11. Философская мысль в России в XVII в.

В XVII в. в основном нашел свое завершение многовековой процесс развития средневековой русской культуры. Петровские преобразования, начавшиеся на рубеже XVII – XVIII вв. и круто изменившие традиционный уклад материальной и духовной жизни государства, положили начало новой русской культуре. Вместе с тем многие интеллектуальные традиции, заложенные еще в допетровский период, сохранили свою жизнеспособность и в последующем, в силу чего развитие русской философской мысли от средневековья к новому времени можно представить как непрерывный процесс.

В XVII в. территория Московского государства значительно расширяется, оно становится многонациональным, а это потребовало от мыслителей новых форм политической и идеологической деятельности. Контакты с Западом неуклонно учащаются, что столкнуло российское сознание с непростыми проблемами сохранения и развития своей национальной идентичности. В конце века западное влияние усиливается настолько, что традиционные методы противодействия ему оказываются неэффективными. Россия вступает в эпоху радикальных реформ.

Среди главных черт русской философской мысли назовем следующие: традиционную укорененность в религиозном сознании, неодолимую тягу к вопросам этики и эстетики, особый интерес к историософской проблематике, публицистичность. Эти черты генетически связаны с предшествующими этапами развития отечественной мысли. Неразвитость понятийно-логических форм в некоторой степени компенсировалась напряженной деятельностью в иных областях человеческого духа, особенно через художественно-аллегорические образы. Но эти особенности, издавна отличавшие отечественную мысль, не могли, однако, восполнить недостаток в профессиональном философском знании. Богатейшая западная традиция в этом отношении оставалась для России и в XVII в. чуждой. Объяснение этому следует искать в конфессиональной замкнутости государства. Схоластика, переживавшая в XVII в. свой второй расцвет, рассматривалась лишь как вспомогательное оружие католической пропаганды. Только с основанием Киево-Могилянской академии (1632) западная философская традиция начинает восприниматься в более или менее значительном объеме сначала на Украине, а потом и в России. Киевская академия, ставшая после вхождения в 1654 г. Украины в состав России российским учебным заведением, и созданная в 1687 г. в Москве Славяно-греко-латинская академия положили начало профессиональному философскому образованию в России.

Говоря о развитии русской мысли, мы не должны забывать о ее неразрывной связи с монастырской культурой. К концу XVII столетия связь эта, несомненно, слабеет, но не прерывается совсем. В монастырях, помимо социальной благотворительности, практиковалось активное «духовное делание», формировались специфические направления национальной идеологии, велись подробные исторические хроники. Просветительская деятельность также, как правило, была связана с монастырями.

До XVIII в. в России и сопредельных с ней восточно-славянских государствах преобладала так называемая внутренняя философия, которая призвана была заботиться о спасении души, что нашло свое наиболее выпуклое выражение в практике духовного наставничества. «Внешняя» философия, ориентировавшая на познание материального мира, занимала подчиненное положение. Отдельные же мыслители рассматривали соотношение двух названных философий как антитезу: «Лучше тебе изучать «Часослов», «Псалтирь», «Октоих», «Апостол» и Евангелие и в простоте своего сердца угождать Господу, за что можешь обрести жизнь вечную, нежели изучать Аристотеля со Платоном, называясь в сей жизни философом мудрым – и попасть в ад…» (афонский инок, украинец Иван Вышенский, ум. ок. 1620); «Ныне же не от Духа Святого, но от Аристотеля, Цицерона, Платона и прочих языческих любомудрцев разума учатся. И потому до конца ослепли во лжи, прельстившись от пути праведного в разуме» (митрополит Киевский Исайя Копинский, ум. 1634)

В XVII в. продолжала сохранять актуальность проблематика, обсуждавшаяся во время споров иосифлян с нестяжателями. Доктрина самодержавия, не стесненного никакими ограничениями, выработанная Иваном Грозным в полемике с князем Андреем Курбским, превалировала и в царствование Алексея Михайловича. Традиция богословско-философского знания, восходящая к «превозлюбленному учителю» Максиму Греку, а еще далее – к византийскому наследию, в России еще не прервалась. Имя Максима Грека, его труды, фрагменты из его сочинений, соответствующие толкования и цитаты постоянно встречаются в русских рукописях XVII в. В этом столетии появились так называемые «Азбуковники» – лексикографические словари универсального содержания, в которых давались определения терминам, взятым из латинского, греческого, еврейского, немецкого и польского текстов, в том числе и философским. Определения эти носили описательный характер и не могли претендовать на роль глубокого философского знания, что, впрочем, не помешало «Азбуковникам» значительно поднять образовательный уровень общества. В приложениях к этим тогдашним своеобразным энциклопедиям приводились сведения о мудрецах древности, давались философские объяснения разного рода явлениям.

Мощным стимулом к обогащению духовной жизни того времени стала так называемая «книжная справа». Исправление славянских переводов Библии и богослужебных книг должно было послужить делу церковного возрождения, оно нуждалось в соответствующих кадрах, которые и были востребованы из Киева. В 1649 г. в Москву приезжает Епифаний Славинецкий (ум. в 1675), а в 1650 г. – Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий. Епифаний Славинецкий, не ограничившись одной переводческой работой, начал преподавательскую деятельность в Москве в школе при Андреевском монастыре, основанной царским окольничьим Федором Ртищевым. Постепенно вокруг Епифания Славинецкого сложился круг учеников, составивших костяк так называемого грекофильского религиозно-философского направления. Помимо религиозной литературы Епифаний переводил труды Фукидида, Плиния Младшего, Эразма Роттердамского.

В целом Епифаний Славинецкий относился к философии достаточно настороженно, что объясняется его борьбой с «латинской партией» (т. е. сторонниками усиления западного влияния), но он испытывал к схоластической философии определенный интерес: в его библиотеке находились книги по «диалектике латинской», «философии рациональной» и «другой философии», т. е. физике. Мыслитель несомненно интересовался психофизической проблематикой, доказательством чему служит выполненный им перевод «Рассуждения об учении некоторых суемудрых, что душевное существо человека смертно». Был он также знаком и с этическими концепциями эпохи Возрождения (вероятно, в польском их варианте), что нашло свое выражение в переводе «Гражданства и обучения нравов детских», сочинения, основанного на трудах Эразма Роттердамского.

Из числа последователей Епифания Славинецкого наибольшую известность стяжали Чудовский инок Евфимий и придворный поэт Карион Истомин. Основатели московской Славяно-греко-латинской академии братья Иоанникий и Софроний Лихуды, при всей неоднозначности занятой ими позиций, также придерживались грекофильского направления.

Особое напряжение в русской мысли XVII в. вызвал раскол, потрясший основы русского общества. Он стал следствием церковной реформы, проводившейся под предлогом возвращения к греческим источникам православия. Реформа была задумана в ближайшем окружении царя Алексея Михайловича, среди так называемых «ревнителей благочестия», или «боголюбцев», наиболее заметными из которых были царский духовник Стефан Вонифатьев и упоминавшийся выше Ртищев. Патриарх Никон, человек сильной воли, провел в жизнь планы, задуманные задолго до начала его патриаршества (1652).

Говорить о вкладе «раскольников», т. е. тех, кто выступил против церковной реформы (старообрядцев), в историю русской философской мысли можно только с оговорками. Философско-богословские размышления возникают в раскольничьей среде лишь в XVIII в. (в связи с деятельностью братьев Андрея и Семена Денисовых, авторов «Поморских ответов» и основателей Выговской пустыни, где, в частности, были выполнены переводы логических трактатов Раймунда Луллия).

Если же говорить о религиозно-философских мотивах в расколе XVII в., то здесь прежде всего необходимо назвать колоритную фигуру протопопа Аввакума (1621 – 1682), который хотя и жестко выступал против философии и не признавал собственно философских вопросов, однако оставил глубокий след в истории русской духовной культуры и тем самым косвенно повлиял на религиозно-философскую мысль.

В молодости Аввакум подпал под влияние «ревнителей благочестия», узкой группы лиц (царский духовник Стефан Вонифатьев, протопоп Иван Неронов), замысливших реформу православной церкви. После реформ патриарха Никона (также входившего в кружок «ревнителей») Аввакум выступил против своих бывших друзей, за что подвергся со стороны властей гонениям. С 1653 г. он энергично борется с нововведениями в православной церкви, что по тем временам приравнивалось к борьбе с правительством. В 1682 г. он вместе с группой единомышленников был сожжен за «великие на царский дом хулы».

Аввакум был страстным проповедником, он написал несколько десятков сочинений, в том числе истолковательные беседы на богословские темы, челобитные, полемические и поучительные послания. Написанное им в пустозерской тюрьме «Житие» получило признание как выдающееся произведение русской литературы. В историософском плане, если о таковом позволительно говорить в данном случае, Аввакум был оптимистом. Он, в частности, не верил в скорое пришествие антихриста и был глубоко убежден в восстановлении «древлего российского благочестия».

Главой «латинской партии» при царском дворе явился Симеон Полоцкий (Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович, 1629 – 1680). Он был человеком разносторонних дарований: помимо собственно философии, увлекался медициной, алхимией и астрологией, считался талантливым педагогом, так что ему было даже доверено воспитание наследника престола; он стал основателем русской драматургии.

Философские взгляды Симеона Полоцкого оформились под воздействием томизма, который он изучал в иезуитском коллегиуме в Вильно. Он разделял философию на три вида: «разумительную» (логику), «естественную» (натурфилософию) и этику. Последняя включала «монастику» (учение о добродетелях индивидов), экономику (семейные добродетели, причем под семьей понималась преимущественно хозяйственная единица) и политику (учение о государстве). Сами добродетели выступали или как богословские (вера, надежда, любовь), или же как собственно моральные. В гносеологии он придерживался эмпиризма. Считал, что ум младенца – «скрижаль ненаписанная, на ней же учитель что-либо хощет написати может». Под воздействием мудрого воспитателя душа ребенка приобретает похвальные черты голубя (кротость), орла (величие духа), крота (деятельная любовь к земным вещам), вола (трудолюбие). Мыслитель уподоблял чувственно воспринимаемый мир книге, ключом к пониманию которой является выраженное в слове знание.

Для истории отечественной философии представляет интерес сочинение Симеона Полоцкого «Рифмологион». В содержащейся в нем главе «Философия» приводились определения философии, данные Фалесом Милетским (мудрость понимается как высшая ценность), Диогеном Синопским (философия прежде всего научает человека терпению), Аристиппом Киренским (философия учит смелому обращению с сильными мира сего) и Аристотелем (философия является врачевательницей разума и нравов). В сочинении «Обед душевный» Симеон Полоцкий приводит характеристику Демокрита («смеющегося над непостоянством земного мира»), ссылается на Аристотеля, говоря о человеческом блаженстве: «Блаженство есть исполнение желаний. Однако в этом мире желания не исполняются. Пусть человек завладеет всей Вселенной, и все равно он будет желать получить что-либо свыше».

Среди грекофилов и сторонников древнего российского благочестия Симеон Полоцкий находился под подозрением в измене делу православия. Патриарх Иоаким открыто обвинял его в симпатиях к иезуитам, каковым он, по всей вероятности, и являлся на самом деле. Евфимий Чудовский, говоря о его сочинении «Обед душевный», не без ядовитой иронии называл его «снедью, полную душетлительных бед». Его изворотливость и беззастенчивый конформизм не могли отрицать даже его сторонники.

Из учеников Симеона Полоцкого наиболее заметен был Сильвестр Медведев (казнен в 1691), известный как страстный полемист, участник богословских споров. Собственно философские воззрения его особой оригинальностью не отличаются, восходя, как правило, к школьной схоластике. Философская проблематика, впрочем, наличествует в исторических сочинениях Медведева «Созерцание краткое» и «Записки о стрелецком бунте». В них он рассуждает о принципах устройства человеческого общества, законности, исторических судьбах государств. В «Записках» отдельный параграф носит название «Философов глаголы», где развивается восходящая к Аристотелю теория государства, уподобляющая его живому организму. В письме к Григорию Ромодановскому Медведев воспроизводит аристотелевское учение о причинах, разделявшихся на четыре вида: причину творящую, существо (причину материальную), форму (причину образующую) и причину конечную; он сопоставляет их с основными христианскими добродетелями: правдой, целомудрием, мудростью и мужеством. Известность Медведев приобрел как библиофил. Принадлежавшее его перу «Оглавление книг, кто их составил» свидетельствует о том, что в его библиотеке хранилось 359 латинских, польских и греческих книг. Там, в частности, имелись польский перевод «Политики» Аристотеля, «Диалектика» Меланхтона (сподвижника Лютера и отца протестантской схоластики), «Толкование древних философов», «Ключ всея философии»

Несколько особняком в истории русской мысли XVII в. стоит Юрий Крижанич (1617 – 1683, был убит в битве с турками под Веной), хорват по национальности, отличавшийся высокой образованностью. Он являлся слушателем греческого коллегиума Св. Афанасия в Риме, а в Граце получил степень магистра философии. Крижанич был настоящим энциклопедистом, владел шестью языками. Он прибыл в Москву с тем, чтобы пропагандировать идеи славянского единства. Здесь он знакомится с Епифанием Славинецким и Федором Ртищевым, поддерживает их просветительские идеи о необходимости ввести русский народ в число образованных европейских наций. По не совсем ясным причинам он был сослан в Тобольск (1661 – 1676), где и написал «Политику» и другие свои основные трактаты: «Толкование исторических пророчеств», «Обличение на Соловецкую челобитную», «Духовное завещание», «De providentia Dei» («О промысле Божьем»), сочинение по истории Сибири. В своих работах Крижанич проводил четкую границу между мудростью, знанием и философией. Под мудростью он понимал «постижение наиболее важнейших и наивысших вещей» (иными словами, Бога, природы, общества, человека), под знанием – «понимание причин вещей», а под философией – «стремление к мудрости». Философия у него выступает как квинтэссенция человеческого опыта, наивысшая ступень всех возможных видов познания.

Крижанич составил небезынтересную классификацию всех видов знания. Человеческое знание делится им на теоретическое и практическое, первое в свою очередь – на духовное и мирское, мирское же – на философию, математику и механику. Философия, по мысли Крижанича, заключала в себе три раздела: «беседное учение» (логику), «природное учение» (физику) и «нравное учение» (этику).

В историософии Крижанич придерживался концепции провиденциализма, т. е. считал, что в основе истории лежит воля провидения (промысел Божий). Историческая миссия, по его мнению, переходит от одного государства к другому, и у России есть неплохие шансы возглавить этот процесс. Она вполне способна объединить вокруг себя все славянские народы, но для этого ей необходимо осуществить ряд реформ, как-то: обеспечить строгую централизацию власти, законодательно закрепить права сословий и оживить экономику. Славянское единение он понимал в виде федерации, выступал за равноценный союз славянских государств. Он пытался составить общее для славян наречие, получившее название «крижаника» (именно на нем и написана «Политика»), что, вне всякого сомнения, свидетельствовало о его выдающихся лингвистических способностях. К тому же он был прекрасным стилистом, в частности пользовался такими выразительными словами, как «чужебесие» (преклонение перед иностранным), «людодерство» (тирания), «сарданапалы» (зазнавшаяся аристократия).

Крижанич предложил программу управления Российской державой, которая была частично реализована, разумеется, без его прямого участия, во время петровских реформ. Суть этой программы сводилась к требованию учитывать материальный и духовный потенциал страны, населения, природных ресурсов, народных традиций и верований, с тем чтобы максимально рационально их использовать в государственном строительстве. Все это напоминает программы просвещенного абсолютизма XVIII в.