2. Купля-продажа

§ 35. Купля-продажа *(1086) есть перевод латинского "emptio-venditio". У нас говорят нередко: "купля и продажа". Но выражение это внушает мысль, что идет речь о двух договорах, тогда как на деле представляется только один: купля и продажа только различный стороны одного и того же договора, так же тесно связанный между собою, как выпуклая и вогнутая поверхность тела. Представление же о купле и продаже как о двух отдельных договорах, кроме теоретической нелепости, может вести и к вредным практическим результатам, оно легко может породить мысль, что если купля составляет нечто отдельное от продажи, то договор может быть действителен как купля, если и не действителен как продажа. Напр., А, не имея на то права, продает какую-нибудь вещь В; если допустить, что договор, будучи не действителен как продажа, тем не менее действителен как купля, то выйдет, что Ч вправе удержать вещь за собою, тогда как А не вправе требовать и цены ее, так как продажа не действительна. Купля-продажа представляется договором, по которому одна сторона, покупатель или покупщик, приобретает право требовать, чтобы другая сторона, продавец, передала ей в собственность определенную вещь, и обязывается уплатить за то известную сумму денег, называемую ценою. Купля-продажа, таким образом, имеет предметом отчуждение права собственности на вещь; следовательно, круг действия ее ограничивается вещами физическими, которые только и могут подлежать праву собственности; но купля-продажа не обнимает вещей отвлеченных, прав на чужие действия. У нас, правда, нередко говорят о покупке или продаже векселя, заемного письма и т. п.; но с юридической точки зрения тут нет покупки или продажи, а только передача, уступка права. Практическая сторона этого замечания заключается в том, что если передача векселя, заемного письма и т. п. не есть купля-продажа, а особая сделка, то не применяются к ней и определения о купле-продаже, а она обсуживается особо, сообразно своему существу.

Договор купли-продажи, как мы его определили, представляется единым, и встречавшиеся в законодательстве как бы различные виды его нисколько не вытекают из сущности самого понятия о договоре. Так, законодательство различает куплю-продажу недвижимого имущества от купли-продажи движимого, а также куплю-продажу частную, по вольной цене, от купли продажи с публичного торга. Но купля продажа недвижимого имущества представляет особенности только относительно совершения договора: установлены особый формальности для приобретения права на передачу недвижимого имущества, требуются при этом некоторые пожертвования в пользу казны, но самое значение договора точно такое же, как и значение купли-продажи движимого имущества. Продажа с публичного торга представляет ту особенность, что рассчитывает на соревнование между лицами, желающими купить продаваемое имущество, ради чего, именно, она и производится публично. Но очевидно, что тут нет никакого обстоятельства, которое бы влияло на существо купли-продажи: как скоро является наиболее выгодный покупатель, то с ним только и заключается договор. Кроме того, публичная купля-продажа представляет еще то обстоятельство, что во многих случаях государство продает имущество частного лица: так как продажа составляет акт отчуждения имущества, следовательно, входить в состав права собственности, то продавать имущество, собственно, может только его хозяин; но вот представляются обстоятельства, что не собственнику, а государство продает имущество. Напр., налицо предъявляется взыскание и, вследствие того, от него отбирается имущество и подвергается продаже с публичного торга. Но в этом также нет ничего особенного, ибо государство является тут только законным представителем собственника имущества, а представитель занимает место представляемого лица. Таким образом, мы не признаем существенными те особенности, которые представляются при купле-продаже недвижимого имущества и купле-продаже с публичного торга, а потому будем излагать договор как единый.

Прежде всего, в договоре купли-продажи представляются контрагенты, предмет его и эквивалент предмета, цена. От контрагентов, конечно, требуется способность к гражданской деятельности, право вступать в договоры. Но, кроме того, требуется, чтобы контрагенты были способны к заключению данного договора купли-продажи, ибо есть случаи, что лицо способно к вступлению в договоры вообще, но не способно к заключению того или другого отдельного договора купли-продажи. Неспособность последнего рода или находится в связи с имуществом, о купле-продаже которого идет речь, или вытекает из других оснований. Так, от продавца, кроме общей способности к гражданской деятельности, требуется, чтобы он не только был собственником продаваемого имущества, но и субъектом права отчуждения, составляющего долю права собственности, а без этого купля-продажа, совершенная им относительно имущества, признается ничтожною. Напр., на имущество наложено запрещение или арест: оно уже не может быть продано, потому что существо запрещения (в общем смысле этого слова) в том именно и заключается, что запрещение ограничивает собственника в праве отчуждения имущества. Или, напр., имущество заповедное: владелец его, хотя и признается собственником, но ему не принадлежит право отчуждения имущества *(1087). От покупщика требуется способность к приобретению права собственности по покупаемому имуществу, ибо не всякое имущество может быть приобретено каждым лицом безразлично. Напр., право на заключение купли-продажи относительно имущества движимого ограничивается для покупщика законами торговыми: известно, что торговля производится, главным образом, посредством купли-продажи, и понятно, что ограничения относительно права торговли должны отразиться и на куплепродаже.

Предметом купли-продажи, говоря вообще, может быть всякая физическая вещь, находящаяся в гражданском обороте и составляющая собственность продавца. Вещи отвлеченные, права, как уже указано, не могут быть предметом купли-продажи: относительно их допускается только уступка; но уступка права не то, что купля-продажа. Тем менее, конечно, ожидаемое право может быть предметом купли-продажи. В законодательстве, действительно, встречается запрещение купли-продажи ожидаемого наследства *(1088) Если, напр., лицу А предстоит получить наследство после его бездетного брата, то, при жизни наследодателя, А не может совершить куплю-продажу относительно этого наследства: тут продавалось бы, собственно, не имущество, составляющее наследство, а надежда на получение наследства в будущем; но если, даже по смерти наследодателя, наследнику непосредственно предоставляется не право на вещи, составляющие наследство, а право наследования, и уже только по осуществлению этого права наследнику принадлежит право на вещи, то тем менее наследство способно к отчуждению куплею-продажею при жизни наследодателя. Но, кроме юридического основания, есть еще и нравственное соображение, по которому запрещается отчуждение ожидаемого наследства.

Сделки такого рода не достойны развитого человека: они показывают, что лицо рассчитывает на смерть ближнего; а расчеты, надежды на смерть ближнего предосудительны. Притом же эти расчеты, надежды в высшей степени обманчивы: очень много примеров, что именно такие наследники не получали наследства, которые считали его своим уже при жизни наследодателя. Понятно, что лицо, после которого имеет открыться наследство, оскорбляется, если так мало оказывают уважения к его жизни, что, пока лицо еще в живых, уже совершаются сделки относительно его наследства; вследствие того, лицо это старается сделать завещательное распоряжение относительно своего имущества в пользу какого-либо другого лица, иногда даже совершенно постороннего, а не прямого наследника; или же, когда завещательное распоряжение не может иметь места, имущество лица родовое *(1089), лицо старается обременить его долгами, которые, при подобных обстоятельствах, обыкновенно бывают безденежными. Как бы то ни было, но договор купли-продажи относительно ожидаемого наследства, по нашему законодательству, признается недействительным. И в этом отношении оно сходится с римским правом, которое также запрещает сделки относительно ожидаемого наследства, по тому же нравственному соображению. Напротив, германское право, в котором юридический интерес нередко берет перевес над нравственными соображениями, не запрещает сделки об ожидаемом наследстве не считает их предосудительными. Нельзя сказать, чтобы германское право освящало расчеты, отвергаемые нравственным законом; но оно смотрит на договоры относительно ожидаемого наследства с другой точки зрения: оно ценит выше всего личность гражданина и сохраняет за ним свободу заключения договоров, так что охранение этой свободы берет перевес над теми соображениями, которые устраняют договоры о наследстве. Германское право не требует, чтобы они были заключаемы, даже не благоприятствует им, а только не признает их ничтожными. К этому присоединяется еще понятие об общем семейном или родовом имуществе, понятие, вследствие которого и при жизни наследодателя наследнику принадлежит не одна надежда на получение наследства, а, по крайней мере, по отношению к некоторым имущества, даже право на получение его, так что в договоре о наследстве лицо распоряжается, действительно, не только своею надеждою, но и правом, и потому договор этот, по германскому праву, оказывается гораздо более прочным, нежели мог бы он быть прочен по римскому или по нашему праву *(1090). Далее, к предметам, запрещенным относительно купли-продажи, законодательство относит так называемые промессы вообще, на лотереи и на билеты займов с выигрышами *(1091), на том основании, что тут также идет дело о безмездном приобретении надежды. Известно, что иногда, для более легкого и выгодного заключения государственного займа, от правительства учреждается денежная лотерея, приготовляются в известном числе равноценные лотерейные билеты и продаются желающим; вырученная за продажу сумма употребляется на удовлетворение тех или других государственных потребностей, и, затем, из обыкновенных государственных доходов ежегодно известная сумма, разделенная на несколько равных или неравных частей, разыгрывается между определенным количеством билетов, число которых, конечно, несравненно значительнее, нежели число выигрышей; таким образом, по истечении нескольких лет 10, 15, 20, 25, смотря по тому, как устроена лотерея, государство уплачивает всю занятую сумму или, по крайней мере", большую ее часть. По опыту оказывается, что таким путем государственные займы большею частью совершаются довольно удачно: надежда выиграть в лотерею гораздо более чем, сколько платится за билет, подстрекает очень многих к приобретению лотерейных билетов, и государство получает нужную для него сумму; а что можно также и потерять, что платится за билет, на это не обращают внимания, так как, по свойственному человеческой натуре легкомыслию, очень многие охотно жертвуют деньгами, в надежде приобрести гораздо более чем жертвуют. Но многие также не желают покупать, собственно, лотерейных билетов: им слишком скучно ждать, что вот их когда-нибудь пригласят к розыгрышу, тем более что номера привлекаемых к розыгрышу билетов обыкновенно определяются по жребию, так что неизвестность относительно выигрыша может томить в течение многих лет. И вот предпринимается особого рода спекуляция, заключающаяся в том, что на предположенные выигрыши такого-то года учреждается особая лотерея: антрепренер ее обязывается заплатить собственнику билета, на который выпадает тот или другой выигрыш, известную денежную сумму, равную выигрышу, или только часть этой суммы, напр., половину, две трети и т. д. Вот эти-то билеты частного антрепренера и называются промессами. Или от правительства учреждается иногда беспроигрышная лотерея: хотя не на каждый билет лотереи выпадает, собственно, выигрыш, но каждый, по крайней мере, дает сумму, заплаченную лицом, иногда даже с некоторыми процентами. И вот на билеты беспроигрышной лотереи иногда также учреждается особая лотерея: антрепренер приобретает значительное число этих билетов и потом, чтобы выручить заплаченные за них деньги и, кроме того, получить барыш, учреждает особую лотерею, билеты которой дают покупателям только надежду на выигрыш беспроигрышного лотерейного билета. Эти билеты на лотерею, где разыгрываются беспроигрышные лотерейные билеты, также называются промессами. Законодательство не одобряет такого рода сделок и запрещает продажу промессов на том основании, что продажа промессов не входит в план лотереи, учреждаемой правительством, и что при этих сделках ничтожны шансы на выигрыш, а между тем покупатели билетов теряют деньги. И вообще можно сказать, что те же причины, которые побуждают законодательство запрещать лотереи, еще более побуждают его противодействовать лотереям, по которым разыгрываются лотерейные билеты, потому что зло, всегда соединяющееся с лотереями, тут представляется как бы в квадрате. Далее, в законодательстве встречается запрещение торга невольниками, вывозимыми из-за границы *(1092): независимо от уголовного наказания, следующего за нарушение такого запрещения, купля-продажа, совершенная относительно невольника, считается ничтожною, и невольник получает свободу. Наконец, есть вещи, подлежащая, по нашему законодательству, относительно купли-продажи еще такому ограничена, что они не иначе могут быть продаваемы, как нераздельно, в целом их составе. Сюда относятся именно все вещи, признаваемый законодательством нераздельными, напр., дворы, лавки, фабрики и т.д.

Цена, входящая в состав купли-продажи, т. е. денежная сумма, определяемая продавцу как эквивалент за передачу вещи в собственность покупщика, должна быть означена в договоре, притом, как и во всех сделках, должна быть означена на русскую монету. Означение на иностранную золотую и серебряную высокопробную монету тоже дозволяется, но при согласии обоих контрагентов и по курсовой цене. Но не всегда при самом заключении купли-продажи есть возможность точно определить ее цену, а иногда, и это бывает нередко, приходится довольствоваться лишь указанием данных, достаточных для точного определения цены впоследствии. Напр., в настоящее время, по тем и другим соображениям, контрагенты не могут определить цену товара: и вот они заключают куплю-продажу относительно этого товара по цене, какая будет на него в такое-то время, причем обыкновенно имеется в виду рыночная, а не справочная цена *(1093). Цена купли-продажи, говоря вообще, определяется по взаимному соглашению контрагентов и в некоторых только случаях определяется законодательством. Так законодательство полагает minimum цены на недвижимые имущество, земли и дома *(1094). Это не что иное, как противодействие со стороны законодательства притворному обозначению слишком низкой цены продажи с целью меньшего платежа пошлин, взыскиваемых при совершении купчей крепости, так что установление законного minimum'а цены продажи именно объясняется финансовыми соображениями законодательства. Конечно, для охранения интересов казны, было бы достаточно требовать, чтобы пошлины в пользу казны платились, по крайней мере, с законного minimum'а цены, а не требовать, чтобы самая цена продажи была означаема не ниже этого minimum'а. Но законодательство выразилось относительно minimum'a цены недвижимых имуществ так, что его должно считать не только основанием для взимания пошлин в пользу казны, для определения достоинства гербового листа, на котором пишется купчая крепость, но его должно именно считать ценою: в актах о переходе недвижимого имения цена определяется не ниже цены, установленной в табели, приложенной к Уставу о пошлинах *(1095). Вот почему мы и говорим о законном minimum'е цены. Но должно также сказать, что установление его со стороны законодательства не представляет значительного стеснения для граждан, ибо разве только по исключению недвижимое имущество продается, действительно, за цену, которая ниже законного minimum'a. И притом, провисание в купчей крепости именно такой цены имело бы значение только для выкупа проданного родового имущества. Напр., родовое имущество продано за цену, которая ниже minimum'a, выкупщику следовало бы только заплатить эту цену покупателю родового имущества и получить его в свои руки; но, конечно, если в купчей крепости показана не действительная цена продажи, которая ниже minimum'a, a minimum цены, то от выкупщика потребуется цена по купчей крепости, следовательно, высшая против той, которая действительно заплачена за имущество *(1096). И таким образом, непременное означение в купчей крепости цены не ниже законного minimum'a оказывает противодействие выкупу. Но наше современное законодательство вовсе и не думает благоприятствовать выкупу родовых имуществ. Да и сами контрагенты нередко стараются устранить выкуп и для этого показывают в купчей крепости очень высокую цену, значительно выше той, которая, действительно, платится за имущество, выше цены, которой оно стоит, при чем платят, конечно, и пошлины по высшей цене. Справедливо, разумеется, что как скоро действительная цена продажи не совпадает с ценою, значащеюся в купчей крепости, купчая крепость оказывается актом неискренним и может со временем подать повод к спорам, недоразумениям; но наша речь лишь о том, что бывает ВС действительности. В других случаях законодательство установляет maximum цены купли-продажи или предоставляет исполнительной власти определить его на известные периоды времени. Этот законный maximum цены, называемый таксою, установляется обыкновенно на предметы, существенно необходимые для удовлетворения первых жизненных потребностей, удовлетворение которых законодательство не считает возможным, безусловно, предоставить усмотрению частной промышленности. Сюда относятся предметы продовольствия, именно: хлеб, мясо и медикаменты *(1097). Законодательство имеет ВС виду, что хотя цены на предметы устанавливаются по экономическим законам, однако же, случаются неестественные движения цен, как бы возмущения в экономическом быту, которые правительство обязано предупреждать, устранять. Напр., продавцы какого-либо продукта, особливо, когда потребность в этом продукте чрезвычайно ощутительна, как, напр., потребность в хлебе и мясе, случайно могут принудить потребителей к платежу чрезмерно высоких цен, и множество потребителей потерпят убыток или даже вред. Или законодательство имеет в виду опасности, соединяющиеся с неограниченным соперничеством в продаже некоторых предметов, напр., медикаментов, и полагает, что по духу соперничества эти товары будут продаваться иными торговцами, пожалуй, и дешевле, но худшего качества, а от этого может произойти вред; поэтому оно ограничивает соперничество; но чтоб от этого ограничения опять не произошло произвольного повышения цен на товары, чему именно и препятствует соперничество, законодательство установляет на них таксу. Само собою разумеется, что такса на предметы всегда установляется по соображении их рыночной цены, а не произвольно; но при этом имеется в виду средняя рыночная цена предметов, а не цена одного какоголибо известного времени. Однако же, такса не есть законная цена предмета, а только maximum его цены: поэтому такса не препятствует продавцу отступить от нее в пользу покупщика, а продавец только не может отступить от таксы в ущерб покупщику. В других законодательствах встречаются еще определения об отношении цены купли-продажи к ценности предмета. Так, римское право полагает относительно цены купли-продажи три условия: 1) цена должна быть определенная, pretiurn certum, 2) истинная, pretium verum, и 3) справедливая, pretium justum. Спрашивается, есть ли это положение римского права произвольное, или оно вытекает из существа договорами и, следовательно, прилагается к нему независимо от прямого определения законодательства?

Что касается до понятия о pretium oertum, то мы уже видели, насколько определительность цены необходима для купли-продажи: без эквивалента нет купли-продажи, а эквивалент, конечно, должен быть точно определен. Под условием pretium verum римское право разумеет, что эквивалент куплипродажи существует. не для одной только видимости, а что покупщик действительно представляет продавцу эквивалент. В самом деле, необходимо делать различие между существом договора и сохранением только видимости его: так как всякая ценность может составлять эквивалент купли-продажи, то, пожалуй, в ином случае будет назначена и такая цена, которая не находится уже ни в каком соответствии с ценностью продаваемого предмета; но такая цена, конечно, не может считаться за эквивалент. Напр., имущество, стоящее 1, 000 р., продается за 1 р.: по-видимому, тут купля-продажа; есть предмет продажи, есть цена; но на деле нет эквивалента, нет pretium verum, а потому и сделка имеет значение дарения.

Так в нашем юридическом быту существует предубеждение против дарения острыми, колючими вещами и, поэтому, даровые сделки, которых предметом являются такие вещи, обыкновенно прикрываются куплею-продажею; но сами участники сделок очень хорошо понимают, что совершается дарение, а не купля-продажа, так как цена по ничтожности своей сравнительно с ценностью вещи (обыкновенно платится мелкая, медная или серебряная монета), не может считаться за эквивалент ее. Или бывает наоборот: лицо не желает показать, что оно дарит другому известную денежную сумму, для этого покупает у него какую-либо вещь, которая далеко не стоит той суммы, какая за нее платится, и, таким образом, прикрывает дарение куплею-продажею; но, в сущности, и тут дарение.

Понятие о pretium. verum, как условии купли-продажи, вполне применяется и к нашему юридическому быту: мы иначе не понимаем сделку купли-продажи, как при соответствии между ее ценою и стоимостью продаваемого предмета. Наконец, под условием pretium justum римское право разумеет, что при куплепродаже не только должен существовать определенный и действительный эквивалент, но что и ценность эквивалента должна более или менее подходить к ценности продаваемого предмета. При этом мысль римского права та, что при заключении купли-продажи контрагентам чужды порывы щедрости, великодушия, а они имеют только в виду обменяться действиями; но для обмена требуется, чтобы действия по значению своему были равны, следовательно, чтобы ценность эквивалента равнялась ценности продаваемого предмета. И вот почему римское право допускает порочение купли-продажи по несоразмерности цены ее со стоимостью предмета (laesio enormis), когда заплачено за него слишком дорого или слишком дешево. Наше юридическое воззрение, хотя требует pretium verum, но не требуется pretium justum; у нас берет перевес соглашение: предмет имеет ту цену, какую приписывают ему контрагенты, следовательно, продает ли лицо дорого или дешево, сделка считается действительною куплею-продажею, как скоро покупщик соглашается заплатить требуемую цену, лишь бы только эта цена уже не становилась мнимою, не была бы вне всякого соответствия с ценностью покупаемого предмета *(1098) Поэтому справедливо, что до некоторой степени купляпродажа у нас может служить для прикрытия дарения, пока цена продажи может быть признаваема за эквивалент, хотя и не вполне достаточный, сравнительно с ценностью продаваемого предмета. Таково общее правило, но законодательство указывает на один исключительный случай, когда вследствие несоразмерности цены покупщик должен доплатить продавцу недополученную последним сумму, т.е. разность между уплаченною суммою и действительною ценою вещи; это при покупке у крестьян хлеба на корню, снопами или зерном, причем, однако, требуется, чтобы покупщик был лицом, занимающимся скупкою хлеба и чтобы он знал о крайне тягостном положении продавца *(1099). Договор купли-продажи совершается различно, смотря по тому, какое имущество составляет предмет ее, недвижимое или движимое. Купля-продажа недвижимого имущества совершается крепостным порядком, т.е. пишется акт договора-купчая крепость *(1100). Процесс совершения ее в общих чертах тот же, что и процесс совершения других крепостных актов *(1101). Но, не довольствуясь изложением общего порядка совершения крепостных актов, законодательство особо излагает еще правила для совершения купчих крепостей, правила, собственно содержания в себе указания на те условия, которые необходимо должны быть внесены в купчую крепость. Так, законодательство требует, чтобы в купчей крепости было точно означено лицо, продающее имущество, лицо, покупающее его, чтобы было подробно описано имущество продаваемое, способ приобретения его продавцом, цена продажи, не ниже законной, и, кроме того, указывает на произвольные условия, какие могут быть внесены в купчую крепость, напр., условие об очистке, о переводе долга с продавца на покупщика, условие о платеже пошлин за переход недвижимости, гербового сбора и, вообще, всякие условия, непротивные законам. Купля-продажа движимого имущества совершается, по нашему законодательству, словесно; письменного же акта, говоря вообще, не требуется. Но, конечно, от контрагентов зависит облечь договор и в письменную форму: тогда акт купли-продажи совершается, по усмотрению контрагентов, или домашним порядком, или явочным, маклерским, или крепостным-явочным. Только в некоторых случаях законодательство требует письменного акта и для купли-продажи движимого имущества. Напр., в торговых городах, где существуют биржи и биржевые маклеры, купляпродажа, заключаемая на бирже, по определению законодательства, совершается по маклерской записке, которая и должна содержать в себе условия договора. Но было бы совершенно противно существу дела считать маклерскую записку одинаковою с купчею крепостью: маклерская записка, как и всякий другой письменный акт, свидетельствующий о заключении купли-продажи по движимому имуществу, только доказательство куплипродажи: но можно доказать ее существование и без маклерской записки; купчая же крепость составляет корпус купли-продажи недвижимого имущества, и мы решительно полагаем, что договор купли-продажи недвижимого имущества вне купчей крепости не существует.

Совершенный надлежащим порядком договор купли-продажи, сообразно существу своему, порождает известные юридические отношения между покупщиком и продавцом, установляет для того и другого известные права и соответствующие им обязательства. Для покупщика: по договору куплипродажи недвижимого имущества он вправе требовать от продавца только передачи себе купчей крепости, так как передача самого имущества недвижимого, ввод во владение совершается, на основании предъявленной покупщиком купчей крепости, уже общественною властью *(1102).

Разумеется, что в то же время должны быть заплачены и деньги от покупщика продавцу. Но тут представляется то важное обстоятельство, что в купчей крепости условие о цене продажи обычно выражается так: такой-то продал имущество такому-то, взял у него столько-то; но слово "взял" означает "продал за такую-то сумму", означает и "получил". И вот для продавца является опасение, что если он передаст купчую крепость, не получив еще денег, то покупщик, пожалуй, сошлется, что деньги уже заплачены продавцу. Поэтому, в действительности право покупщика на получение купчей крепости обыкновенно обусловливается предварительным платежом цены продажи, разве есть особое условие о кредите. Но и тогда в купчую крепость не вносится условие о кредите, а пишется от имени продавца: "взял столько-то рублей"; продавец же обеспечивает себя долговым обязательством, отдельным от купчей крепости, обыкновенно берет от покупщика заемное письмо или вексель, так что кредит основывается не на купле-продаже, а на особом договоре займа, и, по-видимому, выходит, что купля-продажа была произведена на наличные деньги, а потом покупщик занял эти деньги у продавца. Но все-таки, сообразно существу договора купли-продажи, должно признать, что право покупщика требовать передачи купчей крепости не обусловливается платежом от него денег продавцу, а только современно платежу, совпадает с ним. По купле-продаже имущества движимого покупщик. уплатив цену продажи, может требовать от продавца передачи себе самого проданного имущества *(1103). Этим определяется и место исполнения договора, коль скоро нет о том соглашения между контрагентами, именно: место нахождения покупщика есть место исполнения договора.

Положим, покупщик и продавец находятся в разных городах и покупщик, уплачивая деньги, требует представления товаров; продавец обязан доставить эти товары покупщику уже на свой счет, иначе они не доставлены и договор со стороны продавца не исполнен. Разумеется, так как доставка товаров обстоятельство весьма важное в договор, то обыкновенно относительно ее между контрагентами составляется прямое соглашение, и если доставка товара падает на продавца, он надбавляет цену: но мы говорим лишь о случае, когда в договор относительно доставки товара контрагентами ничего не постановлено. В особенности важен вопрос о месте исполнения куплипродажи на случай повреждения товара в дороге: спрашивается, кому нести убытки, продавцу или покупщику? Сообразно сказанному, что покупщик имеет право требовать исполнения договора на месте своего нахождения, должно признать, что риск по пересылке товара лежит на продавце, следовательно, на него падают и убытки, происшедшие от повреждения товара в дороге. Однако же, в действительности, относительно риска продавца по пересылке товара существует такое воззрение, что если до получения товара деньги за него уже посланы, то риск лежит на покупщике: тем, что покупщик лишил себя возможности рассчитать убыток, он как бы отрекся от права рассчитать его. Но не всегда это воззрение оказывается удобоприменимым. Напр., между казанским купцом и петроградским фабрикантом существует постоянный счет по отпуску товаров, т. е. казанский купец ежегодно получает несколько транспортов и время от времени рассчитывается с петроградским фабрикантом; несколько раз посылает казанский купец деньги по счету петроградскому фабриканту, и, наконец, получается транспорт с поврежденным товаром: казанский купец послал ли деньги за этот товар, или не послал еще?-трудно определить, к какой посылке относится произведенный платеж. Очевидно поэтому, что воззрение, о котором идет речь, применяется лишь к случаю, когда платеж прямо относится к тому товару, который повредился при доставке.

По передаче вещи покупщику он приобретает над нею право собственности. Однако же, не всегда передача вещи по договору купли-продажи влечет за собою переход права собственности по вещи, точно так же, как и вообще не всегда передача составляет переход права собственности: для этого требуется, чтобы передача именно сопровождалась мыслью о переходе права собственности. При передаче вещи, вследствие заключенного относительно ее договора купли-продажи, мысль о переходе права собственности сопровождает передачу только тогда, когда при самой передаче уплачиваются и деньги, следующие за вещь: при заключении договора купли-продажи всегда имеется в виду, что обязательства обеих сторон будут исполнены одновременно; всегда предполагается, что купля-продажа заключается на наличные деньги, разве прямо постановляется особое условие о кредите. Поэтому, если при заключении купли-продажи было выговорено соглашение о кредите, то хотя бы вещь и была передана покупщику, но, пока он не заплатил денег, право собственности по вещи все-таки остается за продавцом, и он вправе потребовать ее от покупщика обратно. (Тут, очевидно, передачу вещи сопровождает мысль не непременно об установлении права собственности, а по возможности получить вещь обратно в случае неуплаты ее цены. По другому мнению, более близкому к нашему законодательству, условие о кредите не меняет общего положения: право собственности на вещь переходит к покупщику немедленно по ее передаче, а не по уплате цены, ибо при наличности условия о кредите имеется в виду, что на покупщике будет лежать долговое обязательство (в размере неуплаченной цены продажи; передачу и тут, как и вообще при купле-продаже на наличные деньги сопровождает мысль об установлении права собственности, а не о возврате вещи в случае неуплаты: неуплата и дает продавцу право потребовать от покупщика исполнены лежащего на нем долгового обязательства, возникшего при покупке.

Для продавца договор купли-продажи установляет другого рода права и обязанности. Продавец приобретает право на получение от покупщика цены продажи, т. е. определенной денежной суммы *(1104). Это право существует для него со времени заключения договора, так что нельзя сказать, что продавец прежде должен передать вещь покупщику и тогда уже вправе получить деньги, точно так же, как и право покупщика на передачу вещи не обусловливается, собственно, предварительным платежам цены продажи. Таким образом, как уже и сказано, оба права, т. е. право покупщика и продавца осуществляются одновременно, а не то, чтобы осуществление одного права обусловливало осуществление другого. В действительности, правда, при купле-продаже движимого имущества платеж цены обыкновенно следует за передачею вещи; но промежуток между тем и другим действием так непродолжителен, что оба эти действия можно считать одновременными, какими они и должны быть по существу договора. Конечно, по соглашению между контрагентами при заключении купли-продажи может быть также постановлено, что продавец не вправе требовать от покупщика цены продажи при передаче ему вещи, а цена платится лишь впоследствии, в такой-то срок. (Это мы видим при купле-продаже в кредит вообще и в частности в одной из указанных в нашем законодательстве, форм ее). От одного и того же лица неоднократно отпускаются товары другому лицу; с тем, чтобы по всем этим продажам уплата была произведена в такое-то время,-это отпуск товаров по счету. (Этот счет обыкновенно является выпиской из т. н. заборных или отписных книжек или реверсов, которые обладают силою при условии неопротестования в семидневный срок со времени записи *(1105). Очевидно, что в этом случае требовать платежа по счету основывается на праве, вытекающем для продавца из договора куплипродажи. Но законодательство постановляет, что если в течение шести месяцев со времени подписания счета покупщиком товаров платеж не произведется, то этот счет (на сумму не свыше 150 руб.) должен быть обращен в заемное письмо *(1106), т. е. право продавца на получение денег должно основываться уже как бы на договоре займа, а не на договоре купли-продажи. Однако же, отсюда не следует заключать, будто право продавца на удовлетворение по купле-продаже действительно прекращается и заменяется правом на удовлетворение по займу, которого вовсе не было; заемное письмо служит здесь только формою для укрытия права по куплепродаже, точно так же, как и в других случаях, оно является формою укрепления права по различным долговым обязательствам. Особою формою купли-продажи в кредит по закону 9 Февраля 1904 г. является продажа в розницу с рассрочкою платежа, машин, орудий, инструментов и вообще движимого имущества, составляющих предмет домашней обстановки, либо оборудования сельского хозяйства (кроме живого инвентаря), мастерства или промысла и предназначенных только для пользования, но не для уничтожения промысла и предназначенных только для пользования, но не для уничтожения массою случаев, когда лицам неимущим предлагались необходимые им вещи, напр., швейные машины, рояли и т. п. на соблазнительных условиях уплаты в рассрочку, причем покупщику вещь отдавалась как бы на прокат с особою за пользование платою; это была приплата к срочным платежам, производившимся в уплату цены купли. Неисправность в плате влекла за собой уничтожение договора: вещь возвращалась продавцу, а покупщик терял сумму ранее им уплаченную. Обыкновенно непомерно высокая цена, назначенная за вещь, полученную в рассрочку, объяснялась не только льготою, выражающейся в рассрочке платежа, но и в малой обеспеченности продавца в том, что вещь не будет заложена, продана, или иным способом отчуждена, даже продана в удовлетворение взысканий других кредиторов. Законодательство установило в пользу продавца законное право залога: 1) проданная вещь, находясь во владении и пользовании покупщика, служит обеспечением требований продавца, истекающих из договора продажи; 2) продавец имеет преимущественное перед другими взыскателями право на удовлетворение из проданного в кредит имущества, и 3) покупщик не вправе закладывать, продавать или иным способом отчуждать это имущество; в случае заклада или отчуждения, он подвергается уголовному наказанию и наступают следующие гражданские последствия: а) отчуждение и заклад признаются недействительными, конечно, если купивший или принявший в заклад знал, что имущество не могло быть отчуждено или закладываемо, и в) продавец (как и вообще при уничтожении, утрате и порче имущества) вправе требовать от покупщика всю остальную не уплаченную сумму, т. е. покупщик теряет право на льготу. Осуществить свое законное право залога продавец может при первой же неисправности покупщика, но если он этого не сделал и покупщик не произвел и второго срочного платежа, то продавец, если не желает взыскать эту сумму, вправе требовать, во первых, уничтожения договора, во вторых, возвращения имущества и, в третьих, вознаграждения как за пользование им со дня передачи по день возвращения, так и за понесенные убытки, а покупщик может требовать возвращения произведенных продавцу до уничтожения договора платежей; требованиям этим производится зачет и излишек присуждается тому, кто имеет право на большую сумму; если покупщик успел уплатить более, чем причитается продавцу за пользование и в возмещение убытков, то он может потребовать с него сумму чрезмерно уплаченную, если, наоборот, продавцу причитается больше, чем уже уплачено покупщиком, он вправе требовать сумму, не покрытую предыдущими платежами *(1107).