«Шоковая терапия» для генной терапии

Мировое сообщество специалистов по генной терапии было повергнуто в шок после появившегося в конце 2002 г. сообщения о том, что уже у второго пациента, которого лечили методами генной терапии, обнаружились признаки развивающейся лейкемии. Уче­ные надеялись, что зарегистрированный за несколько месяцев до этого первый случай окажется печальным исключением. Теперь эти надежды рухнули, и перспективы генной терапии уже не ка­жутся столь радужными, как прежде, когда с ней связывали на­дежды на избавление от ряда неизлечимых пока наследственных болезней.

Опасные симптомы обнаружень! у трехлетнего пациента, кото­рого наблюдал доктор А. Фишер в одной из детских клиник Па­рижа. Три года назад новорожденному младенцу осуществили «коррекцию» гена в связи с тем, что он страдал генетическим забо­леванием — комбинированным врожденным иммунодефицитом, исключающим возможность развития иммунной системы орга­низма. Любая инфекция для ребенка могла стать летальной. Ген­ная «коррекция» вселяла надежду на избавление от этой печаль­ной участи — ребенок нормально развивался до трех лет. И вот в конце декабря врачи диагностировали у него лейкемию.

Первое сообщение о том, что у одного из малышей, которого ле-_t чили подобным же образом от аналогичного заболевания, обнаружен

133

рак, появилось в августе 2002 г. и заставило специалистов задумать о несовершенстве медицинской регламентации в этой области.

На этот раз реакция была намного жестче — в Великобританк приостановлены все попытки генной терапии иммунных рас*] стройств, в США Комиссия по контролю пищевых продуктов и ле карственных препаратов (FDA) запретила дальнейшее проведен! десятков экспериментов по генной терапии. Да и сами ученые скрывают своей озабоченности, ибо проблемы возникли имен* в том направлении генной терапии, которое до этого считал ос одним из самых перспективных и с которым связывали больше надежды.

Из одиннадцати пациентов доктора Фишера девятерых мальчи-¹ ков (включая двоих, у которых теперь обнаружили лейкемию) ле­чили этим способом, причем их самочувствие при постоянном кон­троле все время было отменным. Когда поступило сообщение о первом случае лейкемии, многие специалисты сочли это простым совпадением. Но доктор К. фон Калле из детской больницы Цин­циннати (штат Огайо, США) отмечает, что анализ клеток в обоих случаях свидетельствует, что рак вызван, по всей вероятности, одним и тем же молекулярным «сбоем»: молекулярный вектор (биологический переносчик) на основе ретровируса, использова ный для доставки «корректирующего» гена в организм пациент! внедрился в тот участок его ДНК, где находится печально извес! ный ген LMO2, способный, по мнению специалистов, вызыва¹^ лейкемию у детей. Ученые сегодня убеждены — болезнь, признаь которой обнаружены у обоих мальчиков, настолько напоминав лейкемию, что пока решено классифицировать ее именно так. оценкам доктора фон Калле, вектор локализуется рядом с гене LMO2 с вероятностью примерно 10~^б, т. е. «дефектной» оказыв! ется по крайней мере одна из 100 тыс. клеток. А поскольку каждый! из пациентов при таком методе лечения получал около миллиона! «скорректированных» клеток, ясно, что некоторые из них могли! оказаться «дефектными». Фон Калле провел тщательное исследо-1 вание анализов всех пациентов, которых лечили подобным образом] (во всем мире их 15 человек), пытаясь обнаружить присутствие] «дефектных» клеток.

Экспертному совету FDA предстоит принять решение о том, как! эти неприятные события скажутся на судьбе остальных исследова-1 ний по генной терапии в США. Американское общество генной те-1 рапии также срочно формирует комитет экспертов для проверки! всех данных по применению векторов на основе ретровирусов в ген-J ной терапии и инженерии (прежде всего — выведении трансгенн!

134

животных). Этот вопрос рассмотрит и Национальный институт §ДО« ровья США (NIH).

Пока же эксперты FDA и NIH сходятся в том, что генная тера­пия столь тяжелых наследственных заболеваний, как врожденный иммунодефицит, должна быть продолжена, ибо других способов помочь пациентам просто нет. Однако эти исследования, представ­ляющие по сути эксперименты на больных (конечно, с согласия их и их родственников и при их полной осведомленности о возможных последствиях), должны сопровождаться тщательнейшим монито­рингом и продуманным информационным обеспечением. Предсе­датель комитета экспертов NIH профессор Т. Фридман из Кали­форнийского университета (Сан-Диего) убежден, что этот подход «остается действенным», хотя многое в своих представлениях (и главное — действиях) ученым предстоит пересмотреть с учетом этих инцидентов.

B.C. Баранов

член-корреспондент РАМН,

заведующий лабораторией

НИИ акушерства и гинекологии РАМН

(Санкт-Петербург)