Сборник_ФЭУ_ППС_2015

211

Все мировые торговые «шелковые пути», «из варяг в греки», то есть финансовые, трансформировались в современном мире в «трубы и танкеры с нефтью и газом». И вся современная геополитическая борьба идет вокруг них. Достаточно напомнить о явлении США в Ирак, об их отношении к Ирану, о событиях в арабском мире, о борьбе за пути транспортировки нефти и газа через Балтийское и Черное моря, в обход России, вокруг Кавказа, через Турцию, Грузию, Украину и т.п. Достаточно сказать, что трубопроводы из Катара через территорию Сирии позволят Европе отказаться от российской нефти и газа, что окончательно и стремительно разрушит российскую экономику.

В этой геополитической борьбе эти регионы сами по себе, в сущности, уже не имеют отдельного самостоятельного значения, решаются геополитические мировые проблемы.

И в этом проблема возможности существования многоцентричного мира, который один только, как мировое сообщество, и может противостоять мировому господству какого-либо отдельного сверхкрупного субъекта геополитики, например, США, Китая, или крупной мировой группировке финансового капи-

тала [10].

Ситуация напоминает ту, которая сложилась накануне второй мировой войны…

Как известно, «история учит тому, что ничему не учит»… Так ли!?

Список литературы

1.Договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики (Париж, 27 августа 1928 г.): Сб. действующих договоров, соглашений и конвенций, заключѐнных СССР

синостранными государствами. - М., 1930. - В.V. - С. 5-10.

2.Венгер, А. Рим и Москва: 1900-1950: Пер. с фр. / А. Венгер. - М.: Русский путь,

2000. - 616 с.

3.Наянов, Г. П. Международная. политика в 1930 г. / Г.П. Наянов. - М., 1932.

4.Сталин, И.В. Соч. / И.В. Сталин. - М.: ОГИЗ, 1948. - Т. 13.

5.Шелленберг, В. Лабиринт. Мемуары гитлеровского разведчика / В. Шеленберг. -

М., 1991.

6.Бишоп, Крис. Войска СС на полях сражений Второй мировой войны 1939 – 1945. Западный и Восточный фронт: Пер с анг. яз. / Крипс Бишоп, Кристофер Эйлсби. - М., 2006.

7.Аман, P. Пакты о ненападении; развитие и оперативное использование в Европе

1922–1939. Ahmann R. Nichtangriffspakte; Entwicklung u. operative Nutzung in Europa, 1922– 1939: Mit einem Ausblick auf die Renaissance des Nichtangriffs — Vertzages nach dem 2 Weltkrieg. Baden-Baden: Nomos, 1988. 764 S. S. 713–748.

8.Wise, Jennings С. Woodrow Wilson: Disciple of Revolution. / Jennings Wise. -New York: Paisley Press, 1938. - P. 45-46.

9.Трифанков, Я.Ю. Уолл-стрит и трагедия Брянского фронта и Хацуни: тайные пружины и механизмы войны. О взаимосвязи общего и конкретного в истории на примере трагических событий осени 1941 г. в Брянском регионе России / Я.Ю. Трифанков, С.В. Ушкалов, Ю.Т. Трифанков. - Брянск: БГТУ, 2015. – 396 с.

10.Ивашов, Л.Г. Геополитика русской цивилизации / Л.Г. Ивашов. – М.: Институт русской цивилизации, 2015. – 673 с.

212

УДК 930

С.В. Ушкалов

аспирант Брянского государственного технического университета

КРУПНЫЕ ТАНКОВЫЕ И МЕХАНИЗИРОВАННЫЕ ФОРМИРОВАНИЯ В БОРЬБЕ ЗА СТРАТЕГИЧЕСКУЮ ИНИЦИАТИВУ В 1941–1943 ГОДАХ

Рассмотрено значение крупных танковых и механизированных формирований и их роль в борьбе за стратегическую инициативу в 1941–1943 гг.

31 августа 2015 года нашему танкостроению исполнилось 95 лет. Необходимо отметить, что советские танки по боевым качествам не уступали лучшим зарубежным образцам, а по некоторым конструктивным особенностям и превосходили их. Еще важным этапом советского танкостроения стало создание в 1924 г. технического бюро Главного управления военной промышленности, которое возглавил инженер С. П. Щукалов. Если раньше разработкой танковой техники занимались отдельные заводы, что, конечно же, не способствовало накоплению необходимого опыта, то после создания бюро все работы концентрируются в едином центре.

Уже в конце 20-х годов начальником Штаба РККА Владимиром Триандафилловым и главным инспектором танковых войск Калиновским была разработана «Теория наступления современных армий в современной войне», которая раскрывала весь потенциал автобронетанковых войск в ведении наступательных операций. Впервые элементы этой теории были успешно применены Г.К. Жуковым в операции по разгрому японских войск у реки Халхин-Гол в августе 1939 года. А во время Великой Отечественной войны ее использовали при организации наступательных операций советских войск.

О значимости применения танков в военных действиях свидетельствует то, что в 1928 году в Советском Союзе была открыта бронетанковая школа «Кама» под Казанью. Всего за более чем трѐхлетний период работы объекта подготовку прошли около 40 офицеров рейхсвера. В 1929-30 гг. курсы в «Каме» окончили 10 немецких офицеров, в 1931-1932 гг. – 11 немецких офицеров, а в 1933 г. – 9 человек. В 1932 году в школе насчитывалось 176 человек учебного и вспомогательного персонала, из них 26 человек преподаватели-немцы [1, с. 90]. В ней получил образование и генерал-полковник германской армии (1940), генерал-инспектор бронетанковых войск (1943) Г. Гудериан.

Опыт боевого применения танковых армий в годы Великой Отечественной войны показал, что наряду с другими родами войск и авиацией они явились той важной основой, благодаря которой стало возможно успешное решение возложенных на них боевых задач как в наступлении, так и в обороне. Так, если в Первую мировую возросшая мощь огня остановила пехотинца, то во Вторую мировую войну в роли защищенного гимнастеркой или шинелью бойца оказалось новейшее средство борьбы - танки. Из броневого щита пехоты танки к началу Великой Отечественной войны сами стали защищаемым объектом [2, с. 9]. Поэтому значение танковых армий в годы Великой Отечественной войны вели-

213

ко было еще в самом ее начале, а в 1943 г. благодаря танковой стратегии Советский Союз сумел окончательно переломить ход всей Второй мировой войны. Военный историк А.М. Зайончковский писал: «… танк был тем средством, которое дало возможность, во взаимодействии с прочими родами войск, оснащенных усовершенствованной военной техникой (артиллерия, авиация, химия), преодолеть позиционный тупик, давало перевес средствам наступления над средством обороны и восстанавливало беспрерывное взаимодействие между огнем и движением пехоты» [3, с. 841].

ВКрасной армии путь к созданию танковых армий оказался длительным.

Вначале войны трудности, которые возникли в экономике Советского Союза, а также значительные потери в танках и др., вынудили советское Главное командование в июле 1941 г. принять решение о расформировании механизированных корпусов, что, к сожалению, привело к неэффективности использования танков. На их базе были созданы танковые дивизии, которые в последующем преобразованы в отдельные танковые бригады. В результате Красная армия лишилась такого важного инструмента для развития наступательных операций, как крупные бронетанковые и механизированные соединения (корпуса).

Понимая важность использования танков, 14 октября 1941 года Государственный Комитет Обороны постановляет [4]:

1. Утвердить следующий график ежедневного выпуска танков по заводам Наркомтанкопрома и Наркомсредмаша на декабрь месяц 1941 г. и январь месяц

1942 г.:

2. Обязать Наркомтанкопром – тов. Малышева и обеспечить в декабре 1941 г. и в январе 1942 г. выпуск танковых дизелей в следующих количествах:

214

Оценивая танковый потенциал Красной армии, английский историк Лиддел Харт писал: «…немцы упустили свой шанс на победу, поскольку основой их мобильности были колеса, а не гусеницы. Колесный транспорт простонапросто застревал в грязи русских дорог, тогда как танки все же могли двигаться по ним. Танковые части с гусеничным транспортом могли овладеть жизненно важными центрами России задолго до начала осени, несмотря на отвратительные дороги. Другим фактором было очень высокое качество русских танков. В 1941 году у нас не было ничего сравнимого с «Т-34», имевшим 50-мм броню, 76-мм пушку с высокой начальной скоростью снаряда и обладавшим высокой скоростью при великолепной проходимости по пересеченной местности. Эти танки в больших количествах не использовались до тех пор, пока наши передовые части не подошли к Москве; именно тогда они и сыграли огромную роль в спасении русской столицы» [5]. Гудериан, описывая события как 11 октября 1941 года, когда его XXIV корпус был внезапно атакован к северовостоку от Орла, замечает: «В атаке участвовало множество русских танков «Т- 34», которые нанесли тяжелые потери нашим танкам. До этого мы действовали в условиях танкового превосходства, но с этого времени ситуация коренным образом изменилась» [6]. По воспоминаниям Лиддела Гарта: «Если бы советская власть создала в России дорожную сеть, примерно такую же, как в западных странах, то Россия, вероятно, была бы завоевана очень быстро. Немецкие механизированные войска не прошли испытание русскими дорогами» [5].

Но следует отметить, что немецкие офицеры лукавят, скорее всего, чтобы оправдать свое поражение в битве под Москвой, ведь с советскими танками они встречались задолго до начала Московской битвы.

При подготовке и планировании военной кампании на весну и начало лета 1942 г. Верховный Главнокомандующий считал, что сорок второй год должен стать годом полного разгрома врага и окончательного освобождения советской земли от немецкой оккупации. Это и предопределило наступательный характер очередной военной кампании. Замысел сводился к тому, чтобы в мае провести крупную наступательную операцию на юго-западном направлении силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов. На остальных направлениях перейти к стратегической обороне и одновременно осуществить ряд частных наступательных операций с ограниченными целями. В дальнейшем развернуть общее наступление по всему фронту от Балтики до Черного моря.

Первым документом, в котором регламентировалось боевое использование танковых войск, стал приказ № 057 от 22 января 1942 г.:

«Опыт войны показал, что в боевом использовании танковых войск все еще имеется ряд крупных недочетов, в результате которых наши части несут большие потери в танках и личном составе.

Излишние, ничем неоправдываемые потери при низком боевом эффекте в танковых войсках происходят потому, что:

1) До сих пор плохо организуется в бою взаимодействие пехоты с танковыми соединениями и частями, командиры пехоты ставят задачи не конкретно и наспех, пехота в наступлении отстает и не закрепляет захваченных танками

215

рубежей, в обороне не прикрывает стоящие в засадах танки, а при отходе даже не предупреждает командиров танковых частей об изменении обстановки и бросает танки на произвол судьбы.

2)Атака танков не поддерживается нашим артиллерийским огнем, орудий сопровождения танков не используют, в результате чего боевые машины гибнут от огня противотанковой артиллерии противника.

3)Общевойсковые начальники крайне торопливы в использовании танковых соединений - прямо с хода бросают их в бой, по частям, не отводя времени даже для производства элементарной разведки противника и местности.

4)Танковые части используются мелкими подразделениями, а иногда даже по одному танку, что приводит к распылению сил, потере связи выделенных танков со своей бригадой и невозможности материального обеспечения их в бою, причем пехотные командиры, решая узкие задачи своей части, используют эти мелкие группы танков в лобовых атаках, лишая их маневра, чем увеличивают потери боевых машин и личного состава.

5)Общевойсковые начальники плохо заботятся о техническом состоянии подчиненных им танковых частей - производят частые переброски на большие расстояния своим ходом, самоустраняются от вопросов эвакуации аварийной материальной части с поля боя, ставят боевые задачи, не сообразуясь с количеством времени пребывания танков в бою без предупредительного ремонта, что

всвою очередь увеличивает и без того большие потери в танках.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1.Танковые бригады и отдельные танковые батальоны применять в бою, как правило, в полном составе и тесном взаимодействии с пехотой, артиллерией и авиацией, не допуская ввода в бой танков без предварительной разведки и рекогносцировки командиров пехоты, артиллерии и танковых начальников.

2.Каждый случай неправильного использования танковых войск, оставления танков на территории противника и непринятия мер к их эвакуации - расследовать и виновных привлекать к ответственности.

3.В целях поднятия авторитета и ответственности начальников автобронетанковых отделов армий и начальников автобронетанковых войск фронта Ставка Верховного Главнокомандования назначает первых заместителями командующих армиями по танковым войскам, а вторых - заместителями командующих войсками фронта. При командующем войсками направления иметь заместителя по автобронетанковым войскам и трех офицеров связи танковой специальности.

4.В штат управления - отдела автобронетанковых войск фронта и армии ввести должности двух заместителей: первый - по боевому использованию и применению танковых войск, второй - по снабжению, ремонту и эксплуатации боевых и вспомогательных машин» [7, оп. 11, д. 69, лл. 121 – 123].

Это привело к тому, что весной 1942 года были сформированы две 3-я и 5-я танковые армии, а затем 1-я и 4-я смешанного состава на базе управлений общевойсковых армий. Скорее всего, это было обусловлено, с одной стороны, переходом советских войск в конце 1941 года и в 1942 году от оборонительных

216

к активным наступательным действиям, с другой, недостаточной эффективностью развития в наступлении тактического успеха оперативными силами только танковых корпусов. Таким образом, можно сказать, что ставка на танковые армии как ведущую ударную силу началась почти за полгода до того, как Сталин предложил свой «Танковый план».

Но несмотря на это в мае 1942 1-й и 23-й танковые корпуса толком не успели принять участие в боях как самостоятельные соединения под Харьковом, а в летних боях в южном секторе фронта танковые корпуса использовались как средство для нанесения контрударов. 3 сентября 1942 г. Сталин заявил, что «ничего с танковыми армиями не получилось».

Только к концу 1942 года, в Сталинградской битве, впервые были использованы самостоятельные танковые соединения в качестве средства развития успеха.

Столкнувшись под Сталинградом с массированным использованием танковых и механизированных корпусов Красной армии, командующий группой армий «Дон» Э. фон Манштейн писал: «Неоспоримо также, что Советское командование многому научилось с начала войны, особенно в отношении организации и использования крупных танковых соединений. Большое количество танков оно имело и в 1941 г., но тогда оно не могло использовать их самостоятельно и в то же время в единых формированиях. Теперь же оно целесообразно организовало их в танковые и механизированные корпуса и одновременно приняло немецкую тактику глубокого прорыва» [8].

Следует отметить, что в операции «Марс» и Великолукской операции также участвовали самостоятельные танковые соединения Красной армии новой организации - механизированные корпуса.

Сталин 20 декабря 1942 г. дал указание заместителю командующего бронетанковыми войсками Красной армии по политической части генералу Н.И. Бирюкову разработать и представить для утверждения предложения о сформировании к концу мая 1943 г. 20 механизированных корпусов и двух-трех механизированных армий. Хотя речь шла только о механизированных армиях, предусматривалось создание армии без стрелковых дивизий. Данная структура существенно упрощала и облегчала управление, снабжение и техническое обслуживание новых объединений и, следовательно, способствовала повышению искусства их боевого применения.

Делая ставку на механизированные корпуса, Ставка, возможно, уже тогда планировала поменять оборонительную стратегию на наступательную. Вспомним, что уже в январе 1943 года, когда поражение немецких войск под Сталинградом было неизбежным, Ставка ВГК разрабатывала ряд наступательных операций для того, чтобы перехватить стратегическую инициативу и одержать победу в войне.

Уже в Острогожско-Россошанской наступательной операции (13–27 января 1943 года) для непосредственной поддержки пехоты стрелковым соединениям первого эшелона были приданы 7 отдельных танковых бригад и танковый полк. Это позволило создать тактические плотности в 10–15 танков на 1 км

217

фронта, что давало возможность нанести сильный удар по противнику. Причем танковые бригады не распределялись по стрелковым полкам и батальонам, а использовались централизованно. Танковые корпуса 3-й танковой армии намечалось ввести в сражение в первый же день для завершения прорыва главной полосы обороны, а в последующем они должны были развивать наступление с целью окружения вражеской группировки.

Такое успешное использование танков, возможно, повлияло на принятие 23 января Сталиным решения иметь в танковой армии два танковых и один механизированный корпус. Генералу Бирюкову было приказано подготовить расчеты и проект постановления ГКО по формированию 12–15 танковых армий. Хотя это было не совсем реально, но уже 28 января 1943 г. на основе предложений Главного автобронетанкового управления Государственный Комитет Обороны принял постановление № ГОКО-2791сс «О сформировании десяти танковых армий»:

«Государственный Комитет Обороны постановляет:

1.В течение февраля – июня месяцев 1943 года сформировать десять танковых армий, каждая в составе: двух танковых и одного механизированного корпусов, частей боевого усиления и тыловых учреждений.

2.В танковой армии иметь: 460 танков «Т-34» и 210 танков «Т-70», а всего 640 танков.

3.Формирование танковых армий возложить на Военный Совет Бронетанковых и Механизированных Войск Красной Армии.

4.Сроки готовности для танковых армий установить:

а) в марте месяце – две танковых армии, б) в апреле месяце – три танковых армии, в) в мае месяце – три танковых армии, г) в июне месяце – две танковых армии.

5.Дислокацию и сроки готовности для каждой армии установить согласно прилагаемому плану – приложение № 2.

6.Формирование десяти армейских управлений для танковых армий произвести распоряжением начальника Генерального Штаба Красной Армии» [9, оп. 1, д. 84, лл. 63 - 84].

Однако эта программа не соответствовала возможностям того времени. Поэтому в 1943 г. были сформированы только пять танковых армий:

–по директиве № 46002 Ставки ВГК от 10 января 1943 г. – 2-я танковая армия;

–по директиве № 46021 Ставки ВГК от 30 января 1943 г. – 1-я танковая армия;

–по директиве НКО № 1124821 от 22 февраля 1943 г. – 5-я гвардейская танковая армия;

–по приказу № 46174 Ставки ВГК от 14 мая 1943 г. – 3-я гвардейская танковая армия;

218

– по приказу № 46194 Ставки ВГК от 26 июня 1943 г. – 4-я танковая армия [8]. Зимой - весной 1943 года танковые армии, являясь мощным средством

Ставки ВГК, предназначались для усиления фронтов, наносивших главные удары. Их предусматривалось использовать преимущественно для развития оперативного успеха в наступательных операциях (против армий группы «Центр» и армий группы «Север»).

В целом же в наступательных операциях на танковые армии возлагались задачи: завершить прорыв тактической зоны обороны, развить достигнутый успех в оперативный и в качестве подвижной группы фронта устремиться в глубину, рассечь противника, окружить его и совместно с другими силами уничтожить.

Роль танковых армий в операциях Великой Отечественной войны оказалась неоценимой. Именно они обеспечили достижение фронтами решающих целей в проводимых ими операциях. Глубокие вклинения, гибкий широкий маневр, быстрое окружение вражеских группировок и рассечение их, стремительное преследование с выходом на важные оперативно-стратегические рубежи. Эффективное использование танковых войск, особенно таких крупных формирований, как танковые армии, было результатом умелого преломления выработанных нашей военной наукой ещѐ в довоенное время принципов проведения глубоких операций и взглядов на роль и место в них массированного применения танков. Естественно, что конкретные формы и способы зависели от объѐмов поставок танков промышленностью и совершенствования их боевых качеств, от содержания замысла, характера, целей и способов проводимых операций.

Список литературы

1.Кантор, Ю. Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920- 1930-е годы / Ю. Кантор. – СПб.: Питер, 2009.

2.Исаев, А. Когда внезапности уже не было. История ВОВ, которую мы не знали / А. Исаев. – М.: Эксмо, Яуза, 2006.

3.Зайончковский, A.M. Первая мировая война / A.M. Зайончковский. – СПб.: Поли-

гон, 2002.

4.http://www.teatrskazka.com/Raznoe/PostanovGKO/ 194111/ gko_0899_ com-

ments.html.

5.Меллентин, Ф.В. Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй миро-

вой войне. 1939-1945 / Ф.В. Меллентин. – М., 2006.

6.Гудериан, Г. Воспоминания солдата / Г. Гудериан. – Смоленск: Русич, 1999.

7.Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 4.

8.Дайнес, В. Танковые войска СССР. «Кавалерия» Второй Мировой / В. Дайнес. – М.: Алгоритм, 2015.

9.Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ).

Ф. 644.

219

УДК 303.442.3

Д.М. Кошлаков

ассистент Брянского государственного технического университета

ПРОБЛЕМА ВИЗУАЛИЗАЦИИ ЗНАНИЙ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ АНАЛИТИКЕ1

Обсуждается проблема визуализации знаний в политической аналитике. В качестве примера рассматривается инцидент, произошедший в районе сирийско-турецкой границы 24 ноября 2015 г.

Аналитическая деятельность в области политических процессов имеет множество методико-методологических проблем. К их числу, например, могут быть отнесены следующие взаимосвязанные проблемы [2, с. 181]:

-необходимость в условиях происходящего в современном мире информационного взрыва анализа больших объемов информации;

-значимость развития умений, связанных с интеграцией разрозненных данных, в том числе обладающих различной природой (скажем, количественных и качественных данных);

-актуальность развития технологий так называемой компрессии (сжатия, концентрации) информации.

Одним из направлений решения такого рода задач является создание информационных технологий, нацеленных на обработку больших массивов обще- ственно-политической информации. Этот подход можно назвать жестким в том смысле, что он предполагает использование специальных информационных технологий, в основе которых должны лежать какие-то более или менее жесткие алгоритмы. Противоположный – мягкий – подход предполагает более активное участие человека и его интеллекта, в результате чего является существенно более мягким, творческим. В его основе лежит идея о том, что росту эффективности аналитической деятельности в самых различных областях знания способствует условное и схематичное изображение информации, т.е. визуализация знаний и информации. Последнюю можно рассматривать как построение своего рода визуальных моделей. Подобного рода модели в общем случае являются количественно-качественными.

«Мягкий» подход позволяет сделать наглядным развитие политических процессов и проиллюстрировать структуру размышлений аналитика. Однако, основная функция таких моделей состоит не просто в иллюстрировании текста,

ав интенсификации мыслительного процесса аналитика и того, кто знакомится с результатами его интеллектуальной деятельности. В этом смысле визуальные модели можно рассматривать в качестве когнитивных карт. Когда-то нечто подобное называли «карандашными технологиями». Такое наименование предполагает то, что в ходе аналитического процесса движение мысли аналитика находит отражение в движении карандаша, и за счет того, что возникающие при этом графические модели активизируют образное мышление аналитика, проис-

1Статья являет собой существенно переработанный журнальный вариант одного из параграфов написанного при участии автора статьи учебного пособия [2]. См.: [2, с. 167-186].

220

ходит стимулирование и углубление мыслительного процесса, аналитической деятельности.

Как бы то ни было, визуализация с построением графических моделей, наглядно отражающих механизмы и принципы, действующие в том или ином случае, представляет собой один из эффективных инструментов познания, научной и аналитической деятельности [4, с. 1153].

Большой вклад в политическую аналитику и способы визуализации политических знаний внес известный российский политолог и философ С.Е. Кургинян. Видя свою задачу в повышении интеллектуального уровня патриотической оппозиции в условиях глубокого общенационального кризиса, развернувшегося со второй половины 1980-х гг., он с этого времени вошел в политику в качестве активно воздействующего на нее политического аналитика, а в первой половине 1990-х организовал интеллектуально-политический клуб «Содержательное единство». Именно в докладах Кургиняна этому клубу отрабатывались и публиковались (в данном случае делались публичными, становились достоянием общественности и экспертно-аналитического сообщества) политико-аналитические подходы, пригодные для анализа внутрироссийской и международной политической реальности, наблюдавшейся в условиях распада старой социальности, связанной с биполярной структурой политической системы мира.

Особой заслугой Кургиняна перед патриотической оппозицией, видимо, является то, что он сделал публичными свои наиболее значительные аналитические разработки. Соответствующие материалы не легли на столы предельно узкого круга людей, а стали достоянием общественности.

Именно в докладах Кургиняна, а также в целом ряде его книг и статей, им был представлен некоторый подход к визуализации аналитической информации. Вместе с тем Кургинян воздерживался (и продолжает воздерживаться) от того, чтобы выпустить исчерпывающую работу, посвященную своей методологии. Его методологические представления разбросаны по множеству книг, статей, публичных выступлений, видеолекций и т.п. В любом случае очевидно, что одной из существенных черт его подхода является именно визуализация знаний. Вместе с тем, естественно, к этому политико-аналитический подход Кургиняна не сводится.

Прежде чем приступить к более детальному рассмотрению визуализации знаний в политической аналитике, сделаем два существенных замечания методического характера. Во-первых, необходимо различать между собой визуализацию информации с одной стороны и визуализацию знаний с другой. Если в первом случае речь идет о графическом представлении неких абстрактных данных, облегчающем их восприятие, доступ к ним и их передачу, то во втором случае решается гораздо более общая задача – обеспечивается не простая передача данных, а передача и актуализация знаний, стимулирующая когнитивные (познавательные) процессы [5, c. 122]. Собственно говоря, визуализация информации и знаний и является одним из направлений так называемого когнитивного подхода. Отметим также и то, что анализируемые ситуации в общем