16. «Слово о погибели Русской земли». Фольклорность.

«Слово о погибели Русскыя земли» найдено Х.М.Лопарёвым в начале 1890-х гг в рукописи XV в. псковского Печерского монастыря и тогда же им опубликованное.

Само «Слово» довольно короткое, поэтому я приведу только один пересказ, более полный, его можно сократить, но… всё же сокращать там и так нечего).

В «Слове» перечисляются природные и материальные богатства, которыми до татарского нашествия изобиловала русская земля: озёра многочисленные, реки и колодцы местнопочитаемые, горы крутые и т.д. Были тогда на Руси князья грозные, бояре честные, вельможи многие. Большие пространства и живущие на них народности были покорены князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю киевскому, деду его Владимиру Мономаху (которым пугали детей и которого боялись венгры). Разные соседние племена платили дань Владимиру медом, а царь византийский Мануил посылал ему великие дары, опасаясь нападения на Царьград. Так было раньше, теперь же приключилась болезнь христианам.

Так это «Слово» и заканчивается.

Этот памятник проникнут чувством глубокого патриотизма, гордостью прошлым Русской земли и скорбью о ее бедствиях, причиненных ей татарами. В «Слове» идет речь не о гибели Русской земли, а о ее могуществе и красоте и только в последней фразе имеется неясное указание на «болезнь» христианам того времени. Первый издатель «Слова» считал его «только началом великолепной поэмы XIII в., оплакивающей гибель Руси», - поэмы, продолжение которой утрачено. Лопарёв предполагал, что это первая часть трилогии, а основывался он на том, что в рукописи написано: «о смерти великого князя Ярослава», после чего идет текст «Слова», о смерти же Ярослава Всеволодовича вовсе не говорится.

Художественный стиль «Слова о погибели» представляет собой сочетание книжного стиля с устнопоэтическими формами песенной речи. Книжный стиль сказывается преимущественно в перечислении богатств, которыми изобилует Русская земля, и в составных эпитетах, как и «светло-светлая», «украсно-украшена». От устнопоэтической традиции идут, видимо, такие сочетания, как «горы крутые», «холмы высокие», «дубравы чистые». Здесь характерны как самые эпитеты, так и постановка их после слов, к которым они относятся, - обычный прием в произведениях устнопоэтического творчества. Оттуда же идет и эпический образ Владимира Мономаха. Упоминание о том, что различные народы трепетали перед Владимиром Мономахом, - общее место, встречаемое в описаниях могущества разных русских князей. Рассказ о страхе, испытанном Мануилом, - хронологическа несообразность, т.к. Мануил начал царствовать спустя 18 лет после смерти Мономаха и в действительности посылал посольство с дарами к князю Ростиславу. Ошибка эта ведет своё происхождение от одной их хроник, известной в древнересских рукописях и отодвигавшей царствование Мануила на 30 лет назад, почему в «Слове о погибели» Мануил и оказался современником Владимира Мономаха.

Предположения

Н.И. Серебрянский предполагал, что «Слово» является предисловием к не дошедшей до нас светской биографии Александра Невского, написанной одним из дружинников князя и возникшей вскоре после его смерти. В.Мансикка считал, что «Слово о погибели» является предисловием, только не к не дошедшей до нас светской биографии, а к церковному житию Александра Невского.

Однако едва ли «Слово» можно считать изначальным вступлением к светской биографии Александра Невского или к церковному его житию: он умер в 1263 г., а в «Слове о погибели» имеется упоминание «нынешнего Ярослава», т.е. Ярослава Всеволодовича, умершего в 1246 г. + само содержание жития, повествующего о победах Александра над врагами Руси, не согласуется с представлениями о ее «погибели».

Существует предположение, что «Слово» явилось откликом на Калкскую битву 1223 г. и было создано около 1225 г., но вероятнее предполагать, что оно вызвано опустошительным татаро-монгольским разорением Руси в 1237 г.: именно к этому событию слово «погибель» (в данном случае – «разорение», «опустошение») значительно более применимо, чем к последствиям Калкской битвы.

Как бы то ни было, «Слово о погибели» дошло до нас с явно дефектным концом. В рукописи последняя фраза читается так: «А в ты дни болезнь крестияном от великаго Ярослава и до Володимера и до нынешняго Ярослава и до брата его Юрия, князя володимерьскаго». Под «великим Ярославом» нужно разуметь, очевидно, Ярослава Мудрого, а под «Володимером» - Владимира Мономаха. Но в таком случае совершенно непонятно, как от времени этих двух князей можно вести начало «болезни» христианам, т.е. бедствий, связанных с татарским нашествием. Видимо, слова «А в ты дни болезнь крестияном» представляли собой самостоятельную, законченную фразу, после которой следовала новая: «От великаго Ярослава и до Володимера» и т.д., в рукописи оказавшаяся незаконченной и продолжение которой сложно угадать.