Номос права

Ценности, которыми располагает общество, нуждаются в том, чтобы их оберегали от посягательств, грозящих насильственным перераспределением или разрушением. Инструментальным сред­ством, с помощью которого это делается, являются нормы и зако­ны права. Способность права обеспечивать безопасное пребыва­ние ценностей жизни, цивилизации и культуры в социальном пространстве есть его н омос (греч. nomos — закон). «Всякий закон, в какую бы грамматическую форму ни был он облечен, все­гда представляет собою норму или правило поведения». Что ка­сается номоса права, то он нормативен от начала до конца. В нем концентрируются дисциплинарные, ауторегулятивные факторы цивилизации. Они сжимаются в лаконичные, наполненные пове­левающей силой и энергией императивы, заставляющие индиви­дов внимать и повиноваться. Их императивная форма исключает сомнения в их целесообразности, предполагая однозначное под­чинение.

Античная традиция представляла номос в качестве универсаль­ной, безличной силы, подчиняющей своей власти отношения лю­дей и оберегающей все лучшее, наиболее ценное, что имеется в человеческой жизни. Гераклит, различавший номос Божественный и номосы человеческие, утверждал, что последние питаются от первого, который над всем властвует и все превозмогает. Челове­ческие же номосы — это то, без чего нет и не может быть цивили­зованной жизни, поэтому людям, говорил Гераклит, следует сра­жаться за номос как за свои стены.

Одной из задач философии права является выяснение того, каким образом универсальные законы бытия (номос Божествен­ный, в терминологии Гераклита) связаны с человеческими номо-сами, в том числе и с номосом права, и как они оказывают регуля­тивное воздействие на социальное бытие людей.

Совершенно очевидно, что это воздействие осуществляется через ряд опосредующих звеньев, в ряду которых мы видим рели­гию, нравственность, мораль и право.

В праве присутствуют особые формообразования, задача ко­торых заключается в том, чтобы переадресовывать требования универсальных законов миропорядка отдельным индивидуумам и заставлять их корректировать свое поведение относительно об­щей системы социальных взаимодействий.

Было бы неверным считать, будто номос права тотален и ре­прессивен и его предназначение состоит лишь в том, чтобы обуз­дывать стихию человеческих эмоций и страстей. Директивы пра­вового номоса не тотальны, а избирательны. Они не препятствуют гем стихийным проявлениям человеческой природы, в которых отсутствует деструктивная направленность. Лишь сугубо разру­шительные, опасные для общества стихийные и сознательные ак­ции встречают со стороны правового номоса жесткое противо­действие запретительного характера. Он выступает как крайнее и наиболее радикальное средство контроля за социальным поведе­нием тех индивидов, для которых оказалось недостаточно таких средств регуляции, как обычаи, религия и нравственность.

Номос права двойственен по способам отношения к своим адресатам. Для тех, кто склонен добровольно, с внутренней го­товностью следовать его требованиям, он ограничивается тем, что предлагает эталонные образцы должного социального поведения при помощи различных культурных форм. Для тех же, кто наде­лен иными склонностями и не желает прислушиваться к его повеле­ниям, он находит средства и способы их принуждения к должному поведению. Этим номос напоминает образ судьбы у философов-стоиков, которая ведет покорных и тащит сопротивляющихся. В обоих случаях он преследует одну и ту же цель — упорядочение социальных отношений, придание им необходимой оформлен-

(135) ности, требующейся для успешного развития человеческой цивилизации.

В условиях текучести сущего, постоянных перемен в бытии людей номос позволяет сохранять историческую преемственность в происходящих преобразованиях. Без надежного нормативного «костяка» не смогла бы сложиться ни одна локальная правовая цивилизация, для живой плоти которой необходима надежная опора. Из всех возможных форм структурирования обществен­ной жизни номос ориентирует на должные формы социально­го порядка, то есть на те, которые отвечают одновременно и уни­версальным принципам мироздания, и сущностным свойствам человеческой природы, и нуждам развивающейся цивилизации и культуры. В русле следования этим ориентирам стихия взаимо­действия множества человеческих воль, характеров, интеллектов, интересов, страстей приобретает дисциплинарно-нормативную конфигурацию и становится правовой реальностью.

Правовая реальность предстает как сфера жизнедеятельности людей, взятая в том объеме, в котором она подлежит норматив­но-правовому регулированию. Структурированная и упорядочен­ная под непосредственным воздействием номоса, она предстает как одна из ипостасей нормативно-ценностного континуума «ци­вилизация-культура» .

Правовое долженствование далеко не всегда выступает толь­ко лишь как внешнее принуждение, вторгающееся в «интерьер» индивидуального правосознания лишь в особых, критических случаях. Практически у каждого человека имеются внутренние представления о требованиях не убивать, не красть, не лжесвиде­тельствовать и т. д. Они могут быть замешаны на вере, стыде, стра­хе, представлениях о чести, потребности иметь чистую совесть и многом другом. Сохраняя неизменной свою суть, правовая нор­ма, подобно мифическому Протею, способна обретать самые раз­ные облики в индивидуальном правосознании. В этом состоит одна из'причин ее действенности, поскольку бесконечное разно­образие ее внутренних форм выступает как средство адаптации универсальных императивных формул к индивидуальным особен­ностям каждой личности и судьбы. Душа, не способная, допус­тим, вобрать в себя смысл того или иного запрета через назида­тельное морализирование старших, способна распахнуть свои створы и встать на путь истины после того, как она стала свидете­лем чьего-то подвига или преступления, связанных с верностью закону или отступничеством от него. Тот, кто глух к религиоз­ным заветам, может отозваться на затронутые струны чувств стыда или чести. А кто-то способен удерживаться от опасных шагов под воздействием какого-то запавшего в душу яркого и сильного впе­чатления-воспоминания или урока, который уже успела препод­нести жизнь. То есть сколько людей, столько и путей, которыми номос входит в правосознание личности и заставляет ее сформу­лировать для себя собственные принципы своего социально-пра­вового поведения. Таким образом он прочно обосновывается в «интерьере» субъективного мира личности, способствуя существо­ванию нескольких разновидностей правового поведения. Во-пер­вых, это самая нижняя ступень законопослушного поведения, в котором присутствует допустимый нормативно-правовой мини­мум, ниже которого уже начинается делинквентная область пра­вонарушений. Во-вторых, это типовые, среднеуровневые модели правового поведения, позволяющие субъектам взаимодействовать в таком режиме социального сотрудничества, когда ни один из участников заключенных соглашений не пытается нарушать юри­дически закрепленных договоренностей. И в-третьих, это высшая ступень идеального, безупречного социально-правового поведе­ния, детерминированного не только внешними механизмами пра­вового регулирования, но и внутренними, нравственно-этически­ми мотивами: например, должник или его наследники возвращают крупный долг в ситуации, когда, в силу сложившихся обстоя­тельств, у кредитора нет никаких подтверждающих документов, к которым он мог бы апеллировать в судебном порядке.