Politicheskiy_islam_v_stranakh_Severnoy_Afriki

В эту годовщину один из умеренных фундаменталистов, Нур адДин Бхири, поставил свою подпись под Национальным пактом110. Заключение этого договора, или (как сказано в его преамбуле) «контракта» между представителями «политических партий, общественных и профессиональных организаций», стало знамением времени. Главной заявленной целью участников договора, среди которых крупнейшим политическим тяжеловесом было, разумеется, Демократическое конституционное объединение, являлось достижение «консенсуса», способного объединить всех граждан страны на «переходном и решающем этапе» к установлению демократии и «консолидации правового государства».

Вместе с тем, как то гласила преамбула этого небольшого по объему документа, состоящего из 4-х основных разделов («Национальная идентичность», «Политический режим», «Развитие» и «Внешние отношения»), искомый консенсус предполагал гарантию «лояльной конкуренции» и законного права граждан на различие во мнениях. В нем отрицалась однопартийная система, осуждалась «персонификация власти» и провозглашалась свобода создания ассоциаций и политических партий «в рамках законности».

Центральной темой пакта, в котором неоднократно встречается выражение «государство всех тунисцев», стало возвращение общества на почву «аутентичного» культурного наследия и «рационального» ислама с опорой на его внутреннюю обновленческую традицию. На деле воспроизводивший многие элементы подхода Бургибы к данному вопросу, текст этого документа подчеркивал необходимость срочно вывести места отправления культа за рамки политической борьбы с тем, чтобы они целиком были посвящены своему прямому, храмовому назначению. (Здесь повторялись положения Закона о деполитизации мечетей от 1988 г., который запретил использовать их в нерелигиозных целях и провозгласил принцип индивидуального общения верующего с Аллахом).

Красной нитью через весь текст Национального пакта проходит мысль о значении самостоятельного постижения человеком

110Так, по некоторым сведениям (см.: Долгов Б. В. Демократия и исламизм в арабских странах (Алжир, Тунис, Египет) // Ближний Восток и современность. Выпуск 32. М.: ИВ РАН, Институт Ближнего Востока, 2007. С. 85). Судя по другой информации, один представитель ДИН вошел в состав редакционного комитета, готовившего текст Национального пакта, затем несколько исламистов его подписали (Elhachmi Hamdi M. Op. cit. P. 156–159). Неоднократно издававшийся в Тунисе отдельной брошюрой на арабском, французском и английском языках, он также доступен в сетях Интернет. В этих изданиях имена лиц, подписавших пакт, равно как и названия сторон (партий и организаций), которые ими были представлены, увы, отсутствуют.

вопросов веры (иджтихад)111, которое подается как историческое завоевание Туниса, достигнутое благодаря прогрессивной, авангардной роли (le rˆole avant-gardiste) таких овеянных славой центров мусульманской учености, как аз-Зейтуна и древняя столица страны –– Кайруан (хорошо сказано, но неясно, к какой эпохе относится этот «авангардизм»!). Чуть выше можно прочесть: «Наш народ гордится гением Ганнибала, равно как героизмом Югурты [берберский вождь, восставший против Рима в 111–105 гг. до н.э.] и тем, что Тунис явился отправной точкой завоеваний, позволивших арабоисламской цивилизации распространиться в Арабском Магрибе...».

В развитие этого тезиса текст Национального пакта гласил, что арабизация является неотложной потребностью и «наилучшей гарантией» превращения модернизма в «общенародное достояние». Не был обойден вниманием и Закон о личном статусе как важный компонент этого достояния, отвечающий и иджтихаду, и шариату, и модерну. Соответственно, был пролит елей на выдающиеся успехи страны в деле женской эмансипации.

Словом, сумма тезисов двухстраничной главы, посвященной проблеме национальной самобытности, или идентичности, раздавала «всем сестрам по серьгам». Исламисты же в большинстве своем сочли, что на этих двух страницах баланс между выражением идей арабо-исламской идентичности Туниса и светскости был нарушен в пользу последнего. Особенно их обидело то, что арабский не был упомянут как «исторический язык науки» и, напротив, предлагалось его развить, чтобы он «стал языком науки и техники».

Тем не менее заключение Национального пакта с его множеством реверансов в сторону ислама и заявлением, что демократия реализуется через «периодические, свободные и надлежащим образом организованные выборы», подарило стране новое затишье вплоть до избирательной кампании 1989 г., которая стала для многих обитателей «государства всех тунисцев» водоразделом между часом надежд и временем разочарований.

Началось с того, что Бен Али предложил всем участникам многостороннего «контракта» идти на выборы единым блоком. Подобное уже давно практиковалось в Тунисе, где с 25 марта 1956 г., дня выборов в Национальное учредительное собрание, баллотировались общие списки блока, или фронта «двух силачей», Нового Дустура/СДП и ВТСТ, в альянсе с их партнерами в лице других

111Об историческом содержании понятия «иджтихад» и его месте в идеологии мусульманского реформаторства, а также в риторике президента Бургибы подробнее см.: Ислам. Энциклопедический словарь. М.: Наука, 1991; Видясова М. Ф. Джихад без войны... Т. II. Кн. 1. М: Гуманитарий, 2007. С. 47–49, 397–415.

национальных организаций, в том числе деловых союзов: аграриев, торговцев и предпринимателей в сфере ремесленно-промышленно- го бизнеса.

Легальные политические партии отвергли это предложение, обоснованно считая, что президентский вариант лишил бы выборы соревновательного момента и вернул бы к ситуации «dej`a´ vu»112. Первым об этом заявило руководство ДДС, самой крупной зарегистрированной партии в стане оппозиции, оно решило действовать сепаратно, ибо не желало, как рассудили исламисты, запятнать себя сотрудничеством с ними. Между тем их положение было щекотливым. С одной стороны, они присоединились к Национальному пакту и получили за это не легализацию, а «компенсацию»: решив оживить вялую деятельность Высшего исламского совета, президент Бен Али пригласил Муру войти в его расширенный состав, да и хлопоты «эмира», с которым президент вел переговоры (по поводу возвращения отдельных лиц из эмиграции и на другие темы) через своих помощников, увенчались успехом. С другой стороны, этот успех был достигнут под обещание, что ДИН произведет внутренние реформы и распустит свой секретный аппарат, наличие которого стало уже секретом полишинеля. Согласие на это означало бы подрыв движения тунисских исламистов или по меньшей мере его превращение в «тигра на поводке». Но во- лей-неволей, такое согласие было дано, пусть –– только для отвода глаз.

Новый манифест движения мало отличался от предыдущего (обнародованного 6 июня 1981 г.), но сделал акцент на защите республиканских ценностей и задаче развития институтов гражданского общества. По решению, принятому 19 февраля 1989 г., незадолго до парламентско-президентских выборов, назначенных на 2 апреля, ДИН изменило свое название, чтобы в нем не присутствовало слово «ислам» или производные от него.

Движение стало называться «Возрождение» («ан-Нахда»), дабы соответствовать требованиям закона о политических партиях, а также букве и духу Национального пакта, закрепившего положение о недопустимости политизации религии и образования партий на конфессиональной основе. Это решение, воспринятое исламистами радикального толка как голый конформизм, не встретило одобрения ни Каркара, который остался за рубежом, заявив, что

112Смысл предложения Бен Али состоял в том, чтобы после выборов предоставить умеренным фундаменталистам от 3 до 5 мест в Палате депутатов и столь же произвольно выделить некоторое количество парламентских кресел для партий легальной оппозиции (если бы они вошли в альянс под эгидой ДКО).

«не доверяет новому режиму», ни студенческого крыла ДИН, которое не только осудило, но и проигнорировало данное решение, оставшись при старом названии и тем самым несколько дистанцировалось от аль-Ганнуши, объявленного не «эмиром», а председателем старо-новой партии. Последнее должно было придать ей солидность и «цивилизованный» вид. Но когда выборы прошли, «ан-Нахда» объявила их результаты подтасованными, после чего ее разрыв с официальной властью стал неизбежен. Появились сведения о новом «заговоре фанатиков» и об их попытках проникнуть в армейскую среду.

После тех памятных выборов дуэль между «ан-Нахдой» и Карфагенским дворцом заняла чуть больше двух лет и разрешилась известным результатом. Но если в АРЕ «Братья-мусульмане» уже более или менее открыто участвовали в парламентских выборах (1984 и 1987 гг.), то появление исламистов в избирательных списках кандидатов в Палату депутатов Туниса113 было новшеством для стран Магриба, а сами эти выборы стали оселком политики Бен Али, направленной на строительство «ответственной демократии», как было обещано в «Декларации 7 ноября», ну и, конечно, на укрепление его собственной власти.

Поэтому небезынтересно рассмотреть некоторые детали хода этих выборов, теоретически долженствовавших закрепить положения Национального пакта и стимулировать процесс демократизации, чтобы сделать его впредь рутинным, т. е. необратимым.

Парламентские выборы 1989 г. В литературе, посвященной Тунису, нередко встречается утверждение, что исламисты, которые баллотировались по спискам «независимых», собрали в целом по стране около 17 % голосов и что это якобы признали официальные власти114. Согласно другой информации, только 8 % голосов были отданы за них, а прочие «независимые», состоявшие преимущественно из крайне левых, собрали 5,6 % голосов115. Обе версии существенно разнятся, но какова бы ни была истина, маловероятно, чтобы исламисты, притязавшие на роль второй после ДКО политической силы, снискали в том или ином округе искомое простое большинство голосов, затем «украденное». Это демонстрирует

113Тунисский парламент переименован в 1981 г. из Национального собрания

вПалату депутатов.

114См., например: Toumi M. La Tunisie de Bourguiba a` Ben Ali. Paris: PUF, 1989. P. 278.

115См.: Шаабан С. Указ. соч. С. 142. Еще одну цифру приводит А. И. Кузьмин, который пишет без ссылки на свой источник, что на этих выборах «исламские круги... собрали 14,53 % голосов избирателей» (Кузьмин А. И. Политические партии // Тунисская Республика. Справочник. М: Наука, 1993. С. 189).

статистика, пусть официальная, отражающая итоги голосования на уровне отдельных регионов страны116. Попутно заметим, что повсюду, кроме столичной агломерации, границы территориальноизбирательного округа совпадали в Тунисе с границами одноименной административной единицы: вилайи. В некоторых кандида- ты-исламисты вообще отсутствовали, в шести –– более или менее преуспели, но и там удельный вес поданных за них голосов лишь слегка превысил 25 %, а в большинстве случаев этот показатель не дотягивал до 20 %. Следовательно, для «кражи голосов» у исламистов, если бы они действительно получили в каком-то округе решающую поддержку электората, требовалась бы и слишком дерзкая махинация с бюллетенями.

По данным счетной комиссии (источник –– тунисское МВД), наибольшее относительное количество голосов (свыше 25 %) исламисты завоевали в таких обширных по территории, но малонаселенных южных округах, как Кебили и Тозёр (Таузар), в округах Сус и Монастир, а также в вилайе Бизерта и столичном пригороде Бен-Арус, выделенном в особый избирательный округ117; 20–25 % электората отдали им предпочтение в вилайе Габес, но в Гафсе

ина крайнем юге (вилайи Татавин и Меденин, включая остров Джербу –– прежний оплот «юсефистов») их успех колебался в пределах 15–20 % поданных голосов.

На северо-западе страны исламисты либо не смогли выставить своих кандидатов, либо получили меньше 15 % голосов в свою пользу. Явно упало их влияние в Кайруане –– священном городе всего Магриба, где еще в январе 1961 г. вспыхнул первый в истории независимого Туниса уличный мятеж на религиозной почве, а в 1970-х гг. образовался один из провинциальных опорных пунктов Исламской группы. В этом округе, включающем сам Кайруан

ипочти безлюдные степи вокруг него, солидарность с исламистами выразили менее 15 % избирателей, аналогичной была картина в «проблемном» соседнем округе Кассерин, пограничном с АНДР, а также в округах Махдия (Южный Сахель) и Сфакс, центральный город которого считается южной «экономической столицей» страны.

116Карту-схему «географического среза» выборов 2 апреля 1989 г. см.: Camau M., Geisser V. Op. cit. P. 301.

117Это –– квартал стихийной застройки, возникший на южной, промышленной окраине Туниса. Власти смирились с его наличием, благоустроили территорию,

инаселенный пункт Бен-Арус с прилегающими к нему деревеньками ныне выглядит из окон машин, мчащихся по старому шоссе или по новой автостраде, проложенной из столицы к Хаммамету, Сусу и т. д., как обычное, «стандартное» городское предместье.

Между тем в вилайе Тунис исламисты выставили свои кандидатуры лишь в одном избирательном округе (Бен-Арус), тогда как в самом городе и в северных предместьях столицы, Карфагене и Арьяне с их сельской округой118 они не баллотировались.

Вилайя Тунис –– крупнейшая по демографическому весу (около 20 % жителей страны); поэтому, несмотря на результаты голосования в двух густонаселенных провинциях восточного побережья, Сусе и Монастире (Северный Сахель), где исламисты были изначально популярны и вновь это продемонстрировали, напрашивается вывод о том, что в целом силы армии их поддержки откатились на географическую периферию Туниса.

Судя по рассказу Мухаммеда аль-Хашми Хамди, который, кстати, уверяет, что исламисты добились внушительного успеха в столице и «некоторых крупных городах», первоначально «ан-Нах- да», питавшая надежды на регистрацию и поэтому старавшаяся продемонстрировать свою лояльность как безобидное движение за пропаганду ислама и «социальные перемены», намеревалась или поддержать ДКО, или ограничиться символическим участием

впредвыборной гонке –– выставить не более 5 кандидатов на 141 оспариваемый депутатский мандат. Но «экстремистское крыло»

партии, уверенное в ее грядущей победе, настаивало на более массовом участии119. В итоге, выступая без общей программы по спискам «независимых», исламисты не смогли предложить электорату ничего более внятного, чем идея покончить с тридцатилетним господством однопартийной системы, а их сколь неслаженная, столь и агрессивная кампания лишь укрепила Бен Али в мысли срочно вскрыть нарыв и тем самым найти «счастливое и окончательное» решение проблемы.

Эту задачу ему облегчало и поведение самих исламистов, и слабость легальной оппозиции, состоявшей в конце 1980-х из трех неравных сил: 1) Тунисской компартии, которая уже утратила часть молодых активистов, выразивших своим выходом из ТКП недовольство стилем руководства Мухаммеда Хармеля, ее бессменного лидера, 2) Движения демократов-социалистов (ДДС), которое было создано в июне 1978 г. членами бывшей фракции «либералов»

вЦК СДП и пользовалось симпатиями деловых людей и широких

118В избирательный округ Карфаген входили портовое предместье Ла Гулетт и расположенная за ним непрерывная цепь старинных полугородских поселков вдоль Тунисского залива. В свою очередь деревня Арьяна, бывший «огород столицы», уже тогда бурно застраивалась, равно как поля и пустоши окрест; в 2000-х годах эта довольно престижная жилая зона, состоящая из десятка микрорайонов, получила статус вилайи.

119Hamdi Elhachmi M. Op. cit. P. 67–68.

кругов интеллектуальной элиты120, 3) Партии народного единства (ПНЕ), эманации Движения народного единства (ДНЕ), основанного в 1973 г. беглым «государственным преступником» Бен Салахом. Возникшая в 1980 г. на базе «внутреннего» ДНЕ, или так называемого ДНЕ-II, эта партия была зарегистрирована в ноябре 1983 г. К тому времени она разошлась во взглядах с «внешним» ДНЕ, или ДНЕ-I, которое после раскола движения осталось в контрах с президентом Бургибой и действовало за границей. Напротив, ПНЕ воспользовалась плодами отмены однопартийного режима, в декабре 1986 г. провела свой первый национальный съезд и в декабре 1988 г. –– второй, который проходил под лозунгом «За конкретизацию политических свобод», но не внес ничего нового в программу партии, в общем и целом повторяющую основные идеи «дустуровского социализма»121.

Эти силы не сумели создать свой общий предвыборный блок, а при действовавшей тогда в Тунисе мажоритарной избирательной системе ни одна легальная оппозиционная партия (вкупе они собрали 6 % голосов, в том числе ДДС –– 3,76 %) не имела шансов провести своих представителей в Палату депутатов, и она была сформирована на однопартийной основе. Все парламентские места заняли депутаты от ДКО.

В унисон исламистам партия ДДС, которая надеялась, как и они, на свою победу, заявила о фальсификации выборов, ее лидер-ос- нователь Ахмед Мстири подал в отставку, и она погрязла в собственных внутренних распрях. Однако главная интрига этих выборов, по мнению обозревателей парижского журнала «Jeune Afrique», весьма осведомленного в тунисских делах122, заключалась в простой формуле: «Бен Али против исламистов»123. Его безальтернативная кандидатура снискала голоса 99,27 % электората.

120Существовавшее почти 6 лет, вплоть до его регистрации (ноябрь 1983 г.) на полулегальном положении, ДДС насчитывало в свои лучшие годы около 40 тыс. активистов и приверженцев.

121Этот съезд также исключил из рядов ПНЕ лидеров группировки, выступавшей за воссоединение с ДНЕ, представители которого участвовали в разработке Национального пакта, но воздержались от его подписания и тем самым обрекли себя на положение аутсайдеров. Оно привело «партию Бен Салаха» который в 1988 г. смог репатриироваться, но вскоре снова надолго уехал за границу, к постепенному распаду, хотя формально ДНЕ не распущено. ПНЕ же официально насчитывала на рубеже 1980–1990-х гг. около 10 тыс. человек.

122Его издателем и постоянным политическим обозревателем, автором «передовиц» являлся и является (по состоянию на 2008 г.) Бешир Бен Яхмед, бывший статс-секретарь по делам информации первого правительства Бургибы, основавший этот журнал в 1962 г. Сначала он выходил в Риме.

123Jeune Afrique. 17 avril 1989.

Теперь его руки были развязаны; переходный период президента деятельности закончился.

Путь Бен Али: «демократия без исламизма» и... двадцать процентов плюрализма

Освободившись от потенциального конкурента в лице Хеди Баккуша, который занял малозначащий пост председателя Палаты депутатов, президент, наделенный тунисской Конституцией правом назначать премьер-министра и, по согласованию с ним, остальных министров, подобрал «технический» кабинет во главе с пожилым и непретенциозным врачом Хамедом Каруи, бывшим министром по делам молодежи и спорта (1986–1987 гг.), который являл собой в обновленном руководстве страны редкую фигуру –– ветерана национально-освободительной борьбы, пусть и сыгравшего в ней третьестепенную роль.

Среди министров осталось мало бывших членов СДП; их потеснили новоявленные члены ДКО, а в структуре правительства появилось министерство по делам религии, что было очередной уступкой официальным служителям ислама124. Если это считать шагом вправо, то Бен Али сделал и шаг влево, и –– на версту, назначив министром образования видного юриста с репутацией левака Мухаммеда Шарфи (бывшего участника движения «Перспективы»), который круто порвал с политикой Мзали в этой области125.

Сама по себе фигура гошиста в министрах, не говоря уже о его реформах, а лучше сказать –– «контрреформах», особенно глубоко затронувших систему школьного образования, привела исламистов

всостояние шока, который вскоре перерастет в панику.

Виюне 1989 г. «ан-Нахда» получила отказ в регистрации, новый запрос, поданный в декабре, остался без ответа. С мая того года аль-Ганнуши обретался во Франции, где на следующий год тунисское посольство не продлило ему паспорт. Только один вроде бы дружелюбный жест был сделан властями в пользу исламистов:

124Первоначально –– особое ведомство по делам религии, оно существовало при кабинете (канцелярии) премьера, затем стало самостоятельным министерством; большой роли, однако, в Тунисе не играет.

125Не только бывший член «Перспектив», но и бывший председатель Тунисской лиги за права человека, он возглавлял министерство образования до 1994 г. Затем ушел в отставку, а в 2001 г. основал движение под ностальгическим названием «Тунисские перспективы», которое явилось не чем иным, как клубом его друзей и былых соратников, готовивших (несостоявшееся) выдвижение кандидатуры Шарфи на президентских выборах 2004 г. Силами этой группы был открыт электронный сайт «Perspectives tunisiennes» с мемуарной рубрикой. Это движение не исчезло после 2004 г., но действует вяло; его лидер серьезно болен.

8 января 1990 г. им позволили выпускать газету «Заря» («Фаджр»); но это оказалось ловушкой, ибо правительству надо было заполучить новые, причем письменные и, следовательно, неопровержимые улики против своих антагонистов. Тут и гадать много было не надо. Еще до выхода в свет первого номера «Фаджр» премьер-министр сказал без утайки: «Мы разрешили им основать газету, чтобы они раскрыли свои взгляды и программы»126. Едва просуществовав двенадцать месяцев, она была закрыта, ее дирек- тор-издатель попал под арест.

Причина отмены всяких послаблений для партии «ан-Нахда» лежит на поверхности: это победа исламистов на муниципальных выборах в АНДР (1990 г.) –– буревестник «второй алжирской войны». Она, эта оглушительная победа, произошла на фоне агрессии Ирака против Кувейта, которая отнюдь не вызвала осуждения багдадского диктатора со стороны «широкой арабской улицы» и, наоборот, пробудила ее симпатию к Саддаму Хусейну не за его повадки или особую любовь к исламу, а за якобы независимую и смелую позицию по отношению к империалистическому Западу, его клеврету Израилю и ближневосточным «прихвостням». Так в уродливом виде перевоплотился образ Гамаля Абдель Насера –– уже полузабытого кумира арабских националистов.

Уповая на то, что позиция президента Ирака вызовет революционный подъем во всем арабском мире, Рашид аль-Ганнуши распространил аудиозаписи своих речей, обращенных к тунисской «молодежи Ислама» с призывом денно и нощно митинговать, но генерал Бен Али его перехитрил. В отличие от египетского президента Мубарака он уклонился от поддержки антииракской коалиции. За демонстрациями, организованными активистами «ан-Нахды» в осенние месяцы 1990 г., последовали новые аресты, причем в руки полиции попались и некоторые члены исламской «группы безопасности». Правительство Туниса заявило устами руководителя МВД, что остановит бузотеров, которые «под лицемерными религиозными лозунгами наносят ущерб стране и народу»127.

Оставалось лишь ждать часа, когда такой ущерб будет зримо нанесен и послужит поводом для того, чтобы истребить неблаговидные элементы. Они и объявились 17 февраля 1991 г. в столичном квартале Бэб Свика, где случился поджог помещения районного бюро партии ДКО и были тяжело ранены два его охранника, один –– смертельно.

126Из пресс-интервью Х. Каруи в декабре 1989 г. (Цит. по: Hamdi Elhachmi M. Op. cit. P. 69–70).

127Le Maghreb. Tunis. 7 decembre´ 1990.

Дело рук группы неких рассерженных радикалов, оно получило самую широкую огласку. Признательные показания виновных были 1–3 марта обнародованы тунисским телевидением, что серьезно дискредитировало исламистов в массовом общественном сознании128. Их руководители, находившиеся в Тунисе, снова, как и в августе 1987 г., отмежевались от преступного деяния и заодно вынесли на публику «сор из избы».

Абд аль-Фаттах Муру в качестве генсека «ан-Нахды» и Фадель аль-Бальди –– действующий председатель ее консультативного совета (один из основателей тунисской ячейки «таблиг», он считался умеренным фундаменталистом), а также Бен Иса Димни (бывший издатель «Фаджр») выпустили коммюнике, осудив бессмысленные акты насилия, «совершенные с одобрения некоторых лидеров нашего движения», и заморозили свое членство в партии. При этом Муру заявил о готовности вести диалог с властями и даже создать новую партию, в которой аль-Ганнуши отводилось бы место рядового члена129.

Правящие круги страны проявили нулевой интерес к такому диалогу, не входившему в их планы. Хотя главный идеолог и «символ» тунисского фундаментализма, Рашид аль-Ганнуши, эмигрировал, власти не сомневались в том, что он тайно руководит оставленными в стране подпольными структурами.

Последнее не исключено, однако скорее всего «эмир» с головой ушел в литературные занятия. Он и сам признавал в 1989 г., что раньше все силы тратил на текущую полемику, организационные вопросы и борьбу за легализацию ДИН, отвлекавшие его от развернутого изложения своих взглядов. Книги аль-Ганнуши «Мусульманская женщина в Тунисе», «Движение исламской направленности в Тунисе» и «Векторы ислама» были изданы в 1988–1989 гг. в Кувейте и Судане. Позже увидел свет его капитальный труд «Общественные свободы в исламском государстве». Бейрут: Марказ дирасат аль-вахда аль-арабийа, 1993). Над этим теоретическим трактатом из 382 страниц, вчерне написанным еще в 1986 г., он

128Еще раньше газетные фоторепортажи и телепередачи продемонстрировали ужасные плоды злодеяний, совершенных то ли членами партии «ан-Нахда», то ли другими сторонниками исламского «возрожденчества». Это и лица людей, «не так понимавших ислам», обезображенные серной кислотой, и труп столь же непонятливого имама, чья проповедь «шла вразрез с идеями экстремистов» (Шаабан С. Указ. соч. С. 97).

129Hamdi Elhachmi M. Op cit. P. 72. Впрочем, он уже давно был скорее номинальным, чем реальным лидером «ан-Нахды», ибо в марте 1988 г., в отсутствие альГаннуши, еще сидевшего в тюрьме, ДИН провело подпольный съезд, избрав «эмиром» преподавателя Тунисского университета Садока Шуру, который и продолжал руководить движением –– как до, так и после его переименования. Это выяснилось лишь в 1991 г., после ареста «теневого короля», и в мае того же года стало горячей новостью для прессы (Ibid. P. 67).