1.3.3. Новое знание (???)

Новое знание — приращенное знание, и оно имеет двойственный статус. С одной стороны, новое знание — это результат встречи с неизвестным, незнаемым, с другой, вызов известному, знаемому. Вне науки неизвестное довольно редко воспринимается как незнаемое. Часто неизвестному приписываются признаки известного, как в феноменах каузальной атрибуции.

В науке, наоборот, для того, чтобы получить новое знание, нужно отчетливо различать неизвестное, незнаемое и известное, знаемое. Вопреки распространенным представлениям, у тех ученых выше шанс открыть новое (неизвестное, незнаемое), которые больше осведомлены об известном. Ученые различают знаемое как объективный факт и знаемое как субъективное представление (мнение, оценка), как гипотезу. Знаемое как представление (мнение, оценка или гипотеза) — это область возможного. Может быть такого рода «знаемое» соответствует реальности, а может и не соответствует. Поэтому научными средствами необходимо проверять «знаемое» на его действительное соответствие реальности. А пока такая проверка не произведена, «знаемое», по сути, остается неизвестным и объективно незнаемым.

Неизвестное находится не где-то «там», а «здесь», среди иллюзорно известного. Способность ставить научную проблему — это способность находить неизвестное в явлении, срывая с него покров субъективных представлений, мнений или оценок людей. Открытию нового способствует применение декартовского метода сомнения: отвергать как ошибочное все, в чем можно усмотреть сомнение, а затем заново ставить проблему на основе того, что осталось и не подлежит сомнению.

Обычно новое знание, особенно если оно носит существенный характер, приводит к необходимости пересмотра традиционного, уже сложившегося знания. В этом суть вызова нового традиционному; это вызов, но не полный разрыв. Наука — это поле борьбы взглядов, идей, фактов, в том числе нового со старым.

Возникновение когнитивной психологии в начале 1960-х гг. впоследствии назвали когнитивной революцией. Это действительно была научная революция в мировой психологии, потому что когнитивный взгляд на психику поколебал и расшатал фундаментальные основания поведенческой психологии, которая господствовала до конца 1950-х гг. Поведенческие психологи, ведомые Уотсоном, критиковали исследования сознания и метод интроспекции за их субъективизм. Бихевиористы утверждали, что объективно можно изучать внешне наблюдаемое поведение, но невозможно изучать ментальные события, поскольку они ненаблюдаемы и недосягаемы для внешнего наблюдателя. Внешнее поведение можно изучать также потому, что оно имеет публичный характер, а ментальные события нельзя изучать, поскольку они носят приватный характер. Когнитивная психология отвергла эти постулаты поведенческой психологии и заявила, что психику можно изучать объективно и что ее предметом является скорее психическое (когнитивная сфера), чем собственно поведение. Когнитивные психологи, однако, не отвергли поведение, но наблюдая за ним, стали делать заключения об особенностях когнитивных процессов, а не поведения.

Понятие нового не следует рассматривать как нечто абсолютное. Новое обнаруживается при его сопоставлении с уже сложившимся, традиционным. Наступление когнитивной психологии было научной революцией для западной, но не для отечественной психологии, разрабатывавшей категорию сознания в оппозиции и к структурализму Вундта и Титченера, и к бихевиоризму Уотсона и его последователей. «Революционные» идеи когнитивной психологии в части возможности изучения психики (а не только поведения) были банальностью для отечественных психологов.

В отечественной психологии также появлялось новое, и оно пробивало себе дорогу в борьбе со старым, хотя не всякому со стороны это было понятно.

В общепсихологической теории деятельности Леонтьева образ человека (не смешивать с психическим образом!) фактически явился оппозицией к представлениям о человеке в рамках теории психического отражения (противоположную оценку общепсихологической теории деятельности А. Н. Леонтьева см.: А.А. Леонтьев, 2001). В субъектно-деятельностной теории Рубинштейна образ человека («внешнее через внутреннее») противостоял представлениям о человеке в общепсихологической теории деятельности Леонтьева («внутреннее через внешнее»). Категории субъекта и активности, которые разрабатываются в русле традиций Рубинштейна (Брушлинский, Абульханова-Славская, Джидарьян) — это нечто иное, чем категории сознания и деятельности в русле традиций Леонтьева. Представления о человеке как самостоятельной системе (Мерлин) — это принципиально другой взгляд на человека, чем прежние представления о человеке как элементе общества. Все эти «парадигмальные новообразования» несли в себе существенные признаки новизны и имели важное значение для отечественной (но не для западной) психологии. Новые идеи развивались в борьбе с традиционными; нередко дискуссии принимали ожесточенный характер; на них оказывала сильное давление официальная идеология и философия, как, впрочем, и «внутренние цензоры» самих психологов.

2. Категории психологии

(расписать по этим пунктам)