История правовых учений России - I том
.pdf
321
Твоея кафолическия Церкви догматов, да суди Твоя в правде и нищия Твоя в суде, спасает сынов убогих, и наследник будет небесного Твоего царствия. Яко Твоя держава, и Твое есть царство и сила во веки веков».
Наконец, власть в понимании христиан – детище земной жизни, которое несет на себе печать несовершенства и греха и потому не может быть абсолютно святой. В то же время,
отношение к власти как к бремени, тяжести превращала русского царя в нравственную, святую личность. Относительно бремени власти, граничащей с духовным подвигом ради других Д.А. Хомяков писал: «Народ, живущий верой и бытом, твердо стоит на принципе Самодержавия, т.е. устранения от политиканства, в котором видит лишь «необходимое (или неизбежное) зло», которое возлагает, как бремя, на избранное и жертвующее собою для общего блага лицо – Государя, за что и воздает ему и честь, и любовь, соразмерную с величием его царственного подвига, понимая всю оного тяготу, нисколько не умаляемую внешними атрибутами блеска и роскоши, которыми оно обеспечено, как средоточие земного величия, с его земной показностью»197. Причем на возможность отклонения царской власти от божественной миссии отмечали и другие
197 Хомяков Д.А. Православие, самодержавие и народность. – Монреаль: Изд. Братства преп. Иова Почаевского, 1982. С. 125.
322
традиционалистские мыслители, в том числе представители русской церкви. Так, Иосиф Волоцкий писал о том, что царь может отступать от божественного провидения в силу греховности и мирских соблазнов. Такой царь не будут носителем божественного дара и не может считаться помазанником Божиим.
В таком случае жертвенность царской миссии сближает его со святым служением монахов и превращает в подвижнический труд. В результате, царская власть как и молитвенное аскетическое служение Богу духовных пастырей придает самодержавию мистические черты, создает мученический образ царей-подвигоположников. Идеальная власть – власть мученическая, жертвующая собой ради спасения других людей. Евразиец М.В. Шахматов по этому поводу писал: ««Уже в древнейшее время население с особенной любовью относится к князю-страдальцу за землю Русскую. Одним из первых отражений такого уклона мысли является житие св. Бориса и Глеба. То же мировоззрение наложило свой отпечаток на поучение Владимира Мономаха… Постепенно мученическая кончина за землю русскую переходит из ряда деяний в народный идеал, в нравственное требование, предъявляемое к князю. Князь уже нравственно
323
обязывается к совершению подвига, к самопожертвованию ради своего народа»198.
С одной стороны, власть создана по воле Бога для исполнения нравственного закона принудительными средствами. С другой стороны, существование власти – следствие греховности людей, не готовых жить под непосредственным руководством Бога. Создание власти Богом – дань людской слабости, их выбора того строя, в
котором возможны эгоистические порывы, удерживаемые не только совестью, но и силой государственного закона.
Существование власти по воле Бога возлагает на царство обязанности по духовному воспитанию общества – борьбе со злом, ограждению веры и сохранению ее в неприкосновенности. Вместе с тем, Иван Грозный отрицает возможность смешения государственной и церковной властей. По мысли царя, функции царя и духовенства должны быть строго разделены. Духовенство радеет о спасении души и предается отшельничеству – спасению собственной души, а царство направлено на поддержание порядка и нравственности в обществе, среде других верующих. Принцип непротивления злу силой Иван Грозный ограничивает пределами деятельности
198 Шахматов М.В. Государство правды. – М.: «ФондИВ», 2008. С. 6.
324
духовенства. Государство же должно активно
противостоять злу, бороться с внешним врагом,
преступником или изменником. В послание 324Н. Курбскому Иван IV указывает: «Но одно дело – спасать свою душу, а
другое дело – заботиться о телах и душах многих людей; одно дело – отшельничество, иное – монашество, иное – священническая власть, иное – царское правление.
Отшельничество подобно агнцу беззлобному или птице,
которая не сеет, не жнет и не собирает житницы; монахи же хотя и отреклись от мира, но имеют уже заботы, подчиняются уставам и заповедям… царской же власти позволено же действовать страхом и запрещением и обузданием, и
строжайше обуздать безумие злейших и коварных людей. Так пойми же разницу между отшельничеством, монашеством,
священничеством и царской властью. И разве достойно царя,
если его бьют по щеке, подставлять другую?»199.
В этой части Иван Грозный близко примыкает к нестяжателям, которые отрицательно относились к смешению царства и священства, проникновению в те ниши, которые для светской и духовной властей изначально закрыты. Конечно,
такое разделение не означает возможности взаимодействия
199 Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. – М.: «Наука», 1993. С.
134.
325
церкви и государства, их взаимной поддержки и в мирских и духовных делах по принципу симфонии властей. Но, подмена церкви и государства друг другом недопустима, поскольку тогда либо церковь станет казенной, формальной,
государственной и потеряет свое духовное значение, а
государство будет безгранично вмешиваться в вопросы веры и духа человека, порабощая человека. Либо церковь, подчинив себе государство, приобретет для себя несвойственные функции государства, став мирским институтом.
Область человеческого духа, веры, убеждений в российской правовой традиции рассматривается как сфера духовной жизни, доступной лишь церкви с ее ненасильственной формой воздействия на человека. Для государства духовная свобода человека не может быть предметом вмешательства и преследования. В ней государство бессильно что-либо изменить или исправить. Говоря юридическим языком, нестяжатели были активными борцами за недопустимость юридической ответственности за голый умысел, его обнаружение – по принципу «мысли не наказуемы».
С другой стороны, в русской традиции отрицается возможность главенства государства в делах церкви, когда государь подчиняет себе духовною власть и превращает
326
церковь в орган государства. Цезаропапистские начала заметны в последние столетия существования Византийской империи, а
после реформ Петра I и в России. Начиная с Петра, государство стало вмешиваться в церковную жизнь, произвело секуляризацию земель церкви, отменило патриаршество и ввело в качестве высшего духовного органа – Священный Синод, исполнявший волю императоров в церковных делах200.
Известный специалист по церковному праву дореволюционной России А.С. Павлов писал: «В истории отношений русской церкви к государству довольно резко отличаются три периода.
Первый – от начала христианства на Руси до утверждения московского единодержавия в XVI в.: это период наибольшей церковной самостоятельности, когда церковь в духовно-
иерархическом отношении зависела от константинопольского патриарха, а для мирских прав своих находила поддержку, с
одной стороны – в могущественном влиянии духовенства на правительство и общество, с другой – в недостатках удельно-
вечевой системы. Второй период – от начала московского единодержавия и до Петра Великого. В этот период отношения между духовной и мирской властью, с одной стороны,
получают большую определенность, с другой –
200 Никольский Н.М. История русской церкви. – М.: Политиздат, 1983. С.
188 – 234.
327
характеризуются решительным стремлением правительства
подчинить церковь своему определяющему влиянию. Третий период – от Петра Великого или учреждения Святейшего Синода до настоящего времени. Этот период политического господства государства над церковью»201.
Идеологически роль государства в делах веры и церкви обосновал архиепископ Феофан Прокопович. Исследователь жизни и трудов Феофана Прокоповича В.Г. Смирнов так раскрывает суть реформ Петра и его сподвижника Феофана: «В
первой части Духовного Регламента 1720 г. с
обескураживающей откровенностью Феофан объяснял
причины замена патриаршества Духовной коллегией: «Дабы у простого народа не возникал соблазн видеть в патриархе некое второе лицо в государстве, почти равное первому, ибо нет царства, которое бы не разорилось бы, будучи в обладании попов». Тут же поминался «русский папа» Никон с его замахами подчинить себе царя. Главный вывод: церковь не может быть государством в государстве, а должна жить по единому с прочим народом закону»202.
Петровские реформы |
реализовали |
протестантский |
принцип взаимоотношений |
церкви и |
государства – |
201Павлов А.С. Курс церковного права. – СПб.: Издательство «Лань», 2002.
С. 347 – 348.
202Смирнов В.Г. Феофан Прокопович. – М.: Соратник, 1994. С. 79 – 80.
328
государственную церковь, в котором чья власть – того и вера.
Церковь в таком государстве становится частью государственного механизма, а в жизнь проводится идея свободы совести, за которой скрывается борьба с верой и секуляризация общественной и государственной жизни.
Реформы Петра I, сопровождавшиеся гонениями на церковь и секуляризацией церковных земель при Екатерине II, лишали власть внешнего духовного цензора. Вместе с тем, государство практически полностью отказалось от использования исходящих их православного вероучения соборных механизмов управления и разрешения конфликтов. В
результате государственная политика российских императоров до XIX в. была антинародной, антитрадиционалистской и нарушавшей разумную меру – в мелочной регламентации общественной жизни, вмешательстве в вопросы духовной жизни, освобождении дворян от службы при сохранении крепостного права, заимствовании европейских правовых институтов, не приживавшихся в российских условиях,
формирование не имевшей корней в русской правовой культуре правовой науки и т.п. Государство потеряло живую и органическую связь с народом и почвой, которую ранее обеспечивала церковь и соборные институты – Земские соборы. В таких условиях власть стала строиться по типу
329
абсолютной монархии, потерявшей связь с верой и душой народа и принимавшей решения без опоры на соборное мнение общества. Церковь была лишена патриарха и Поместных Соборов, замененных искусственным подобием соборов – коллегией, а потом и Синодом, возглавляемым светским лицом
– обер-прокурором.
Лишь в XIX – начале XX вв. постепенно отношения церкви и государства стали возвращаться к исконным традициям – раздельности, независимости сфер деятельности
(мирской и духовной) и соработничеству духовной и светской властей. По настоянию и авторитетным советам ряда консерваторов, в том числе Л.А. Тихомирова, Николай II
принял решение о подготовке предсоборного присутствия,
которое должно было решить вопрос о возрождении патриаршества. Однако, смута и разномыслие, политические интриги не позволили состояться такому решению. В
результате только в ходе революционных событий Русская Православная Церковь смогла провести Поместный Собор и вернутся к канонической форме управления церковью – патриаршеству.
Преобладание российского государства в вопросах церковной жизни и веры резко осуждалось консерваторами. На их взгляд наиболее совершенен такой порядок, при котором
330
церковь и государство не поглощают друг друга, имеют собственную сферу действия, но в тоже время не отделены непреодолимой пропастью, как в современных светских государствах. По сути дела охранители воспроизводят православную концепцию симфонии государственной и светской властей – идею их взаимодействия и взаимной поддержки. Как писал архиепископ Серафим (Соболев): «В
силу симфонии византийские императоры прежде всего действовали, как Божественные стражи и охранители православной веры, оказывая Церкви свое покровительство в ее борьбе с еретиками»203.
Идея относительной автономии и существования особых сфер деятельности для церкви и государства была заложена еще в святоотеческой литературе и наиболее ярко прозвучала в идее Августина Блаженно о двух градах – граде Небесном, который на земле олицетворяет церковь и граде земном – государстве. Э.Ю. Баскин, анализирующий идеал власти в святоотеческой литературе, пишет: «В идеях Отцов Церкви содержится и более глубокая мысль, которая носит принципиальный характер для всего человечества: невозможно и недопустимо ни подчинение церкви государству, ни,
203 См: Архиепископ Серафим (Соболев) Русская идеология. СПб., 1994. С.
130.