pnb_2015

–76,3% испытуемых имели опыт сексуальных отношений с партнером противоположного пола;

–у 69,64 испытуемых родители не приняли их сексуальную ориентацию;

–57,9% испытуемых в детском возрасте воспитывались в неполной семье;

–50% испытуемых подтверждают наличие опыта романтических взаимоотношений с партнером противоположного пола;

–50% испытуемых испытывают страх возможного проявления насилия по отношению к ним в связи с сексуальной ориентацией;

–родители 39,5% испытуемых не знают об их сексуальной ориентации, из них 18,4%, по словам испытуемых, догадываются;

–36,8% испытуемых испытали влияние гетеронормативности;

–36,8% испытуемых подверглись эмоциональному насилию (оскорбления, угрозы, насмешки и прочие вербальные и невербальные проявления негативного отношения) в связи с их сексуальной ориентацией;

–28,9% испытуемых переживали опыт непринятия своей сексуальной ориентации;

–28,9% испытуемых встретили несерьезное отношение к их гомосексуальной идентичности со стороны значимых других;

–26,3% испытуемых озвучили желание (в онтогенезе) обладать менее фемининным телосложением (включая как желание иметь мужские половые признаки, так и не иметь половых признаков вовсе);

–5,3% испытуемых высказали желание сменить сексуальную ориентацию, и все они связали данное желание с социальной ситуацией, сложившейся в России в последние годы.

Обнаружено, что гомосексуальные и бисексуальные испытуемые не отличаются по уровню проявления невротической симптоматики. Переживание внутренней гомофобии не оказало влияния на уровень проявления невротической симптоматики. Наиболее характерными для обеих групп испытуемых являются депрессивные и астенические расстройства.

Полученные в ходе исследования данные имеют важное значение для психотерапии лиц соответствующей сексуальной ориентации. Однако вопрос уровня социальной стигматизации и переживания внутренней гомофобии требует дальнейшего уточнения.

Литература

Дейвис Д., Нил Ч. «Розовая психотерапия»: Руководство по работе с сексуальными меньшинствами / Под ред. Д. Дейвиса и Ч. Нила. СПб.: Питер, 2001.

381

Черныш К. Гомофобия, самоотношение и квир-идентичность // Возможен ли «квир» по-русски? ЛГБТК-исследования: Междисциплинарный сборник / Сост. и ред. В. В. Созаев. СПб: Интан, 2010. С. 134–136.

Kohut A. The global divide on homosexuality: Greater acceptance in more secular and affluent countries // Washington, DC: Pew research center. 2013. URL: http://www.pewglobal.org/2013/06/04/the-global-divide-on- homosexuality/ (дата обращения: 05.01.2015).

Стратегии принятия решений в игровой задаче Айоватест*

А.Ю. Разваляева (Москва)

Вданном сообщении обсуждается проблема принятия решений на материале прогностической задачи. Принятие решений рассматривается как выбор из альтернатив в условиях неопределенности (Д. Канеман, Ю. Козелецкий, Т. В. Корнилова и др.). Согласно концепции множественной и многоуровневой регуляции выбора, принятие решений связано с риском и необходимостью прикладывать усилия по снижению неопределенности путем прогнозирования последствий, что включает опору на целостный интеллектуально-личностный потенциал человека (Корнилова, 2013, 2015). Прогнозирование, как путь снижения неопределенности, является неотъемлемым компонентом в решении прогностических задач.

Вкачестве прогностической задачи в данном исследовании выступила игровая задача Айова (Iowa Gambling Task), разработанная Антуаном Бешара (Bechara) в 1994 г. Предложенная в качестве нейропсихологического теста, эта методика позволяет выявить больных

снарушениями социального и межличностного принятия решений при сохранном интеллекте (в психофизиологической картине это связано с повреждениями вентролатеральной префронтальной коры). Данные нарушения также связываются с импульсивностью, нечувствительностью к последствиям своих выборов, отсутствием обучения на собственных ошибках и уменьшающейся ориентировкой на моральные нормы при принятии решений. По замыслу Бешара, задача является лабораторной моделью личностного принятия решений в реальной жизни.

Входе задачи испытуемым предоставляется на выбор четыре одинаковые колоды карт и перед ними ставится цель получить максимальный выигрыш. Количество выборов ограничено. В инструкции подчеркивается, что некоторые колоды являются более прибыльными,

* Благодарим С.А. Корнилова за помощь в построении индексов для анализа индивидуальных данных кривых прогнозирования в Айова-тесте.

382

чем другие. Каждый выбор карты дает определенный выигрыш, некоторые выборы также дают определенный проигрыш. Колоды А и B являются «плохими», т. е. рискованными: они дают больший выигрыш, по сравнению с «безопасными» колодами С и D, но проигрыш в них намного превышает выигрыш.

В качестве факторов принятия решения рассматривались эмоциональный интеллект, толерантность к неопределенности и психологическая разумность (показатель доступности внутреннего мира и интереса к нему). Два первых показателя широко используются в исследованиях принятия решений. Психологическая разумность теоретически и эмпирически связывается с эмоциональным интеллектом и толерантностью к неопределенности.

Гипотеза исследования: принятие решений в игровой задаче опосредствуется процессами и когнитивной, и личностной регуляции. В качестве единицы анализа принятия решений можно рассматривать стратегию как проявляющую склонность испытуемого к безопасным или рискованным решениям.

Методика. В исследовании принял участие 81 чел.: студенты дневного и специального отделения факультета психологии МГУ, магистранты, преподаватели. Девушек (N=46) было несколько больше, чем юношей (N=35). Возраст испытуемых – от 17 до 46 лет (M=26,23; SD=7,51). Игровая задача проводилась с испытуемыми индивидуально, опросники заполнялись индивидуально или в группах.

Использовались следующие опросники: «Эмоциональный интеллект» Д. В. Люсина, опросник С. Баднера в модификации Т. В. Корниловой и М. А. Чумаковой и «Шкалы психологической разумности» в адаптации Т. В. Корниловой и М. А. Новиковой.

Результаты. При обработке данных выборов испытуемых в игровой задаче высчитывались коэффициенты предпочтения испытуемыми «безопасных» колод для каждых 20 проб путем вычитания количества выборов рискованных колод из количества выборов безопасных колод. Положительные значения характеризуют предпочтение безопасных колод на данном этапе задания.

По полученным коэффициентам предпочтения испытуемым безопасных колод на каждом условно выделенном этапе решения были вычислены коэффициенты склонности испытуемого к безопасной или рискованной стратегии принятия решений по мере выполнения задания. Для определения показателей предпочтения безопасных колод каждого испытуемого строилась аппроксимирующая прямая, в которой интересующей нас переменной был коэффициент k (угловой наклон данной прямой).

Показатель склонности к безопасной стратегии не был связан с толерантностью и интолерантностью к неопределенности и эмоциональным интеллектом (ЭИ). Значимые положительные связи были выявлены

383

со шкалами «психологической разумности»: безопасную прибыльную стратегию выбирали испытуемые, более заинтересованные во внутреннем мире (0,57, p<0,001) и более открытые изменениям, даже сопряженным с риском (0,46, p<0,05).

По результатам сравнения групп по критерию Манна–Уитни, были получены следующие значимые различия. Интолерантность к неопределенности выше в группе предпочитающих рискованную стратегию, по сравнению с теми, кто выбирал хаотическую стратегию (p<0,05). Предпочитающие прибыльную стратегию участники более открыты изменениям, по сравнению с теми, кто выбирает рискованную, и обладают более высоким внутриличностным ЭИ, по сравнению с теми, кто выбирает хаотическую стратегию (p<0,05).

Анализ результатов. Стратегию принятия решений в игровой задаче можно рассматривать как показатель образа задачи, складывающегося у испытуемого, его когнитивного (в рамках построения гипотез и прогнозов) и личностного (эмоционального, опосредствованного ситуацией взаимодействия с исследователем) отношения к данной неопределенной ситуации. В данном контексте реализация испытуемым рискованной или хаотической стратегии необязательно рассматриваются как нарушение ориентировки на собственные эмоциональные состояния, согласно гипотезе соматических маркеров А. Дамасио (Damasio). За выбором рискованных колод может стоять и исследовательская активность, проявляющаяся в стремлении испытуемого понять закономерности, лежащие в основе задачи, и желание максимизировать выигрыш на последних пробах. Постоянная смена колод, характеризующая хаотическую стратегию, может быть индикатором постоянных усилий испытуемого по преодолению неопределенности, выдвижения и проверки им гипотез о закономерностях выигрышей и проигрышей в зависимости от последовательности открытия колод.

Следует также отметить разное значение каждого этапа решения игровой задачи. Так, согласно исследованию К. Вебба и др., испытуемые находят выгодные колоды только к третьей двадцатке проб, после чего продолжают придерживаться безопасной стратегии (Webb et al., 2014). Мы предполагаем, что третья двадцатка проб может выступать переломным моментом в решении задания: к этому моменту испытуемые понимают, что ожидать от каждой колоды, и способны определить дальнейшую стратегию выбора. На последней двадцатке проб происходит небольшое увеличение предпочтения рискованных колод, что может быть связано с указанной выше стратегией максимизации выигрыша, с принятием испытуемым ответственности за риск.

Отметим также, что в данном исследовании испытуемых, придерживавшихся прибыльной стратегии, было больше, чем рискующих. Некоторые испытуемые достаточно резко переходили к безопасной стратегии после рискованных проб, но не наоборот (максимальное

384

значение углового наклона аппроксимирующей прямой больше модуля минимального).

Компоненты «психологической разумности» (заинтересованность во внутреннем мире и открытость изменениям) и внутриличностный ЭИ, связанные с безопасной стратегией, можно интерпретировать как установку испытуемого на собственные переживания, его принятие цели задачи и следование ей. Можно предположить повышенную чувствительность данных испытуемых к крупному проигрышу в рискованных колодах.

Интолерантность к неопределенности может опосредствовать предпочтение рискованной стратегии, по сравнению с хаотической из-за стремления данных испытуемых к порядку и их нежеланием продолжать тестировать новые гипотезы на поздних этапах решения.

Итак, лица с определенными когнитивно-личностными характеристиками демонстрируют особые стратегии решения, особенно на среднем и конечном этапе тестирования, когда большую роль играет исследовательская установка испытуемого и его отношение к задаче.

Выводы. В результате исследования выделены три стратегии выборов в игровой задаче: прибыльная («безопасная»), рискованная и хаотическая. Их предпочтение связано с когнитивно-эмоциональными факторами и прогнозами, основывающимися на разных ориентирах в понимании неопределенной ситуации.

Литература

Корнилова Т. В. Психология неопределенности: единство интеллектуальноличностной регуляции решений и выборов // Психологический журнал. 2013. Т. 34. № 3. С. 89–100.

Корнилова Т. В. Принцип неопределенности в психологии выбора и риска // Психологические исследования. 2015. Т. 8. № 40. С. 3.

Корнилова Т. В. Психология риска и принятия решений: Учеб. пособие для вузов. М.: Аспект-Пресс, 2003.

Webb C., DelDonno S., Killgore W. The role of cognitive versus emotional intelligence // Iowa Gambling Task performance: What’s emotion got to do with it? Intelligence. 2014. V. 44. P. 112–119.

385

Типы психологического отношения к табакокурению на примере некурящих представителей молодежи (результаты пилотажного исследования)*

С.А. Решетко (Москва)

Впоследнее время проблема табакокурения становится все более актуальной. Изначально рассматриваемая в медицинском контексте, сейчас эта проблема носит междисциплинарный характер, а ее изучение характеризуется свойствами, которые типичны для междисциплинарного исследования в психологии (Журавлев, 2002). Однако в большинстве исследований, посвященных этой проблеме, внимание уделяется причинам курения и личности курящего человека. Представляется интересным рассмотрение группы некурящих молодых людей и их отношение

ктабакокурению с целью понять возможные причины отказа от табака, а также составить психологический портрет некурящего человека (Позняков, Хромова, 2010).

Важным представляется изучение психологического отношения

ктабакокурению. В структуре психологических отношений выделяют такие компоненты, как познавательный (знание об объекте), эмоциональный (эмоциональная оценка объекта), ценностный (соотнесение объекта оценивания с субъективной системой ценностей) и поведенческий (готовность к поведению) (Журавлев, Позняков, 2012; Позняков, 2012).

Теоретико-методологические основания исследования: положения системного и субъектного подходов (Б. Г. Ананьев, Б. Ф. Ломов, С.. Рубинштейн, К. А. Абульханова, В. Г. Асеев, А. В. Брушлинский, А. Л. Журавлев и др.), положения теории психологических отношений (А. Ф. Лазурский, Б. Ф. Ломов, В. Н. Мясищев, В. П. Позняков, И. Р. Сушков и др.).

Цель исследования: выявить и описать типы психологического отношения некурящих представителей молодежи к табакокурению.

Объект исследования: студенческая молодежь в возрасте от 18 до 22 лет (г. Москва и Московская область).

Предмет исследования: типы психологического отношения некурящих представителей молодежи к табакокурению.

Основная гипотеза: существуют различные типы психологического отношения некурящих представителей молодежи к табакокурению, обусловленные различной выраженностью компонентов отношения.

Висследовании запланировано несколько этапов: предварительный этап (теоретический анализ социально-психологических исследований проблемы табакокурения и понятия «отношение»), пилотажное исследование (корректировка вопросов авторской анкеты, выделение

* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ (грант № 15- 06-10231).

386

оптимальной совокупности методик, получение предварительных результатов исследования) и основное исследование с последующим анализом и интерпретацией результатов.

Пилотажное исследование было проведено на базе факультета педагогики и психологии Московского педагогического государственного университета в декабре 2014 г. В нем приняли участие 40 студентов очного отделения. Для сбора эмпирических данных были использованы следующие методики:

1.Авторская анкета «Исследование психологического отношения к табакокурению»;

2.Методика «Уровень соотношения «ценности» и «доступности» в различных жизненных сферах» (Е. Б. Фанталова);

3.Цветовой тест отношений применительно к табакокурению;

4.Семантический дифференциал;

5.16-факторный личностный опросник Кеттелла, позволяющий рассмотреть личностные характеристики некурящего человека.

Статистическая обработка результатов проводилась в программах MS Excel и Statistica 10. Кластерный анализ был применен для выделения типов психологического отношения к табакокурению. В итоге проведенного кластерного анализа были получены четыре группы. Статистически значимых различий в когнитивном и поведенческом компонентах психологического отношения к табакокурению между представителями данных групп получено не было, однако данные группы различны по эмоциональному и ценностному компонентам.

Первая группа характеризует табакокурение как «темное», «противное», «унылое» и «ненавистное». У респондентов данной группы наблюдается внутренний «вакуум» относительно таких ценностей, как интересная работа и любовь (ощущение ненужности, когда объект доступен, но не является ценным для человека).

Вторая группа для описания своего отношения к табакокурению использует такие прилагательные, как «противный», «ненавистный», «гнилой» и «глупый». У респондентов данной группы отмечается внутренний «вакуум» для таких ценностей, как активная жизнь и красота природы. Также у данной группы выявлен внутренний конфликт (ситуация, когда значимые ценности малодоступны) относительно таких ценностей, как свобода, независимость и счастливая семейная жизнь.

Третья группа респондентов при оценивании понятия табакокурение использует нейтральные прилагательные, без негативной или позитивной окраски. У респондентов данной группы наблюдается внутренний конфликт относительно таких ценностей, как «любовь», «наличие хороших и верных друзей» и «счастливая семейная жизнь». Внутренний «вакуум» обнаружен относительно ценностей «активная жизнь», «уверенность в себе» и «свобода как независимость».

387

Четвертая группа респондентов применительно к табакокурению использует такие прилагательные, как «тяжелый», «темный», «противный», «напряженный», «чужой», «злой». У данной группы внутренний «вакуум» имеет место относительно таких ценностей, как «интересная работа», «активная жизнь», «уверенность в себе» и «свобода как независимость». Внутренний конфликт проявляется относительно ценностей «здоровье», «любовь» и «счастливая семейная жизнь».

Полученные в пилотажном исследовании результаты дали основания для корректировки задач исследования, для выбора наиболее оптимальной совокупности методик и для внесения изменений в вопросы авторской анкеты «Исследование психологического отношения к табакокурению».

Литература

Журавлев А. Л. Специфика междисциплинарных исследований в психологии // Психологический журнал. 2002. Т. 23. № 6. С. 83–88.

Журавлев А. Л., Позняков В. П. Социальная психология российского предпринимательства: концепция психологических отношений. М.: Издво «Институт психологии РАН», 2012. С. 480.

Позняков В. П. Психологические отношения индивидуальных и групповых субъектов совместной жизнедеятельности // Психологический журнал. 2012. Т. 33. № 5. С. 5–15.

Позняков В. П., Хромова В. Л. Социально-психологическое исследование отношения к табакокурению. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. С. 190.

Психолого-педагогический анализ успешного опыта обучения ребенка-аутиста иностранному языку

А. А. Родионова, Е. Ю. Бекасова (Москва)

Аутизм – это нарушение психического развития, когда в первую очередь страдает способность к социальному взаимодействию и общению. Уровень интеллектуального развития при аутизме может быть самым различным: от исключительной одаренности в какой-то области знаний или искусства до глубокой умственной отсталости.

Данные 2000 г. показывали, что распространение аутизма составляет от 5 до 26 случаев на 10000 детского населения. А в 2005 г. одни ребенок аутист приходился на 250–300 новорожденных. Это чаще, чем вместе взятые изолированные глухота и слепота, синдром Дауна, сахарный диабет или онкология в детском возрасте. В 2008 г., по данным Всемирной организации аутизма, одни случай аутизма приходился на 150 детей. В связи с чем Организация Объединенных Наций (ООН),

388

осознавая глубину и тяжесть проблемы, провозгласила 2 апреля «Всемирным Днем распространения информации об аутизме». В 2012 г., по данным американского Центра по контролю заболеваемости, один случай аутизма приходится на каждые 88 детей. Таким образом, можно говорить о том, что всего за десять лет количество детей с синдромом аутизма увеличилось в десять раз. Вероятно, эта тенденция может сохраниться и в будущем.

В настоящее время аутистические расстройства обозначаются аббревиатурой РАС (расстройства аутистического спектра). Среди аутистических расстройств есть строго аутизм (Каннера, Аспергера, Ретта, атипичный), а также аутистическое поведение.

Цель данного исследования включала в себя изучение возможности эффективного обучения аутичных детей. Были поставлены задачи – выявить способы успешного педагогического взаимодействия

саутичным ребенком и, проанализировав полученный опыт, определить основные направления и методические подходы к обучению детей с синдромом аутизма.

Предметом исследования явился опыт автора статьи А. А. Родионовой обучения немецкому языку русскоязычного мальчика 10 лет

ссиндромом аутизма. Диагноз аутизм был поставлен ему в возрасте 4-х лет. До семи лет ребенок почти не разговаривал, словарный запас его был не более 15 слов, фразовая речь почти отсутствовала, была стереотипной, запрограммированной и ограничивалась элементарными предложениями типа «мама дай», «дай пить», «иди туда». После 7 лет произошел резкий скачок, в том числе и благодаря активному вмешательству таких специалистов, как дефектолог, психолог и логопед, и на момент начала занятий немецким языком ребенок достаточно хорошо изъяснялся на русском языке, хотя некоторая дислексия все же присутствовала. И родители, и специалисты, работающие с ребенком, пришли к выводу, что дополнительные посильные занятия иностранным языком могут помочь ребенку стимулировать речь, способность к коммуникации, а также поднять его самооценку и уверенность в себе.

На момент начала занятий ребенок знал три слова на немецком языке: Mutter (мама) и Guten Tag (здравствуйте) и умел читать по-не- мецки с небольшими ошибками при прочтении буквосочетаний sch, ch, st, sp, pf, au, ei и некоторых букв. По прошествии полутора лет занятий Саша отлично читает по-немецки, в его словарном запасе более 30 слов (это для него – огромный прогресс). Он также может составить элементарное предложение на немецком языке: я иду гулять, я хочу кушать, ты пишешь и т. д.

Анализ проведенной работы позволил сформулировать выводы, позволяющие определить основные сложности при обучении аутичного ребенка иностранному языку и пути их решения.

389

1.Быстрая утомляемость Заниматься с ребенком 45 мин без перерыва оказалось совершенно

невозможным. Внимание удерживалось не более чем на 10 мин, потом ребенок «потухал» и уходил в себя.

Путь решения проблемы. Единственно возможный способ избегания быстрой утомляемости – выработка методик, действительно интересующих ребенка и дающих ему возможность не только писать или читать, постоянно находясь в одном положении, но и двигаться, заниматься поисковой деятельностью, подключать воображение, которое у Саши на тот момент было слабо развито. Ребенку тяжело давались ролевые игры, вполне характерные для детей его возраста. Более того, зачастую предложение «Давай представим, что стол – это волшебный замок» воспринималось с большим негативизмом. Вероятно, это связано с тем, что такие игры нарушают привычный порядок вещей, важный для аутичного ребенка. Схемы действий, распорядок дня, представления о вещах и предметах для него должны были быть четко закреплены и не должны были подвергаться каким-либо изменениям. Из этого следовало, что наиболее подходящим и комфортным для него типом деятельности была деятельность предметная, не задействующая воображение, фантазию.

Поэтому важной задачей стала не только необходимость научить ребенка читать, но и необходимость вывести его мышление на новый уровень, позволяющий иначе взглянуть на окружающую его действительность. Для обучения чтению была создана «карта букв» – рисунок, похожий на обычную топографическую карту, где вместо населенных пунктов были изображены «домики», в которых жили буквы. По мотивам этой карты вместе с ребенком создавались истории о том, как эти буквы живут, какие поют песни (например, буква A поет «а-а-а-а», а букве Б это не нравится, поэтому она «бубнит», и так далее). Самое интересное для ребенка началось тогда, когда буквы стали ходить друг к другу в гости. Когда они по сюжету садились рядом на диван, получались слоги, слова, предложения. Ребенком этот процесс воспринимался как настоящее волшебство, и проблемы с чтением быстро удалось решить. Занятие превратилось для ребенка не в скучное монотонное зазубривание материала, а в познание чужого для него языка, в возможность проявить свое воображение, которое с помощью занятий начало активно развиваться.

2.Особенности памяти

Сесть и выучить 5–10 слов – это не про ребенка с аутичным поведением.

Путь решения проблемы. Для запоминания слов использовалась известная китайская методика – коробочка с карточками. Из бумаги или картона вырезаются карточки, на которых с одной стороны пишется слово на иностранном языке, а с другой – на родном. В дополнение

390