Новое чувство ответственности

Трудно сказать, когда именно традиционная теория практически неограниченной свободы прессы начала сдавать свои позиции, а издатели начали принимать на себя определенную ответственность. Конечно, издателей вряд ли заботили этические стороны их профессии, пока они оставались в первую очередь печатниками и рассматривали свои газеты как придаток к своим печатным заведениям, хотя с самых ранних пор среди журналистов были люди, преисполненные благих намерений. К середине девятнадцатого века журналистика стала привлекать образованных и принципиальных людей, которые устанавливали высокие требования к своему ремеслу и старались их выдерживать. Некоторые из таких людей разрабатывали кодексы профессионального повеления для своих сотрудников. Укреплению профессионального духа в какой-то мере способствовали и школы журналистики, которые начали появляться в первые годы нашего века и которые не только учили журналистским приемам, но со временем стали все больше обращать внимание на те обязательства, которые должны брать на себя средства информации. С начала двадцатого века издатели стали все чаще говорить об обязанностях, вытекающих из того привилегированного положения, которое пресса занимала по конституции. Защищая свое предложение о создании школы журналистики, Джозеф Пулитцер в 1904 году писал в «Порт америкэн ревью»: «Только самые высокие идеалы, самое добросовестное стремление поступать справедливо, самое точное знание про-

127

блем, с которыми ей придется столкнуться, и искреннее чувство ответственности спасут журналистику от раболепства перед классом имущих, преследующих эгоистические цели и противодействующих общественному благоденствию» (75:658).

По мере того как двадцатый век шел вперед, другие, издатели аналогичным образом высказывались не просто, об их праве на свободу печати, но и об ответственности, связанной с этим правом. К ним присоединились кинематографисты и работники радио и телевидения. Издатели в городах, где была одна газета, говорили об ответственности, которую налагает на них их монопольное положение. Внутри индустрии средств информации отдельные группы разрабатывали кодексы норм профессионального поведения. Подобный дух существовал не только в крупных организациях, имеющих отношение к средствам коммуникации. Например, спустя пятьдесят лет после того, как Пулитцер написал свои слова для «Порт америкэн ревью», акционеры маленькой газеты «Парк риджен экоу» в Александрии, штат Миннесота, приняли декларацию о намерениях, в которой говорилось:

«Прежде всего мы должны признать, что подлинно замечательная газета должна быть чем-то более значимым, нежели персональная или общая совесть тех, кто ее редактирует в том смысле, что, когда она говорит, ее слова принадлежат кому-то гораздо более мудрому, рассудительному, справедливому, сострадающему, отзывчивому и честному, чем те искалеченные слабостями и недостатками люди, задачей которых является писать те слова... Подлинно замечательная газета должна оставаться свободной от силков любых особых групповых интересов».

Возникновение вещания превратило правительство в одного из главных доноров теории социальной ответственности. В начале двадцатых годов, когда радиостанции открывались в огромных количествах и совершенно хаотично, конкуренты вещали на одних и тех же волнах, любители смешивали свои сигналы с сигналами

128

профессионалов, и во все большее число домов слушателей приходила какофония. Побуждаемое вещательной индустрией правительство было вынуждено вмешаться, чтобы навести порядок на радиоволнах. (В 1927 году Конгресс создал Федеральную комиссию радиовещания с целью распределения радиочастот и наблюдения за содержанием программ. По закону о связи 1934 года, в котором оговаривалось, что работа вещания должна отвечать общественным интересам, была создана Федеральная комиссия связи, постоянная правительственная организация, выдающая лицензии на вещание и осуществляющая надзор за эфиром. Хотя закон прямо запрещает Федеральной комиссии связи осуществлять цензуру программного материала, комиссия встала на ту позицию, что ее обязанностью является надзор за всем содержанием программ, чтобы обеспечить соответствие программ общественным интересам. В то время как держатель лицензии имеет право выбирать конкретный материал, комиссия тем не менее заявила, что его выбор должен «соответствовать политике Конгресса, считающего, что радио должно оставаться средством свободы слова для общественности в целом, а не превращаться в канал для выражения чисто личных или частных интересов держателя лицензии» (80:33). Директивные указания Федеральной комиссии связи, меры, принимаемые ею против некоторых вещательных компаний, и ее полномочия выдавать и отбирать лицензии напомнили вещательным компаниям, что они попечители, но не владельцы эфира.

Установив, что как пресса, так и ее критики согласны с тем, что прессе следует взять на себя некие обязательства, мы подходим к развилке, откуда по одной дороге идет теория социальной ответственности в том виде, в каком ее разрабатывают самые ясно мыслящие выразители мнения самой прессы, а по другой следует теория в той самой четкой ее формулировке, которая была предложена Комиссией по вопросам свободы печати. Обе эти дороги уводят прочь от традиционной либертарианской теории и в каких-то местах идут параллель-

1 29

но. Хотя пресса отнеслась к докладу Комиссии в целом враждебно, критика не касалась нескольких основных положений доклада. Очевидно, мало кто в средствах информации спорил с Комиссией по принципиальному пункту о социальной ответственности прессы или даже по поводу функции прессы в современном демократическом обществе. Многие представители прессы, выступавшие от ее лица, действительно совпадали во мнении по этим самым пунктам с выводами Комиссии, которая утверждала, что большинство высказанных ею идей были заимствованы у представителей разных профессий в средствах информации. Однако пресса не приняла оценки Комиссии по поводу того, как она исполняет свои функции, а также критиковала утверждение, что концентрация контроля в средствах массовой информации ставит под угрозу свободный поток идей, возражая на это, что природа конкуренции стала другой. Но самую большую критику у прессы вызвало предложение Комиссии о хотя и осторожном, но все же расширении власти правительства над средствами информации.

Поскольку материалы Комиссии предлагают самое обобщенное обсуждение целей, стоящих перед прессой в рамках теории социальной ответственности, и эти материалы никогда подробно не анализировались с точки зрения их значения для традиционной теории, мы уделим здесь больше всего внимания теории социальной ответственности в том виде, как ее сформулировала Комиссия, и в частности Уильям Хокинг, один из ее членов. Следует, однако, помнить, что в значительной мере теория была сформирована самой практикой представителей разных средств массовой информации, даже если они не соглашаются с логическими следствиями, вытекающими из доклада Комиссии.