pnb_2015
.pdfТогда как респонденты второй группы имеют удовлетворительную адаптацию. Их акцентуации частично компенсированы, но эмоциональная устойчивость невысока, что требует постоянного самоконтроля.
Здоровые отношения с отцом положительно отражаются на поведенческой саморегуляции юношей (Uэмп.=28,5 при р<0,01), а также на их умении строить коммуникативные связи и меньшей конфликтности (Uэмп.=28,5 при р<0,01).
У юношей с отрицательным восприятием отцовского отношения наблюдается тенденция к дезадаптационным нарушениям (Uэмп.=37 при р<0,05). Им свойственны астенические реакции (Uэмп.=28,5 при р<0,01), что выражается в склонности к ситуационной тревожности, ипохондрии, повышенной утомляемости и низкой толерантности к неблагоприятным факторам среды, наличию суицидальных тенденций.
Вцелом, у юношей с позитивным восприятием отцовского отношения адаптационный потенциал личности гораздо выше, чем у тех, чье восприятие отцовского отношения негативно (Uэмп.=28 при р<0,01).
Варсенале стратегий преодолевающего поведения у юношей обеих групп в сложных жизненных ситуациях обнаруживается стремление использовать копинги «Решение проблемы», «Работа и достижения», «Активный отдых» и «Отвлечение». При этом респонденты с позитивным отцовским отношением чаще склонны обращаться к социальным стилям совладания: обращению к близким, друзьям или поиску новых
контактов (копинг «Друзья»: Uэмп.=34 при р<0,01) и нацеленность на получение одобрения от других (копинг «Принадлежность» Uэмп.=37,5 при р<0,05). Однако среди негативных стратегий они выбирают «ожидание чуда», в то время как юноши с отрицательным отцовским отношением не склонны к надеждам на случайное урегулирование ситу-
ации (копинг «Чудо»: Uэмп.=45,5 при р<0,05). Т. е. при выборе средств самозащиты они опираются на собственные силы, следуя жизненным принципам «не верь – не проси».
Впроцессе исследования также были обнаружены значимые корреляты показателей восприятия отцовского отношения с параметрами адаптационного потенциала личности на полной выборке (n=30).
Подтверждено, что личностный адаптивный потенциал юношей положительно связан с «фактором отцовской близости» (r=0,51 при р<0,01) и отрицательно коррелирует с непоследовательностью отца (r=–0,48 при р<0,01). Близкие отношения с отцом, взаимное принятие
ипроявление теплых чувств увеличивают формирование коммуникативного потенциала юношей (r=0,56 при р<0,01) и снижают вероятность астенических форм реагирования на стресс (r=0,5 при р<0,01). Тогда как враждебность отца ведет к росту дезадаптационных нарушений юношей (r=–0,47 при р<0,01).
При выраженной отцовской директивности (r=0,65, при р<0,001)
инепоследовательности (r=0,56 при р<0,01) закладывается непродук-
291
тивный стиль совладания в форме «разрядки» с помощью вымещения своих неудач на других, агрессии и употреблении психоактивных веществ. При этом директивность провоцирует к обращению в трудной жизненной ситуации к друзьям и иным социальным связям (r=0,47 при р<0,01), что, очевидно, компенсирует доминантный стиль общения с отцом. В то время как неумение юношами использовать копинг «общественные действия» напрямую связано с родительской автономностью (r=–0,8 при р<0,001).
Демонстрация позитивного интереса отца в адрес юноши и отсутствие конформизма во взаимоотношениях ведет к ослаблению негативного копинга «уход в себя» (r=–0,52 при р<0,01), что уменьшает риск самоизоляции в трудных ситуациях.
Таким образом, эмпирически подтверждено, что умением строить близкие и эффективные взаимоотношения отца с ребенком позволяет формировать личность с высоким адаптационным потенциалом. Непродуктивные формы совладания закладываются при проявлениях директивности и непоследовательности отца и снижаются при позитивном отношении.
Литература
Вассерман Л. И., Горьковая И. А., Ромицына Е. Е. Психологическая методика «Подростки о родителях» и ее практическое применение. М.: Фолиум, 1995.
Крюкова Т.Л. Методы изучения совладающего поведения: три копинг-шка- лы. Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, Авантитул, 2010.
Леонтьев Д. А. Многоуровневая модель взаимодействия с неблагоприятными обстоятельствами: от защиты к изменению // Психология стресса и совладающего поведения: Материалы III Международной научнопрактической конференции. Кострома, 26–28 сент. 2013 г. В 2 т. / Отв. ред. Т. Л. Крюкова, Е. В. Куфтяк, М. В. Сапоровская, С. А. Хазова. Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2013. Т. 1. С. 258–260.
Многоуровневый личностный опросник «Адаптивность» (МЛО-АМ) А.Г. Маклакова и С. В. Чермянина // Практикум по психологии менеджмента и профессиональной деятельности / Под ред. Г. С. Никифорова, М. А. Дмитриевой, В. М. Снеткова. СПб., 2001. С. 127–129, 138–141.
Овчарова Р. В. Психология родительства: Учеб. пособие. М.: Академия, 2005. Психология совладающего поведения // Материалы Международной на- учно-практической конференции / Отв. ред. Е. А. Сергиенко, Т. Л. Крю-
кова. Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2007.
292
Субъективный возраст как предиктор удовлетворенности старостью в поздних возрастах*
А. И. Мелехин (Москва)
За последние несколько десятилетий в геронтологии наблюдается процветающий интерес к изучению субъективного благополучия (subjective well-being) и эмоционального здоровья (еmotional health) в пожилом и старческом возрасте. Данный интерес связан с тем что более 20% пожилых людей в возрасте 60 лет страдают психическими и неврологическими расстройствами, 7% из них имеют инвалидность в связи с этими заболеваниями (Westerhof, Barrett, 2005). В связи с этим проблема здоровья, актуальная для любого возраста человека, приобретает особую значимость в поздних возрастах (в пожилом – 55–74 и старческом возрасте – 75–90 лет).
С одной стороны, старение связано с ухудшением здоровья и некоторыми психосоциальными потерями, что в некоторой степени объективно влияет на качество жизни. Хотя пожилые люди могут быть «старыми», в соответствии с культурными стандартами. Однако многие пожилые люди сопротивляются ярлыкам «пожилой», «старый», «пенсионер» и говорят, что чувствуют себя моложе своего возраста (Barak, 2009). Сопротивление пожилых людей стереотипам старения можно считать стратегией, направленной на самоэффективность. Применительно к пожилым людям все более актуальной является возможность успешного, продуктивного старения, в основе которого лежит обучение гибкому выбору копинг-стратегий в проблемных ситуациях, актуализация и амплификация внутренних ресурсов. Исследователи сосредоточились на выявлении стратегий, с помощью которых пожилые люди адаптируются к возрастным изменениям, с тем чтобы поддерживать субъективное благополучие. Пожилые люди, которые чувствуют себя моложе, чем они есть на самом деле, отмечают положительное субъективное благополучие (Montepare, 2009). В целом идентификация с молодым возрастом позволяет выработать положительную когнитивную иллюзию, которая позволяет оценить себя более благосклонно и служит объективным показателем субъективного благополучия (Сергиенко, 2014). Способность поддерживать положительное самовосприятие, такое как ощущение себя моложе, по-видимому, является центральным механизмом психологической перейстройки в поздних возрастах (Stephan, Sutin, 2015). В связи с этим, наряду с хронологическим возрастом, выделяют понятие субъективного возраста, также известного как возрастная идентичность (age identity), когнитивный возраст (cognitive age) или самовосприятие собственного возраста
*Исследование выполнено под научным руководством Е.А. Сергиенко – д.п.н., профессора, зав. лабораторией психологии развития ИП РАН (Москва).
293
(perceived age). Субъективный возраст – это репрезентации человека о собственном возрасте, который формируется под влиянием раннего опыта, глубинных убеждений и ожиданий (Сергиенко, 2015). Если хронологический возраст отражает, сколько лет прожито, то субъективный возраст показывает, как субъективно себя ощущает человек. Пожилые люди субъективно могут оценивать себя старше своего возраста, что носит название негативной когнитивной иллюзии возраста. Такие люди оценивают себя менее счастливыми и сообщают о более низкой удовлетворенности старостью. Р. Ибач и С. Мок показали, что оценка себя старше в пожилом и старческом возрасте связана с различными формами возрастных изменений и психосоциальных проблем, таких как снижение зрения, разрыв связей между поколениями, невозможность воспринимать новую информацию и использовать ее. Пожилые люди, которые, наоборот, оценивали себя моложе, как правило, чувствовали себя счастливыми и востребованными (Bergland, Nicolaisen, 2014). Идентификация с молодым возрастом, с одной стороны, является копинг-стратегией, а с другой стороны, ресурсом. Пожилые люди, которые могут гибко компенсировать дискомфортные последствия старения (болевой компонент, снижение работоспособности, изменения во внешности и др.), чувствуют себя моложе. Д. Коттер-Гран и Т. Хесс описали эту копинг-стратегию как подталкивание себя чувствовать моложе, чтобы испытывать более высокую самоэффективность, чтобы вкладывать больше усилий в значимые дела. Идентификация себя с молодыми возрастом защищает от деструктивного эффекта негативных стереотипов о старении (Stephan, Sutin, 2015). Пожилые люди произвольно вызывают у себя чувство молодости, чтобы отклонять эти стереотипы и выработать новые формы поведения в поздних возрастах (Infurna, Gerstorf, 2010). Желание пожилого человека компенсировать слабые стороны и идентифицировать себя с молодым возрастом можно рассматривать как специальные механизмы психологической защиты. Стратегия идентификации с молодым возрастом может способствовать увеличению субъективного благополучия и относится к положительной когнитивной иллюзии возраста (positive illusions), т. е. расхождению между хронологическим возрастом и субъективным возрастом (Сергиенко, 2014). Феномен нарастания когнитивной иллюзии с возрастом подтвердился в сравнительных исследованиях в 18 странах и подтвержден на русскоязычной выборке. Несмотря на то, что исследования указывают на сопряженность субъективного благополучия с субъективным возрастом в процессе старения, однако необходимо более детальное и широкое изучение роли возрастной идентичности в процессе старения и ее определяющих факторов. В связи с этим целью данного исследования является анализ взаимосвязей когнитивного статуса, наличия аффективных расстройств, оценки качества жизни и субъективного возраста. Всего в исследовании приняли участие
294
193 чел. пожилого (55–74) и старческого (75–90) возраста. Для анализа возрастных различий было сформировано три группы респондентов: 55–60 лет – 40; 61–74 года – 117; 75–90 лет – 36 чел. Респонденты амбулаторно наблюдались у психолога-психотерапевта в ГБУЗ Консультатив- но-диагностическом центре № 2 ДЗМ. С целью оценки наличия и степени когнитивного дефицита респондентов использовалась краткая шкала оценки когнитивных функций (Mini Mental State Examination – MMSE). Наличие и степень депрессии у пожилых респондентов оценивались с помощью полной гериатрической шкалы депрессии (Geriatric Depression Scale – 30). В связи с тем, что депрессия в поздних возрастах часто сопровождается субъективным переживанием одиночества, была использована калифорнийская шкала одиночества (UCLA Loneliness scale). Также использовалась короткая форма опросника качества жизни Всемирной организации здравоохранения (WHOQOl-BREF). На качество жизни и состояние здоровья влияет количество и тяжесть заболеваний, в связи с этим использовалась шкала оценки коморбидности Cumulative Illness Rating Scale for Geriatrics (CIRS-G). Субъективный возраст оценивался с помощью когнитивной шкалы оценки возраста (Cognitive age-decade scale, B. Barak).
Были получены следующие результаты.
1.Наблюдается общая тенденция к увеличению разницы между хронологическим и субъективным возрастом в поздних этапах онтогенеза, которая в то же время сопровождается неравномерностью степени выраженности компонентов субъективного возраста: биологического (на сколько лет человек себя чувствует), эмоционального (на сколько лет, как он думает, выглядит), социального (на сколько лет он действует) и интеллектуального (к какому возрасту относятся его интересы).
2.Люди пожилого и старческого возраста ощущают себя в целом моложе по возрастной идентичности, но среди них есть люди, которые ощущают себя на свой возраст, более моложе и даже старше.
3.Изменения в субъективном возрасте в сторону занижения или завышения в пожилом и старческом возрасте связаны с удовлетворенностью собственной внешностью, здоровьем, социальным благополучием, микросоциальной поддержкой, отсутствием выраженной депрессии и чувства одиночества.
4.Наличие семьи и работы в пожилом и старческом возрасте можно рассматривать как предиктор положительного изменения качества жизни и минимизации рисков развития аффективных расстройств.
5.В пожилом и старческом возрасте наблюдается мультикоморбидность болезней, присутствуют изменения в эмоциональном здоровье с преобладанием субдепрессивного и депрессивного состояния легкой степени. Эти особенности являются предикторами изменений субъективного возраста и его компонентов в поздних возрастах.
295
6.Произвольная идентификация пожилого человека с более молодым возрастом статистически значимо благоприятно влияет на показатели когнитивной, аффективной сферы, качества жизни. Данный факт с одной стороны, является копинг-стратегией, а с другой стороны – ресурсом, т. е. защищает от деструктивного эффекта негативных стереотипов о старении и способствует формированию новых, гибких форм поведения.
Литература
Barak B. Age identity: A cross-cultural global approach // International Journal of Behavioral Development. 2009. V. 33. № 1. P. 2–11.
Bergland A., Nicolaisen M. Predictors of subjective age in people aged 40–79 years: a five-year follow-up study. The impact of mastery, mental and physical health // Aging & Mental Health. 2014. V. 18. № 5. P. 653–661.
Infurna F. J., Gerstorf D. The nature and cross-domain correlates of subjective age in the oldest-old: Evidence from the OCTO study // Psychology and Aging. 2010. V. 25. P. 470–476.
Stephan Y., Sutin A. R. How Old Do You Feel? The Role of Age Discrimination and Biological Aging in Subjective Age // PLoS ONE. 2015. V. 10. № 3. P. 1–12.
Westerhof G. J., Barrett A. E. Age identity and subjective well-being: A comparison of the United States and Germany // The Journals of Gerontology, Series B: Psychological Sciences and Social Sciences. 2005. V. 60. P. 129–136.
Психодидактические принципы развития понимания лирической поэзии подростками
спомощью учебных книг нового типа
К.В. Миронова (Москва)
Важнейшей целью изучения лирической поэзии в школе является развитие художественной компетентности учащихся: их психоэмоциональной сферы, образного мышления, способности оценить произведение искусства, «вычерпывать» содержащиеся в нем смысловые слои. Кроме того, лирическая поэзия путем передачи тончайших оттенков чувств и переживаний направляет читателя на путь самоуглубления, рефлексии. Л. С. Выготский называл искусство, в том числе искусство лирической поэзии, «способом уравновешивания человека с миром в самые критические и ответственные минуты жизни» (Выготский, 1986, с. 329). В. В. Знаков также подчеркивает важность эстетических переживаний, благодаря которым происходит преобразование «нередко мучительных житейских чувств»: они «становятся более контролируемыми, обобщенными», что «помогает человеку овладевать значимыми для развития личности ценностями» (Знаков, 2005, с. 161). В таком
296
«уравновешивании» и обретении контроля над своими чувствами остро нуждаются подростки, и вдумчивое чтение и осмысление лирики может оказать им неоценимую помощью в сложный период взросления, поиска себя и своего места в мире.
Однако реализация ценностно-смыслового потенциала лирики возможна только при условии ее полноценного восприятия, что представляет значительные трудности для читателей любого возраста. Традиционные школьные учебники, как правило, содержат лишь краткий анализ входящих в программу стихотворений. Основная же нагрузка по развитию понимания лирики учащимися ложится на учителей-сло- весников, но далеко не каждый из них может с ней справиться. Проведенные нами исследования показали, что, сталкиваясь с трудным для понимания произведением, современные подростки нередко приучаются к поверхностному чтению, при котором стихотворение остается непрочувствованным и непродуманным.
В связи с этим мы предположили, что для решения данной проблемы требуется создать учебные книги нового – психодидактического – типа, которые могли бы взять на себя ряд функций педагога и занять полноправное место в учебном процессе. Гипотеза нашего исследования состоит в том, что развитие понимания лирической поэзии подростками происходит эффективнее, если: 1) выявлены психодидактические принципы развития понимания лирики посредством учебных книг и разработан аппарат их практической реализации; 2) созданы разделы в учебных книгах, посвященные лирике, в которых реализуются выявленные принципы, и проведена апробация этих разделов в ходе экспериментального обучения.
Работа проводится в рамках нового направления в педагогической психологии – «Школьного литературоведения на психологической основе» и опирается на концепцию курса «Русская филология», разрабатываемого авторским коллективом под руководством Г.Г. Граник (Граник, 2007). В ходе экспериментального исследования процесса становления понимания лирики подростками мы выделили шесть ключевых принципов развития понимания лирики с помощью учебных книг нового типа. Рассмотрим их кратко.
Принцип полилогического обсуждения учебного материала предполагает организацию на страницах учебной книги психологически комфортного пространства полилога, в котором каждый из участников имеет равноценное право голоса. Этот принцип основан на смыслооткрывающем и смыслообразующем взаимодействии субъектов, реализуемом в чередовании – соприсутствии равноправных «речей»: поэта, критиков, учителя, учеников; объединяющим же началом – «общей речью» – становится совместный поиск, стремление к истине (Миронова, 2010, с. 40).
Принцип стимулирования эмоциональной включенности предполагает способствование средствами представленных в учебной книге
297
полилогических бесед возникновению у подростков непосредственного переживания разворачивающегося в произведении лирического действа, расширение средствами учебной книги сферы доступных подростку эстетических переживаний.
Принцип активизации личностно значимого взаимодействия с текстом предполагает инициирование средствами текста учебной книги заинтересованного размышления над заложенными в произведении глубинными смыслами и рассмотрения их в контексте личностных и общекультурных смыслов.
Принцип многомерного исследования поэтического текста предполагает изучение на страницах учебной книги многослойной структуры стихотворения, рассмотрение его с разных ракурсов. В процессе этого исследования выявляются заложенные в произведении смысловые пласты, стихотворение анализируется на различных уровнях: слова, строки, предложения, строфы, всего текста. Тем самым читатель вовлекается в процесс «наращивания» смысла, приучается вдумываться, всматриваться, вслушиваться в лирическое произведение.
Принцип расширения интеллектуального опыта предполагает пополнение мировоззренческих знаний, интеллектуального фонда подростков. Центральную роль в реализации данного принципа (как, впрочем, и всех остальных принципов) играет возбуждение и поддержание познавательного интереса подростков. Этот интерес может стать прочным только в том случае, если опирается не на поверхностную занимательность, а на ценностно-смысловую сферу подростка. Поэтому на страницах учебной книги следует обращаться к поднимаемым в лирике и актуальным для ученика вопросам, связанным с поиском смысла (смысла жизни, познания, дружбы, любви и т. д.).
Принцип формирования навыков оценки лирического произведения
предполагает развитие средствами текстов учебной книги художественного вкуса подростков, их способности адекватно воспринимать и оценивать эстетические достоинства лирического стихотворения. Учебная книга должна направлять юного читателя не на достижение заранее известного результата в виде усвоенного набора почерпнутых о произведении знаний, а на сам процесс размышления и исследования.
Перечисленные принципы тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены. Они основаны на личностно-центрированной парадигме образования, ориентированной на становление человека, раскрытие его потенциала (Н. А. Алексеев, В. В. Сериков, И. С. Якиманская и др.). Разработав аппарат практической реализации выделенных принципов, мы создали посвященные лирике разделы в учебной книге по литературе. Для проверки их эффективности мы провели констатирующий и формирующий эксперименты, в которых приняли участие 255 школьников 6-х (n=72), 7-х (n=102) и 8-х (n=81) классов трех московских общеобразовательных школ.
298
Констатирующий эксперимент был направлен на выявление актуального уровня понимания поэтического текста подростками, а формирующий – на повышение этого уровня. На первом этапе формирующего эксперимента учащиеся самостоятельно читали посвященные лирике фрагменты учебной книги нового типа, затем письменно отвечали на вопросы по стихам. На втором этапе экспериментатор, опираясь на учебную книгу, проводил с учащимися устные обсуждения биографии А. С. Пушкина и нескольких других его стихотворений, после чего учащиеся выполняли итоговое письменное задание.
Базовыми критериями оценки работ учащихся были: 1) эмоциональная отзывчивость (процесс переживания тех чувств, которые возникли в результате эмоционального отклика на художественное произведение, что обусловливает понимание его эмоционального содержания); 2) вычитывание двух видов текстовой информации (термины И. Р. Гальперина): фактуальной (описание событий, героев, места и времени действия и т. д.) и концептуальной (система отраженных в тексте взглядов, мыслей и чувств автора). Было выделено четыре уровня понимания: высокий, относительно высокий, средний, низкий.
Контент-анализ работ учащихся показал высокую эффективность проведенного формирующего эксперимента в развитии понимания лирики. Так, если до обучения (по итогам констатирующего эксперимента) у 25,8% учащихся отсутствовало понимание фактуальной информации, а у 48,0% оно было на низком уровне, то после формирующего эксперимента эти показатели составили 1,6% и 11,3%. Соответственно, возросло число понимающих этот вид информации на среднем (40,2%) и относительно высоком (42,6%) уровнях. Более чем в 4 раза сократилось число учащихся, не понимающих концептуальную информацию (с 68,8% до 16,4%). Также значительно возрос уровень эмоциональной отзывчивости: если до обучения высокий уровень был выявлен у 0,4% подростков, а относительно высокий у 10,2%, то после обучения – уже у 5,9% и 46,1% соответственно.
Как показал проведенный эксперимент, в учебной книге нового типа, основанной на психодидактических принципах, заложены богатые возможности для успешной реализации задачи повышения уровня понимания подростками поэтического текста. Посвященные лирике разделы направлены на воспитание личностно значимого – глубокого и при этом «домашнего» – отношения к поэзии, что способствует формированию у подростков потребности в чтении лирики, прививает устойчивый интерес к ней и к собственному внутреннему миру.
Литература
Выготский Л. С. Психология искусства. М.: Искусство, 1986.
Граник Г. Г. Концепция курса «Русская филология». Почему нужны учебники нового типа. М.: Мой учебник, 2007.
299
Знаков В. В. Психология понимания: Проблемы и перспективы. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2005.
Миронова К. В. Психолого-дидактическое исследование проблемы восприятия лирической поэзии учащимися подросткового возраста // Теоретическая и экспериментальная психология. 2010. Т. 3. № 2. С. 37–43.
Панов В. И. Психодидактика образовательных систем: теория и практика. СПб.: Питер, 2007.
Старение. Зависимость от образа жизни
Ю. В. Мишина (Казань)
Население России стареет. Число лиц пожилого возраста с каждым десятилетием растет. Подавляющее большинство в возрасте старше 60 лет составляют женщины. Работодатели стремятся омолаживать кадры, и далеко не всякий раз это делается в пользу качества выполняемой ими работы. В то же время квалифицированные работницы помимо своей воли оказываются за порогом активной жизни. Будучи еще дееспособными, свои нерастраченные жизненные ресурсы они могли бы не ограничивать заботами о внуках, а оставаться востребованными в привычной им сфере деятельности. В профессиях интеллектуальной направленности осложнения для них возникают там, где когнитивные ресурсы женщин пенсионного возраста затрудняют освоение инноваций и не соответствуют современным требованиям к исполнению служебных обязанностей.
Психологическая проблема заключается в выявлении когнитивного ресурса, подверженного у женщин естественному психофизиологическому снижению в пенсионном возрасте.
Физическое, физиологическое и психомоторное старение связаны у пожилых работающих с биологическим процессом, так же как и восприимчивость к физическим, экзогенным и организационным факторам на предприятии. Под влиянием естественных возрастных изменений, снижающих функциональные возможности организма, наступает период снижения работоспособности, а затем и ее утрата. Изучению старения организма посвящено немало работ, к фундаментальным из которых в русскоязычной научной литературе следует отнести исследования Т. И. Безденежной, Н. Ф. Шахматова, Яна Стьюарт-Гамиль- тона и др. Все они в разных аспектах освещают проблему сохранения здоровья и дееспособности в поздний период жизни. Изменение когнитивных функций в этот период жизни остается не конкретизированным в зависимости от рода занятий и образа жизни, потому актуализируется проблема сохранения работоспособности пожилых людей на сегодняшний день.
300