Современная западная философия_Словарь

ния, взятая не в качестве субъектив- но-личностной деятельности индивида, а как онтологический факт. Ф. выделяет следующие дихотомии: патриархальный и матриархальный принципы организации жизни людей, авторитарное и гуманистическое сознание, эксплуататорский и рецептивный (послушный) типы характера, обладание и бытие как два способа жизнедеятельности индивида, экзистенциальное и историческое существование человека, негативная «свобода от» и позитивная «свобода для» в процессе развития личности.Он исходит из того, что личностные и онтологические основания человеческого существования, с одной стороны, дополняют друг друга, создавая одновременно уникальность и всеобщность человеческого бытия, а с другой — противоречат друг другу в силу того, что уникальность и всеобщность несовместимы.

Способы разрешения этих дихотомий Ф. ищет путем соединения отдельных положений психоанализа*, экзистенциализма*, философской антролологии* и марксизма*.

Отвергнув учение Фрейда из-за его биологизма, Ф. пересматривает символику бессознательного*, смещая акцент с подавленной сексуальности на конфликтные ситуации, обусловленные социокультурными причинами, вводит понятие «социального характера» как связующего звена между психикой индивида и социальной структурой общества, изучает основные тенденции развития западной культуры с ее потребительскими ценностями, деперсонализацией и дегуманизацией. Устранение исторических противоречий, зависящих от социальных условий жизни людей, Ф. связывает с построением общества, основанного на принципах гуманистической этики, активизации индивида посредством методов гуманистического управления, распространения психодуховных ориентации, являющихся эквивалентом религиозных систем прошлого. Возможность час-

тичного разрешения экзистенциальных дихотомий Ф. усматривает в раскрепощении внутренней способностей человека к любви, вере и размышлению. Осознание человеком неподлинности своего существования в обществе тотального отчуждения*, реализация им своей сущности и обретение самости вместо «мнимого Я», возрождение жизнеутверждающего мировоззрения и внутреннее моральное обновление, восстановление гармонии между индивидом и природой, личностью и обществом — таковы задачи, которые Ф. ставит перед создаваемым им «гуманистическим психоанализом».

Подлинной ценностью человека Ф. считает способность к любви, ибо любовь служит критерием бытия и дает ответ на проблему человеческого существования. В процессе овладения искусством любви происходит изменение структуры характера человека,

врезультате чего уважение к жизни, чувство идентичности*, потребности

впривязанности к миру, в единении

смиром становятся превалирующими, тем самым способствуя переходу от эгоизма к альтруизму, от обладания к бытию, от «кибернетической религии» к новому, гуманистическому духу.

В.М. Лейбин

ЩПути из больного общества // Проблема человека взападной философии. М, 1988; Бегство от свободы. М., 1990; Иметь или быть? М., 1990; Душа человека. М , 1992; Психоанализ и этика. М., 1993; Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994; Человеческая ситуация. М., 1994; Психоанализ и культура. Избранные труды Карен Хорни и Эриха Фромма. М., 1995; The Heart of Man. Its Genius for Good and Evil. N.Y., 1964; Revolution of Hope. Toward the Humanized Technology. N.Y., 1968; Greatness and Limitations of Freud's Thought. N.Y., 1980.

ФУКО (Foucault) Мишель (19261984) — франц. философ. Отец — хирург, мать — из семьи хирургов. Ф. заканчивает школу во время фашистской оккупации. После войны Ф. — студент Эколь Нормаль в Париже, ос-

новной предмет его интересов в то время составляет психология; по воспоминаниям друзей, он выказывает также «живой интерес ко всем видам искусства». Среди тогдашних приятелей и будущих сокурсников по Коллеж де Франс — молодой музыкант Пьер Буле и Р. Барт*.

Выпускные экзамены по философии Ф. сдавал у Альтюссера*, темой дипломной работы был Гегель. Вскоре Ф. получает место ассистента по психологии в ун-те г. Лилля. По его собственным воспоминаниям, между 1950 и 1955 после интенсивной работы с текстами Ницше* (а также Хайдеггера*) произошел своего рода «переход в другую веру»: историзм* и идеализм Гегеля кажутся теперь ему неприемлемыми. Вместе с тем главным объектом критики молодого Ф. являются такие дисциплины,какпсихология и психопатология. В 1954 выходит в свет его первое сочинение «Душевное расстройство и личность» (позднее Ф. отказывается от переиздания этой работы, считая ее незрелой). Психопатология, по мнению Ф., описывает человека, используя набор произвольных категорий, о методологических границах которых никто более не задумывается. В каком смысле, например, в психопатологии можно говорить о «болезни»? Традиционное, «эссенциалистское» понимание болезни он отвергает, следуя своему учителю Жоржу Кангильему («Норма и патология», 1943). Из этих размышлений вырастет впоследствии работа Ф. о безумии, которая сразу же принесет ему известность («ИСТОРИЯ БЕЗУМИЯ В КЛАССИЧЕСКУЮ ЭПОХУ», 1961). В начале 50-х Ф. два года работает психологом в психиатрической клинике Сент-Анн в Париже,где практикует его знакомый Жан Деле. Именно здесь у Ф. окончательно оформляется замысел книги, которая должна была бы показать, в какой мере наше суждение относительно безумия зависит от того понятия безумия, каковым мы при этом руководствуемся (что разумеется не означает, что самого

безумия как такового не существует). Эту кн. Ф. пишет вне Франции. Разочарование в политике Шарля де Голля побуждает его согласиться на чтение лекций по франц. литературе в ун-те Уппсала (Швеция). Вслед за этим следует такой же курс лекций в Варшаве. Продолжается интенсивная работа над рукописью. Параллельно ей Ф. переводит на франц. язык кантовское сочинение «Антропология с прагматической точки зрения» и пишет к нему объемистое предисловие, которое вместе с исследованием о безумии входит в его диссертацию. Завершает свое исследование Ф. в 1961 в Гамбурге, где в это время занимает пост директора Французского института. История безумия как археология была встречена ученой публикой, и в частностифранц. психоаналитическим обществом, с известной долей неприятия. Напряженные отношения с психоаналитиками сохранятся у Ф. и в дальнейшем. В 1963 выходят в свет еще две его книги. «Рождение клиники», или, как сам Ф. ее называл, «Археология врачебного взгляда» была попыткой осмысления особой формы рациональности* — медицинской рациональности. Как и во многих других своих работах, Ф. ограничивает анализируемый материал конкретным историческим периодом (в данном случае, это XVIII — начало XIX века) и опирается на определенный корпус текстов (высказывания современников относительно состояния научного знания и вытекающей из него практики). Новая организация больничного дела и систематическое иссследование трупов, утвердившиеся в это время, привели к возникновению нового врачебного взгляда и нового понимания болезни. Теперь дело идет не столько о больных, сколько о самой болезни, которая в качестве объективного состояния поражает любое тело*. Скрывающуюся в теле болезнь «выдают» ее симптомы. Кроме того, «раскрытию», обнаружению болезни служит также медицинское

хи, и в частности знания о «труде», о «жизни» и о «языке». Ф. описывает изменение формы знания от Ренессанса до классической эпохи и от нее до порога современности, т.е. до Канта. Кантовской идее трансцендентального знания как знания предшествующего всякому опыту Ф. противопоставляет идею «сериального» знания. Трансцендентальное знание,представляет собой, согласно Ф., всего лишь момент в некоторой серии сменяющих друг друга форм знания, особый период в истории мышления, которое само по себе является принципиально открытым для различных типов опыта, в том числе и для тех, которые в определенные эпохи могут показаться немыслимыми. Говорить можно поэтому только об историческом a priori.

«Слова и вещи» были уникальной попыткой преодоления традиции, полагающей человеческому субъекту определенные трансцендентальные границы. Заявление Ф. о «смерти человека» (или о «смерти субъекта»), встреченное шквалом критики и ставшее причиной множества недоразумений, в действительности было направлено против раз и навсегда заданного определения человека, оно утверждало фундаментальную открытость человека иным типам опыта, которые не могут быть схвачены средствами сегодняшней рациональности. В 1979, беседуя с Сёрлом*, сам Ф. дистанцируется от своих тогдашних драматических заявлений о феномене человека.

После публикации «Слов и вещей» имя Ф. постоянно остается в сфере общественного внимания. Его собственно философская деятельность в этот период носит публичный характер. Вместе с тем Ф. почти не принимает участия в бурной политической жизни Франции,кульминацией которой стали майские события 1968 года. В 1969 выходит в свет его главный и все еще не оцененный по достоинству труд — «АРХЕОЛОГИЯ ЗНАНИЯ»*. Помимо теоретико-познавательных

размышлений Ф. здесь довольно подробно излагает суть своего «археологического» метода, состоящего в расшифровывании истории с помощью анализадискурсов иисторического описания различных дискурсивных образований. «Археологией» Ф.называет свой метод потому, что задачей его является обнаружение под поверхностью явлений устойчивых структур, выражением которых являются дискурсы. Одну из возможностей применения нового метода Ф. видит

в«археологическом описании сексуальности». Такой проект Ф. действительно пытается осуществить в кн. «Воля к знанию» (задуманной как первый том «Истории сексуальности»), которая должна была появиться

в1976. Работа эта, впрочем, относится уже к третьей группе проблем, находящихся в поле внимания Ф., а именно проблем, связанных с отношениями власти*. Такое смещение исследовательского фокуса отчетливо обозначилось в знаменитом выступлении Ф. при инагурации в Коллеж де Франс в начале декабря 1970. Выставляя кандидатуру на пост заведующего кафедрой «истории мыслительных систем» (его соперником в борьбе за место был Рикёр*), Ф. разворачивает перед слушателями программу действий — анализ различных способов воздействия власти, обнаружение и отслеживание даже самых незначительных их проявлений. Помимо преподавания, Ф. занимается деятельностью довольно необычной для провозвестника «смерти человека», — он становится одним из основателей организации помощи заключенным. Этот личный опыт находит отражение

ввышедшем в 1975 новом исследовании Ф. «НАДЗИРАТЬ И НАКАЗЫВАТЬ», посвященном истории становления тюрьмы и рассматривавшем функционирование властных отношений не только в рамках пенитенциарной системы, но и за ее пределами. Техники дисциплинирования (и особенно техника надзора) в любом общественном институте данной эпо-

хи — будь то тюрьма или фабрика — структурно не отличаются друг от друга. Параллельно этим техникам идет становление определенного знания о человеке и выработка норм поведения, обязательных для всех членов общества. Описание Ф. было настолько убедительным, что у многих невольно возникал вопрос: а возможно ли вообще какое-либо рациональное противостояние этим структурам или же любая попытка сопротивления заранее обречена на провал? Сам Ф. верил, что знание об исторических формах власти уже содержит в себе возможность дистанцироваться от них и

вконечном итоге может способствовать их изменению. В работе «Воля к власти», непосредственно примыкающей к «Надзирать и наказывать», Ф. вводит различение между непостоянными, изменчивыми отношениями властии устойчивыми отношениями господства. Задача, по Ф., состоит не

втом, чтобы устранить власть как таковую, а в том, чтобы препятствовать установлению отношений господства. Осуществить эту задачу можно только одним способом: всячески поддерживая отношения власти и сохраняя их прозрачность и изменчивость. Вполне определенные властные отношения связаны, например, с феноменом сексуальности. Ф. здесь интересует прежде всего связь сексуальности с истиной. Ф. намеревался продолжить свое исследование историческим анализом женской, детской и перверсивной сексуальности.

Этот проект так никогда и не был реализован. Отговоркой Ф. было то, что проект ему «наскучил». Он продолжает сохранять интерес к теме самой по себе, но заявляет о своем равнодушии к современным формам сексуальности. Известную долю надежды ему внушает эпоха античности, ставившая, по его мнению, акцент не на сексуальности, а на эротике. Одновременно Ф. открывает для себя историческое поле рефлексии, связанное с проблемой, которая его давно волнует: как (если вообще) субъект, под-

чиняющийся определенным структурам власти, может противостоять им и конституировать самого себя? Путь, который привел Ф. к этим размышлениям, был достаточно долог. Вконечном счете, можно констатировать еще одно (четвертое и последнее) смещение исследовательского фокуса Ф. — от анализа властных отношений к вопросам этики и искусства жизни. В 1984, после восьми лет напряженной работы, выходят в свет два тома — «Пользование удовольствиями» и «Забота о себе» — как продолжение проекта «Сексуальность и истина», последний том которого («Признания плоти») тематизировал переход от античности к христианству. Ф. считает, что в эпоху античности основой нравственного идеала была не на формальная общая норма, а индивидуальная, личностная позиция. Здесь Ф., как и всегда, не дает никаких рецептов, никаких прямых ответов на вопросы современности, но в самом способе вопрошания, к которому он прибегает, все же можно распознать некоторые перспективы нового этического подхода. Новая этика представляется Ф. «искусством жизни», «эстетикой существования», непосредственно связанной с той формой, которую индивид придает своей жизни, с тем выбором, который он для себя делает, дабы не быть нивелированным нормой и конвенцией.Эта этика тщательно бережет свой критический потенциал и прорабатывает возможности иного бытия и иного мышления, что имеет не только индивидуальное, но и общественное значение. Работа по созданию новой этики, новой техники существования, начало которой было положено античными философами, есть работа индивидов, институты здесь бессильны.

В последние годы жизни Ф. преподает в ун-те Беркли в Калифорнии. Его популярность растет. Некоторое время Ф. достаточно увлеченно играет роль «суперзвезды», затем, узнав, что он неизлечимо болен (синдром приобретенного иммунодефицита),

отдает предпочтение одиночеству. Последним жестом Ф. было указание секретарше разослать письма следующего содержания: от имени Ф. сообщалось о его согласии принять все приглашения (речь при этом шла о множестве одновременных выступлений в разных местах).

Вильгельм Шмид (Берлин)

Itjf Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М., 1977; Жизнь: опыт и наука // Вопросы философии. 1993,№ 5; О трансгрессии // Танатография эроса. СПб., 1994; Расстояние, вид, исток // РобГрийе А. Проект революции в Нью-Йор- ке. М.,1996; Ницше, Фрейд, Маркс // Кентавр. 1994, № 2; Герменевтика субъекта // Социо-логос. Вып. 1. М.,1991; Забота об истине (беседа с Ф. Эвальдом) // Вопросы методологии. М., 1994, № 3-4; Воля к истине: поту сторону знания, власти исексуальности. М., 1996; Археология знания. Киев, 1996; История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997.

ШРыклин М. Сексуальность и власть: антирепрессивная гипотеза Мишеля Фуко // Логос. 1994, №5; G. Deleuze. Foucault. P., 1986; Н. Dreyfus, P. Rabinow. Michel Foucault: Beyound Structuralism and Hermeneutic. Chicago, 1982.

ФУНДАМЕНТАЛИЗМ - понятие, имеющее два значения, которые не связаны между собой. (I) Фунда-

менталистами называли себя представители одного из консервативных течений современного протестантизма, которые требовали принятия в качестве основы («фундамента») вероучения всего содержания Священного Писания и отвергали любые попытки его аллегорического и рационалистического истолкования. Со временем термин стал употребляться для обозначения и других видов религиозного

Ф.(исламский Ф. и т.п.)

(И)Второе значение используется только в философии. Так обозначается эпистемологическая позиция, которая утверждает, что существуют некоторые последние, далее неразложимые основания достоверного знания. Это могут быть «данные чувств», «протокольные предложения», «ясные и отчетливые идеи», «суждения интуиции» и т.п. Эпистемологический Ф. в философии XX в. подвергся разнообразной и принципиальной критике, в результате чего большинство современных эпистемологов придерживаются нефундаменталистских концепций. В амер. философском языке было введено слово

«foundationalism» для различения философского Ф. и религиозного Ф.

(«fundamentalism»).

X

ХАБЕРМАС (Habermas) Юрген

(p.1929) — нем. философ и социолог. С 1964 до выхода на пенсию в начале 90-х годов — проф. ун-та Франкфурта на Майне. С 1971 — директор Института по изучению жизненных условий научно-технического мира в Штарнберге; гостевой проф. во многих крупнейших ун-тах мира. В качестве преемника Хоркхаймера* и Адорно* в ун-те Франкфурта-на- Майне X. — ведущий представитель второго поколения Франкфуртской школы*.

В основе учения X. лежит критическая теория*, переосмысленная в свете новых реалий капиталистического общества, в значительной мере утратившая прежний негативный критический пафос, дополненная отдельными положениями психоанализа*, феноменологии*, аналитической философии* и современной социологии.

Согласно X., экономическиезакономерности капиталистического производства модифицировались под влиянием государства, получившего некоторые возможности планирования и регулирования производства и распределения. Политически это позволяет государству добиваться классового компромисса в рамках существующих формально-демократичес- ких структур. Источник и способы разрешения кризисов, следовательно, переместились из экономической в административно-управленческую сферу. Изменилась и природа кризисов. Они имеют теперь, по X., социокультурный характер: управление, ос-

477

нованное на принципах производст- венно-трудовой рациональности*, входит в конфликтс реально господствующей в обществе поведенческой мотивацией. С одной стороны — инструментальная манипуляция, «технические вопросы», с другой — интерсубъективное понимание (Verstandigung), «практические вопросы»; с одной стороны — институциональные структуры общества, с другой — социокультурный «жизненный мир»*. В этом противоречии — источник кризиса легитимации современного капитализма, не способного выразить в своих институциональных структурах реальность существующей общественной практики. Важнейшим элементом учения X. стала теория коммуникативного действия, призванная описать альтернативные структуры, не обретшие институционального оформления в ходе становления современной научно-технической цивилизации, и одновременно описать «двухступенчатое» строение современного общества: система ижизненный мир, в котором реализуется непосредственная коммуникация.

Опираясь на разработанный лингвистической философией* анализ речевых актов, а также на концепцию социальных действий, развитую Вебером*, X. выделяет два типа поведения: коммуникативное и стратегическое. «Стратегическое», т.е. инструментально ориентированное поведение, имеющее своей целью не достижение взаимопонимания, а достижение определенного интереса, ведет к созна-

тельному или к бессознательному обману партнера. В случае сознательного обмана складывается система манипулирования, если же обман носит бессознательный характер, то имеет место извращенная коммуникация*. Последствия и того, и другого для общества, культуры и личности оказываются роковыми. В сфере общественного взаимодействия (социальной интернауки) утверждается аномия, отчуждение*, утрачивается коллективная идентификация (см.: идентичность*); в сфере культуры — утрата смысла, потеря ориентации и де-ле- гитимирование власти*; в сфере личности — потеря связи с традицией, нарушение мотивационных комплексов и разного рода психопатологии. И наоборот, в случае поведения, ориентированного на коммуникацию, складываются упорядоченная нормативная среда, устойчивые, легитимированные межличностные отношения, устойчивые личностные структуры, способные к развертыванию и самоосуществлению. В целом анализ коммуникативного и стратегического поведения дает возможность диагностировать главные социокультурные проблемы современности, а также, полагает X., обнаружить скрытое насилие системы, которое выглядит будто бы неизбежным, поскольку гарантирует интеграцию общества. Подлинная же общественная интефация обеспечивается на путях коммуникативного понимания.

Теория X. обнаруживает эволюционную тенденцию все большего разъединения системы и «жизненного мира», в котором сама теория играет важную роль. Как таковая, она представляет собой не лингвосоциологическое «дополнение» к «критической теории» общества, а критическую теорию как таковую в ее эмансипирующем воздействии.

Л. Г. Ионин

'„' Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и интервью. М.,1995; Erkenntnis und Interesse. Fr./M., 1968; Technik und Wissenschaft als «Ideologie».

Fr./M., 1968; Zur Logik der Sozialwissenschaften. Fr./M., 1970; Legitimationsprobleme im Spatkapitalismus. Fr./M., 1973; Theorie des kommunikaliven Handelns. Bde. 1-2. Fr./M., 1981; Der philosophische Diskurs der Moderne. Fr./M., 1985; Die neue UnUersichtlichkeit.Fr/M.,1985; Nachmetaphysisches Denken. L., 1988; Die nachholende Revolution. Fr./M., 1990.

ХАЙДЕГГЕР (Heidegger) Мартин (1889-1976) — нем. философ. Ему не только удалось свести воедино, но и поставить на новую основу важнейшие философские направления своего времени (феноменология*, философия жизни*, герменевтика* и онтология*). Кроме того, X. был единственным философом нынешнего столетия, заново продумавшим философию как целое в ее истории. Благодаря ему открылся новый взгляд на классических авторов, таких как Парменид, Гераклит, Платон, Аристотель и Кант. Так же как и Гегель, X. искал ответ на вопрос, каким образом философия, оглядываясь на свою историю, может быть предметной и какона может избежать участи архивариуса, занятого лишь классификацией и хранением традиции. Влияние X. на современную мысль огромно: Лёвит*, Гадамер*, Йонас* и Арендт* были его учениками; Сартр*, Левинас*, Фуко* и Деррида* в значительной степени испытали его воздействие.

X. род. в простой католической семье. Начатое в 1909 изучение католической теологии он прерывает через два года, чтобы полностью отдаться философии. В 1912 защищает диссертацию «Учение о суждении в психологизме» (Die Lehre vom Urteil im Psychologismus). Темой работы, представленной на соискание доцентуры, было «Учение о категориях изначении у Дунса Скота» (Die Kategorien und Bedetungslehre des Duns Scotus, 1916). Эти сочинения написаны еще всецело под влиянием неокантианства*. Однако в заключительной главе работы о Дунсе Скоте уже содержатся положения, предвосхищающие центральные темы позднейшей мысли X.

Собственные философские позиции

X.впервые формулирует в лекциях 1919. Здесь X. активно полемизирует

сфеноменологией Гуссерля*, чьим ассистентом он стал в 1918. Руководящим при анализе жизни сознания для

X.теперь является не самонаблюдение, освобожденное от связи с повседневной жизнью, а первичное переживание мира. Эти мысли X. развивает в последующие годы, обращаясь к Аристотелю с его концепцией практической разумности (phronesis). В 1923 — приглашен в ун-т Марбурга. Лекции, читанные в этот период, стали материалом для труда «Бытие и время» («Sein und Zeit», 1927). В 1928, в качестве преемника Гуссерля, X. возвращается во Фрейбург.

«Бытие и время» X. рассматривал как первую половину своего проекта. Хотя здесь и состоялась систематическая разработка важнейших тем, работа все же осталась фрагментом. После 1927 X. интенсивно занят поиском нового и удовлетворительного основания для обращенной к истокам мышления истории философии, что должно было стать задачей второй части книги. При этом все четче ставится вопрос, каким образом возможно, заново формулируя исходные основания самопонимания, освободить взаимосвязь осмысленной жизни от навыков мышления, унаследованных от традиции. Этот революционный импульс хайдеггеровского мышления привел его в 1933 в национал-соци- алистическую партию. Он становится ректором Фрейбургского ун-та и пытается смотреть на эту должность как на политический уход из обывательского мира. Годом позже он уходит в отставку с поста ректора и ведет в своих лекциях критику новоевропейского мышления, сутью которого является техническое распоряжение миром и которое находит катастрофическое выражение в националсоциализме.

После войны X. была запрещена преподавательская деятельность, в 1951 последовал официальный уход

на пенсию. Публичное влияние X. в 50-е ограничивается редкими лекциями и докладами, в которых он разрабатывает положения, в большинстве своем выдвинутые уже в 30-е. Вместе с тем X. в этот период находит новый подход к сущности языка — проблеме, занимавшей его с ранних работ. В 1975 начинается издание собрания сочинений, положившего начало новой фазе истории восприятия X.

Главный труд X. — «БЫТИЕ И ВРЕМЯ» (1927). Притязание кн. велико: X. намерен, восходя к первоистокам философского мышления, сделать философски понятной возможность философии, точнее — онтологии. Вот почему развиваемая в р.."юте концепция обозначается им как «фундаментальная онтология». Первоисток философского мышления не совпадает с его историческим началом, считает X. Философия должна стать понятной из способа бытия человека, который X. именует «здесь-бытием» (Dasein): к сущности Dasein принадлежит «понимание* бытия» (Seinsverstiindnis), т.е. то обстоятельство, что человек «испытует» (имеет в опыте) собственное бытие. Вместе с тем этот опыт не застрахован от искажающих интерпретаций и потому должен быть сначала раскрыт. Такому раскрытию служит специфическая процедура, называемая Daseinsanalyse. Взятый в аспекте раскрытия структуры здесьбытия, этот анализ может быть понят как «феноменология». В свою очередь, феноменологический анализ не открывает какого-либо положения вещей, но осуществляется внутри здесь-бытия, позволяя последнему понять самого себя; поэтому данный анализ может быть обозначен и в качестве «герменевтики».

Фундаментальному анализу «здесьбытия» посвящен первый раздел работы. Здесь X. неустанно заостряет свое понятие Dasein против представления об изолированном «субъекте», вступающем в процессе опыта и познания в то или иное отношение к вещам. Здесь-бытие тождественно

«бытию-в-мире» (In-der-Welt-sein);

это означает, что Dasein находится в пространстве определенных возможностей опыта, в пространстве, внутри которого только и могут выделиться отдельные опыты и их корреляты. Равным образом все встречи с другими всегда уже находятся в контексте «совместного бытия» (Mitsein) и заключенных в нем возможностей встречи. Здесь-бытие есть прежде всего возможное бытие; возможность есть, вообще говоря, «наипервейшая ипоследняя определенность бытия». Поэтому начальной задачей аналитики здесь-бытия является уяснение смысла последнего как возможности.-Этот смысл X. находит в «расположенности» (Befindlichkeit), позволяющей явиться пространству мира, и в «понимании», которое совпадает с открытостью предстоящим возможностям.

Хотя смысл здесь-бытия как возможности тождественен заключенному в нем пониманию бытия (Seinsverstcindnis), все же структуре здесьбытия свойственно то, что его возможностный смысл постоянно перекрывается ориентацией на действительное. Возможное есть не просто открытая сфера, в которой можнопребывать, но вместе с тем — угрожающее и пугающее в своей неопределенности. Поэтому во втором разделе работы X. разбирает вопрос, каким образом «несобственная» ориентацияна действительное может быть преодолена в пользу способа существования, в котором обретается «собственный» характер здесь-бытия как возможности. Кроме того, X. стремится продемонстрировать, что эта «собственность» здесь-бытия состоит в способности выносить его «временность» (Zeitlichkeit). Время должно стать «горизонтом»* понимания бытия. Сюда же относится и анализ «предвосхищающего движения к смерти» (Vorlaufen turn Tode). Смерть* есть возможное во всякое мгновение. Соответственно, предвосхищение смерти есть радикальный опыт возможности, в котором будущее не пытаются изменить,

заполняя его определенными представлениями и планами. Предвосхищение смерти образует единое целое с настроением ужаса. Ужас открывает то, что человек всегда уже «пребывал» в открытости возможному; тем самым он нарушает ориентацию на понятое исходя из действительного прошлого. Там, где принят возможностный характер прошлого и будущего, «здесьбытие» артикулируется как «совесть» (Gewissen). Ужас, предвосхищение смерти и совесть ведут из «закрытости» (Verschlossenheit) ориентации на действительное к возможностному характеру здесь-бытия, к его «открытости» (Erschlossenheit). Поскольку они делают возможным освобождение из закрытости, они обозначаются как «решимость» (Entschlossenheit).

Своим анализом подлинности X. показал, как временное возможное бытие здесь-бытия может стать явным в нем самом. Но сточки зренияцелостного замысла для труда, этим был достигнут лишь предварительный результат. X. стремится выйти в конечном итоге к философскому пониманию бытия в том виде, как оно,начиная с Платона, формулируется в вопросе о значении выражения «сущее» (Seiendes). Чтобы проанализировать это онтологическое понимание бытия, X. намерен заняться «пред-онто- логическим» здесь-бытием: онтология, говорит X. уже во введении, возможна только тогда, когда онтологическая постановка вопроса не чужда бытию здесь-бытия. И все же это не означает, что онтологическая постановка вопроса может стать производной или сделаться понятной из предонтологического понимания бытия. Как раз на том месте, где онтологическая постановка вопроса должна была быть развернута, работа обрывается: третий раздел книги, который должен был называться «Время и бытие», не был написан. Это имело роковые последствия для истории восприятия основного хайдеггеровского труда, чему автор постоянно противился — а именно интерпрета-