Politicheskiy_islam_v_stranakh_Severnoy_Afriki

От выборов к террору: кровавый счет гражданской войны (1991–1995 гг.) 173

исламского государства иранского образца в равной мере не устраивала также элиту госаппарата, вестернизированную интеллигенцию, технократию и берберские верхи. Со своей стороны, ИФС даже в условиях чрезвычайного положения вел активную агитацию. В первую очередь она была нацелена на поколение 15–20-летних алжирцев, которые, еще только вступая в самостоятельную жизнь, успели наблюдать идейный крах государственного социализма, познать безработицу и неустроенность, были озлоблены, исполнены нигилизма и могли надеяться только на себя. Существенно и то, что алжирская молодежь начала 1990-х годов была значительно менее просвещенной и грамотной, чем ее сверстники первых десятилетий независимости. Это явление было обусловлено снижением в 1980-е годы расходов на образование, школьное строительство и культуру в целом85. Добавим к этому результаты форсированной политики арабизации, проводившейся в АНДР в том же десятилетии и давшей дополнительные козыри исламистам в их воспитательной работе. В силу всех этих обстоятельств молодые горожане Алжира оказались крайне восприимчивы к воззваниям ИФС, подчеркивавшим пороки и изъяны властей предержащих –– коррупцию, связь режима ФНО с «неверными» Западом и СССР, стремление сохранить однопартийное правление военных. Свой вклад в обострение обстановки внесли события в мире, в особенности кризис в Персидском заливе, вызвавший в Алжире, как и везде в мире исла-

ма, сильные антиамериканские и в целом антизападные настроения86.

Перед выборами ИФС предпринял и организационные усилия, стремясь объединить силы своих сторонников и других исламистских организаций –– «Лиги исламского призыва» (Джами‘ат адда‘ва аль-исламийа) во главе с шейхом Мустафой Сахнуном и новой партией «Движение исламского общества» (Харакат аль-муджта- ма‘ аль-ислами, сокращенно «Хамас»), созданной в июне 1991 г. шейхом Махфузом Нахнахом. В поддержку требований ИФС выступил также Абдаллах Джабаллах, лидер Партии исламского возрождения (Хизб ан-нахда аль-исламийа, или «ан-Нахда»).

Первый тур парламентских выборов, состоявшихся 26 декабря 1991 г., в целом подтвердил основные тенденции местных выборов 1990 г. Симпатии избирателей изменились мало. Хотя в выборах участвовали 49 из 56 легальных партий Алжира, схватка за голоса развернулась между ФНО и исламистами, представленными

85См.: Ланда Р. Г. История Алжира... С. 213.

86См.: Мальцев Ю. С. Страны Магриба в региональной и мировой политике. М.: САМПО, 1994. С. 90.

174 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

ИФС, «Хамас» и «ан-Нахдой». Несмотря на значительную потерю голосов по сравнению с местными выборами, ИФС получил 47,27 % голосов и 44 % мест в парламенте (188 из 430), «Хамас» –– 2,8 %, «ан-Нахда» –– 1,14 % голосов. ФНО получил 23,38 %, Фронт социалистических сил (ФСС) –– 7,4 % голосов, а Объединение за культуру и демократию (ОКД) –– 2,9 %87. Тем не менее в силу специфики нарезки избирательных округов и парламентского представительства в Алжире ФНО получил всего 16 мест в новом парламенте, а ФСС –– 2588. 16 января 1992 г. победители первого тура должны были еще раз выяснить отношения в отсутствие проигравших –– мелких и мельчайших партий.

В этот момент ни у кого в Алжире не вызывала сомнений грядущая убедительная победа ИФС. Более того, в прямом столкновении

сФНО и ФСС исламисты могли даже набрать 287 парламентских мест (2/3 от их числа), что позволило бы им в полном соответствии

сзаконодательством изменить Конституцию 1989 г. и провозгласить Алжир «исламским государством». Страсти с обеих сторон подогревало и то обстоятельство, что первый тур выборов отличался низким уровнем участия избирателей: из 13 258 554 зарегистриро-

ванных алжирцев, обладавших правом голоса, им воспользовались только 7 822 625 человек, т. е. 58,55 %89.

Избирательная летаргия, внезапно охватившая значительную часть общества, поначалу породила множество иронических комментариев, сводившихся к тому, что ведущей политической си-

лой в стране оказалась «партия воздержавшихся»90 . Но мысль о том, что 30 % населения страны навяжут ей исламистское правление, напрочь отбросила иронию у тех алжирцев, кто стремился сохранить светский характер государства и общества. По всему Алжиру возникали «комитеты спасения», выступавшие за отмену

87См.: Ланда Р. Г. Указ. соч. С. 214.

88В законе об избирательных округах, принятом Национальным собранием

вмарте 1991 г., была спланирована схема представительства, предоставившая малонаселенным южным районам Алжира 20 % мест в будущем парламенте. При равном представительстве южане, да и жители других сельских округов, ранее

вцелом голосовавшие за ФНО, получали преимущество над густонаселенными приморскими территориями и особенно городами северного Алжира (7000 избирателей в ряде округов юга против 75 000 избирателей в отдельных округах севера на одного депутата). –– Сапронова М. А. Политика и конституционный процесс в Алжире (1989–1999). М.: ИИИБВ, ИВ РАН, 1999. С. 51–52. Однако эта манипуляция с «перераспределением» парламентских мест от города к селу не помогла ФНО, только обострив его неудачу в декабре 1991 г.

89См.: Ланда Р. Г. Указ. соч. С. 214.

90Korany B., Amrani S. Explosive Civil Society... P. 26.

От выборов к террору: кровавый счет гражданской войны (1991–1995 гг.) 175

второго тура выборов; их работе охотно способствовали проигравшие на выборах партии (прежде всего ОКД)91. Оппоненты ИФС открыто заявляли о готовности к вооруженному конфликту с будущим исламистским правительством.

Однако слабость ценностей гражданского общества в Алжире

инеразвитая после 30 лет однопартийного правления культура политического участия не позволили антиисламистским силам самостоятельно и успешно выступить против рвущихся к власти религиозных радикалов. Не выступил в защиту светского государства и президент Шадли Бенджедид. С одной стороны, авторитет Бенджедида был серьезно подорван его непоследовательной

иконъюнктурной политикой начала 1990-х годов. С другой –– алжирская военная элита небезосновательно подозревала президента в том, что он пойдет на раздел власти с победившим ИФС. Во всяком случае, мандат Бенджедида заканчивался только в декабре 1993 г., и он никак не пытался остановить триумф ИФС. За два дня до выборов, 24 декабря, он заявил, что готов договориться с любым оппозиционным правительством, а в другом своем интервью, касаясь последствий победы ИФС, высказался так: «Между президентом и правительством не будет никакого со-

перничества. Я не верю, что возникнут какие-либо проблемы, если будет соблюдаться Конституция»92. Возможно, Бенджедид надеялся любым путем продолжить выдвинутую им в 1989–1990 гг. программу либерализации и политической демократизации или даже рассчитывал, что избирательный процесс усилит его пошатнувшиеся личные позиции. Также не исключено, что он желал сохранить свой «демократический проект», проведя второй тур выборов в законных рамках, а затем обуздать (пользуясь своими полномочиями и силами армии) недемократические действия лидеров ИФС. Чего было больше в подобной политике –– недопустимой наивности или тонкого политического расчета –– предположить сложно. Во всяком случае, едва ли возможно объяснить его поведение тем, что он, «объективно оценивая складывавшуюся политическую обстановку, растущее недовольство населения...

предпринял попытку договориться с исламистами, которая была

9160 общественных организаций в декабре 1991 г. выступили организаторами «национального комитета спасения Алжира». Главным образом эта форма самоорганизации была присуща районам со значительным берберским населением, которые как в 1990, так и в 1991 г. решительно отвергали кандидатов от ИФС

иродственных ему партий.

92Цит. по: Willis M. The Islamist Challenge in Algeria: a Political History. N. Y.: New York University Press, 1997. P. 236.

176 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

истолкована радикал-либералами как попытка сговора с ними»93. Намного более трезвой представляется оценка Р. Г. Ланды, предположившего, что Бенджедид «как всегда надеялся закончить дело компромиссом с тем, кто был тогда сильнее, т. е. с ИФС, независимо от каких-либо симпатий или антипатий»94. Склонность к закулисным компромиссам, гибкость, доходящая до беспринципности, половинчатость решений были присущи Бенджедиду еще в 1970-е годы. Уступая первым лидерам Алжира –– Ахмеду бен Белле и Хуари Бумедьену –– в интеллекте и харизме, Бенджедид привык пробиваться к власти (или сохранять ее) при помощи подковерных интриг. Однако в экстремальных условиях 1991–1992 гг. эта недобросовестная «хитреца» третьего президента АНДР оказалась чрезвычайно опасна как для армии, так и для него самого.

Как представляется, алжирские военные еще с конца 1980-х годов вовсе не планировали остаться в роли скромных напарников президента в его дискуссиях с исламистами, войди они в парламент. У большинства военных не было иллюзий по части дальнейших действий Аббаси Мадани, Али Бельхаджа и их соратников в отношении руководства ННА. Ведь старшие (да и многие младшие) офицеры, хорошо владевшие иностранными языками95, получившие подготовку за рубежом, приверженные концепции светского государства, да еще и «виновные» в подавлении исламистских мятежей 1989–1990 гг., не могли не стать объектом преследований со стороны новой власти. Более того, как указывает несомненно верный анализ обстановки тех дней, проведенный М. А. Сапроновой, в случае если бы второй тур выборов состоялся, возможности маневра для руководства армии резко сужались96. Ведь исламисты уже давно пытались разложить своей агитацией вооруженные силы, особенно солдатско-сержантский состав и младшее офицерство.

93Вирабов А. Г. Социально-экономические последствия... С. 109–110.

94Ланда Р. Г. История Алжира... С. 215.

95Об отношении руководства ИФС к инокультурному влиянию ясно говорит принятый под его давлением закон об арабизации от 16 января 1991 г. (должен был вступить в силу 5 июля 1992 г.). Законом предусматривался полный запрет на использование иностранных языков в официальной документации (включая материалы, касающиеся связей с зарубежными государствами). Он также требовал перевода радио- и телевещания Алжира исключительно на арабский язык и запрещал использование иностранного (в первую очередь, французского) языка в политической деятельности под угрозой применения крупных денежных штрафов. См.: Мальцев Ю. С. Страны Магриба... С. 91. Следует отметить, что сам Бенджедид, да и многие деятели его окружения слабо владели литературным арабским языком, говоря по-французски и на алжирском народном диалекте.

96См.: Сапронова М. А. Политика и конституционный процесс... С. 59.

От выборов к террору: кровавый счет гражданской войны (1991–1995 гг.) 177

Кроме того, лидеры ИФС перед вторым туром выборов прямо объявили, что их правительство освободит из заключения всех исламистов, осужденных военными судами за нарушения общественного порядка в мае––июне 1991 г. Таким образом, ИФС, еще не придя к власти, бросил вызов самостоятельным позициям армии и нормам законодательства. В этих условиях любые действия против нового правительства ИФС и легитимного Национального народного собрания, созданного по итогам второго тура выборов, могли бы просто расколоть вооруженные силы и резко снизить их лояльность и управляемость. Поэтому блокирование действий ИФС было возможно только до второго тура выборов.

В итоге сработал инстинкт самозащиты армии, а попытка Бенджедида сохранить свою власть за счет интересов военных и значительной части населения не удалась. 11 января 1992 г., за пять дней до выборов, Высший совет национальной безопасности (ВСНБ)97 настоял на отставке президента, а еще 5 января Шадли Бенджедид по требованию военных распустил Национальное народное собрание, поскольку при его отставке власть согласно Конституции должна была перейти к главе парламента Абд аль-Азизу Бельхадему, симпатизировавшему ИФС. Во главе государства встал Высший государственный совет (ВГС) из пяти человек во главе с одним из основателей ФНО и «исторических вождей» революции Мухаммедом Будиафом. 9 февраля 1992 г. в Алжире вновь было введено чрезвычайное положение, отмененное на период проведения выборов. Деятельность ИФС была запрещена, а его руководители арестованы. Им были предъявлены серьезные обвинения –– попытки организации массовых беспорядков; разорение национальной территории; акции, направленные против функционирования национальной экономики; создание незаконных вооруженных формирований; организация повстанческого движения; распространение листовок и воззваний, наносящих вред национальным интересам; покушение на власть и безопасность государства98. Положение в Алжире еще более обострилось после убийства Будиафа на митинге в г. Аннаба 29 июня 1992 г. Уход этой крупной политической фигуры ознаменовал окончание «алжирской весны» и опрокинул надежды немалой части алжирцев на продвижение страны к светской демократии.

Таким образом, с 1991 г. процесс демократизации внутриполитической жизни Алжира зашел в тупик. В условиях социально-

97В этот орган, предусмотренный Конституцией 1989 г., входили высшие офицеры ННА, в том числе министр национальной обороны и начальник Генерального штаба.

98Charef A. Algerie:´ le grand derapage´. P., 1994. С. 323–324.

178 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

политического кризиса, разобщенности молодых и слабо поддержанных населением политических партий, нарастания исламского радикализма и угрозы полномасштабной гражданской войны многопартийность и другие демократические достижения «алжирской весны» оказались несовместимы с реальной политической практикой, подобно тому, как это происходило в других частях арабского мира99. Все попытки правительств Шадли Бенджедида одновременно внедрить демократические нормы политической жизни и сохранить контроль ФНО над обществом и религией оказались безуспешными. Свою роль сыграли и личностные особенности Бенджедида. Двуличие, непредсказуемость и беспомощность его администрации довели до крайнего предела всеалжирский кризис доверия –– между партией и армией, армией и исламистами, берберами и арабами, наконец, между народом в целом и элитой ФНО. Все эти объективные и субъективные обстоятельства дали мощный разгон процессу политической дестабилизации в Алжире. С 1991 г. он пошел в нарастающем темпе и коренным образом изменил существовавшие взаимоотношения между властью, обществом и религией. В результате конфликт между исламской оппозицией и военными властями АНДР вылился в трагические события вооруженного противостояния 1992–1999 гг.

«Горячая фаза» гражданской войны (1992–1995 гг.). В результате вмешательства военных в политическую жизнь Алжира и отмены второго тура парламентских выборов Алжир перешел от режима, все еще основанного на правлении одной партии, к режиму,

как писали Бахджат Корани и Саад Амрани, «правления без партий»100.

Решительный ход, сделанный алжирской армией, дал некоторую фору во внутриполитической борьбе гражданским антиисламистским силам Алжира. К мнению военного руководства, которое всегда расценивало себя как гаранта общественной стабильности, примкнули бюрократия и технократические элементы, а также значительная часть предпринимательских кругов и интеллигенции. Каждая из этих социальных групп была заинтересована в подавлении экстремистски настроенных сил политического

99См., например: Mortimer R. Islam and Multiparty Politics in Algeria // The Middle East Journal. Vol. 45, № 4 (Fall 1991). P. 584.

100Korany B., Amrani S. Explosive Civil Society... P. 26. Об историческом контексте становления алжирской политической системы см. также: Абу-ль-Касим, Са‘даллах. аль-Харака аль-ватанийа аль-джаза’ирийа [Алжирское национальносвободное движение]. Т. 3. Бейрут: Дар аль-гарб аль-ислами, 1992; State-Society Relations in Algeria. Ed. John P. Entelis. Boulder (Col.): Westview Press, 1992.

От выборов к террору: кровавый счет гражданской войны (1991–1995 гг.) 179

ислама101. Для всех них приход ИФС к власти означал жизненный крах: ограничение профессиональных возможностей, произвол, чистки, утрату социального положения, вынужденную эмиграцию, лишение свободы и даже жизни. Наиболее твердую позицию в отношении ИФС занимали берберские активисты, отнюдь не готовые к тому, чтобы уже вкусившие крови на столичных улицах боевики по-своему обучали их «истинной вере», запрещали их наречия или древние обычаи, не вполне соответствующие строго понимаемым нормам исламского вероучения. В то же время не следует преувеличивать и сплоченность противников ИФС. Она проявилась скорее в диссидентстве по отношению к новому режиму: уже в ян- варе––феврале 1992 г. все значимые партии Алжира –– ФСС, ФНО, Движение за демократию в Алжире –– осудили «самоуправство» армейского командования и «незаконный» характер ВГС. Трудный (и к тому же по необходимости быстрый) выбор между репрессивным исламским государством хомейнистского типа и произволом армии оказался не под силу многим алжирским политикам. В силу этого тактический выигрыш военных не привел реалистически мыслящую часть общества к сколько-нибудь заметному единению.

Полностью взяв на себя политическое руководство и ответственность за судьбы Алжира, армия и спецслужбы уже весной 1992 г. стали объектом вооруженных акций исламистов. Надо заметить, что внезапность удара, нанесенного армией, действительно была откровением для вождей ИФС, полагавших, что военные в напряженной обстановке и без однозначной поддержки населения не решатся бросить вызов результатам первого тура выборов. Поначалу структуры Исламского фронта спасения были захвачены врасплох. Это видно уже из того, как быстро они оказались за бортом реальной политики: уже в феврале 1992 г. более 20 тыс. исламистских деятелей, в том числе депутатов местных народных собраний от ИФС, были арестованы и осуждены военными трибуналами к различным срокам заключения102. Однако и военным, положившимся на силу, быстро пришлось признать, что ИФС оказался вполне качественно

101Примером проявления такого интереса может служить Национальный антиисламистский форум, происходивший в столице в июле 1992 г. На него собрались представители трех партий и одиннадцати общественных организаций, в том числе Объединения за культуру и демократию и Партии социалистического авангарда (бывшей Алжирской коммунистической партии). Форум призвал все политические силы страны «окончательно порвать с интегризмом и силами мракобесия, стремящимися захватить власть с помощью насилия» (цит. по: Мальцев Ю. С. Страны Магриба... С. 91).

102См.: Ланда Р. Г. История Алжира... С. 216.

180 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

подготовлен к переходу на нелегальное положение и развязыванию партизанско-террористической войны.

Переход исламских радикалов Алжира к массовому вооруженному насилию произошел, насколько возможно судить по источникам, за считаные недели. С марта––апреля 1992 г. государственные структуры АНДР оказались под огнем. Бои и спецоперации местного значения, покушения на представителей власти, саботаж, акции гражданского неповиновения сторонников исламской республики –– этот арсенал средств ИФС заставил алжирские власти действовать

вобороне. По крайней мере в 1992 г. основные усилия ВГС были сосредоточены на обеспечении безопасности стратегически важных объектов и элементов инфраструктуры.

Такую тактику обусловили два обстоятельства. С одной стороны, население в целом не собиралось содействовать армии. Можно даже сказать, что насилие ННА выявило неприятно высокий для армейской элиты уровень общественной поддержки ИФС. Алжирцы в начале войны не просто вели себя пассивно по отношению к исламистам. Значительная их часть (особенно в крупных городах и их бедных районах) в 1990 г. способствовала успеху исламских радикалов на выборах, а теперь помогала им вернуть «украденную победу», вступая в отряды боевиков, укрывая раненых, оказывая ИФС финансовое и материальное содействие. С другой стороны, взявшись за подавление «зеленой опасности», генералы очень ясно осознали свои слабости и просчеты в подготовке войск. Сравнительно мощная и хорошо вооруженная ННА была подготовлена

впервую очередь к защите территории от нападения регулярных сил противника извне. Боевики ИФС поставили перед офицерским составом новую и совершенно незнакомую ему задачу –– ограни-

чить и ликвидировать гражданский конфликт низкой интенсивности, сопряженный с частыми террористическими проявлениями103.

Если пассивное отношение алжирского населения к их деятельности (а то и его происламистские симпатии) власти могли только констатировать, то в повышение боеготовности и расширение возможностей ННА они вкладывали значительные средства. Для вооруженного противодействия исламистам на 1993 г. было преду-

смотрено значительное увеличение военных расходов, которые оценивались в 1,5 млрд долл. (что на 25 % больше, чем в 1990 г.)104. При этом финансирование не раскладывалось по многочисленным

103См.: Бабкин С. Э. Религиозный экстремизм в Алжире (1992–2000 гг.). М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока Институт востоковедения РАН, 2001. С. 6.

104Algerie´ Confidentielle. 16.12.1992.