20. Философские идеи в русском масонстве.

Масонство – это прежде всего религиозно-нравственное движение, заявившее о себе в начале XVIII в. в Англии и вскоре распространившееся во многих странах Европы, в том числе в России. Несмотря на все многообразие духовно-идеологических ориентаций, масоны, или «вольные каменщики», в своем подавляющем большинстве провозглашали идеалы наднационального духовного братства, веротерпимости (нередко принимавшей форму религиозной беспринципности), самосовершенствования человека и человечества. В разные исторические периоды это движение носило секретный или полусекретный характер. Масонская ложа чаще всего представляла собой организацию, имеющую свой обряд посвящения, свои ритуалы, символы, специфическую эмблематику. Общая черта многообразных течений и орденов в масонстве – претензия на обладание подлинным эзотерическим (тайным) знанием и соответствующей ему ритуализованной духовно-нравственной практикой, происхождение которых связывалось с дохристианским и даже доисторическим (райским) периодом существования человека.

После реформ Петра I в России складываются благоприятные условия для распространения движения «вольных каменщиков»: нарастают процессы секуляризации, развивается светская философия, усиливается денационализация образованности и духовной жизни правящего сословия, в силу ряда причин снижается авторитет и влияние православной церкви. В этих обстоятельствах часть русского дворянства видела в масонстве идейный противовес не только церкви, но также «вольтерьянству», деизму и безбожию, начинавшим овладевать умами их современников.

С учреждением первой ложи в 1731 г. и до официального запрещения в 1822 г. русское масонство переживало этап относительно легального существования, рекрутируя в свои ряды представителей придворной аристократии, части духовенства и постепенно адаптируясь к особенностям российской действительности. К исходу 70-х гг. XVIII в. почти все известные дворянские фамилии имели в масонстве своего представителя. Ложи открывались не только в Петербурге и Москве, но и во многих провинциальных городах. В число «вольных каменщиков» входили государственные деятели, придворные, такие историки и писатели, как И. Н. Болтин, М. М. Щербатов, А. П. Сумароков, М. М. Херасков, Н. М. Карамзин, Н. И. Новиков, педагоги и воспитанники Шляхетского кадетского корпуса, некоторые профессора и студенты Московского университета, Академии художеств. Они издавали свои журналы, переводные и оригинальные масонские сочинения. С этой целью усилиями Н. И. Новикова, И. В. Лопухина и других была учреждена «Типографическая компания».

В 50 – 70-е гг. XVIII в. деятельность лож носила формальный характер, западноевропейские масоны разрешали своим русским «братьям» совершать так называемые «работы» лишь в первых трех степенях посвящения – ученик, товарищ, мастер. Культивировались традиционные христианские добродетели, филантропия, доминировало масонское обрядоверие. В те годы разные страны-метрополии, а также конкурирующие в них эзотерические школы не без определенного политического расчета стремились утвердить в России свою версию масонства. Большим влиянием пользовался союз лож под руководством И. П. Елагина. В 1772 г. Верховной ложей Англии он был назначен Великим Провинциальным мастером в России. Однако наиболее творчески одаренная, ориентированная на серьезные религиозно-философские и нравственные проблемы часть русской масонерии критически оценивала популярное масонство. Перепробовав английские, шведские, французские, немецкие системы, вступая в смешанные союзы (например, союз 1776 г. Елагина и Рейхеля), многие в конечном счете испытывали разочарование, не находя обещанного «высшего знания». И лишь с 1781 г., когда в Москве была создана «сиентифическая» («научная») ложа второй ступени «Гармония», объединяющая узкий круг идейных лидеров отечественного масонства (Н. И. Новиков, Н. Н. Трубецкой, М. М. Херасков, И. П. Тургенев, А. М. Кутузов, И. В. Лопухин, С. И. Гамалея), начинается новый этап его развития. Главным образом благодаря усилиям профессора Московского университета И. Г. Шварца, также вошедшего в этот круг, состоялось посвящение русских в тайны «истинного масонства» – розенкрейцерство (буквально: масонство розы и креста, выдвигавшее идеал аскетически отрешенного от мира мудреца, избегающего какой-либо социальной активности) и в «теоретический градус соломоновых наук» (глубинные основания мировоззренческой программы, на которой строилось мистическое «братство»). Именно из среды московских розенкрейцеров исходили религиозно-философские идеи, определившие образ русского масонства XVIII – начала XIX в.

Центральное место в масонском учении занимает концепция человека. Окружающий мир и его познание – только преддверие к самопознанию. Тайны мира и Бога, полагали масоны, могут раскрыться лишь самосознающему и самосовершенствующемуся человеку, который обуздал в себе греховные помыслы, прежде всего «люциферову самость» (гордыню), и с помощью масонских «работ» овладел подлинным знанием. Русские розенкрейцеры черпали его преимущественно в сочинениях мистиков и теософов, стоявших вне прямой церковно-христианской традиции: Парацельса, Я. Бёме, Э. Сведенборга, Ф. Этингера, К. Эккартсгаузена, Л. К. Сен-Мартена. Их привлекали полуеретические течения в католицизме и протестантизме. Большой интерес вызывали также древнейшие верования Ближнего и Среднего Востока, античные мистерии, иудейский эзотеризм, сакральные традиции Индии и Китая. Патриарх русского масонства И. П. Елагин, известный главным образом как автор исторического сочинения «Опыт повествования о России», писал в своих записках, что «наука вольных каменщиков как некая тайна хранилась в храмах халдейских, египетских, персидских, финикийских, иудейских, греческих, римских… в ложах персидских и училищах Фалесовом, Пифагоровом, Платоновом и у любомудрецов индийских, китайских, арабских и друидских…»1. Учение масонов впитало в себя иррационалистические течения европейской философии XVIII в., связанные с именами И. Гамана, Ф. Якоби, М. Мендельсона. Масонская внецерковная религиозность формировалась также под влиянием разного рода проповедников религиозно-мистического умонастроения. Все эти сочинения переводились, издавались, подвергались канонизации и ставились чуть ли не в один ряд со Священным Писанием.

Эклектизм своей религиозно-идеалистической антропологии русские масоны пытались преодолеть, утверждая, что божественная сущность человека едина и неизменна. Поэтому во все времена и у всех народов, в различных религиях и философских построениях содержалось в разрозненном виде одно не подлежащее догматизации эзотерическое учение. Найти его, собрать воедино в «живой», символической религии, освободить от исторически проходящих форм, распространить, придав современное звучание, – такова цель масонства. Не случайно в теоретическом лексиконе «вольных каменщиков» были широко распространены словосочетания: «откровенная религия», «истинное христианство», «внутренний Христос», позволявшие им рассуждать вне конфессий, школ, направлений, культур, как бы от лица интуитивно постигаемой и всюду сущей «божественной Премудрости».

Что же касается науки нового времени и материалистически-деистического направления в философии, то теоретики масонства нередко воспринимали их как добросовестное заблуждение «погруженных во мрак» духовно беспомощных страдальцев. Хотя не только отдельные факты или идеи, но и систему аргументации у этих «заблудших» масонские теоретики охотно заимствовали. Так, российские «вольные каменщики» Лопухин, Елагин, равно как и их западноевропейские «духовные братья», развернули борьбу за естествознание в его идеалистической интерпретации. В авторитетных масонских изданиях утверждалось, что «по-настоящему знающий натуру не может не быть вольнодумец» и одновременно не может «истинное богословие» существовать «без познаний Бога в натуре и мироправлении». При этом масоны не ограничивались концепцией двойственности истины. Они понимали, что в эпоху бурного роста наук о природе, их высокого авторитета в культуре эпохи Просвещения общих рассуждений о тварном мире, отражающем в себе премудрость Творца, было явно недостаточно. Утверждался не параллелизм философии, естествознания и богословия, а делалась попытка их совмещения в едином учении о божественной сущности человека.

В масонских сочинениях образ человека двоится: дух и душа – это божья искра, которая светит во мраке «тягостной храмины» – человеческого тела, одержимого «плотскими похотениями» и изнуренного многообразными страстями. «Человек, – считали масоны, – в целой сущности своей есть не единствен, но двойствен. Поистине двойствен. Есть человек наружный, и есть человек внутренний, есть человек телесный и плотский, и есть человек духовный»2. С точки зрения масонских теоретиков, признание такого разделения – это некая условность и необходимое допущение. Ибо, говоря «телесное», «плотское», следует иметь в виду, что в человеке оно не существует помимо его духовной природы. И наоборот, духовное начало немыслимо в нем помимо телесного. Разные формы этого соединения порождают иерархию человеческих типов, на вершине которой – богочеловек, внизу же – ветхий Адам.

Человек представлялся масонам не только микрокосмом, содержащим в себе аналог праха земного и оживотворяющей его мировой души, но и микротеосом, ибо духом своим человек подобен Богу, или, как любили они выражаться, прибегая к своей «строительной» терминологии, «Великому архитектору Вселенной». Согласно масонской антропологии, существуют три качественно различные формы человеческого бытия, как и три типа человека, каждый из которых имеет особый онтологический статус. Бог сотворил Первоадама (I) как существо бессмертное, блаженное, исполненное Святого Духа и наделенное свободой воли. Его дух, душа и тело пребывали в изначальной гармонии. Он обладал небесной премудростью и безграничными познавательными возможностями. После же грехопадения и изгнания из рая «натура» его перерождается, складывается новый тип человека – - ветхий Адам (П), утративший непосредственную связь с Богом. Это и есть человек вообще, массовидный его тип, с которым сталкиваются светская наука, философия, гуманизм. Существование такого человека сопровождают «бедственная временность» (Лопухин), страдания и смерть. Дух и душа попадают в зависимость от тела. Ветхий Адам – это преимущественно «плотяной» (плотский) человек. Поскольку резко возросшее значение материальной жизни и чувственного опыта искажает процесс познания, знания ветхого Адама всегда гипотетичны и несовершенны. «Где одна вероятность, – отмечал Лопухин, – там истинный разум не может находить полного уверения».

В отличие от церковных ортодоксов масоны готовы признать относительную истинность дуализма и сенсуализма в описании человека как данности. Но человек, даже в своем падшем состоянии, – это еще и заданность. Поэтому сенсуализм, «оледеняющий деизм», ведущие к безбожию, утрата абсолютных нравственных ценностей – знак предельного вырождения человека и вместе с тем искажение истинного метафизического масштаба его познания. Истинное же просвещение в противовес этому состоит в свободной от религиозного догматизма теоретической и духовно-практической работе по возвращению ветхого Адама («дикий камень») в состояние Первоадама («совершенный многогранник») с помощью нового Адама – Богочеловека (III). Последний не всегда отождествляется масонами с Иисусом Христом. Некоторые полагали, что поднявшимся до богочеловеческой стадии развития следует считать, например, Я. Бёме, а также некоторых легендарных масонских деятелей и всех, кто достиг высочайших «градусов» масонской «науки». Именно реальному, с их точки зрения, а не формальному, как в религии и «внешней церкви», «совлечению с себя» ветхого Адама и превращению в эдемического (райского) человека посвящены масонские обряды, символы, молитвы, посвятительские практики. В философском плане это означало преодоление дуализма онтологической природы человека, обретение им высшего, сверхэмпирического и сверхразумного знания, а также прямое отождествление с ним. Розенкрейцеры, тяготевшие к вневероисповедной мистике, были убеждены, что человек в своей земной жизни способен «центрально слиться» (Лопухин) с Богом как «Высшим Солнцем чистого света». При этом освобождение «внутреннего», «духовного» человека от оков телесности понималось как тотальное одухотворение плоти, как рождение нового «духовного» тела. На высших ступенях посвящения «вольному каменщику» раскрывалась тайна о том, что в процессе рождения нового Адама душа предстает как модификация духа, а тело – как модификация души, что свидетельствует о глубоко скрытом их тождестве.

Наиболее плодовитый русский розенкрейцер Иван Владимирович Лопухин (1756 – 1816), труды которого «Духовный рыцарь» (1791) и «Некоторые черты о внутренней церкви» (1798) еще при его жизни переводились на иностранные языки, посвятил немало страниц проблеме мистического слияния духа и материи. Данная проблема толкуется им по известной неоплатоновской формуле «единство без смешения». В перспективе превращения «дикого камня» в «совершенный многогранник» человеческому телу, писал Лопухин, «надлежит быть яслями возрождения и земною обителью истинного человека, внутреннего, духовного, сотворенного по образу и подобию Божескому». Вернуть человеку чистый облик первого Адама (Первоадама), обитавшего в Эдеме, – значит, по его мнению, через аскетическое отрицание плоти и всестороннее одухотворение человеческого бытия создать совершенное тело как храм обновленного духа.

В теоретико-познавательном плане процесс становления «внутреннего человека», по мнению масонов, означает пробуждение сверхчувственных способностей в восприятии мира и Бога, а также в акте самопознания. С их точки зрения, и сенсуалисты, и рационалисты существенно обедняют человеческую духовность, не учитывают ее качественного многообразия. Между тем духовный опыт свидетельствует о наличии «сокровенной способности простирать взоры вне самого себя на другие отдаленные предметы и снискивать там о вещах такие понятия и познания, какие посредством известных нам душевных сил не могут быть снисканы». О том, что представляют собой эти способности и эти знания, масоны говорили с большой долей неопределенности. Ими выделялись ясновидение будущего, сверхчувственный взаимоконтакт «родственных душ», мистическая интуиция, приносящая абсолютно достоверные знания, и т. п. В масонской литературе подчеркивается, что вся сила и могущество человеческого разума, столь ярко заявившего о себе в век Просвещения, имеет своим источником божественное откровение. Возвысить разум – значит подчинить его вере, считали масоны.

В отличие от западноевропейского масонства, где наибольшую роль играли политизированные и радикально-демократические версии, общественно-политические идеи большинства русских «каменщиков» характеризуются умеренностью и консерватизмом. И. В. Лопухин, П. И. Голенищев-Кутузов рассматривали идею социально-исторического прогресса как вредную иллюзию, поселившуюся в умах безбожников со времен Реформации и призванную затушевать всеобщую духовную и нравственную деградацию.

Если для западноевропейского масонства конечная цель – построение единого сверхгосударства на началах свободы, равенства и братства (что было особенно характерно для английских и французских «вольных каменщиков»), если богом для них является просвещенное человечество, религией – абстрактный антропоцентризм, борющийся с традиционными религиями, то, с точки зрения, например, Лопухина, истинного «каменщика», или «духовного рыцаря», отличают «непоколебимая верность и покорность своему государю, совершенное повиновение учрежденным в правительстве началам», он должен «противоборствовать буйственной и пагубной системе мнимой вольности, равенства… всякими возможными путями добрыми».

Необходимость проповеди религиозного индифферентизма и уничтожения национальной государственности (тесно связанной с монархическим правлением) во имя учреждения «Соединенных Штатов Европы» отрицалась в русском масонстве. В частной переписке и печатных работах многие представители масонства выступали за незыблемость основ самодержавной власти, сохранение сословии и крепостного права. Они отстаивали идею «естественного неравенства» в социальном обустройстве человечества как земное отражение духовно-божественной иерархии. Многие деятели русского масонства, особенно после Отечественной войны 1812г., словом и делом доказывали, что любовь к своему Отечеству и его защита от внешних врагов выше абстрактных принципов интернационального масонского братства – гипотетического царства Астреи, объединяющего денационализированное человечество.

Масоны-розенкрейцеры в поисках «внутреннего света» призывали к минимизации социальных контактов с миром «профанов», исходя из принципа «Богу – Богово, кесарю – кесарево». Проповедуя эзотерическое учение духовного самосовершенствования, они предпочитали оставаться вне политики и чаще всего воздерживались от каких-либо суждений в этой области. А. С. Пушкин, лично знавший некоторых представителей этого поколения русских масонов, так описывает свои впечатления: «Нельзя отрицать, чтобы многие из них не принадлежали к числу недовольных; но их недоброжелательство ограничивалось брюзгливым порицанием настоящего, невинными надеждами на будущее и двусмысленными тостами на франкмасонских ужинах»7. Не отрицая наличия зла и неправды в социальной жизни, русские розенкрейцеры были убеждены, что бороться с ними следует главным образом путем религиозно-нравственного преображения каждого отдельного человека.

Одним из самых известных деятелей русского масонства XVIII – начала XIX в. был выдающийся книгоиздатель, журналист, просветитель и педагог Николай Иванович Новиков (1744 – 1818). Он был выходцем из небогатой дворянской семьи, в чине унтер-офицера участвовал в дворцовом перевороте, приведшем к власти Екатерину II. Выйдя в отставку, он занялся изданием сатирических журналов «Трутень», «Пустомеля», «Живописец» (1769 – 1774), на страницах которых обличались общественные пороки: невежество, произвол чиновников, галломания. Объектом критики Новикова стало крепостное право и порожденные им многочисленные социальные пороки.

Влияние рационалистических идей Просвещения не только не привело Новикова в лагерь «вольтерьянцев», но, напротив, стимулировало его религиозно-нравственные искания. В 1775 г. он вступает в масонскую ложу «Астрея» и до конца дней своих остается убежденным «вольным каменщиком», одним из организаторов и подвижников масонского движения в России. Однако масонство Елагина, Рейхеля, шведская система не могли удовлетворить Новикова, так как «работы» в них проводились формально и лишь на уровне низших степеней посвящения. Жажда «света истины» и полноты в духовной реализации ее в конечном счете привела его к сближению с И. Г. Шварцем и розенкрейцерством – как ему казалось, наиболее глубоким и эзотерическим учением. В результате придворных интриг и недовольства Екатерины II деятельностью московских масонов в 1792 г. Новиков подвергся аресту с конфискацией значительной части имущества и книг. Его заключили в Шлиссельбургскую крепость. После смерти императрицы Новиков получил свободу, однако здоровье его было уже подорвано.

Мировоззрение Новикова в целом носит религиозно-антропоцентрический характер. Светские науки и «внешняя образованность», чрезвычайно важные сами по себе, составляют, по его мнению, лишь фундамент или первый шаг к «истинному просвещению». Разумеется, их следует широко пропагандировать и применять на «пользу общую», побеждая невежество и порожденные им пороки. Вместе с тем, считает Новиков, ни каждая отдельная наука, ни сумма научных знаний не в силах решить главную, смысложизненную проблему человеческого бытия. Здесь мысль Новикова следует в русле, указанном Б. Паскалем, труды которого он изучал, печатал и пропагандировал. Религия, философия, искусство, науки должны заключать в себе нравственно-практический смысл, служить делу познания и улучшения человеческой природы.

Знания для Новикова – это реальный инструмент нравственного перерождения человека, которое возможно лишь в рамках масонских «работ», под руководством опытных «мастеров» в восходящем движении от низшей степени посвящения к высшим. Именно в этом контексте самосознание человека как совершеннейшей твари есть, по Новикову, кратчайший путь к богопознанию. Законы природы, открытые человеком, произведения искусств и ремесел, с одной стороны, свидетельствуют о духовно-нравственной природе человека, с другой – качественно изменяют ее. А это невозможно без веры в Бога, бессмертие души, без помощи свыше. В деле нравственного возрождения человека многое также зависит, по Новикову, от разумного направления его свободной воли и «общественных установлений». Политический деспотизм, как и быстрая «перемена в управлении», т. е. революции и войны, приводят к упадку «наук и художеств», порождают невежество и разврат, а следовательно, с точки зрения мыслителя, служат препятствием в духовном самосовершенствовании. Новиков готов поддерживать только тот государственный порядок, который благоприятствует обретению человеком смысла своего существования. Этот порядок должен обеспечивать материальный достаток большинству членов общества, относительную свободу и политическую стабильность.

Начатое в конце правления Екатерины II преследование масонов, в результате которого больше всех пострадал за свои убеждения Новиков, обвиненный в организации тайного заговора и вовлечении в орден престолонаследника (будущего императора Павла I), прекратилось после ее смерти. Оживление их деятельности наступило в царствование Александра I, который в молодости сам был «вольным каменщиком».

Однако не без влияния ярого поборника ортодоксального православия архимандрита Фотия Александр I в 1822 г. запретил масонские ложи и тайные общества (под последними имелись в виду прежде всего политические организации декабристов). Масонство как идейное течение в русской мысли непосредственного влияния на дальнейшее ее движение не оказало. И все же масоны отчасти предвосхитили развитие некоторых иррационалистических философских течений, религиозно-модернистских идей, распространившихся в XIX – начале XX в.