Современная западная философия_Словарь

далеко не тривиально. Казалось бы, Шелер вполне в русле христианскоаскетической традиции определяет дух как «принцип, противоположный всей жизни вообще»; важнейшая его характеристика — «экзистенциальная независимость от органического», «свобода», возможность «отрешения от жизни и от всего, что относится к жизни, в том числе от собственного, связанного с влечениями интеллекта». Но одна из основных идей Шелера состоит в демонстрации «единства духа и жизни», а это значит — в опровержении восходящего к Декарту и утвердившегося в европейской философии разрыва разумной (непротяженной, бестелесной) и материальной (телесной, протяженной) субстанций. Полемизируя с психофизическим дуализмом, Шелер ставит вопрос об «онтически едином жизненном процессе», различными сторонами которого являются физиологичекие и психологические процессы. Он предупреждает как против веры в возможность без остатка свести те или иные жизненные проявления к физико-хи- мическим процессам, так и против абстраций, которыми оперируют сторонники «чисто» психологических объяснений человека, при которых все проявления человеческой жизни истолковываются как результат «психической жизни», или «жизни души». Концепция «жизни», развиваемая Шелером, полемически заострена и против витализма*, «переоценивающего объяснительный принцип жизни в противовес духу» (Джеймс*, Дьюи*, Ницше*), и против натурализма (выделяются два варианта последнего: материалистический — от Эпикура до Ламетри — и сенсуалистический — от Д. Юма до Маха*).

Поскольку «принцип духа» есть способность вступать в отношение к своей собственной природе и, в частности, утверждать или отрицать свои влечения, Шелер не может пройти мимо «негативных теорий человека», в том числе мимо «теории вытеснения» Фрейда. Почему в одних слу-

чаях вытеснение ведет к неврозу, а в других — к созданию произведений высокого искусства? Фрейдовское понятие сублимации* слишком узко, чтобы объяснить динамику духа. Сублимацию следует понимать в спино- зовско-кантовском смысле. На этом пути Шелер намерен построить такую картину мира и концепцию человека, которые помогут снять противоположность «телеологического» и «механистического» объяснения действительности.

Столь же блестящий, сколь и короткий трактат Шелера отвлек внимание публики от монументального труда Плеснера. Последнему дважды не повезло: оказавшись поначалу в тени Шелера и Хайдеггера («Ступени органического и человек» вышли через год после «Бытия и времени»), он впоследствии «потерялся» для читателей между двумя столпами Ф.а. — Шелером и Геленом. Между тем антропологичекая теория Плеснера не только отличается безусловной оригинальностью, но и более тщательной, чем у Шелера, разработанностью; кроме того, некоторые исследователи, на том основании, что шелеровская концепция связывает специфику человека с «духом» и тем самым находится в русле традиционной спекулятивной парадигмы, считают подлинным родоначальником современной Ф.а. именно Плеснера.

Плеснер задумывает Ф.а. как строгую науку, которой «философия истории» и «философия культуры» враждебны по определению. Антропология, не порвавшая с парадигмой «духа» или «культуры», игнорирует сущностное измерение человеческого бытия. Дело не в банальной констатации того обстоятельства, что человек есть часть природы, а в учете и продумывании особых «позиций опыта», присущего человеку. Антропология должна быть построена на основе философии «живого бытия» и его «естественных горизонтов». Человек рассматривается здесь не как объект (науки) и не как субъект (автономный ис-

точник своих собственных определений, как его понимает философский идеализм), а как объект и субъект своей жизни. Исследовать человека необходимо не как «тело» (предмет объективирующих процедур естествознания), не как «душу» или «сознание» (объект психологии) и не как абстрактного субъекта, подчиненного законам логики и нормам этики, а как психофизически нейтральное жизненное единство.

Ф.а. у Плеснера — часть весьма широко задуманного философско-мето- дологического проекта, долженствующего снять расщепление познания на естественные и гуманитарные науки. Его цель — «воссоздать философию в аспекте обоснования жизненного опыта в науке о культуре и мировой истории»; важное, но не единственное средство такого обоснования — феноменологичекое описание. Здесь коренится следующий пункт размежевания Плеснера с подходом Шелера, ориентированным нафеноменологию. По убеждению Плеснера, сущностная проблема философии (совпадающая с проблемой начала философии и ее основополагающих принципов) не может быть решена на пути, предложенном феноменологией (приятие данностей сознания, пусть даже и при утверждении смысловой неотделимости последних от предметов). Продуктивным может быть только путь критически конструктивный. Идя через критику «критицизма» Канта, и опираясь на Дильтея, Плеснер разрабатывает синтетическую философию человека. Возможность априорных синтетических суждений, т.е. возможность научного знаниякак такового Кант искал в установлении связи случайного, лежащего за пределами человеческого, мира со сферой возможного человеческого опыта; Кант ограничил эту сферу областью естественнонаучного знания (собственный предмет «чистого», или теоретического разума), а все то, что относится к сфере человеческого достоинства, отнес к сфере практическо-

го разума. Философия разделяется тем самым на две автономные сферы, одна из которых занята наукой (иррелевантной человеку), другая моралью (вопросы, релевантные человеческому достоинству). Плеснер же исходит из

. единого базиса философии.Философская рефлексия должна быть направлена на человеческий жизненный опыт в целом, а не только на опыт естествознания. Критическая точка зрения дополняется в результате транс- цендентально-герменевтической, или точкой зрения «герменевтики жизни». Понятие жизни охватывает при этом не только социально-культурные, но и природно-органические формы. В противовес кантовскому «формальному априори» познания Плеснер развивает «материальное априори» живого. Место противостоящему внешнему миру «субъекта» (как то во вполне кантианском духе имело место у Шелера) занимает «организм» и его «окружение», или «жизненный план» (Lebensplan), проблема трансцендентального единства апперцепции заменяется проблемой отношения тела* к собственной границе. Ф.а., по Плеснеру, может быть построена только вместе с философской биологией. Необходимо не утверждение «особого положения» человека в космосе, не противопоставление человеческого природному, а поиск сущностной определенности человека в сопоставлении с другими живыми существами. Родоначальник Ф.а. как науки исходит — опять-таки в противовес дуализму традиционных антропологических учений — не из понятийных дихотомий Leib/Umwelt, Person/Mitwelt, а из корреляции жизненных форм и жизненных сфер (таковых три — растительная, животная и человеческая). Отсюда феноменология форм организации жизни, в которой человек выступает как часть, или одна из ступеней в «ступенчатом строении органического мира». Для разработки такой феноменологии не годится ни категориальный аппарат естественных наук (несмотря на всю важность достиже-

ний теоретической химии, биохимии и генетики), ни понятийный аппарат психологии (будь то Фрейд с «влечением» или Шелер с «порывом» и «духом»). Специфику человека, и, соотвественно, тот разрыв, который имеет место при переходе от ступени животного к ступени человеческого Плеснер описывает в следующих терминах: 1) «естественная искусственность» (naturliche Kunstlichkeit),

2)«опосредованная непосредственность» (vermittelte Unmittelbarkeit),

3)«утопическое местоположение» (utopischer Standort).

1)Человек «ведет» свою жизнь, он должен — посредством собственной активности, статыем, что он с самого начала уже есть.

2)Человек живет, сохраняя известную онтическую дистанцию к внешнему миру, его отношение к другим видам сущего — опосредованное, но его знание о них —непосредственное.

3)Человек лишен основания, основан в буквальном смысле на «ничто» и потому нуждается в трансцендентных опорах. Итоговой формулой человеческой ситуации выступает у Плеснера «эксцентрическаяпозициональность».

Антропология Плеснера развертывается в сознательной и последовательной оппозицииэкзистенциальной философии человека. Плеснер отказывает Хайдеггеру вправомочности претензий на создание онтологии*. Более того: утверждение, что исследование внечеловеческого бытия возможно только на основеэкзистенциальной аналитики человеческого бытия (Dasein), Плеснер обвиняет в антропоцентризме; сам проект «Бытия и времени» есть для Плеснера в конечном итоге возвращение в русло немецкой идеалистической традиции с ее приматом «внутреннего» и редукции действительности к действительности «духа». Хайдеггеровская концепция человека как «экзистирующего Dasein» принципиально не отличается от ясперовского осмысления человека как «экзистирующей экзистен-

ции»; предлагаемое Хайдеггером видение человеческого бытия страдает безжизненностью — оно ничего не говорит о рождающемся, живущем и умирающем человеке; характеристики типа «заброшенности», «экзистирования» и «бытия-к-смерти» слишком абстрактны. Эта абстрактность обусловлена прежде всего тем обстоятельством, что Dasein лишено телесногоизмерения. Такие экзистенциалы человеческого бытия как «расположенность» («настроенность») или «страх» суть конкрентные модусы жизненности, но Хайдеггеру они нужны только в аспекте раскрытия «конечности». Хотя они и указывают на нечто живое, экзистенция у Хайдеггера мыслится исключительно в ее «свободно парящем измерении», (т.е. в ее отделенности от тела*), оставаясь тем самым «нефундированной». Фундировать же экзистенцию может только обращение к «жизни, связанной с телом». Бесплотное и бесполое Dasein не может выступать первичным вфилософском осмыслении человека.

Так же, как и у Плеснера,антиидеалистическим пафосом проникнута и антропологическая концепция Гелена. Но, в отличие от Плеснера, Гелен отказывается от «метафизики», т.е. от спекулятивно-философской традиции, вообще. Он не просто намерен понять феномен человека, не прибегая к категориям типа «духа», «души», «разума», «субъективности» или «экзистенции», но и построить философию человека, исходя исключительно из философии природы.

Исходный пункт геленовской антропологии — человек какнеукорененное в природе, лишенное прочной позиции в мире животное. Фундаментальное отличие человека от других живых существ состоит в «недостаточности», человек, как его определил в свое время Гердер, есть «недостаточное существо» (Mangelwesen); основные свойства «недостаточного существа» — обделенность инстинктами и неспециализированность органов чувств. Это побуждает человека к

деятельности; ее результатом и одновременно условием ее возможности является искусственный мир культуры. Культура (язык и техника) становится тем специфически человеческим окружением (Umwelt),в котором это беспомощное существо только и может выжить. Оппозиция человека естественного (Naturmensch) человеку культурному (Kulturmensch) оказывается поэтому бессмысленной.Человек по определению не может не быть существом культурным (Kulturwesen).

Основная функция культуры — «разгрузка» (Entlastung)— она освобождает человека от давления раздражителей внешней среды, позволяя осуществить их отбор, а также от переизбытка влечений. Биологическим устройством человека обусловлено не только его отношение к миру, но и к самому себе, а именно: в человеке как

Kulturwesenзаложен разрыв, Hiatus

между влечением и действием, он изначально обладает способностью специфическим образом структурировать сферу влечений, а именноформировать влечения, не заданные инстинктами.

Корректируя впоследствии свою позицию, Гелен развивает концепцию институтов: если прежде он оперировал абстракцией единичного человека, то в работе «Первобытный человек и поздняя культура» (Urmensch und Spatkultur, 1956) Гелен ставит акцент на социальном существовании человека. Институты суть заменители инстинктов (Instinktersatz), осуществляющие внутреннюю и внешнюю «стабилизацию». Они,вопервых, дают человеку возможность отбора из бесконечного множества раздражителей и тем самым помогают ему ориентироваться в мире, во-вто- рых, избавляют его от необходимости проявлять беспорядочную активность, рационализируя существование и создавая резервы времени для «бесцельных занятий»; в-третьих, институты освобождают индивида от необходимости постоянного принятия решений (основныерецепты дейст-

вия уже заложены в институтах), подкрепляя и легитимируя личностные мотивации.

Ошибочно было бы полагать, будто исследования других представителей Ф.а. являются в большей или меньшей мере комментарием к работам трех вышеописанных классиков.

Критике за абстрактность подвергает Ф.а. своих предшественников Ротхакер. Указать на человеческую «открытость миру» в отличие от свойственной животному «привязанности к среде» — слишком мало, чтобы схватить специфику человеческого. Равным образом недостаточно вести речь о «человеке» вообще (это так же бессодержательно, как разгворы об «искусстве» или о «языке» вообще). Люди живут в конкретных обществах (Gesellschaft), именно они образуют специфически человеческую среду (Umwelt). Человек как конкретный индивид всегда определен жизнью конкретного (культурного, языкового, этнического и т.д.) сообщества, его традициями, привычками, установками. Эту определенность Ротхакер называет «жизненным стилем». Ф.а. по необходимости является «культурной антропологией», причем развивать последнюю по геленовскому пути было бы неверно, ибо Гелен слишком склонен рассматривать (общественно-)исторические категории в качестве биологических констант.

Продуктивность для Ф.а. феноменологического анализа продемонстрировал Липпс*, исследовавший специфически человеческие формы выражения (такие какстыд, смущение,замешательство, отвращение и т.д.). Выражение, по Липпсу, не есть простое овнешнение «внутреннего» — выражение само есть форма поведения. Причем, «ведя себя», т.е. в своем «поведении» (Verhalten) человек относится к самому себе (verhalt skh zu sich selbst). Ни один аффект не переходит непосредственно в жест, он подвергается переводу, переключению сообразно «позиции», которую

изв. М., 1994; Тейар де Шарден П. Феномен человека (1955). М., 1965; ЛевиСтрос К. Структурная антропология (1958). М., 1985; A. Gehlen. Anthropologische Forschung. Reinbek, 1961; E. Roihacker. Philosophische Anthropologie, 1964; HE. Henstenberg. Philosophische Anthropologie, 1966; M. Mead. Anthropology; A Human Science. Princeton, N.Y., 1964Гя. Koreth. Was ist der Mensch? Innsbruck, 1984; E. Bloch. Experimentum mundi, 1977.

ФИЛОСОФСКАЯ ЛОГИКА - весьма широкая область логических исследований, ориентированных на философские проблемы итребующих применения философских, содержательных методов и категориального аппарата. Ф.л. не является ни особой философской дисциплиной, ни особым разделом логики, но может быть охарактеризована какспецифический «срез» анализа на стыке собственно логической и философской проблематики. Термин «Ф.л.» появился в англоязычной литературе и стал широко применялся в 50-60-е годы, когда были получены и потребовали философского осмысления важные результаты в области неклассических, интенсиональных логик. Однако он не стал общепринятым и в настоящее время встречается реже. Толкования Ф.л. достаточно разноречивы, и даже в том случае, когда она понимается как особая дисциплина, определить ее предмет и методы однозначно не удается. Но есть проблемы, которые все авторы, принимающие этот термин, относят именно к компетенции Ф.л.: проблема истины, смысл и значение высказываний, сущность отрицания, природа логического следования и др. Характерной чертой развития логики в XIX — начале XX в. от Дж. Буля до Фреге* было применение математических методов. Возникновение математической логики, фундаментальные результаты Д. Гильберта, Гёделя*, Генцена и других математиков подняли логические исследования на новый, более высокий уровень. Фактически именно математики заняли ве-

дущие позиции в области формальной логики. Укрепление и сохранение в течение длительного времени ярко выраженной «математической тенденции», имея свои неоспоримые преимущества, тем не менее как бы скрадывало значимость тех аспектов логических исследований, которые были неразрывно связаны с философской проблематикой. Своеобразной реакцией на такое положение дел можно считать и появление Ф.л., что в определенной степени оправдывалось возникновением новых ветвей логической науки, в первую очередь модальных, релевантных и временных логик, открывавших новые взаимосвязи эпистемологических, лингвистических и логических проблем.

Существует также взгляд, что Ф.л. есть в некотором смысле философия, но не противопоставленная логике, а «логически оснащенная», ориентированная на логику. В данном случае в Ф.л. включается теория пропозиций, теория дескрипций, общая теория квантификации, отношения между аналитическими и синтетическими суждениями, теория смысла языковых выражений, их верификации и применения. Значительная часть проблематики Ф.л. в таком понимании относится к теории истины, причем к компетенции Ф.л. причисляют когерентные и прагматические теории истины, а также анализ отношений между ними, редукционистские и корреспондентные теории истины (correspondence theory) и, в числе прочих, логико-семантическую теорию Тарского*. Сюда же относится также анализ онтологических допущений, проблемы, связанные с предикатом существования.

Независимо от той или иной точки зрения на предмет и значение Ф.л. основными представителями современной Ф.л. считаются Витгенштейн*, Фреге, Рассел*, Куайн*,Карнап*, К. Льюис, Вригт*, Хинтикка*. Парадоксальность ситуации состоит в том, что работы именно этих ученых содержат важные результаты в облас-

ти формальной логики. Поэтому нельзя разграничивать, а тем более противопоставлять Ф.л. логике математической или формальной.

Философские проблемы возникают, когда влогическом анализе необходимо учитывать более глубокие гносеологические характеристики содержательных рассуждений, такие, как активность субъекта познания, его пространственно-временная локализация, конкретность иотносительность истины, рост, изменение и противоречивость информации обокружающей действительности идр. Это стимулировало возникновение неклассических логик. Наиболее значительным иуниверсальным по своему использованию разделом неклассических логик является модальная логика, в которой изучаются различные модальности, прежде всего модальности необходимости и возможности. Именно модальную логику часто называют Ф.л., поскольку она предоставляет средства для постановки и исследования многих философских проблем. По мере развития модальной логики всферу логических исследований включаются новые виды модальностей: причинные, темпоральные, деонтические, эпистемические и др. Это развитие создает новые возможности для приложений логики в философии. Такие приложения весьма разнообразны: логический анализ пространственно-временных отношений, логика существования, логика обязательности ипозволения (правовые и этические контексты), логика действий, команд, оценок, намерений и предпочтений, логика знания, веры, убеждения, сомнения, восприятия, предвидения, логика вопросов и т.д. Здесь логический анализ неразрывно переплетается не только сфилософским, но ис исследованиями в области физики, психологии, правоведения, лингвистики.

Методы и средства индуктивной логики (вероятностная логика) находят применение при изучении процесса генерации иоценкиэмпиричес-

ких гипотез, в научной прогностике, для теоретического обеспечения экспертных систем. Философскую ориентацию имеют и другие разделы неклассический логики, такие, как релевантная, многозначная, паранепротиворечивая логики. Врелевантной логике строятся системы, учитывающие связь высказываний посодержанию, используется такое понятие выводаиз допущений, когда все посылки являются существенными для получения заключений. Такого рода системы важны для решения ряда проблем, связанных с номологическими и контрфактическими высказываниями, построением логических моделей дедуктивного объяснения. Вмногозначной логике анализируются не только истинные и ложные высказывания, но ивысказывания, которые таковыми не являются. Наряду спонятиями «истинно» и «ложно» втакой логике используются истинностные значения «неопределенно», «возможно»и т.п. Системы многозначной логики были построены, исходя из сугубо содержательных проблем. Одна из них, поставленная еще Аристотелем, — проблема истинностного статуса высказываний о будущих событиях. Многозначность влогике тесно связана сплюрализмом*, неточностью и принципиальной неполнотой наших знаний, с философскими проблемами объективности случайных событий, детерминизма и случайности, свободы воли. Впаранепротиворечивой логике, которая, всвою очередь, имеет тесные взаимосвязи с многозначной и релевантной, находят отражение гносеологические трудности, возникающие при описании процессов изменения иразвития, рассуждений идействий в условиях противоречивой информации. Эта логика способствует уточнению таких понятий, как«противоречие», «отрицание», «непротиворечивость теории».

П.И. Быстрое, В.А. Смирнов

ШСмирнова Е.Д. Логика и философия. М., 1995; Philosophical Logic. Oxford, 1967; Contemporary Philosophical Logic. N.Y..

1978; А.С. Grayling. Introduction to Philosophical Logic. Oxford, 1982; Handbook of Philosophical Logic. V. 1-3. Dordrecht, 1983-86.

ФИНАЛИЗАЦИЯ НАУКИ - концепция, разработанная группой нем. философов и социологов (так называемая Штарнбергская группа —Г. Бёме, В. ван ден Дэле, В. Крон, В. Шефер, Р. Холфельд, Т. Шпенглер; группа существовала с начала 70-х годов до 1981) для объяснения механизмов социальнойдетерминации научного познания. В этой концепции, одной из немногих, удалось построить достаточно убедительную модель, объясняющую то, как социальные запросы и цели могут из «внешних» для науки становиться «внутренними» факторами развития знания. Применительно к естественным наукам это — одна из сложных и принципиальных проблем для социологии знания* и подхода к описанию науки в рамках экстернализма*.

Состояние определенной научной дисциплины в тот период, когда она откликается на социальные запросы, члены Штарнбергской группы называют ее финализацией. Симптомы финализации они усматривают в появлении новых форм взаимодействия науки и практики, когда научные сообщества работают над решением на- учно-технических проблем, важных в социальном и практическом отношении. Обычно такая деятельность осуществляется на базе «завершенных», «замкнутых» теорий, которые уже не имеют «внутренних» стимулов собственного развития (понятие «замкнутой теории» было заимствовано у В. Гейзенберга, который обозначил им такие завершившие свое развитие и хорошо объясняющие множество явлений теории, как классическая механика и теория электричества, термодинамика и нерелятивистская квантовая механика). Ученые уже не ставят цель осуществить дальнейшее развитие фундаментальных аспектов этих теорий (это и невозможно), главное для них — конкретизировать модели та-

ких теорий в направлении, определяемом поставленной перед ними проблемой.

Чтобы описать феномен Ф.н. в общем виде, Штарнбергская группа предложила трехфазную модель эволюции научной дисциплины: (1) допарадигмальная (исследовательская),

(2) парадигмальная, (3) постпарадигмальная стадии. Эта модель представляет собой дальнейшее развитие концепции Куна*: парадигмальная фаза по мере специализации и конкретизации фундаментальной теории сменяется постпарадигмальной фазой «финализации», на которой саморегуляцию научной деятельности затрудняет не только фактор «окончательного завершения» фундаментальной теории, но и тенденция «функционализации» (приспособления) для нужд практики отдельных теоретических положений. В дальнейшем Штарнбергская группа подкрепила и обосновала концепцию Ф.н. обращением к историко-научному материалу. Было изучено возникновение и развитие таких социально-значимых дисциплин, как агрохимия, биохимия, онкология, аэродинамика и т.п. Было показано также, как в ходе «нормативной финализации» (стратегия институционализации новых научных направлений, призванных обеспечить решение острых социальных проблем) может осуществляться критическое переосмысление целей, предписываемых обществом науке, что обеспечивает сохранение определенной автономии научной деятельности и позитивное обратное влияние науки на понимание обществом определенных проблем.

ФИНК(Ртк) Эйген (1905-1975) - нем. философ. В 1928-36 — ассистент Гуссерля*. С 1939 преподавал философию в Лувенском ун-те, с 1948 до выхода на пенсию — проф. Фрейбургского ун-та. Член редакционного комитета многотомного издания «Phenomenologica».

Первые работы Ф. посвящены феноменологическому* анализу психи-

ческих явлений. После выхода работы «Феноменологическая философия Эдмунда Гуссерля в свете современной критики» (1933), в которой Ф., в частности, характеризует феноменологическую редукцию как «удивление» (Erstaunen) миром, Гуссерль называет его своим наиболее последовательным учеником. Вдальнейшем философская эволюция Ф. происходит под влиянием Хайдеггера*, с которым он вел продолжительную полемику. В этом контексте Ф. осуществил феноменологические исследования игры*, смерти*, воспитания, власти* и др.

0Основные феномены человеческого бытия // Проблема человека в западной философии. М., 1988; Beitrllge zu einer phiinomenologischen Analyse der psychischen Phunomene, die unter den vieldeutigen Titeln «sich denken als ob», «sich etwas bloss vorstellen», «phantasieren» befasst werden. Halle, 1930; Oase des Clacks. Gedanken zu einer Ontologie des Spiels. Freiburg.MUnchen, 1957; Sein, Wahrheit, Welt. Haag, 1958.

ФЛЕК (Fleck) Людвик (18961961) — польск. микробиолог, философ и историк науки, один из пионеров социологии знания*. Академик Польской академии наук (1954).В начале 30-х годов выступил с критикой кумулятивистских и индуктивистских концепций науки и ее развития, противопоставив им оригинальную модель культурно-исторической детерминации знания,главную роль в которой играли понятия мыслительного коллектива и стиля мышления. Стиль мышления — условие и, вместе с тем, следствие коллективного характера познавательных процессов, в ходе которых формируется, транслируется и преобразуется знание в виде понятий, теорий, моделей реальности. Само понятие мышления имеет эпистемологическую значимость только при указании на конкретный мыслительный коллектив, в рамках которого происходят познавательные действия и обмен идеями. Это означает радикальную ревизию основного эпистемологического отношения «субъект-объект». Теория познания,

исходящая из модели «познающего индивида», является анахронизмом и не способна объяснить процессы научного познания. Отношение «субъект-объект» должно быть уточнено и представлено в виде тройственной связи «субъект — мыслительный коллектив — объект», причем главную роль в этой связи играет второй ее компонент. Именно мыслительный коллектив детерминирует характер мышления индивида и, вследствие этого, характер познаваемых объектов. Эпистемологический анализ направляется в первую очередь на особенности мыслительных коллективов. Таким образом, эпистемология становится сравнительно-исто- рической дисциплиной, в которой на первое место выходят социологические и историко-научные составляющие.

Поэтому Ф. отводит важнейшую роль истории науки, которая способна пролить свет на то, что скрыто от взгляда методологов, верующих в незыблемость научных фактов и силу логических систематизации. Научные факты — это мыслительные конструкции, возникающие и развивающиеся на основе принятых и усвоенных учеными стилей мышления. Этот тезис развернут Ф. в кн. «Возникновение и развитие научного факта» (1935) на примерах из истории бактериологии и иммунологии (историческая эволюция понятия «сифилис» и открытие серологической реакции Вассерманна). Так, открытие, сделанное группой ученых под руководством А. фон Вассерманна, стало общепризнанным фактом в науке, хотя исходные теоретические предпосылки этой работы были, как выяснилось впоследствии, неверными, а эксперименты — невоспроизводимыми. Успех работы и быстрое признание результатов группы Вассерманна были обусловлены не только исключительной практической их ценностью, но и соответствием господствующему в начале века стилю мышления в бактериологии и иммунологии, а также уверенностью

ученых в универсальной эффективности диагностической методологии Ж. Борде и О. Жангу (использование явления гемолизма для определения природы инфекции).Став классической, реакция Вассерманна положила начало современной серологии как научной дисциплине, а обнаруженные затем недостатки ее теоретического обоснования и практического применения не только не уменьшили ее значения, но, напротив, поставили ее в ряд фундаментальных научных достижений, сама проблематичность которых в значительной мере стимулировала революционизирующие изменения в науке.

Содержание научных фактов, по Ф., определяется интерпретацией, которую диктует стиль мышления. Сравнительно-историческая эпистемология должна рассматривать совокупность исторических перипетий различных стилей мышления, вступающих в сложные взаимосвязи и конкурирующих друг с другом. Любая теория или понятие рассматриваются лишь как временные остановки на пути развития, как звенья в последовательности идей; такими звеньями могут быть и прото-идеи, образы, продукты фантазии. Вхождение этих звеньев в интеллектуальный арсенал мыслительного коллектива определяется не логическим или эмпирическим обоснованием, а социальным и социально-психологическим санкционированием. Поэтому для эпистемологии важны факторы этого санкционирования: иерархическая структура научных сообществ, борьба авторитетов, культурный фон научного исследования, идеологические течения и т.д. Все эти факторы участвуют в формировании стиля мышления, сквозь призму которого преломляется объективная реальность.

Акцент на социологическом анализе «мыслительных коллективов» заставляет ревизовать «классические» представления о таких характеристиках познания, как истинность и объективность. Ф. был против вуль-

гарно-социологической трактовки этих понятий, в которой истинность

иобъективность знания ставится в зависимость от классовых, национальных или групповых интересов. Однако он полагал, что эпистемология не может абстрагироваться от условий, при которых мыслительный коллектив признает знаниеистинным

иобъективным, а эти условия исторически и социально относительны. Ф. считал, что это не ведет к скептицизму или релятивизму*, но, напротив, — к максимально возможному гносеологическому оптимизму. Это так, поскольку научный поиск никогда не будет остановлен, он будет всегда живым процессом соперничества мнений, совершенствования аргументации, его результаты никогда не превратятся в догму.

В.И. Порус

С; Entstehung and Entwicklung einer wissenschafllichen Tatsache. EinfUrung in die Lehre vom Denkstil und Denkkollektiv. Basel, 1935; Powstanie i rozwoj faktu nabkowego. Wprowadzenie do nauki 6 slylu myslowym i kolektywie myslowym. Lublin, 1986.

ФОНОЦЕНТРИЗМ - см.:Деконструкция

ФОРМЫ ЖИЗНИ (Lebensformen) — понятие, первоначально введенное нем. психологом и философом Шпрангером* в кн. «Жизненные формы. Психология как наука о духе» (1922) и обозначавшее способ ценностной ориентации человека в процессе познания мира. Наиболее известна трактовка данного понятия в поздней философской концепции Витгенштейна* (в его «Философских исследованиях» это понятие упоминается пять раз), воплощающая социокультурный смысл учения о языковых играх* и отражающая факт взаимопереплетения лингвистической и нелингвистической активности людей. Приоритет Витгенштейном отдается лингвистической активности, закономерности которой (конвенциональность, правилосообразность и некоторые другие) приписываются всей практи-