pnb_2015

тем сильнее должно быть воздействие. Положительные эмоции снижают тревожность и увеличивают фокус внимания. Таким образом, если сотрудник в ситуации оценивания получил положительное подкрепление перед заданием, он справится с ним лучше (Isen, Daubman, Nowicki, 1987).

Негативное эмоциональное состояние, с другой стороны, также способно повышать эффективность работы (Leung, Liou, 2014). С одной стороны, это может объясняться с точки зрения закона Йеркса–Додсона: негативное состояние создается необходимое напряжение для преодоления стрессора. С точки зрения теории Кауфмана и Восбург, негативные эмоции запускают стратегию оптимизации, т. е. поиска наиболее верного решения проблемы из всех возможных (Kaufmann, Vosburg, 1997). Таким образом, результаты работы в негативном состоянии могут улучшаться. С другой стороны, важен характер негативного стимула. Так, показ чего-либо неожиданного ведет к проявлению креативности.

Дефицит времени субъективно оценивается сотрудниками организаций как самый слабый стрессор, однако в реальности снижает продуктивность работы практически в два раза от нормы. Состояние тревоги в данном случае доходило до критического уровня, поэтому стресс не мотивировал на выполнение задания. При этом выбирается когнитивная стратегия удовлетворения: сотрудник ставит своей задачей найти не наиболее оптимальное решение проблемы, а любое, подходящее под условия. В ситуации оценивания он будет излишне суетиться и не сможет эффективно справиться с заданием (Болотова, 2007).

Многолюдные места и работа в состоянии ограниченной личной зоны, фактически, не мешают выполнению рабочих задач, хотя и создают неблагоприятные условия. Поэтому испытуемые этой группы снижения по уровню креативности не показали, а характер воздействия подтверждает теорию Г. Селье о раздражителе, который одновременно является мотиватором (Селье, 1979).

Негативные комментарии не являются простым стрессором внешней среды, так как в данном случае сам комментатор представляет собой угрозу (Бодров, 2006). В ситуации оценивания негативные комментарии воспринимаются как излишняя враждебность интервьюера и создают повышенную тревожность, что отражается на эффективности работы.

Полученные результаты позволяют нам сделать следующие выводы.

1.Негативное эмоциональное состояние повышает креативность и эффективность работы в кризисной внешней обстановке.

2.Положительные эмоции стимулируют искать больше разнообразных решений проблемы и повышают эффективность в благоприятной внешней среде.

3.Оригинальность решений повышается при отсутствии аффективных воздействий.

501

4.Доверительное общение с партнером по бизнесу или сотрудником достигается путем ограждения от всех стрессоров.

5.Показ чего-либо неординарного может стимулировать сотрудника поиску новых вариантов эффективного выполнения задания.

6.Критиковать работу стоит до или после выполнения задания сотрудником, критика во время выполнения снижает эффективность почти в два раза.

7.По возможности не следует давать сотрудникам неожиданные «дедлайны», так как все их ресурсы уйдут на соответствие выполняемой работы временным рамкам.

Вдальнейшем будет проведена вторая часть исследования, посвященная поиску копинг-стратегий высоко- и низкокреативных людей.

Литература

Селье Г. Стресс без дистресса / Пер. с англ.; общ. ред. Е. М. Крепса. М.: Прогресс, 1979.

Бодров В. А. Психологический стресс: развитие и преодоление. М.: Пер Сэ, 2006.

Богоявленская Д. Б. Психология творческих способностей. М.: Академия, 2002.

Guilford J. P. Traits of creativity // Creativity and its cultivation. 1959. P. 142–161. Kaufmann G., Vosburg S. “Paradoxical” Mood Effects on Creative Problem-

solving // Cognition and Emotion. 1997. Т. 11. № 2. P. 151–170.

Влияние эмоционального состояния на принятие организационных решений

Ж. Э. Федотова (Москва)

Организация как социальный институт является одним из инструментов взаимодействия и взаимообмена информацией. Поэтому принятие решений на организационном уровне весьма актуально в нестабильных условиях развития. При этом организационные решения могут быть связаны с выбором стратегии взаимодействия в условиях неопределенности. Так, К. Томас и Р. Килмен выделяли следующие стратегии взаимодействия: сотрудничество, конкуренция, приспособления, компромисс и уход (Лавриненко, 2005).

Между рядом исследователей возникла дискуссия, какая же стратегия наиболее оптимальна и эффективна при межличностном взаимодействии в условиях выбора и отсутствии полной информации. Например, такие исследователи, как Д. Н. Боучер и Е. А. Херре, считали, что при сотрудничестве сторон можно найти оптимальный вариант исхода для удовлетворения потребностей и целей сторон. В противо-

502

вес их мнению многие практики, а также теоретические исследователи рассматривали именно стратегию конкуренции как один из путей достижения эффективного выбора при условиях неопределенности. Конкуренция – лучший способ к сотрудничеству (Wang, Gunia, 2010). Таким образом, проблемой исследования стало изучение выбора стратегии межличностного взаимодействия в условиях риска и неопределенности.

При этом ряд авторов считает, что при межличностном общении на выбор стратегий взаимодействия оказывает влияние эмоциональный фон участников. Другими словами, определенное эмоциональное состояние может спровоцировать выбор той или иной стратегии взаимодействия. Активно этот вопрос был исследован такими авторами, как D. Pietroni, G. A. Van и S. Pagliaro. В соответствии с их исследованиями различное по модальности эмоциональное состояния определяет выбор той или иной стратегии межличностного взаимодействия. При положительном эмоциональном состоянии оппонент склонен выбирать сотрудничающий стиль взаимодействия, если же человек испытывает отрицательные эмоции, то он склонен к выбору противоположных стратегий, а именно конкуренции или уступки.

Важно отметить, что в нашем исследовании планируется проверить принятие организационных решений именно на менеджерах разного уровня (топ-уровень и менеджеры среднего уровня). А. В. Карпов предполагает, что принятия решений менеджеров среднего уровня имеет тенденцию к риску, в отличие от топ-менеджеров. Предполагается, что стратегический склад ума менеджеров высшего уровня не поддается влиянию аффективного и когнитивного фактора (Карпов, 2005).

Ряд исследователей разработали концепцию принятия решения, которая объясняет не только рациональный выбор, но и выбор при влиянии эмоций. Другими словами, в данной модели эмоции занимают центральное место в процессе выбора (Jennifer, Lerner, Piercarlo, 2003). Основной целью данной модели является описание одноразового выбора между указанными альтернативами (параметрами) без наличия дополнительной информации, т. е. в ситуации неопределенности.

Основываясь на этой модели, наше исследование было направлено на проверку того факта, что определенное эмоциональное состояние оказывает влияние на выбор той или иной стратегии межличностного взаимодействия. Для проверки этого факта в эмпирическом исследовании была использована модель ролевой игры М.Дж. Вуббена (2009) «give some game». Основная суть игры заключается в том, что два участника одновременно решают, сколько денег в контексте заданной ситуации они готовы отдать другому участнику, а сколько оставить себе. Кроме того, эта модель была модифицирована относительно задачи из теории игр «Дилемма узника». Идея данной задачи заключается в том, что при определенном эмоциональном состоянии оппонент выберет один из четырех предложенных исходов в зависимости от контекста

503

ситуации. Каждый исход имеет соответствие с определенной стратегией взаимодействия по К. Томасу и Р. Килмену.

Методика. Таким образом, проблемой исследования является изучение процесса выбора стратегии взаимодействия в условиях неопределенности.

Целью исследования является изучение влияния эмоционального состояния на выбор стратегии сотрудничества или конкуренции.

Были выдвинуты следующие гипотезы.

1.Положительные эмоции увеличивают вероятность выбора стратегии сотрудничества у менеджеров среднего уровня.

2.Отрицательные эмоции увеличивают вероятность выбора стратегии конкуренции у менеджеров среднего уровня.

3.Положительные и отрицательные эмоции не влияют на выбор стратегии взаимодействия менеджеров топ-уровня.

Выборка исследования. Для проверки выдвинутых гипотез было проведено экспериментальное исследование. Принимали участие 90 чел., где средний возраст – 35,6 года (45 – менеджеры высшего звена, 45 – менеджеры среднего звена). Все участники рандомно были разделены на три группы: одна контрольная и лве экспериментальные с влиянием фактора (по 20 испытуемых). В контрольной группе испытуемые должны только выбрать один из предложенных исходов в модифицированной игре «дилемма узника». В экспериментальных группах перед выбором стратегии взаимодействия каждый испытуемый просматривал видеоролик с определенным модальностным содержанием: положительным или отрицательным. Кроме того, для определения эмоционального состояния использовалась методика «ЭМОС – 18» до и после воздействия видеоматериала, для того чтобы определить действительное изменения эмоционального состояния каждого испытуемого.

Результаты. По результатам эксперимента 39 топ-менеджеров из 45 не изменили стратегию взаимодействия при индукции положительных и отрицательных эмоций, при сравнении с контрольной группой. Что касается выбора стратегии у менеджеров среднего звена, то гипотеза также подтверждается, что при индукции положительных и отрицательных эмоций увеличивается вероятность выбора соответствующих стратегий: сотрудничества и конкуренции. В результате, 40 менеджеров из 45 изменили свою стратегию взаимодействия при влиянии эмоций.

Анализируя полученные результаты, можно предположить, что топменеджеры действуют в соответствии со своими идеями и стратегией. Благодаря аналитическому и стратегическому складу ума, они не поддаются влиянию эмоций на принятие решений. Что касается менеджеров среднего звена, то их функционал ограничивается однообразной работой, которая определяется руководством. Поэтому вероятность того, что поведение человека будет зависеть от внешних условий, повышается.

504

Литература

Лавриненко В. Н. Психология и этика делового общения. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Юнити-Дана, 2005.

Forgas J. On feeling good and getting your way // Journal of Personality and Social Psychology. 1998. Vol 74. № 3. P. 565–577.

Lerner J. S., Gonzalez R. M., Small D. A., Fischhof B. Effects of fear and anger on perceived risks of terrorism: a national field experiment // Psychological Science. 2003. № 14. Р. 144–150.

Thompson L. L., Wang J., Gunia B. C. Negotiation. Northwestern University, Evanston, Illinois: Psychol, 2010.

Психоэмоциональное состояние ветеранов боевых действий в отдаленном периоде психотравмы*

Т. П. Филатова, И. В. Подсонная, И. В. Салдина, Т. В. Кулишова (Барнаул)

Участие в военных конфликтах не проходит для человека бесследно: в результате повышается вероятность развития различных расстройств психосоматического характера. Одним из них является посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), мешающее адаптации ветеранов боевых действий в мирной жизни.

Выделяются разные виды ПТСР: острый ПТСР, когда продолжительность симптомов сохраняется менее 3 месяцев; хронический ПТСР – сохранение симптоматики 3 месяца или более; ПТСР с отсроченным началом, когда прошло не менее 6 месяцев между травматическим событием и началом симптомов (Тарабрина, 2001). По данным разных авторов, распространенность клинически оформленных ПТСР составляет от 12,5 до 44% случаев у ветеранов войн. Частичные признаки этого симптомокомплекса в отдаленный период выявляются в 63–91,5% случаев (Кадыров, 2012). Каждый из трех видов ПТСР имеет свои особенности. Научный интерес представляет хронический вид ПТСР, как наиболее часто встречающийся среди ветеранов боевых действий, проходящих лечение в КГБУЗ «Алтайский краевой госпиталь для ветеранов войн» и участвовавших в боевых действиях в Афганистане и Чечне.

Длительная психотравмирующая ситуация (участие в боевых действиях) приводит к устойчивым изменениям в биохимических процессах, которые, в свою очередь, сказываются на изменениях психики ветеранов (Кадыров, 2012).

*Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ «Эффективность медицинской и социально-психологической реабилитации ветеранов боевых действий с посттравматическим стрессовым расстройством с использованием инновационных технологий», проект № 15-16-22001.

505

Согласно многочисленным исследованиям, ПТСР тесно связано с таким распространенным расстройством, как депрессия. Эти данные согласуются с теорией об адаптационном синдроме Г. Селье (Селье, 1982), в которой подчеркивается, что для переживания стресса характерна стадийность. Первая стадия – реакция тревоги, которая, по мнению Г. Селье, состоит из фаз «шока» и «противошока» (Селье, 1982). Вторая стадия – стадия устойчивости или адаптации. Если повреждающий агент перестает действовать или его действие не столь велико по силе, то возрастает резистентность организма, и все симптомы исчезают. Стадия повышенной резистентности соответствует эустрессу. В случае продолжительного либо сильного воздействия стресса или пониженного исходного функционального состояния организма, «противошок» не достигает достаточного уровня и стадия повышенной резистентности не наступает. Это приводит к наступлению третьей стадии – истощению (дистресс). Из эмоциональных последствий дистресса наиболее часто встречаются депрессия, повышенная тревожность, снижение эмоциональной стабильности.

В психологии ПТСР представляет интерес и такой психологический конструкт, как жизнестойкость, характеризующий меру способности личности выдерживать стрессовую ситуацию, сохраняя внутреннюю сбалансированность и не снижая успешность деятельности (Леонтьев, Рассказова, 2006). У пациентов с ПТСР, как и у здоровых людей, жизнестойкость оказывается ключевой личностной переменной, опосредующей влияние стрессогенных факторов (в том числе хронических) на соматическое и душевное здоровье, а также на успешность деятельности. Жизнестойкость включает в себя три сравнительно автономных компонента: вовлеченность, контроль, принятие риска. «Человек с развитым компонентом вовлеченности получает удовольствие от собственной деятельности. В противоположность этому, отсутствие подобной убежденности порождает чувство отвергнутости, ощущение себя «вне» жизни… Контроль представляет собой убежденность в том, что борьба позволяет повлиять на результат происходящего, пусть даже это влияние не абсолютно и успех не гарантирован. Противоположность этому – ощущение собственной беспомощности… Принятие риска – убежденность человека в том, что все то, что с ним случается, способствует его развитию за счет знаний, извлекаемых из опыта, неважно, позитивного или негативного. Человек, рассматривающий жизнь как способ приобретения опыта, готов действовать в отсутствие надежных гарантий успеха на свой страх и риск, считая стремление к простому комфорту и безопасности обедняющим жизнь личности» (Леонтьев, Рассказова, 2006, с. 4).

Одним из наиболее объективных и достоверных индикаторов уровня психоэмоционального напряжения является кожно-гальваническая реакция (КГР). КГР – рефлекторно вызываемое изменение электричес-

506

ких свойств кожи, которое отображает такую биологическую функцию, как уровень активации вегетативной нервной системы. Наблюдая за динамикой КГР у ветеранов боевых действий, можно объективно судить о степени эмоционального напряжения: чем оно выше, тем больше амплитуда колебаний КГР.

Цель исследования: изучение психоэмоционального состояния у ветеранов боевых действий в отдаленном периоде психотравмы.

Гипотеза: психоэмоциональное состояние ветеранов боевых действий характеризуется наличием симптомов ПТСР, пониженным уровнем жизнестойкости, депрессивным состоянием и эмоциональной неустойчивостью.

Материалы и методы. В исследовании приняли участие 30 ветеранов боевых действий в возрасте от 24 до 65 лет. Давность психотравмы (участие в боевых действиях) составила от 5 до 26 лет. Для оценки выраженности ПТСР использовали Опросник травматического стресса И. О. Котенева. Уровень депрессии определяли с помощью опросника депрессивности А. Бека в адаптации Н.В. Тарабриной, а уровень жизнестойкости и ее составляющих – с использованием «Теста жизнестойкости» в адаптации Д.А. Леонтьева и Е.И. Рассказовой. Оценка внутреннего эмоционального напряжения/эмоциональной неустойчивости проводилась с использованием сценария «Угашение КГР» на психофизиологическом комплексе с биологической обратной связью «Реакор» (г. Таганрог, 2013). Исследование было проведено на базе неврологического отделения № 3 КГБУЗ «Алтайский краевой госпиталь для ветеранов войн». Для сравнения данных использовали корреляционный анализ (коэффициент корреляции Пирсона) в программе IBM SPSS Statistics 19.

Результаты и их интерпретация. Средний показатель выраженности посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), согласно опроснику травматического стресса И.О. Котенева, составил 60,9±7,75 балла, что соответствует наличию отдельных симптомов ПТСР. Т.е., несмотря на давность травматического события, последствия его воздействия продолжают сказываться на психоэмоциональном состоянии ветеранов, переходя в хроническую форму.

Между уровнем ПТСР (опросник И. О. Котенева) и уровнем депрессии (опросник А. Бека) наблюдалась положительная корреляционная связь с высоким уровнем значимости: r=0,927, p<0,001. А также положительный коэффициент взаимоизменяемости был обнаружен между уровнем ПТСР и оценкой внутреннего эмоционального напряжения (r=0,926, p<0,001). Средний показатель по опроснику А. Бека равен 17,9±3,44 балла, что характерно для умеренно выраженной депрессии. Средний уровень КГР составил 1,74±0,67 у.е., что говорит о повышенном внутреннем напряжении. Такие данные вполне естественны, поскольку хроническое ПТСР даже легкой выраженности говорит о постоянном воздействии стрессоров на человека, в том числе и воспоминаний.

507

В свою очередь, состояние депрессии проявляется во внутреннем эмоциональном напряжении, эмоциональной неустойчивости, подавленности. Чем выше уровень депрессии и показатель КГР, тем более выражено ПТСР. Таким образом, наличие у ветеранов боевых действий умеренной и выраженной депрессии, дает возможность констатировать наличие хронического ПТСР.

Отрицательная корреляционная связь была обнаружена между уровнем травматического стресса и показателем жизнестойкости (r=– 0,879, p<0,001), а также тремя ее составляющими: вовлеченностью (r=–0,780, p<0,001), контролем (r=–0,704, p<0,001), принятием риска (r=–0,589, p<0,001). Средний показатель жизнестойкости ветеранов боевых действий составил 63,3±7,15 балла – нижняя граница нормы. Вовлеченность, как одна из составляющих жизнестойкости, по среднему показателю (27,57±4,0 балла) оказалась ниже нормы. Это характеризует ветеранов боевых действий как чувствующих себя вне собственной жизни. Остальные составляющие жизнестойкости, такие как контроль (в среднем 23,67±2,86 балла) и принятие риска (в среднем 12,1±2,02 балла) находятся в пределах нормы, но имеют отрицательную корреляцию с ПТСР. Полученные нами данные об отрицательной корреляционной связи между уровнем ПТСР и вовлеченностью согласуются с результатами исследования связи жизнестойкости и переживания травматического стресса (Леонтьев, Рассказова, 2006).

Выводы. На основании проведенного исследования установлено, что для ветеранов боевых действий в отдаленном периоде травмирующего события свойственно наличие отдельных симптомов ПТСР, перешедших в хроническую форму. При этом психоэмоциональное состояние ветеранов характеризуется умеренно выраженной депрессией и внутренним эмоциональным напряжением на фоне ослабленной жизнестойкости и сниженной вовлеченности в собственную жизнь.

Литература

Кадыров Р. В. Посттравматическое стрессовое расстройство (PTSD): состояние проблемы, психодиагностика и психологическая помощь: Учеб. пособие. СПб.: Речь, 2012.

Леонтьев Д. А., Рассказова Е. И. Тест жизнестойкости. М.: Смысл, 2006. Селье Г. Стресс без дистресса. М.: Прогресс, 1982.

Тарабрина Н. В. Практикум по психологии посттравматического стресса. СПб.: Питер, 2001.

508

Кластерный анализ различных аспектов сетевой идентичности*

Т. А. Фленина (Санкт-Петербург)

Одна из проблем, стоящая перед современным молодым человеком, – построение образа «Я», которое является его правдоподобным представлением личности в интернет-пространстве, или, другими словами, – это конструирование сетевой идентичности. Виртуальная среда предоставляет неограниченные возможности для социального и личностного самоопределения, а, с другой стороны, усложняет эти процессы, ставит вопрос о поиске идентичности в новом ракурсе. Особенно актуальной проблема формирования идентичности, на наш взгляд, оказывается для молодежи как наиболее технически отзывчивой возрастной категории.

Теоретический анализ современных научных источников позволяет нам определить сетевую идентичность как многокомпонентный феномен, представляющий всю совокупность текстовых и визуальных компонентов сетевого облика человека, которые отражают реальные аспекты личности, а также степень переживания значимости этих аспектов, на основе которой он строит свое взаимодействие в сети Интернет.

Как показывает опыт работы московских коллег в области психологии Интернета, «сетевая идентичность, в разной степени корреспондирующая с реальной идентичностью, динамична и изменчива, она флуктуирует – чаще в сторону желательности и идеала (понимаемого иной раз своеобразно), но иногда и в сторону аггравации» (Войскунский, Евдокименко, Федунина, 2013). Личность стремится к подлинности и самоутверждению как в реальной жизни, так и в пространстве компьютерных сетей.

Тот или иной информационный ресурс представляет определенный набор параметров, призванный представлять реальную личность в онлайн. Гипотеза исследования заключается в том, что социальная сеть, принимаемая за наиболее популярный способ электронной самопрезентации и коммуникации, также является платформой для конструирования идентичности. Если профиль социальной сети отражает аспекты сетевой идентичности, то какие? Таким образом, цель исследования будет состоять в выявлении категорий сетевой идентичности, представленных в профиле популярной в России социальной сети «Вконтакте».

Для выполнения поставленной цели был проведен анализ профилей социальной сети «Вконтакте», в котором были выделены основные категории анализа различных аспектов сетевой идентичности. С этой

*Исследование проводится при финансовой поддержке РГНФ (проект № 15- 36-01303 «Личностные факторы сетевой идентичности российской молодежи»).

509

целью были отобраны 82 категории, которые заносились в кодировочную матрицу 82×40, где 40 – количество страниц профилей социальной сети, выбранные в случайном порядке. Основной критерий отбора профилей – возрастной диапазон от 18 до 24 лет, так как данная возрастная группа пользователей является наиболее активной. Подбор и анализ профилей и выделение категорий был осуществлен группой экспертов в количестве трех человек. Для группировки категорий использовалась процедура кластерного анализа, мера близости – евклидово расстояние, объединение в кластеры осуществлялось по методу Варда.

Нами были получены четыре кластера, рассмотрим каждый из них. Первый кластер условно обозначен нами как «личностный» и включает вопросы, касающиеся основной информации, значимой для самопрезентации в пространстве социальной сети, такие как: «имя», «фамилия», «аватар», «стена с сообщениями», «друзья», «интересные

страницы», «фотографии».

Второй кластер направлен на оценку значимости профессиональной идентичности. Кластер наполнен следующими категориями: «должность», «год начала и окончания работы», «город», «место работы», «участие в организациях», «страна», «образование» (год начала, год окончания, дата выпуска), «факультет», «вуз», а также категории, описывающие переживание значимости себя как части семьи – «внуки», «дети», «муж/жена», «дедушки/бабушки», «братья/сестры».

Кластер, описывающий значимость таких категорий, как: «телефон», «языки», «родной город», «главное в людях», «главное в жизни», «мировоззрение», «статус», «отношение к алкоголю/к курению», «любимые цитаты», «о себе», «любимые фильмы», «политические предпочтения», «любимые телешоу», «источники вдохновения», «интересы», «любимые игры», «деятельность», «личный сайт», статус, подарки, аудио, – назван нами «специальные» компоненты сетевой идентичности.

Еще один кластер, названный нами «социальный», отражает степень важности для респондентов таких категорий, как: «родители», «воинская часть», «военная служба», «семейное положение», скайп, геометка, «дом», «город», «дата рождения».

Таким образом, проведенный кластерный анализ позволил выделить следующие аспекты сетевой идентичности: «личностная», «социальная», «специальная», «профессиональная», «семейная», которые могут послужить основой для разработки психодиагностического инструментария для изучения различных аспектов сетевой идентичности. Сетевая идентичность складывается из различных аспектов пользователя, перенесенных (закодированных) в электронную среду. Переживание значимости этих аспектов, как мы считаем, выстраивает индивидуальную (уникальную) иерархию компонентов сетевой идентичности.

510