Politicheskiy_islam_v_stranakh_Severnoy_Afriki

От выборов к террору: кровавый счет гражданской войны (1991–1995 гг.) 191

подготовке, поскольку видели в президентских выборах формальный акт, необходимый для самоутверждения режима. Резко осудило выборную кампанию руководство ИФС, заявившее в своем коммюнике, что «проведение выборов в стране, где власть поддерживается огнем и мечом, направлено только на укрепление диктатуры, подавления и несправедливости». Вооруженная исламская оппозиция прямо заявила, что сорвет выборы путем уничтожения избирателей, пришедших на участки. В октябре 1995 г. ВИГ провозгласила свою решимость «превратить избирательные урны в гробы для голосующих», а также, пародируя известный демократический принцип голосования «один человек –– один голос», выдвинула угрожающий лозунг «один человек –– одна пуля». Тем не менее воспрепятствовать выборам исламские радикалы не смогли.

Сознавая всю важность выборов и высокой явки избирателей, алжирские власти предприняли все возможные меры безопасности; 33 тыс. избирательных участков были размещены в школах и других общественных зданиях, каждое из которых было инженерно укреплено и оборонялось контингентами войск и бронетехникой. Более 300 тыс. военных и сотрудников спецслужб, которые обеспечивали безопасность выборов, проголосовали заранее, с тем чтобы не отвлекаться и не терять бдительности в день выборов. В наиболее угрожаемых районах избирателям было разрешено выезжать для голосования в соседние округа, чтобы не подвергать себя опасности насилия со стороны экстремистов123.

Алжирцы выбирали из четырех кандидатов: Ламина Зеруаля, лидера движения «Хамас» Махфуза Нахнаха, главы ОКД Саида Саади и руководителя происламистской Партии алжирского обновления (ПАО) Нур ад-Дина Букруха124. Если Саади и Букрух заведомо считались проигравшими, то наибольший интерес наблюдателей вызывала фигура Махфуза Нахнаха, который должен был стать основным противником Зеруаля. Пожалуй, Нахнах оказался не только наиболее ярким, но и наиболее расчетливым из допущенных к выборам оппонентов власти. Его избирательная кампания строилась на критике эпохи Хуари Бумедьена, который, по его мнению, своим волюнтаризмом и пренебрежением к делам веры в конечном счете и привел страну к кризису. Позитивная же часть его программы предполагала строительство в Алжире современного общества

123См.: Сапронова М. А. Политика и конституционный процесс... С. 86.

124Европейские наблюдатели справедливо подчеркнули уникальный характер президентских выборов 1995 г. для арабского мира, поскольку на них легально состязались четыре кандидата, в том числе представители оппозиции. –– Fontaine J. Algerie:´ Les resultats´ de l’election´ presidentielle´ // Monde arabe: Maghreb-Machrek. № 151 (Janvier––Mars 1996). P. 107.

192 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

в рамках принципов ислама. Излагая свое видение задач президента Алжира, Нахнах призвал к «возвращению законности и улучшению социальной ситуации для наименее обеспеченных слоев»125. Хотя он подчеркнул в ходе предвыборной агитации важность соблюдения исламских предписаний (в частности, ношения женщинами хиджаба), но в то же время стремился продемонстрировать широту и демократизм своих взглядов. Так, важным способом преодоления «пропасти непонимания между исламом и государством» лидер «Хамас» считал формирование коалиционного «правительства примирения» с участием всех политических сил, включая ИФС. В одном из своих предвыборных интервью он утверждал, что «никакая личность, коалиция или партия в настоящее время не смогут в одиночку решить алжирские проблемы»126.

Кроме того, Нахнах сумел в своих предвыборных речах дистанцироваться от экстремистов и конкретизировал будущее национального примирения следующим образом: «Алжир достаточно настрадался в период идеологизированного государства и не должен превращаться в государство теологическое»127 . С уважением высказываясь относительно саудовской модели «исламского государства», он отнюдь не приветствовал хомейнистскую идеологию, равно как и деятельность военно-исламистской хунты в Судане. В целом тональность и словарь его предвыборной кампании отвечали трем задачам: она не должна была разочаровать тех, кто из протестных соображений ранее голосовал за ИФС; она была призвана привлечь к «Хамас» патриотически настроенные образованные круги; наконец, она не должна была вызвать раздражение военной верхушки, способной отстранить любого кандидата от участия в выборах.

Результаты выборов были предсказуемы, однако они расставили по местам многие части алжирского политического «пасьянса». Руководитель государства Ламин Зеруаль намного опередил соперников, набрав 61 % голосов алжирцев (около 7 млн), принявших участие в голосовании. Это обстоятельство, как и высокая явка (около 75 % зарегистрированных избирателей) подтвердило надежды большинства населения на успех генерала-президента в противостоянии экстремизму128. Второе место занял Махфуз Нахнах,

125El Watan. Alger. 28.11.1995.

126Liberte´. 08.11.1995.

127Maghreb magasin. Decembre 1995. P. 26.

128Несмотря на призывы к бойкоту, участие избирателей заметно превзошло явку на предыдущих выборах 1990 и 1991 гг. (75 % в сравнении с 65 % и около 59 % соответственно) Хотя представитель ИФС Анвар Хаддам назвал выборы 1995 г.

От выборов к террору: кровавый счет гражданской войны (1991–1995 гг.) 193

Алжирская женщина голосует на президентских выборах 1995 г.

который достойно выступил в сложных условиях противостояния действующему главе государства. Он набрал почти 3 млн голосов и зарекомендовал себя как единственный авторитетный исламистский лидер, готовый к сотрудничеству с режимом. Глава «Хамас» оказал немалую услугу режиму еще и тем, что в большой мере смог своим участием в выборах направить в нужное русло протестную волну избирательских настроений. Стоит вспомнить, что в первом туре парламентских выборов в декабре 1991 г. ИФС удалось получить более 3 млн голосов. Хотя на момент президентских выборов 1995 г. активисты ИФС пребывали в тюрьмах, подполье или эмиграции, примерно столько же алжирцев –– главным образом традиционалистски настроенный «средний класс» (особенно мелкие предприниматели) –– пожелали видеть президентом умеренного и конструктивно мыслящего исламиста129. Третье место досталось лидеру ОКД Саиду Саади (более 1 млн голосов), выступившему с антиисламистских позиций и мобилизовавшему

«маскарадом под дулами автоматов», примечательно, что за Зеруаля особенно дружно проголосовали 600 тыс. алжирцев, проживавших во Франции, где угрозы ВИГ расправиться с голосующими были намного менее реальны. –– Ланда Р. Г. История Алжира... С. 236.

129В этом плане вызывает недоумение вывод Е. И. Мироновой и С. Э. Бабкина, полагающих, будто бы «выбор 3 млн алжирцев был фактически поддержкой тем, кто вел вооруженную борьбу против правящего режима». –– Миронова Е. И., Бабкин С. Э. Алжир: поиск гражданского согласия... С. 50–51. Как раз наоборот: эти 3 млн голосов были выражением желания происламистски настроенных избирателей проголосовать за восстановление гражданского мира, но не поддержать при этом Зеруаля и его окружение.

194 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

дисциплинированный и сплоченный берберский электорат. Лидер ПАО Нур ад-Дин Букрух не достиг сколько-нибудь значимых результатов и выступил как своеобразный «дублер» Нахнаха, не обладавший широкой поддержкой избирателей.

Таким образом, из 16,77 млн зарегистрированных алжирских избирателей явились к урнам 12,58 млн. Из них более 60 % отвергли идею построения исламского государства (около 8 млн человек, отдавших свои голоса Ламину Зеруалю и Саиду Саади), а немногим более 25 % поддержали ее (3,6 млн человек, проголосовавших за Махфуза Нахнаха и Нур ад-Дина Букруха). Каковы бы ни были «избирательные технологии» военных, способствовавшие столь высокой явке избирателей, результаты выборов значительно укрепили позиции Зеруаля. Они в очередной раз показали, что армия в середине 1990-х годов по-прежнему являлась единственной организованной силой в Алжире. Кроме того, президентские выборы продемонстрировали, что партии светской оппозиции –– ФНО, ФСС, ОКД и ДДА –– не пользовались доверием избирателей при решении важнейших для судеб страны вопросов. Их призывы к бойкоту выборов не сработали –– на участки не явились три с небольшим миллиона алжирцев, среди которых были и те, кто опасался угроз экстремистов или же не принял участие в голосовании по иным, неполитическим, причинам.

Президентские выборы 1995 г. логически завершили наиболее трудный период в развитии политической системы АНДР после краха однопартийного режима. Думается, что главная сложность для режима ВГС состояла в необходимости одновременно решать две плохо стыкующиеся задачи. С одной стороны, алжирская армия и спецслужбы были вынуждены как ключевые государственные институты вести непрерывную и ожесточенную борьбу против исламистов и всемерно мобилизовать население в поддержку своих вооруженных акций. С другой стороны, те же армия и спецслужбы должны были выступить в несвойственной им роли проводников демократизации, пусть ограниченной и неполноценной. При всей справедливости критики режима и лично Ламина Зеруаля со стороны светской партийной оппозиции следует признать –– оппоненты режима в 1992–1995 гг. совершенно не были готовы взять на себя всю тяжесть подавления вооруженного сопротивления ВИГ. В то же время случись военным в эти годы не удержать власть, оппозиционеры из ФНО, ОКД и других партий первыми пали бы жертвами расправ со стороны победивших боевиков. Альянс светских партий и экстремистской исламистской группировки был бы нереален ни при каких обстоятельствах. Наоборот, союз военного режима и умеренных исламистов, возникший в 1994 г.

196 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

свидетельствовал и визит Нахнаха в США в августе 1996 г., где с ним вели переговоры заместитель госсекретаря Р. Пеллетро и советник президента Клинтона Р. Шифтер.

Руководство «Хамас» заняло конструктивную по отношению к властям позицию и в ходе дискуссий о внесении изменений в Конституцию 1989 г., действие которой было приостановлено в 1992 г. Эти изменения, предложенные Ламином Зеруалем и в целом одобренные 2-й Конференцией национального согласия (14–15 сентября 1996 г.), сводились к следующему: 1) запрещение использования основных компонентов национальной идентичности (ислам, арабизм и берберизм) в политических целях; 2) замена мажоритарной системы представительства (послужившей в 1991 г. «трамплином» для ИФС) пропорциональной системой, снижающей опасность полного преобладания одной или двух партий в парламенте; 3) создание двухпалатного парламента, в котором верхняя палата –– Совет нации (Маджлис аль-умма) –– на 1/3 назначалась бы президентом, а на 2/3 избиралась бы из членов народных собраний вилай и коммун. Эти перемены несколько украшали внешне демократический фасад авторитарного правления военных, но по сути вели к дальнейшему укреплению президентской власти и усилению государственного вмешательства в партийную жизнь. По указанию Зеруаля конституционные поправки были вынесены на всенародный референдум, назначенный президентом на ноябрь 1996 г.

Правда, лояльность «Хамас» к «новой-старой власти» не получила понимания у других партий Алжира, встретивших модификацию Основного закона крайне негативно. Так, ИФС охарактеризовал предложения Зеруаля как «легализацию военной диктатуры», а ФСС –– как стремление «втиснуть национальный диалог в рамки авторитарного перехода»131. В выпущенном оппозиционными политиками 9 ноября 1996 г. «Воззвании к миру» отмечалось, что «референдум проводится с целью сосредоточения власти в руках президента и администрации, изъятия конституционной власти народа, нейтрализации законодательной и подчинения судебной власти»132. Да и сами умеренные исламисты («Хамас» и «ан-На- хда») в преддверии референдума не решились дать оценку изменениям в конституции и предоставили своим сторонникам сделать свой выбор самостоятельно. Эта гибкость политического поведения объяснялась, главным образом, участием «Хамас» в составе правительства. Других же оппозиционеров пугал выбор, навязанный им на референдуме президентской администрацией: включение

131Цит. по: Ланда Р. Г. История Алжира... С. 239.

132Цит. по: Сапронова М. А. Политика и конституционный процесс... С. 91.

в национальный диалог (с несомненной сдачей самостоятельных позиций) или открытый отказ от компромисса с властями (с переходом в сферу внесистемной оппозиции и неизбежной перспективой репрессий).

Общенациональный референдум по внесению поправок в конституцию состоялся 28 ноября 1996 г. На нем около 11 млн человек, т. е. 84,6 % принявших участие в голосовании (таковых было 79,8 % от имеющих право голоса) одобрили предложенные изменения. Для властей Алжира референдум был немаловажным «пробным камнем». Он должен был продемонстрировать мировому сообществу, а также алжирской оппозиции единение между военной верхушкой и населением. Также на референдум возлагалась другая пропагандистская задача –– доказать доверие алжирцев лично Ламину Зеруалю в его желании реорганизовать политическую систему. Наконец, обновленная версия конституции преподносилась официальными кругами АНДР как юридическая база для преодоления острейшего кризиса, переживаемого страной. Однако едва ли следует воспринимать итоги референдума как подлинную реакцию фрагментированного и болезненно реагировавшего на инициативы властей общества133. Ведь для того чтобы заручиться поддержкой населения, военные лидеры задействовали весь имевшийся в их распоряжении «административный ресурс» –– в частности, создали наиболее выгодные условия для представителей власти в пропагандистской кампании, закрыли доступ к телевидению, радио и прессе для критиков проекта новой Конституции, часто запрещали митинги оппозиционных партий. Наконец, во время голосования местные власти строго следили за тем, чтобы не допустить на избирательные участки сторонних наблюдателей. Но даже в столь очевидной атмосфере неравенства политических сил и подтасовок берберские вилайи Беджайя и Тизи-Узу отвергли конституционный проект Зеруаля134.

Тем не менее результаты референдума надежно обусловили в конце 1990-х годов такое течение политического процесса в Алжире, которое было выгодно руководству страны. При сохранении широкого (по сути, почти неограниченного) круга полномочий президента и правительства новая Конституция предполагала заметное ограничение поля деятельности для партийных структур

133Излишне доверчивым к официальной версии выглядел следющий вывод: «установление сильной президентской власти большинством алжирцев оценивается положительно, о чем говорят и итоги референдума –– 84,5 % голосовавших дали положительный ответ». –– Комар В. И. Северная Африка: национальные модели политической культуры. М.: Институт Африки РАН, 1997. С. 21.

134В Беджайе, даже по официальным данным, против изменений в Конституции высказались 70,4 % голосовавших, а в Тизи-Узу –– 64,4 %.

распускались по решению суда. Реорганизация политических партий в стране оживилась в феврале 1997 г., когда ряд проправительственных политических структур слились в будущую «партию власти» –– Национальное демократическое объединение (НДО), –– призванную завоевать парламентское большинство и обеспечить лояльность Национального народного собрания президенту и его администрации.

Избрание Ламина Зеруаля президентом, принятие обновленной конституции и подготовка к выборам в парламент совпали в Алжире с новой вспышкой исламистского террора. К этому времени силовые и организационные резервы исламских радикалов были заметно истощены, и силовой захват власти исламскими группировками стал явно нереален. К середине 1997 г. выяснилось, что у экстремистов недоставало как сил, так и финансовых средств для полномасштабной террористической войны. Французский специалист по политическому исламу Бруно Этьенн в сентябре 1997 г. оценивал мощь исламистского сопротивления следующим образом: не более 300 групп по 7–14 боевиков и примерно 15 отрядов численностью от 18 до 80 человек136. В этих условиях прямые столкновения с правительственными силами для боевиков ВИГ и ИАС были совершенно бесперспективны –– они вели только к критическим для столь мелких формирований потерям. Пожалуй, наиболее крупномасштабными разовыми акциями армии против скоплений исламистов стали операции в сентябре 1994 г. около Блиды и в марте 1995 г. на востоке страны. В ходе каждой из них применялись боевые вертолеты и погибло несколько сот боевиков137.

Вто же время в конце 1990-х годов усилилась разобщенность

ипестрота состава различных формирований религиозных экстремистов, что облегчило военному режиму борьбу с ними. Соперничество за власть между региональными «эмирами» ВИГ, ИАС, Исламского фронта вооруженного джихада (ИФВД) и других более мелких группировок в 1995–1997 гг. все чаще приводило их к выяснению отношений. Свою роль в стравливании между собой исламистских вожаков сыграли искусные комбинации алжирских спецслужб, располагавших «пятой колонной» в исламистской среде. Так, боевики ВИГ в январе 1996 г. нанесли удар «по штабам» ИАС и за несколько дней истребили 40 руководителей реги-

ональных отрядов этой организации138. Это вынудило представителя Исполнительной инстанции ИФС за рубежом Камаль ад-Дина

136Le Figaro. 01.09.1997.

137См.: Ланда Р. Г. История Алжира... С. 236, 245. 138Le Monde. 21.01.1996.

200 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

Кербана заявить, что «ВИГ действует по приказам спецслужб... чтобы опорочить понятие джихада»139. Подобные междоусобицы или обострения борьбы за власть случались и внутри самой ВИГ.

Не стоит забывать и о том, что фрагментация исламистского подполья была вызвана идейно-политическим кризисом ИАС, ВИГ и их сторонников. Длительная мобилизация множества муджахидов на партизанскую борьбу в конце концов оказалась невозможна при сохранении правящего режима. Выигрывал в этой схватке не сильнейший, а тот, кто дольше выдерживал натиск противника. При всем буйстве террора 1992–1994 гг. государственные институты АНДР все же не распались. Более того, в эти годы началось постепенное воссоздание на новых началах вертикали власти, и с 1995 г. даже начали проводиться выборы. При этом, как бы ни фальсифицировались их итоги, большинство алжирского общества действительно отвергло исламистскую идею построения халифата. Оказавшись не в состоянии достичь своих целей, вооруженное исламистское движение лишилось и облика «борцов за Алжир». Поскольку уровень дисциплины и боеспособности их отрядов осложнял, а то и исключал военное планирование, они либо бросали оружие, либо переходили от масштабных действий против армии и спецслужб к импульсивным и разрозненным актам устрашения населения140.

Задачи при этом по необходимости ставились намного более ограниченные: наводя страх на алжирцев, сузить базу поддержки режима и по возможности сорвать нормализацию всех сторон жизни Алжира.

Обновление властных структур. В условиях нередких еще подрывов автомобилей, диверсий на коммуникациях и газовых промыслах, акций шахидов-смертников141 администрация Ламина Зеруаля продолжила восстанавливать равновесие и стабильность политической системы. Основным направлением деятельности Зеруаля в период подготовки парламентских и местных выборов 1997 г. было обеспечение общественной безопасности. Алжир в 1996 г. вышел на второе место в Магрибе (после Ливии) по объему

139Цит. по: Бабкин С. Э. Движения политического ислама в Северной Африке. М.: ИИИБВ, ИВ РАН, 2000. С. 140–141.

140В частности, после победы Ламина Зеруаля на президентских выборах, как сообщала алжирская пресса, умонастроения в рядах ИАС заметно переменились; в 1996 г. часть ее командиров и рядовых боевиков решила сдаться властям.

141По данным, собранным Бахджатом Корани и Саадом Амрани, в первой половине 1997 г. еженедельно от рук исламских радикалов и армии погибали около 150 алжирцев, по большей части гражданских лиц. –– Korany B., Amrani S. Explosive Civil Society... P. 11.