История правовых учений России - I том

281

процесса собирания земель», а «главная цель теории – доказать закономерность возвышения Москвы и Великого князя Московского как главы всей Русской земли»179. Г. Флоровский отмечает, что в этом случае мысль Филофея рассматривается в русле или под влиянием так называемой концепции «переноса империи» (translatio imperii – «странствующее Царство»),

которая в условиях средневековой Европы давала обоснование для возведения новых европейских монархий в достоинство юридически правомочных наследников Римской империи

(например, Священная римская империя германской нации,

которая, собственно, к Риму не имела никакого отношения).

Читающей публике, жаждавшей увидеть в учении «Москва – Третий Рим» сбывшееся предсказание, импонировало употребление старцем Филофеем терминов «царь» и «царство» и хорошо разработанной царской титулатуры. Напомним, что приобретение титула «царь» вместо прежнего «великий князь» стало позже одной из забот Ивана Грозного.

Именно из такой трактовки учения Филофея и выросло имперское понимание роли Третьего Рима с обоснованием геополитического «наследования» России прежним царствам.

179 Водопьянова, М.В. Место концепции «Москва – Третий Рим» в политических взглядах идеологов Раскола: царя Алексея Михайловича, патриарха Никона, протопопа Аввакума.// «Черные дыры» в российском законодательстве. – 2007. - №6. – С.387.

282

Но такое утилитарное восприятие данной концепции является,

на наш взгляд, неверным.

Филофей, скорее, говорил о Москве – Третьем Риме как месте религиозного спасения. Падение Константинополя принесло огромное смятение в русские умы. В самый решительный момент (становление Московского государства)

греки «бросили» Русь (Флорентийская уния) – отсюда доля политической и бытовой злости на них. Мыслящей элитой в этих условиях, когда Царьград буквально на глазах потерпел крушение, овладевают эсхатологические ожидания. Русь остается единственным независимым православным государством, своеобразным ковчегом, островком чистой веры.

Более того это государство еще и активно защищает свою культурную суверенность (свержение татаро-монгольского ига,

в 1552 г. – взятие Казани, в 1556 г. – взятие Астрахани). Нужно понимать, что этот триумф православного царства проявился на фоне панического страха католической Европы перед наступающим мусульманским Востоком.

Т.о. Филофей называя Москву третьей по счету,

подразумевал не перечисление государств (политических форм), а последовательность культур (духовного содержания).

И если западный мир, на свой лад также ведя отсчет, считал именно политические формы (Третий Рейх (Империя)

283

устанавливал свое родство с прежними империями в силу их внешнего могущества), то для филофеевской Руси важна именно культурная, религиозная составляющая. Для Филофея Третий Рим – это место религиозного спасения, последний ковчег.

Причем наделение Руси-России статусом Третьего Рима в концепции Филофея вовсе не означает сведение нашего государства к роли наследника, безвольно принимающего доставшееся ему. Филофей вовсе не пытается выстроить прямую линию от Первого Рима к Третьему. Он отнюдь не намерен через то ввести Русь в семью европейских народов и обосновать ее право на пребывание там. Это именно современная государственно-правовая мысль стремится всеми способами обосновать принадлежность России к романо-

германской правовой семье, искусственно трансформируя отечественное законодательство по образцу либеральных государств Европы. Мысль Филофея была очень далека от такого насилия над историей страны: он предполагал то, что Русь как православное царство, как Третий Рим должна унаследовать от павших государств опыт того, как не нужно жить. Первые два Рима, имея возможность оставаться православными, отступили от истинной веры. И именно их печальный исторический опыт и должен быть изучен и усвоен

284

Русью, но не в коем случае не унаследован, не повторен. Ю.М.

Лотман в связи с этим утверждал, что вопреки внешним признакам преемственности Русь всегда скрыто противопоставляла себя Византии. Поэтому нельзя учение Филофея трактовать узко: Москва не была лишь наследницей двух предыдущих Римов; напротив, она сама своей кровью выковала себе это «наследуемое» имущество. Именно через такое постижение русской культуры становится понятной популярность в народе легенды о том, что св. ап. Андрей Первозванный проповедовал среди скифов (т.е. согласно этой точке зрения христианство Россия получила напрямую от апостола, а не из Византии или Рима). Г. Флоровский указывает: «Речь шла не о продолжении византийской традиции, а о ее замене». Учреждение патриаршества в 1589 г.,

например, являет собой пример решительного отречения от Византии. Известны слова Ивана IV: «Наша вера христианская,

а не греческая».

Имперская же трактовка учения Филофея – чисто западническая, но облекающаяся в одежды старины. Она,

повторимся, содержит в себе искаженное утилитарно-

политическое восприятие учение старца Филофея, глубокий культурный смысл которого нам еще только предстоит постичь.

285

3.7. Идея государства правды в мировоззрении Федора

Карпова

О Федоре Ивановиче Карпове известно немного.

Впервые имя его встречается в летописных документах во время поездки Ивана III в Новгород в 1495 г. В начале XVI в.

Федор Карпов становится дипломатом и возглавляет во время правления Василия III внешнюю восточную политику Московского государства. В 1538 г. он становится окольничим,

а при Елене Глинской – оружничим. Около 1540 г. он умирает.

До нашего времени дошло несколько его посланий – Максиму Греку, митрополиту Даниилу и иноку Филофею. Известно, что Федор Карпов входил в круг общения Максима Грека и нестяжателей – Вассиана Патрикеева, Зиновия Оттенского.

Исследователи биографии Карпова отмечают, что на его мировоззрение оказало влияние движением еретиков – Курицына, Башкина, но лишь по вопросу о природе и предназначению царской власти. Судя по трудам Карпова, он глубоко разбирался в Священном Писании и трудах греческих

287

красивые, иногда другие вещи, которые приобретаются за серебро, за деньги. И если я скажу: я терплю, не имея указанных вещей, к чему приведет мое терпение? Но будет лишен такой человек вотчины, будет изгнан со службы честной, будет послан нищим на службу негодную и не подобающую его происхождению, к тому же и домашние дела сильно досаждают, потому что великим терпением обременены люди. Дело народное в городах и царствах погибнет из-за излишнего терпения, долготерпение среди людей без правды и закона общество достойное разрушает и дело народное сводит на нет, дурные нравы в царствах вводит и делает людей непослушными государям из-за нищеты. Поэтому всякий город и всякое царство, по Аристотелю, управляться должно начальниками по правде и определенными законами справедливыми, а не терпением».

Терпимость и отсутствие власти возможно лишь в церкви, идеальном, небесном существовании людей. В

земной же жизни отсутствие власти и справедливых законов приведут к угнетению слабых сильными,

произволу, расцвету пороков и греха. Закон и власть – средства охраны верующих людей от растлевающего действия греха порочных людей. Не отрицая терпения и идеального соборного строя, Карпов подчеркивает, что в

288

мирской жизни такое состояние может быть достигнуто с помощью правды – восстановления справедливости и добра в обществе силой государства и неуклонным применением законов. Здесь Карпов близок к русской традиции различения закона и правды, благодати.

Благодатное состояние, долготерпение достижимо для праведников и невинных людей. Путь к правде, благодати лежит через усвоение и воспитание человека в законе и страхе перед властью, наказание за злые проступки. Власть и закон – институты защиты добра от зла, искоренения и сдерживания порока.

В том же послании Федор Иванович Карпов пишет: «Дело народное в городах и царствах погибнет из-за излишнего терпения, долготерпение среди людей без правды и закона общество достойное разрушает и дело народное сводит на нет,

дурные нравы в царствах вводит и делает людей непослушными государям из-за нищеты. Поэтому всякий город и всякое царство, по Аристотелю, управляться должно начальниками по правде и определенными законами справедливыми, а не терпением. Потому что мы, люди,

находящиеся в этом море великом, в котором бури губительны,

нуждаемся во власти царей, которые нас в царствах и городах своих по достоинству каждого справедливо пасут, невинных

289

защищают, страдающих освобождают, вредящих и угнетающих наказывают, а совершенно неизлечимых людей из общества хороших удаляют».

Карпов уподобляет власть и начальников гусляру: «всяким странам и народам необходимы цари и начальники,

которые должны быть наподобие гуслей музыканта Давида.

Ведь как гусляр струны расстроенные приводит в согласие и стройные приятные созвучия, бряцая, извлекает из них, так глава всякого царства непослушных и зловредных грешников понуждать должен к согласию с добрыми людьми грозой закона и правды, а добрых подданных беречь своим жалованием и положенной им милостью и побуждать к добродетелям и добрым делам дарами, и сладостными и добрыми словами, утешительными речами, злых же наказаниями делать лучше, и угрозами обличать, и от порока к добру царскими напоминаниями приводить, а ненасытных и злых, которые при лечении не хотят становиться лучше и Бога любить, совершенно истребить». Гроза в концепции Карпова – кара за нарушение справедливых законов. Грозой царь может усмирить зло в обществе. Без грозы сильный помыкает слабым,

зло ущемляет добро, грех становится нормой жизни.

290

Ф.И. Карпов различает три вида законов, исходя из христианской святоотеческой литературы:

-закон естественный;

-закон Моисея;

-закон Христа, благодать.

Как и Иларион, Карпов подчеркивает ценность закона в смысле приготовления человечества к свободному принятию благодати – веры и любви Христа. Назначение закона человеческого состоит в том, чтобы сохранить нравственные устои и преодолеть пороки общества. Карпов в Послании митрополиту Даниилу замечает: «Ибо во все времена от первого злодеяния Каина вплоть по последнего злодеяния злые люди в этом бренном мире всегда будут с добрыми смешаны,

всегда добрые будут страдать от преступлений злых. Потому законы были нужны, чтобы спокойно существовала между негодными невинность. Для того даны законы, чтобы не было так, что кто сильный — все может».

Вместе с тем, Карпов отмечает, что правда как действие справедливых законов должна сочетаться с милосердием к оступившимся людям. Но, и милость должна быть справедлива, иначе дает возможность для