческая деятельность является рациональной и экономической. Человеческие поступки проис­текают от испытываемого индивидуумом чувства беспокойства. Беспокойство может быть связано как с материальными, так и с идеальными, или духовными, потребностями. Традиционно в ка­честве предмета исследования экономическая наука стремилась выделить только экономическую сторону человеческой деятель­ности. Но всякий раз, когда экономист ограничивает исследова­ния только материальными аспектами человеческого действия, предмет исследования исчезает. «Теория рационального действия должна охватывать такое действие как целостное. ... Сферы раци­ональной и экономической деятельности, таким образом, совпа­дают. Всякое разумное действие есть одновременно и действие экономическое. Всякая экономическая деятельность рациональ­на. Только отдельный человек мыслит. Только индивидуум рассуждает. Только индивидуум действует». В то же время эти сферы имеют различия. Экономическая деятельность прежде всего основывается на расчетах с использованием денег. «Безрасчетная эко­номическая деятельность невозможна».

Аксиома целеустремленного человеческого действия определяет предметом праксеологии исследование логики человеческого действия. Через исследование микроэкономических составляющих, преж­де всего поведения индивидуумов — их предпочтений и ожида­ний, осуществляется макроэкономический анализ. Такой подход противостоит достаточно распространенным концепциям уни­версализма и коллективизма. Для Л. Мизеса идеи коллективизма неприемлемы. «Коллективизм — явление политическое, а не на­учное ...Коллективизм в целом всегда склонен к идее обобществ­ления средств производства, поскольку это близко к его миро­восприятию».

Тот факт, что в основе экономических процессов лежит деятель­ность индивидов, является отправной точкой критики Л. фон Мизесом сторонников идеи использования метода естественных наук в анализе социальных явлений. Социальные науки не могут прово­дить эксперименты и идут к знанию через постижение человечес­ких действий. Характерной особенностью исследований в сфере естественных наук является определенность исходных состояний физических величин. В целях подтверждения верности гипотезы исследователь имеет возможность повторить опыт. В истории не существует абсолютно идентичных событий. Каждая сложившая­ся ситуация — это сложное сочетание многих обусловливающих данное состояние системы факторов. По этой причине нельзя ставить в один ряд несколько событий. Например, в анализе делово­го цикла ошибочно считать каждый цикл абсолютно идентичным другому и исходя из этого коррелировать данные. В экономике не существует постоянных отношений между величинами, и уравне­ния лишены практического применения. Математики, используя дифференциальные уравнения, описывают исключительно вооб­ражаемое состояние экономического равновесия, где не учитыва­ется комплекс действий, ведущих к постоянным изменениям, и не учитываются эти изменения.

Л. Мизес обращает внимание на то, что не все социальные явления можно объяснить, основываясь на методологическом индивидуализме и субъективизме. Познание социальных явлений не исключает методологический дуализм. Так, иногда идентичные вне­шние события приводят к различным результатам, и различные внешние события производят один и тот же результат. Мы не знаем, почему, но мы абсолютно уверены, что существует при­чинная связь этих явлений. Разум и опыт показывают нам, что существуют две отдельные области: внешний мир физических и физиологических явлений и внутренний мир мысли, чувств и целеустремленного действия. Мы не знаем, как внешние события воздействуют на человеческие мысли, идеи, желания. Из этого следует, что «... наука, по крайней мере в настоящее время, долж­на принять дуалистический подход...».

В конечном счете, отмечает Л. Мизес, еще не обнаружены другие методы, имеющие отношение к человеческому действию, кроме методов праксеологии и истории, но выводы историчес­кой науки также ненадежны. Одинаковые факты и одинаковые статистические данные могут подтверждать противоречащие теории. Экономическая история не может ни доказать, ни опровергнуть экономическую теорию. Наоборот, экономическая тео­рия является основным инструментом для понимания экономи­ческой истории.

Исследование экономических процессов. «Основной вопрос, ко­торый должна решить экономическая наука, — установить связь между ее основополагающими выводами и реальностью человеческого действия». Учитывая логическую основу поведения индивидуумов, можно проанализировать процесс человеческих дей­ствий, представив его в виде отдельных компонентов. Такой под­ход должен стать основой экономического анализа. Таким обра­зом, экономический анализ требует прежде всего учета качествен­ных, а не количественных характеристик экономических явлений.

Выводы Л. Мизеса основываются на дедуктивном методе, пред­полагающем строгий логический анализ и использование апри­орных знаний. Тот факт, что люди имеют цели и выбирают адек­ватные методы достижения этих целей, не требует эксперимен­тального подтверждения и воспринимается как данность, т.е. яв­ляется априорным знанием. Закономерность социальных явлений обусловлена логикой человеческого действия. Тенденция рыночной экономики к установлению равновесия спроса и пред­ложения основывается на том, что действия участников эконо­мического процесса непосредственно связаны с пониманием того, что стоимость их затрат не должна превышать ожидаемую выгоду. Данное положение также является априорным и не требует подтверждения опытом.

Метод воображаемых конструкций. Необходимым инструмен­том экономического анализа является метод построения вообра­жаемых конструкций. Это единственный метод праксеологического и экономического исследования, основанный на дедукции и теории человеческого действия, считает Л. Мизес. Он предупрежда­ет, что это трудный в применении метод и может легко привести к ошибочным выводам. Метод воображаемых конструкций Л. фон Мизес использовал при анализе эффективности социально-экономических систем, в частности социалистической системы, интер­венционизма.

Воображаемая конструкция чистой рыночной экономики пред­полагает разделение труда, частную собственность на средства производства и рыночный обмен товарами и услугами. Л. Мизес считает, что данная логически стройная конструкция чистой ры­ночной экономики наиболее приспособлена для анализа эконо­мических проблем. Прежде всего она помогает объяснить действие чистой рыночной экономики, а также исследовать влияние фак­торов, препятствующих ее свободному функционированию.

Состояние покоя и равномерно вращающаяся экономика. Теория ценообразования, анализируя обменные отношения между инди­видуумами, учитывает тот факт, что всякое действие имеет устой­чивую тенденцию к состоянию покоя. Обмен продолжается, до тех пор, пока каждая из сторон не увидит перспективы улучшения в новом акте обмена. Обмен прекращается, и наступает состояние покоя, когда потенциальные покупатели и продавцы рассматри­вают цены как неудовлетворительные. Это состояние Л. фон Мизес определяет как простое состояние покоя; оно реально повторя­ется снова и снова. Например, фондовый рынок прекращает ра­боту, когда брокеры выполнили все заказы, которые могли быть реализованы при данной рыночной цене. Только те потенциаль­ные покупатели и продавцы, которые рассматривали рыночную цену слишком высокой или низкой, не купили и не продали. Продажи возобновятся, когда оценки одной из сторон изменятся. Простое состояние покоя — это реально существующее состояние рыночной экономики. Оно фиксирует уровень цен на товары и ус­луги, по которым прошла оплата.

Экономический анализ предполагает выяснение факторов, ко­торые будут способствовать переоценке рыночных сделок. Этой цели служит воображаемая конструкция конечного состояния покоя. Цену, которая определится в конечном состоянии покоя Л. фон Мизес называет конечной ценой. Конечная цена — это предполагаемая, а не фактическая цена. При построении данной воображаемой конструкции необходимо учитывать то, что рынок находится в постоянном движении к конечному состоянию покоя и в каждый момент могут возникать новые факторы, изменяющие это конеч­ное состояние.

Однако между началом действия факторов, приводящих к из­менению цен, и реально наступающим изменением цен существу­ет промежуток времени. Процесс идет непрерывно, и в то время, когда протекает этот промежуток, проявляются новые факторы, ведущие к изменениям. Мизес обращает внимание на то, что многие экономисты пренебрегали фактором времени и поэтому допуска­ли ошибки. Конечная цена может быть определена только с уче­том всех факторов, ведущих к ее формированию.

Мизес считает, что единственным адекватным средством изу­чения изменений рыночных явлений с учетом временного фак­тора является статический метод равномерно вращающейся эко­номики. Воображаемая конструкция равномерно вращающейся экономики не учитывает изменения данных и фактор времени. Это фиктивная система, в которой рыночные цены всех товаров и услуг совпадают с конечными ценами. В рамках данной конст­рукции не происходит переоценок и устанавливается абсолют­ная ценовая стабильность. Те же рыночные сделки повторяются снова и снова. Никаких изменений рыночных данных не проис­ходит. Система находится в состоянии непрерывного потока, равномерно вращаясь вокруг центра. Состояние простого покоя на­рушается и вновь возвращается на исходный уровень. Все факто­ры, включая и те, которые вызывают расстройство системы про­стого состояния покоя, являются постоянными. Поэтому цены, обычно называемые статическими или ценами равновесия, оста­ются постоянными.

Роль денежного фактора. Другим направлением анализа яв­ляется изучение роли денежного фактора в рыночной экономике. В модели равномерно вращающейся экономики также подра­зумевается использование денег. Объем денежной массы, необхо­димой для ее функционирования, может быть точно определен, так как все данные возвращаются в исходное состояние. Цент­ральный банк не нуждается в резервах, поскольку полная сумма ежедневных платежей клиентов точно равняется полной сумме изъятий. Все сделки могут фактически производиться через бан­ковскую систему без обналичивания. «Деньги» этой системы не являются средством расчетов — это не деньги вообще. Это просто цифры и неопределенная единица бухгалтерского учета. Эти нео­пределенные единицы в обменных отношениях между продавцом и покупателем не затрагивают сущность продаж, они нейтральны в сфере экономических отношений. Но понятие нейтральных де­нег неосуществимо. Деньги — это динамический фактор. Деньги реализуют свою функцию посредника только в рыночной эконо­мике. Рынок и денежно-кредитные расчеты неразрывно связаны.

Л. Мизес полагает, что количественная теория денег, которая утверждает идею нейтральности денег, неверно трактует ситуа­цию на рынке. Колебание денежной массы ведет не к пропорцио­нальному изменению всех цен, а к изменению структуры цен. Цены на различные товары и услуги меняются в разное время и в разной степени. Завершение процесса изменения структуры цен приво­дит к изменению в спросе и производстве. Следовательно, деньги являются динамичным фактором, движущей силой изменений в экономике. Изменения в денежном предложении приводят к из­менениям в распределении дохода, к неправильному распределе­нию ресурсов через ценовые искажения и вызывают торговые ко­лебания цикла. Выделяя последовательные индивидуальные дей­ствия участников рыночного процесса после колебания денежно­го ресурса, можно понять многие экономические явления, в част­ности колебания цен, занятости, выпуска продукции и т.д.

Постоянная экономика. Постоянная экономика — это экономика, в которой богатство и доход индивидуумов остаются неизменными. В такой системе не реализуется функция предпринима­теля, постоянно озабоченного выбором наиболее оптимального варианта действия. Руководители деловых единиц — фактически служащие с установленным доходом. Цены товаров, закупаемых на рынке, заблаговременно определены. Все застрахованы от воз­можных неблагоприятных результатов в будущем. Если предста­вить, что все рыночные сделки сконцентрированы в одной корпорации, то общая сумма потерь этой корпорации будет точно рав­няться общей сумме прибыли. Остается только национализиро­вать эту корпорацию и создать социалистическое государство без прибыли и потерь. Но такое возможно только в системе посто­янной экономики. В изменяющейся экономике прибыли и поте­ри неизбежны.

Организация экономики. Л. Мизес различает пять систем организации сотрудничества людей в обществе, основанном на разделении труда: систему частной собственности на средства производства — капитализм; систему частной собственности на средства производства с периодической конфискацией всего богатства и его последующим перераспределением; систему синдикализма; систему общественной собственности на средства производства — социализм или коммунизм; систему интервенционизма. Он утверждает, что реально выбор существует только между капитализ­мом и социализмом. При этом единственно подходящей систе­мой социальной организации для достижения тех результатов, к которым стремятся люди, является капитализм.

Капиталистическая система — это экономическая демократия, где каждый цент дает право голоса. «Действительными хозяевами в капиталистической системе рыночной экономики являются потребители. Покупая или воздерживаясь от покупок, они решают, кто должен владеть капиталом и управлять предприятиями. Они определяют, что следует производить, а также сколько и какого качества. Их отношение выливается либо в прибыли, либо в убыт­ки для предпринимателя. Они делают бедняков богатыми, а бо­гатых бедными. ... Прибыли и убытки — это те инструменты, посредством которых потребители держат весь бизнес под жест­ким контролем».

Основой этой системы является частная собственность на средства производства. Но никогда не существовало политической силы, которая бы не препятствовала свободному развитию института ча­стной собственности на средства производства. Любому правительству присуще стремление управлять всем и не признавать ограничений на свои действия. Либеральное правительство — это логическая нелепость. Только частная собственность создает сфе­ру, где человек свободен от государства, она является почвой, на которой вырастают зерна свободы и в которой коренится автономия человека, а в конечном счете — весь интеллектуальный и материальный прогресс является фундаментальной предпосылкой развития человека.

Критика социализма. Проблемы социализма и интервенцио­низма Л. Мизес исследует в таких сочинениях, как: «Либерализм» (1927), «Критика интервенционизма» (1929). «Бюрократия» (1944), «Антикапиталистическая ментальность» (1956). Эта тема раскры­вается также в работах: «Человеческая деятельность: трактат об экономике», «Теория и история», «Эпистемологические проблемы эко­номики», «Основания экономической науки: очерки методологии». Это направление занимает особое место в творчестве Л. фон Мизеса. Еще в 1920 г. он публикует статью «Хозяйственный расчет в соци­алистическом обществе», а в 1922 г. выходит монография «Обще­ственное хозяйство. Исследования социализма», которая стала пер­вой и главной работой по проблеме социализма.

Социалистической Л. Мизес считает экономику, в которой отсутствуют частная собственность и деньги, а рынок заменен системой государственного распределения. В то же время он ана­лизирует и более широкую концепцию социализма как нерыноч­ной системы, где не исключается роль денег.

Главной проблемой социализма является невозможность эко­номического расчета. «Доказать, что хозяйственный расчет невоз­можен в социалистическом обществе, значит доказать невозмож­ность социализма».

По мнению Мизеса, только в рыночной экономике возмо­жен экономический расчет, на основе которого строится рацио­нальная деятельность индивидуумов. Для экономических расче­тов необходимы мерные единицы. В рыночной экономике мено­вая ценность благ становится мерной единицей. В этом ее важ­нейшее преимущество. Во-первых, в основе расчетов лежат суж­дения всех участников торговли. Меновая ценность определяет­ся во взаимодействии субъективных оценок всех участвующих в продажах и покупках. Во-вторых, такой механизм позволяет объективно оценить эффективность использования средств производства. Невозможность при существующих рыночных ценах работать с прибылью показывает, что есть лучшие способы эф­фективного использования средств производства. В-третьих, рас­четы, опирающиеся на меновые ценности, позволяют создать единую единицу ценности.

В рыночной экономике эту функцию выполняют деньги. Для того чтобы единица ценности в полной мере была представлена в денежном выражении, необходимо выполнение двух условий. Так, в обмене должны участвовать не только предметы потребления, но и средства производства. К тому же необходимо наличие об­щего средства обмена — денег, без которых невозможно свести все экономические отношения к общему знаменателю. «В обще­стве, которое отказалось от обмена, расчет в натуральных пока­зателях способен охватить разве что потребительские блага. Та­кой расчет непригоден там, где замешаны блага более высокого порядка. Как только общество отказывается от установления сво­бодных цен на производственные блага, рациональная организа­ция производства делается невозможной. Каждый шаг, уводя­щий от частной собственности на средства производства и ис­пользования денег, — это шаг, уводящий от рациональной эко­номической деятельности».

Л. Мизес не отрицает возможности экономического расчета в социалистической системе, но только в рамках упрощенной ста­тической модели — «...довольно просто постулировать существо­вание социалистической экономики в стационарных условиях. ... Все социалистические теории и утопии всегда имели в виду толь­ко стационарные условия». Главная проблема социализма возни­кает в реальном мире динамики и перемен, когда в полную силу заявляет о себе фактор достоверной оперативной информации.

В рыночной экономике эту функцию выполняют цены. Но при социализме нет рынка средств производства, нет рыночного меха­низма ценообразования. При отсутствии денег расчеты должны вестись в натуральных величинах или единицах труда. Следовательно, такой расчет наталкивается на трудность сведения качественно раз­личных факторов производства к общему знаменателю.

Только частные собственники могут генерировать информа­цию и принимать рациональные решения. Частная собственность обеспечивает необходимую степень экономической свободы и со­ответственно создает стимулы к тому, чтобы хозяйствующие субъек­ты делали правильные прогнозы с учетом различных переменных в экономике, в том числе и прогнозы цен.

Критика интервенционизма. С начала XX в. все большее распро­странение получает концепция необходимости регулирования хозяйственных процессов государственными структурами — дирижизма (от фр. diriger — управлять), или этатизма (от фр. etat — государ­ство). Анализируя эту тенденцию, Л. Мизес использует термин «интервенционизм» (от лат. interventio — вмешательство). «Убежде­ние, что капитализм отжил свое и что грядущая всесторонняя рег­ламентация экономической активности одновременно и желатель­на, и неизбежна, стало почти неоспариваемой догмой».

Л. Мизес считал, что, несмотря на противостояние двух лаге­рей, коммунистов и антикоммунистов, их объединяет общая по сути конечная цель. «Оба стремятся к уничтожению частного пред­принимательства и частной собственности на средства производ­ства и к построению социализма. ...Хотят на место рыночной эко­номики поставить всесторонний правительственный контроль. ... Не следует смешивать великий идеологический конфликт нашей эпохи с обычным соперничеством между различными тоталитар­ными движениями. Ведь дело не в том, кто будет управлять тота­литарным механизмом. Действительная проблема в том, сумеет ли социализм вытеснить рыночную экономику».

Ученый категорически выступал против идеи третьего пути — между капитализмом и социализмом, который сохранял бы все достоинства капитализма и социализма, устраняя в то же время недостатки этих систем. Интервенционизм ведет к несчастью и хаосу. Защитники интервенционизма — представители историчес­кой школы и институционалисты, отрицая законы экономики и обосновывая свои действия необходимостью установления соци­альной справедливости, стремлением к более справедливому рас­пределению доходов, усиливают антидемократические и дикта­торские силы, способствуют переходу к тоталитарному социализ­му. Они не могут осознать, что предлагаемые ими меры, напро­тив, порождают состояние дел намного хуже изначального, кото­рое пытались улучшить.

Л. Мизес является противником кейнсианских методов регу­лирования экономических процессов. «Правительственные рас­ходы не способны создавать дополнительные рабочие места. Если правительство финансирует соответствующие расходы за счет на­логов или за счет займов, оно тем самым уничтожает столько же рабочих мест, сколько и создает. Если правительственные расхо­ды финансируются за счет займов у коммерческих банков, это ведет к кредитной экспансии и инфляции. Если в результате этой инфляции цены на сырье и материалы будут расти быстрее, чем номинальная заработная плата, безработица сократится. Но со­кращение безработицы означает всего лишь, что реальная зара­ботная плата уменьшится.

Л. Мизес приводит примеры последствий государственного вме­шательства в рыночный механизм ценообразования, раскрываю­щие смысл и природу интервенционизма. В том случае, когда цены формируются в отсутствие вмешательства со стороны властей, издержки производства компенсируются выручкой от продаж. Если правительство устанавливает низкую цену, то выручка не компен­сирует затраты. В этой ситуации торговцы и производители будут изымать продукцию с рынка в надежде на более благоприятные времена. Если власти не хотят, чтобы данные товары совсем исчез­ли с рынка, то они должны потребовать, чтобы все имеющиеся запасы продавались бы по установленной цене. Так возникает но­вая ситуация. До вмешательства властей предложение и спрос со­впадали. Теперь, когда цена зафиксирована на низком уровне, спрос увеличился, а предложение осталось неизменным. Часть спроса остается неудовлетворенной. Если правительство хочет избежать таких последствий, то оно должно добавить к контролю за ценами и принудительной продаже еще и рационирование.

Но когда вся продукция будет продана, возникает еще более трудная проблема. Если производство не является прибыльным, следовательно, оно будет сокращено или вообще остановлено. Пра­вительство должно будет принудить изготовителей продолжать про­изводство. Но для этого ему придется еще зафиксировать цены на сырье и материалы, а также ставки заработной платы. А значит, сфера государственного вмешательства уже не будет ограничиваться только одной или несколькими отраслями производства. Капитал и труд устремятся в еще свободные отрасли производства, и пра­вительству не удастся достичь своим первым актом вмешательства намеченной цели. Целью властей являлся рост производства в конкретной отрасли промышленности. И в результате их вмеша­тельства именно эта отрасль производства приходит в упадок.

Подобная практика существовала во время войны и в периоды инфляции, когда правительство фиксировало цены с помощью указов. Правительственный контроль над ценами не имел никаких других результатов, кроме исчезновения с рынка тех товаров, на которые он распространялся.

К аналогичному результату ведет вмешательство со стороны правительства и профсоюзов в установление минимальных ставок заработной платы. Заработная плата, выплачиваемая работодате­лем за каждый вид труда, в точности равна приросту стоимости, которую этот труд добавляет в процессе производства. Заработная плата не может подняться выше этого, поскольку тогда нанима­тель не сможет получать прибыль и будет вынужден остановить неприбыльное производство. Но заработная плата не может сни­зиться, потому что тогда рабочие перешли бы в другие отрасли производства, где их вознаграждение было бы выше. Таким обра­зом, устанавливается «равновесная», или «естественная», ставка заработной платы.

В условиях динамичных процессов, постоянно происходящих в экономике изменений всегда существуют отрасли производства, которые находятся в состоянии упадка и сокращения. Если пра­вительство установит минимальную заработную плату выше уров­ня «равновесной» заработной платы, то работодатели будут вы­нуждены сокращать производство и увольнять рабочих, посколь­ку производство уже не будет прибыльным. Таким образом, ре­зультатом искусственного роста заработной платы будет расшире­ние безработицы. Безработица, вызванная вмешательством в функционирование рынка факторов принуждения, — это не мимо­летное, непрерывно возникающее и исчезающее явление. Поддержка безработных со стороны правительства или профсоюзов только усугубляет зло. Пособия по безработице приводят только к тому, что отсрочивается приспособление рабочих к новым усло­виям. Бесполезно также пытаться устранить безработицу путем организации программ общественных работ.

Становится очевидным, что интервенционизм ведет к резуль­татам, которые противоречат намерениям его сторонников. В сло­жившейся ситуации правительство должно либо воздержаться от вмешательства в свободную игру рынка, либо взять все управле­ние производством и распределением в свои руки. Либо капита­лизм, либо социализм — третьего пути нет.

Картели, монополии и либерализм. Пугало монополии всегда возникает, когда говорят о свободном развитии экономики, отме­чает Л. Мизес.

В качестве примера негативной роли монополии выдвигается следующее положение. Производители-монополисты будут поддерживать цены на высоком уровне и получать значительные при­были, ухудшая тем самым жизненный уровень потребителей. Эта концепция, по мнению Л. Мизеса, совершенно ошибочна. От­дельная монополия в производстве, приносящем прибыль выше той, которую получают где-либо еще, будет стимулировать образование конкурирующих фирм, чье соперничество разрушит мо­нополию и восстановит цены и прибыль на общем уровне. Моно­полии в производящих отраслях не могут сохраняться долго, по­скольку на каждом данном уровне состояния экономики общее количество инвестированного капитала и имеющихся трудовых ресурсов, занятых в производстве, а соответственно и объем об­щественного продукта являются величиной заданной. Если для того, чтобы увеличить цену единицы товара и суммарную при­быль, монополисты сократят количество используемого труда и капитала, то освободившиеся таким образом капитал и труд воль­ются в другую отрасль. Даже если все отрасли сократят производ­ство, чтобы добиться более высоких цен, они тотчас высвободят труд и капитал, которые будут предложены по более низким це­нам и дадут сильнейший стимул к созданию новых предприятий, уничтожающих монополию.

Настоящие монополии могут образовываться только в резуль­тате контроля над землей или минеральными ресурсами. Но в этом случае потребители сократят потребление и займутся поиском за­менителей подорожавших материалов. Так, всемирная нефтяная монополия привела бы к повышенному спросу на гидроэлектроэ­нергию, уголь и другие источники энергии, а это потребовало бы большей бережливости в отношении ценного сырья. К тому же прибыль монополиста можно ограничить путем налогообложения дохода от разработок полезных ископаемых.

Национальные и международные монополии не возникают ни из какой естественной тенденции развития экономической систе­мы, когда она предоставлена самой себе, а являются продуктом антилиберальной экономической политики. Попытки обеспечить монопольное положение в отношении определенных товаров по­чти во всех случаях становятся возможными только потому, что внешнеторговые тарифы поделили мировой рынок на маленькие национальные рынки. При свободном развитии экономики, за исключением горной промышленности и связанных с ней отраслей производства, не существует тенденции к ограничению конкурен­ции. Таким образом, не оправдано возражение, выдвигаемое про­тив либерализма, что безвозвратно ушли в прошлое условия для конкуренции. Чтобы восстановить эти условия, следует осущест­вить несколько либеральных требований, а именно свободную тор­говлю внутри и между странами.

Взгляды Л. Мизеса не разделяло большинство представите­лей экономической науки, но это лишь стимулировало его науч­ную деятельность. «...Совершенно очевидно, что наша экономи­ческая теория не совершенна. Наиболее сложная теория, кото­рая, кажется, удовлетворяет полностью нашу жажду знания, мо­жет в один день быть исправленной в соответствии с новой тео­рией или вытесненной. Наука не дает нам абсолютную и окончательную уверенность. Она дает нам гарантию в пределах наших умственных способностей и преобладающего состояния научной мысли. Научная система — всего лишь одна станция в бесконеч­но прогрессирующем поиске знания»1. Он стремился расширить возможности экономической науки, предостеречь общество от влияния пагубных идей.

Творчество Ф. Хайека. Фридрих Август фон Хайек (1899-1992) родился в Вене. В 1918 г. поступил в Венс­кий университет, где изучал право, экономику, философию и психологию. В 1921 г. Ф. Хайек получил степень доктора права, а в 1923 г. — степень доктора по экономике. Пройдя через короткое увлечение социалистическими идея­ми, под влиянием Ф. Визера и Л. Мизеса он становится непримиримым противником не только социалистической доктрины, но и вся­кого рода государственного вмешательства в систему конкурентного рынка. С 1927 по 1931 г. Ф. Хайек — ди­ректор организованного вместе с Л. Мизесом Австрийского ин­ститута экономических исследований. В 1929 г. он начинает преподавать экономику и статистику в Венском университете, а в 1931 г. получает приглашение в Лондонскую школу экономики и переез­жает в Англию. Приглашение главы Лондонской школы Л. Роббинса преследовало цель усилить либеральные позиции в противостоянии Кембриджской школе во главе с Дж.М. Кейнсом. С 1950 г. Ф. Хайек живет в США, работает в университете Чика­го. В 1962 г. он возвращается в Европу, преподает в Германии — в университетах Фрайбурга и Зальцбурга.

Первые научные работы Хайека посвящены чисто экономичес­ким проблемам. Это — «Монетарная теория и торговый цикл» (1929), «Цены и производство» (1931), «Прибыль, процент и инвестиции» (1939), «Чистая теория капитала» (1941). Но в дальнейшем он обращается к разработке методологических, философских, психологических, политических и правовых основ изучения экономических процес­сов. Это направление творчества открывает «Дорога к рабству» (1944), затем следуют: «Структура восприятия» (1952), «Контрреволюция науки» (1952), «Конституция свободы» (1960), трилогия «Право, за­конодательство и свобода» (1973—1979), «Исследования по филосо­фии, политике, экономике и истории идей» (вышли как сборники статей в 1967 и 1978 гг.). Последняя крупная работа Ф. Хайека — «Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма» — вышла в 1988 г.

В 1974 г. за новаторские работы по теории денег и теории эко­номических колебаний, а также за глубокий анализ взаимозависи­мости экономических, социальных и институциональных явлений Ф. Хайек был удостоен Нобелевской премии по экономике.

Индивидуализм. В своих исследованиях Ф. Хайек опирается на методологическую базу австрийской школы. Основным научным подходом для него является методологический индивидуализм и субъективизм.

Развивая принцип методологического индивидуализма, Ф. Хайек обращает внимание на наличие совершенно различных трактовок термина «индивидуализм». В работе «Индивидуализм: истинный и ложный» (1945) он доказывает, что отказ от принципов истинного индивидуализма ведет «к системе, в которой порядок создается с помощью прямых приказов». Такой системой, противостоящей индивидуализму, является социализм.

Истинный индивидуализм берет начало в учениях Д. Локка, Б. Мандевиля, Д. Юма, Д. Такера, А, Ферпосона, А. Смита, Э. Бёрка, А. Токвиля. Ложный индивидуализм проповедовали энциклопедис­ты, Руссо и физиократы. Этот рационалистический индивидуализм имеет тенденцию перерождаться в социализм или коллективизм.

Истинный индивидуализм — это теория общества, попытка понять силы, определяющие общественную жизнь человека, а также ряд политических положений, выведенных из данного представ­ления об обществе. Основное утверждение индивидуализма со­стоит в том, что «нет другого пути к объяснению социальных феноменов, кроме как через наше понимание индивидуальных дей­ствий, обращенных на других людей и исходящих из их ожидае­мого поведения».

Этот аргумент направлен против коллективистских теорий об­щества, которые игнорируют фактор активно действующего ин­дивида. Ложные индивидуалисты считают, что общественными процессами можно управлять, если они поставлены под контроль индивидуального человеческого разума, в то время как истинные полагают, что, «если предоставить людям свободу, они зачастую достигнут большего, чем мог бы спроектировать или предвидеть индивидуальный человеческий ум».

Ф. Хайек пишет: «... спонтанное сотрудничество свободных людей часто создает вещи более великие, чем их индивидуальные умы смогут когда-либо постичь в полной мере». Именно в этом суть открытия классической политической экономией принципа «невидимой руки», которое стало основой понимания не только экономической жизни, но и социальных явлений.

Смысл конкуренции. Максимальный простор свободной деятель­ности индивидов создает динамичный конкурентный механизм, являющийся условием общественного прогресса. Ф. Хайек часто обращает внимание на то, что сложившиеся понятия часто не соответствуют объективным фактам. Примером такого ошибочного подхода является определение совершенной конкуренции и роли конкуренции в развитии общества.

Доминирующее представление экономистов сводилось к мне­нию, что теория совершенной конкуренции дает подходящую модель для оценки конкуренции в реальной жизни. Более того, всякое реальное отклонение от этой модели является нежелатель­ным и даже вредным. Общепринятые признаки совершенной кон­куренции предполагают: 1) однородность товаров, которые пред­лагаются и на которые предъявляется спрос большим числом до­статочно мелких продавцов и покупателей, однако никто из них не рассчитывает оказать своими действиями заметного влияния на цену; 2) свободное вступление на рынок и отсутствие других ограничений на движение цен и ресурсов; 3) полное знание зна­чимых факторов всеми участниками рынка.

Ф. Хайек утверждает, что теория конкурентного равновесия, исключая такие сопутствующие реальной конкуренции факторы, как реклама, сбивание цен и улучшение (дифференциация) про­изводимых товаров и услуг, в действительности «означает отсут­ствие всякой конкуренции». Статический подход теории совер­шенной конкуренции удаляет главную особенность конкуренции, а именно: «конкуренция по своей природе есть динамический процесс». Конкуренция есть процесс формирования мнения: пу­тем распространения информации она создает единство и согласо­ванность экономической системы, формирует мнения людей о том, что есть самое лучшее и самое дешевое. Это — процесс, который включает непрерывное изменение данных, смысл которого, сле­довательно, остается полностью недоступным для теорий, прини­мающих эти данные как неизменные.

Практический вывод состоит в том, что надо больше беспо­коиться, существует ли конкуренция вообще. То, что цены могут не соответствовать предельным издержкам, куда важнее того, что при утвердившейся монополии издержки, вероятно, будут на­много выше, чем необходимо. Монополия, основанная на пре­восходстве в эффективности, приносит сравнительно небольшой вред, пока есть уверенность, что она исчезнет, как только кто-то еще достигнет более высокой эффективности в удовлетворении нужд потребителей.

Знание в обществе. В работе «Конкуренция как процедура от­крытия» (1968) Ф. Хайек определяет конкуренцию «как процеду­ру для открытия таких фактов, которые без обращения к ней оста­вались бы никому не известными или по меньшей мере не ис­пользуемыми». Из этого определения следует: во-первых, конку­ренция представляет ценность потому, и только потому, что ее результаты непредсказуемы и отличны от тех, к которым каждый сознательно стремится, и, во-вторых, хотя в целом последствия конкуренции благотворны, они неизбежно предполагают расстрой­ство чьих-то ожиданий и намерений.

Особенность теории конкуренции в том, что невозможно за­ведомо проверить достоверность выводов опытным путем. В луч­шем случае можно основываться на истории цивилизации, кото­рая подтверждает, что общества, полагающиеся на конкуренцию, в конечном счете успешнее других достигают своих целей. В этом общность конкуренции с научным методом: преимущества принятых научных процедур также никогда не могут быть доказаны научно, а могут быть лишь продемонстрированы повседневным опытом, показывающим, что в общем и целом эти процедуры луч­ше, чем альтернативные подходы, приспособлены к подтвержде­нию наших ожиданий. Но в отличие от науки, которая стремится к открытию «всеобщих» фактов, представляющих регулярности событий, экономическая конкуренция выступает как метод от­крытия конкретных фактов.

В высокоразвитых экономических системах конкуренция важ­на как исследовательский процесс, в ходе которого ведется поиск неиспользованных возможностей, и в случае успеха они будут до­ступны всем остальным людям. Но особенно конкуренция необ­ходима в неразвитых обществах, где главная задача состоит в вы­явлении таких нераскрытых возможностей, поскольку в прошлом конкуренция не была там активной. В этой связи Ф. Хайек обра­щает внимание на закономерность: перспективы роста тем благоприятнее, чем больше у страны не использованных пока возмож­ностей. Высокий темп роста чаще всего служит доказательством упущенных в прошлом возможностей и свидетельствует порой не столько о хорошей политике в настоящем, сколько о дурной по­литике в прошлом.

Одна из главных причин неприязни к конкуренции заключает­ся в том, что, показывая примеры эффективной деятельности, она постоянно ставит людей перед выбором: либо подражать добив­шимся большего успеха, либо, стремясь использовать выявленные возможности, лишаться вначале частично или полностью дохода и в результате заставлять людей изменять свой образ жизни. Необхо­димые изменения в привычках и обычаях будут происходить лишь в том случае, если меньшинство, у которого есть желание и способ­ности экспериментировать с новыми методами, сумеет указать путь большинству и вместе с тем побудит его следовать за собой, а пра­вительства с помощью правовых институтов защитят индивидов от давления большинства. И напротив, процесс открытия будет за­медлен или приостановлен, если большинство сумеет заставить меньшинство придерживаться традиций и обычаев.

Чистая логика выбора и механизм цен. Важнейшим условием рациональной хозяйственной деятельности является наличие пол­ной информации. Именно на основании имеющихся сведений каждый хозяйствующий субъект строит планы наилучшего использования имеющихся ресурсов. Логика анализа ставит вопросы о том, какая информация нужна человеку, чтобы эффективно вести дела, и как передается данная информация. Ответы лежат в обла­сти функционирования механизма цен.

Человека прежде всего волнует сравнительная важность конк­ретных вещей, т.е. насколько дороже или дешевле стала стоимость предметов, в которых он испытывает потребность как потребитель или как производитель. Именно здесь находится экономический расчет или, как его определяет Ф. Хайек, чистая логика выбора. Чистая логика выбора — это аппарат по классификации возмож­ных человеческих установок. Это техника описания взаимосвязей различных частей одного плана. Выводы определяются из задан­ных предпосылок (желанием и знанием фактов), присутствующих в одном уме и предопределяющих единственность решения.

Важнейшая функция системы цен — это передача информа­ции, на основании которой индивиды корректируют свои дей­ствия. «Целое действует как единый рынок не потому, что один из его членов видит все поле, но потому, что их ограниченные индивидуальные поля зрения в достаточной мере пересекаются друг с другом, так что через многих посредников нужная инфор­мация передается всем». С помощью системы цен стало воз­можно разделение труда и скоординированное употребление ре­сурсов, основанное на равномерно разделенном знании. Каждый индивид владеет лишь частичным знанием. Вывод Ф. Хайека вновь состоит в том, что «нам приходится иметь дело с неустранимым несовершенством человеческого знания и вытекающей отсюда потребностью в непрерывном процессе передачи и приобретения знаний». Таким образом, подобно системе разделения тру­да, существует и система разделения знания.

Ограничение власти. Индивидуалистический порядок покоит­ся на принуждении к соблюдению абстрактных принципов, а не к выполнению конкретных приказов. «Принципы — это средство предотвращать столкновения конфликтующих устремлений, а не набор фиксированных целей». Властные полномочия должны осу­ществляться в соответствии с выработанными из либеральных принципов правилами. А поскольку правила служат основанием при составлении планов индивидуумами, они должны оставаться в силе долгое время. Либеральная политика должна быть полити­кой долговременной.

Таким образом, критерием эффективности хозяйственной си­стемы является наиболее полное использование существующего знания, а это возможно при условии, если «...государство, вопло­щающее преднамеренно организованную и сознательно контро­лируемую власть, должно составлять только небольшую часть го­раздо более богатого организма, называемого «обществом», обес­печивая лишь ту правовую рамку, в пределах которой свободное (и, следовательно, не «управляемое сознательно») сотрудничество людей имело бы максимальный простор».

Проблемы функционирования рыночного порядка. Критика кейнсианства. Уже в конце 1920-х годов Ф. Хайек признается автори­тетным экспертом по проблемам в области теории денег и креди­та. Это направление исследований получило развитие в его пер­вых научных работах: «Монетарная теория и торговый цикл» (1929), «Цены и производство» (1931), «Монетарный национализм и международная стабильность» (1937), «Резервная валюта с товарным обеспечением» (1943), а также в относящейся к более позднему периоду творчества работе «Денационализации денег» (1976)2.

По мнению Ф. Хайека, проблемы функционирования рыноч­ного порядка связаны с тенденцией все большего государственно­го участия в хозяйственном процессе, устраняющей его основную функцию — генерирование и распространение знаний, а в конеч­ном счете заменяющей рыночный порядок тоталитарным режимом. Кризисное состояние экономики объясняется не ошибочными действиями правительств, а недостатками рыночного механизма.

Рецензия Ф. Хайека на вышедшую в 1930 г. книгу Дж.М. Кейнса «Трактат о деньгах» положила начало продолжительной дискус­сии сторонников кейнсианской теории и неолибералов, прежде всего Л. Мизеса и Ф. Хайека. Хайек исследует влияние денежного фактора на деловой цикл. В противовес господствовавшему пред­ставлению об отсутствии влияния денежного фактора на структу­ру производства он, развивая идеи австрийской школы, доказыва­ет, что резкие кредитные вливания в экономику приводят к изме­нениям относительных цен на товары и избыточным инвестици­ям, которые не могут поддерживаться. Фактическое перенакопле­ние капитала, вызванное неправильной денежной политикой, стало причиной кризиса.

Таким образом, причина безработицы не в недостаточности потребления, как считал Дж. Кейнс, а в изменении структуры цен, что и привело к нарушению баланса между спросом и предложе­нием рабочей силы в масштабе всей экономики. Вернуть эконо­мику в состояние равновесия, считает Ф. Хайек, может только рыночный механизм. Активная кредитная экспансия, на которой настаивает Дж. Кейнс, в краткосрочном периоде повышает сово­купный спрос, но в дальнейшем ведет к инфляции и безработице. «Новый курс» Ф. Рузвельта по сути стал реализацией кейнсианской доктрины, которая доминировала до кризиса середины 1970-х го­дов, когда сбылись предсказания неоавстрийцев. Капиталистичес­кий мир столкнулся с феноменом одновременного падения производства и инфляции (стагфляция).

История денег как история инфляции. Правительства, коррек­тируя работу рыночного механизма с помощью денежно-кредит­ных инструментов, неизбежно порождают инфляцию. Именно поэтому Ф. Хайек концентрирует внимание на последствиях та­кой политики. Он считает, что «... даже умеренная инфляция по­рождает в конечном счете повторяющиеся периоды депрессий и безработицы, которые стали весомым аргументом против системы свободного предпринимательства и которые в интересах выжива­ния свободного общества должны быть предотвращены».

Основываясь на исторических фактах, Ф. Хайек показывает, что история денег по большей части есть история инфляции, орга­низуемых правительствами.

Итогом краткого исторического обзора является вывод, что исключительное право правительств на эмиссию и регулирование денег стало одним из главных инструментов проведения господ­ствующей сегодня государственной политики и способствовало усилению могущества государства. В значительной степени совре­менная политика основана на допущении, что правительство имеет власть по собственному желанию создавать и заставлять народ принимать любой дополнительный объем денег.

«Цели управления системой государственных финансов и обес­печения страны удовлетворительной валютой, — пишет Хайек, — совершенно различны и по большей части противоречат друг дру­гу. Возлагать обе задачи на одно и то же ведомство всегда означа­ло путаницу и привело к катастрофическим результатам в послед­ние годы. Это проявилось не только в том, что деньги стали главной причиной экономических колебаний, но и в неконтролируемом росте государственных расходов. Если мы хотим сохранить функционирующую рыночную экономику (и с ней индивидуаль­ную свободу), ничто не может быть более настоятельным, чем расторжение неправедного брака между денежной и фискальной политикой, брака, который долго оставался тайным, хотя и фор­мально освящен кейнсианской теорией».

В работах «Монетарный национализм и международная стабиль­ность» (1937), «Резервная валюта с товарным обеспечением» (1943) Ф. Хайек обосновывает необходимость введения международного денежного стандарта. При имеющихся недостатках золотой стан­дарт выполнял важные функции: фактически являлся международной валютой, не подчиняя национальную денежную политику решениям международной власти; делал денежную политику в зна­чительной мере автоматической и, следовательно, предсказуемой; наконец, благодаря ему изменения в предложении основного пла­тежного средства шли по большей части в правильном направле­нии. В дальнейшем, окончательно разуверившись в способности и желании правительств создать стабильную денежную систему, Ф. Хайек приходит к выводу, что действенным средством будет лишить правительства монополии на эмиссию денег, создав сис­тему конкурентных валют.

Критика социализма. В работах по проблемам социализма Ф. Хайек принимает основополагающую концепцию критики социализма, изложенную Л. Мизесом. Он подвергает критике идеи сторонников социализма, представленные в работах Ф.М. Тейлора, Х.Д. Дикинсона, М. Добб, О. Ланге и др. Исходным пунктом критики является проблема экономического расчета при социализме: 1) доступность соответствующей экономической информации до принятия реше­ний в рамках централизованного планирования, которое должно заменить рынок; 2) способность плановых органов к усвоению и переработке информации для принятия правильного экономичес­кого решения относительно размещения ресурсов.

Критикуя модели Ланге и Дикинсона, опирающиеся на цент­рализованное определение цен методом проб и ошибок, Ф. Хайек обращает внимание на проблему дефицита, нерационального ис­пользования ресурсов, отсутствия ответственности руководителей производств и др. Ф. Хайек подчеркивает, что только настоящая рыночная конкуренция дает возможность делать технические от­крытия, обеспечивающие снижение издержек производства. Со­циалистическая экономика, которая опирается на планирование, заменившее рынок, будет тормозом технического и экономичес­кого прогресса. Ф. Хайек пишет: «...высокое качество — с техни­ческой точки зрения — некоторой части российского промыш­ленного оборудования, нередко поражающее случайного наблю­дателя и обычно считающееся свидетельством успеха, малозначи­мо с точки зрения ответа на главный вопрос. Окажется ли новый завод полезным звеном в структуре промышленности, помогаю­щим увеличить объемы производства, зависит не только от техни­ческих соображений, но даже больше от общей экономической ситуации. Лучший тракторный завод не может быть активом, а вложенный в него капитал есть чистый убыток, если замененная трактором рабочая сила дешевле, чем затраты материалов и труда, пошедших на создание трактора, плюс прибыль».