Мы можем понять настоящее только в свете будущего

Когда апостол Павел говорил о воскресении тела, он пытался объяс­нить это при помощи таких образов, как семя и цветок. «Сеется в тле­нии, восстает в нетлении; сеется в уничтожении, восстает в славе; сеет­ся в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело ду­ховное. Есть тело душевное, есть тело и духовное (1 Кор. 15:42—44). Этот образ всем хорошо знаком, и мы зачастую теряем глубину его смысла. Но если бы мы никогда не видели, как крохотное зерныш­ко превращается в красивый цветок, мы бы ни за что не поверили в то, что это правда.

Тем не менее такое превращение имеет место в природе. И со­временная молекулярная биология помогает нам открыть всю глу­бину этого образа. В крохотном коричневом зернышке сконцент­рированы все молекулы ДНК, вся информация, необходимая для появления удивительного цветка.

Будучи педиатром, мне дана привилегия лечить умирающих де­тей. Это часть моей работы, и для этого я там и нахожусь. Я знаю, что означает держать тело мертвого ребенка в своих руках и рыдать вместе с его родителями от бессилия, опустошения и отчаяния, оплакивая эту жестокую преждевременную смерть. И почти каждый раз, переживая это состояние, я нахожу утешение в словах Исайи и описании им новых небес и новой земли:

А вы будете веселиться и радоваться во веки о том, что Я творю: ибо вот, Я творю Иерусалим веселием и народ его радостию. И буду радо­ваться об Иерусалиме и веселиться о народе Моем; и не услышится в нем более голос плача и голос вопля. Там не будет более малолетнего и старца, который не достигал бы полноты дней своих... (Ис. 65:18—20).

Сам Бог признает ужас смерти младенца. Надежда каждого хри­стианина, и в частности моя, как педиатра, заключается в том, что придет день, когда младенцы больше не будут умирать. Несколько недель назад мне пришлось разделить горечь потери ребенка. Я си­дел в гробовой тишине рядом с родителями (оба убежденные хрис­тиане), и мне на память пришли слова из Книги Откровение: «Се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними... и отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло» (Отк. 21:3,4).

Бог отрет всякую слезу с их глаз. Меня вдруг поразила сила этого образа. Это картина не всемогущего Бога, а картина плачущего ре­бенка, сидящего на коленях у матери, и нежный жест любящей руки по заплаканному лицу. Вот наш Бог, Которого мы встретим лицом к лицу. Это наша надежда, и только такое будущее дает смысл на­стоящему.

Мы можем действовать только в свете будущего

Однажды мой сотрудник-педиатр, с которым я проработал на протяжении многих лет, сказан мне: «Знаешь, Джон, тебе легче, чем мне, потому что, когда я хороню мертвого ребенка, я возвращаю его в землю, а когда ты хоронишь, ты возвращаешь его на небеса».

Он хотел пошутить, но мы оба знали, что так оно и есть. Навер­ное, врачу-христианину легче, потому что он действует, не теряя из виду будущего. Я могу решиться на очень сложное клиническое ре­шение, например, прекратить интенсивную терапию умирающему ребенку или решить, когда лечение становится тщетным и неэф­фективным и когда смерть будет своего рода исцелением. Мы мо­жем действовать, полагаясь на христианское обетование, видя пе­ред собой новый день, который вот-вот наступит, потому что смерть уже побеждена.