Askochensky_V_I_Za_Rus_Svyatuyu

Раздел II. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ (Проза)

древности, когда не было раз навсегда определено время богослужения, христиане знали его очень хорошо: отчего ж теперь-то нужно напоминать им об этом? Узнал бы время человек, когда бы почаще ходил в церковь Божию да был повнимательней к богослужению, а то заглянет в месяц, а иногда и в два месяца один раз, вот тебе и все! Слышал я, что даже есть такие, что и по полугоду и по году в церковь не заглядывали: как же они будут знать время? Да и звонишь-то иногда понапрасну, особенно в будни. Так

ипредставляется мне живою притча Спасителя; один гово-

рит – волов купих, иду искусити, другой на село отправил-

ся, а третий жену, говорит, поях, – всем, стало быть, дело есть, как будто служение Богу меньше другого дела. О-ох, ох, ох! То-то и есть-то! Если б погромче звонила в человеке совесть, то, может быть, и колокола были бы не нужны. «Молись, – пишет преосвященный Михаил митрополит, – не только тогда, когда услышишь колокольный звук, но и тогда, как совесть твоя позвонит в сердце твое и произведет мысль о вездесущем Боге». А я все-таки буду звонить, потому что надо звонить, потому что звон может быть полезен человеку. «Благовестят того ради, – напечатано в книге, нарицаемой Пращицею, – которые люди за каковым кому случится недосугом и непраздностию во обдержании Приказом и прочая, не быти при Божественной литургии,

итии вси да будут оным благовестом известни о оном Духа Святаго пришествии, и да услышавше упразднятся от дел своих и да отдадут благолепное поклонение Господу нашему Иисусу Христу, в таинствах оных сущу». Матушка моя (дай ей Бог царство небесное!) всякий раз, как бывало услышит благовест «к достойну», и сама станет перед образами, и нас, малых детей, поставит на коленки: «Молитесь, – скажет бывало, – в эту минуту тайна великая совершается; ангелы небесные славят Бога, поюще вопиюще,

взывающе и глаголюще: свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея!»

361

В. И. Аскоченский

Гудите ж, мои колокола, громче и звонче, будите уснувшую совесть и грешника; благовествуйте ему тайну велию, совершаемую в Божественной литургии!

V.

Бом-м, – ударил я один раз в колокол и прочитал: Блажен муж; бом-м, – ударил я в другой и прочитал: Вскую шаташася;бом-м, – ударил я в третий и прочитал: Господи, чтосяумножишася,итакдотридцатогопсалма,неспешно, медленно, с трезвением и вниманием, как положено делать это дело во дни Св. Четыредесятницы. Положил я потом три земных поклона и стал размышлять: отчего это в Великий Постиблаговестить-тозаповеданонетак,каквпрочиедни? Зачем этот печальный, медленный, заунывный звон, словно будто где-нибудь случилось несчастие какое, примером, пожар всеистребляющий али человек умер? Отчего, на что, для чего это? Уж и впрям нет ли несчастия какого? Ох, есть, да и какое еще! Великое, шире пламени, за один раз потребляющего палаты и хижины, леса и поля, – неогляднее разлива водного, потопляющего все живущее на земле. Загорелись души человеческие, души христианские, охватил их со всех сторон пламень греха и нечестия, пламень похоти мирской, и гибнут, гибнут они – бедненькие, испепеляясь и падая на дно адово обгорелыми остовами. Видит это Церковь Христова с высоты своей и речет гласом колокола к душам, объятым пламенем, чтоб они спешили, пока еще есть в них дыхание, к живоносному источнику покаяния, чтоб они погружались в водах его, текущих в живот вечный, чтобы спасались от конечного погубления. Видит Церковь Господня и умерших уже духовно и, болезнуя об них, возвещает о таком своем несчастии миру Божьему: Слыши, небо, внуши,

земле; сыны родих и возвысих, тии же отвергошася мене. Рахиль плачущися чад своих, и не хотяше утешитися, яко несуть.Вот в чем горе ее тяжкое и скорбь неутешная! Дети,

362

Раздел II. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ (Проза)

духовно порожденные ею, воспитанные и взлелеянные не суть, умерли, – и велит она – Мать сиротеющая – колоколам своим говорить небу и земле о такой великой своей по-

тере: сыны родих и возвысих, тии же отвергошася мене…

Знает она и о праведном прещении Божием еще на живых, но грешных и все-таки дорогих ей детей, видит вдали и тучу гнева Господня, грядущую на нераскаянных, и томным, заунывным звоном колокола возвещает чадам своим находящую беду. «Ко мне дети мои, ко мне, дорогие мои! – говорит она, широко распростирая крылья свои, словно кокош, собирающий птенчиков своих. – Я вас спрячу, я вас укрою от тучи-грозы. Сильней меня в мире нет! Слышите ли, дети мои, что Господь говорит: се гряду скоро и мзда Моя со Мною воздати коемуждо по делом его...»

Да, да, да! Если когда, то вот именно в эти великие дни Св. Четыредесятницы звон колокола «означает будущий суд и трубу ангельскую из гробов созывать к общему суду имеющую»...

Ох, Господи, Господи! Аще беззакония назриши, кто постоит? Помилуй же нас по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззакония наша. Не уничижи, Господи, сердца сокрушенна и смиренна!

VI.

–  Старик! – сказал мне сегодня тот господин, которого вижу я всякое утро на дворе нашем монастырском.

–  Что, батюшка? – сказал я с низким поклоном.

–  А как называется то, чем ты ударяешь о бока колоколов?­

–  Язык, батюшка. –  Язык?

–  Язык, говорю.

–  То-то ж и есть-то!

С тем и пошел он отменя.

363

В. И. Аскоченский

Что бы это за притча такая? – думал я, провожая его глазами. С какой стати вопросил он меня об этом и ради чего промолвил под конец: то-то ж и есть-то? Человек он, сказывают, добрый и умный, всякими науками занимается и о природе человеческой рассуждает: так может ли быть, чтоб он это сказал так только, чтобы позабавиться надо мной и затуманить меня, простака. Не может, никак не может быть! – Вот я, знаете, этак стою себе да и думаю, – что ж, хоть мозги все вывороти, ничего нету, да и полно. Господи ты Боже мой! – сказал я под конец с сокрушением сердца. – Уродится же такой бесталанный человек, как я, грешный! – На ту пору слышу тара-та-та-та, тарата-та-та. А это, знаете, идут две бабы-торговки, да такто перебраниваются с собою, так-то обносят одна другую нечестными словами! Тут меня как будто светом осияло. Вот оно, думаю, что означает притча-то того господина! Колокольный-то язык, батюшка мой, только и делает, что поведает славу Господню, да воззывает нас грешных к покаянию и памятованию часа смертного: а человеческий-то на какие только речи не употребляется. Колокольный-то перестал раскачивать, ну он и угомонится; а человеческого иного не уймешь ни добром, ни уступчивостью, – знай себе болтается и трезвонит дробь какую-то неподобную.. Всяко естество, – говорит апостол, – зверей же и птиц, гад же и рыб укрощается и укротится естеством человеческим: языка же никто же может укротити, неудержимо бо зло, исполнь яда смертоносна. Тем благославляем Бога и Отца, и тем кленем человеки, бывшия по подобию Божию; от тех же уст исходит благословение и клятва1. Вот для чего и поется в Пост Великий: положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устах моих.

Дай же Бог здоровья доброму господину, что он навел менянадушеполезнуюмысль.Чудно,право,устроеновсена белом свете! Поглядишь на иное дело, и покажется оно тебе

1  Иак 3, ст. 7–19.

364

Раздел II. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ (Проза)

так, ничем, даже меньше, нежели ничем; а как вдумаешься вплотную, так и скажется оно тебе и уроком, и назиданием. Не нужно только по верхам глядеть да ворон считать.

VII.

Часто приказывают мне звонить по покойникам; ну, я и звоню и думаю в это время про себя: что такое покойник? Спрашивал однажды я об этом знакомого мне студента; как принялся он мудрить да хитрить, так я и голову повесил. Вопрос, кажись, простой, чего тут мудрить? Из всего мудрованья его вышло только то, что покойником называют человека умершего; да я об этом и прежде знал. Да почему ж так называют-то, вы мне скажите? И можно ли всякого умершего человека назвать покойником? Тело умершего кладут в гроб, относят на кладбище, зарывают в могилу; через несколько времени оно там истлевает: неужели ж тело это называется покойником? Нельзя, никак нельзя! Конечно, оно само не двигается, ну так его двигают черви и тление. Какой же тут покой? Оно и то сказать, что для тела нет ни покоя, ни беспокойства. Стало быть, другое что-нибудь в умершем называется покойником. Должно быть, душа. Но хорошо, если она угодила Господу Богу и заслужила себе место в обителях райских, где святые покоятся; там действительно можно найти по-

кой, о чем мы и молимся: со святыми упокой, Христе,

души раб твоих. А если чья душа не угодила Богу, что ж она за покойник? Какой ей покой? Где она возьмет его и кто ей даст его? Нет, грешной душе нет там покоя ни внутри, ни вне себя. И на том свете не свободна она, бедная, от работ житейских, от земных привязанностей, которые вросли в нее и останутся при ней на всю вечность, разрастаясь все более и более, словно огонь в сухом валежнике. Совесть покоя не даст, снедая ее, как червь могильный; демоны начнут потешаться над нею, терзая ее неистовы-

365

В. И. Аскоченский

ми своими восторгами и адским хохотом, играя ею, как перышком, и увлекая туда и сюда, как вихрь увлекает собою легкую пылинку. А там с земли вопиет к небу кровь неповинных, несутся слезы и вздохи оскорбленных, падая на нее свинцовым дождем и огненным туманом; а там Божие Правосудие гремит ей вечным проклятием, невозвратным отчуждением от божественного света и блаженной жизни. Что ж она за покойник?

О Господи! Прости моя согрешения вольная и невольная! Избави вечных мук мою грешную душу! Боже, очисти мя и помилуй!..

Читал я в Житиях святых, что угодникам Божиим уготованы обители светлые, преукрашенные, – то-то, должно быть, покой-то там!.. А грешникам что? Будет, конечно, и для них обитель, да лучше б ее не было, лучше бы и их самих не было...

Упокой, милосердый Господи, души усопших рабов Твоих, братий наших! Упокой и мою грешную душу, когда тебе угодно будет взять ее от земли!

Так думаю я, когда мне велят звонить по покойникам, и медлен, крепко медлен становится звон мой...

VIII.

Сей час говорили мне какие-то светские люди: «Зачем ты, старик, не даешь нам покоя твоим погребальным звоном? Ведь это тоска, это напоминает смерть».

–  А дозвольте спросить, – сказал я, – вы – смертны или бессмертны?

–  Бессмертны, – отвечал один с усмешкой. –  Ну, так чего ж вам бояться смерти?

–  Да скучно, старик.

–  Что ж для вас скучного в погребальном звоне? Это благовест о преселении человека из временной жизни в вечную­.

366

Раздел II. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ (Проза)

–  Не то, старик, – перебил другой, – потому скучно и тоскливо, что мы все – смертны.

–  Смертны? А, это другое дело! Отчего ж вы боитесь думать о смерти? С нею, ведь, друзья мои, не с своим братом, – на лыжах от нее не уйдешь, в темном лесе не спрячешься. Чем меньше об ней будешь думать, тем она страшней покажется. Св. Иоанн Лествичник, знаете, что говорит: «Молись часто при костях мертвецов и впечатлевай в сердце твоем неизгладимое об них воображение». А Премудрый так повелевает: помни последняя твоя, и во веки не согре-

шиши. Простите однако ж мне, други мои, не мне вас учить. Вы люди ученые, а я – только звонарь.

Они сказали мне спасибо, поклонились и пошли. Бедняжки!.. Им несносен звон погребальный; им

страшно одно воспоминание о смерти: что ж будет с ними при самой смерти? Каково-то будет душе их, когда я позвоню и над их гробом!..

IX.

–  Здорово, старинушка! – сказал мне сегодня знакомый господин. – Я сердит на тебя.

–  За что, батюшка? – спросил я.

–  Да как же за что? Я только что собрался было уснуть этой ночью, а ты поднял такой трезвон, что в ушах затрещало.

–  Простите, Бога ради, – сказал я, поклонившись. – Это я к заутрене звонил.

–  Бог простит! – сказал он и пошел от меня.

Вот искушение-то! Без вины виноват оказался. А вольно ж им, этим господам, извращать Господом Богом положенный порядок! Вон и птица Божия и зверь лесной наблюдают его, а человек, лучшее творение Создателя,

умаленный малым чим от ангел, и думать об нем забыл:

день у него делается ночью, а ночь днем, – Бог знает что

367

В. И. Аскоченский

такое! И диво бы такие люди, как богоотец Давид, проводили ночи без сна за молитвой и исповеданием Господу Богу, а то… сказывал мне как-то студент нашей академии, что в этих напролет целую ночь освещенных домах люди молодые пляскою занимаются, а те, что постарше, в карты играют, а то театры представляют и всякое такое, – нечего сказать, нашли дело! Но да не возлаголют уста моя дел человеческих; лучше буду яко глух и яко нем не отверзаяй уст своих, буду яко человек не слышай и не имый в устех своих обличения; лучше возвещу беззаконие мое и попекуся о гресе моем. Но звонить, как там они себе хотят, не перестану, даже еще громче, еще больше буду звонить. Авось проговорит в ком-нибудь совесть, дремлющая до святой заутрени; авось перекрестится мирской человек, спешащий в дом свой после беспутно проведенной ночи

ивоздохнет о душе своей окаянной. Звон церковный на то ведь и учрежден, чтобы пробуждать человека от дремоты духовной и прогонять от одра врагов нашего спасения. «Когда, – говорит св. Иоанн Лествичник, – звонят в колокол, то невидимо стекаются враги душевные, кои, становясь у нашей постели, по восстании нашем от сна паки на постелю лечь нам советуют: помедли, говорят они тебе, пока еще начнется пение, успеешь еще придти в церковь».

Господи Вседержителю Боже сил! даруй нам бодреннымсердцемитрезвенноюмыслиювсюнастоящагожития нощь прейти, да не падше и обленившеся, но бодрствующе

ивоздвижени в делание обрящемся готови.

X.

–  Чтоэтовашичасызамолчали? –спросилменясегод- ня какой-то молодой человек, должно быть, студент нашей академии. – Я страх как люблю бой часового колокола.

–  Хорошее дело, радость ты моя, – сказал я. – Верно, вы любите думать при этом о вечности.

368

Раздел II. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ (Проза)

–  Вовсе нет! Звон часового колокола возбуждает во мне мечтательность.

–  Что, батюшка?

–  Мечтательность; да ты не поймешь этого, старик; ты уже отжил свое время.

И пошел он от меня, напевая что-то. Я разобрал только первые слова: «…вечерний звон, вечерний звон».

–  Надоели мне ваши проклятые часы! – сказал мне тоже сегодня другой, уже пожилой, господин. – Я рад, что они наконец замолкли.

Сказав это, он пошел от меня.

Господи, прости мое согрешение! Не в осуждение будь сказано, а ведь оба эти господина, даром что один из них скучает без часового колокола, а другому он надоедает, вряд ли лучше один другого. Первый вместо воспоминания о вечности гонит его от себя прочь какою-то пустою мечтательностью; а другой прямо сердится ради того, что память-то часа смертного сама лезет ему в голову. Да колокол для того и гудит, чтоб говорить о времени, пропадающем в вечность. Певчий Миша пропел мне както раз, а я записал:

Лишь ударяет Колокол час, Он повторяет Звоном сей глас:

Смертный, будь ниже В жизни ты сей, Стал ты поближе

Ксмерти своей.

Ав книге, именуемой Новая скрижаль, сказано вон что: «…бываемое ударение в железное или медное било будущий нам суд и трубу ангельскую, из гробов созывать к общему суду имеющую, означает».

369

В. И. Аскоченский

XI.

Слава Тебе, Господи! Вот я грешный и до Пасхи дожил! А боялся, крепко боялся умереть, не дождавшись этого дня. Уж стар стал, дряхл, немощен; вот и ноги не ходят, и глаза плохо видят, и в руках силы нет, совсем-таки ни к чему не гожусь, – так по тому самому и боялся умереть до праздника Христова. Конечно, умереть нужно же когда-нибудь, да хотелось еще послушать божественного, любезного и сладчайшего гласа ликующей Церкви, Матери нашей. Господи, как хорошо мне теперь! И на небо не хочу, потому что Воскресший Господь и Бог мой, в день Своего восстания, и землю делает небом…

А умереть все-таки придется. Боже мой! Сподоб­ люсь ли я там-то со святыми Твоими в вечной славе Твоей­ царствовати! Ох, грехи наши тяжкие! О немощь человеческая! Вот хоть бы о себе сказать: не в похвалу кажучи, стараюсь звонить вовремя, исправно и в такту: а, грешный человек, иногда проспишь уреченный час, в другой раз кусок лишний съешь, ну и лезешь на колокольню-то, словно с кулем осмипудовым, да и звонишь-то торопясь, скороговоркой произнося затверженные мною псалмы на всякий час и потребу по моей должности. А ведь все это грех, все это от лукавого; Богу за все надо ответ дать. К чему ты приставлен, то и исполняй, да поусердней исполняй, имея в виду славу Божию. Исполнишь – спасешься; не исполнишь – пропала душа твоя навеки! Оно и то сказать: усердие усердью рознь. Иной усердствует и добрыми, кажись, делами: часа по два на молитве стоит, по святым местам ездит, богадельни устраивает, книги читает все душеспасительные, а других-прочих терпеть не может, благотворит неимущим и благодетельствует странным, а после всего того и звонит о своих добродетелях во вся тяжкая, вот точно как и я о моем усердии к звонарству. Все это непорядок, неугодно Богу, нехорошо. Помилуй нас Го-

370