Politicheskiy_islam_v_stranakh_Severnoy_Afriki

участия алжирского государства в капитале французских нефтяных компаний до 51 %. После этого потоки валютных поступлений от нефти и газа алжирцы систематически инвестировали в капиталоемкие отрасли промышленности25.

Однако стать «Японией Средиземноморья» Алжиру было не суждено. Если в 1970-е гг. устойчивое развитие страны и стабильность социальной сферы еще обеспечивались поступлениями от экспорта нефтегазовой продукции, то на протяжении 1980-х гг. алжирская экономика оказалась беззащитной перед снижением мировых цен на углеводородное топливо. По данным ООН, в 1986 г. (когда цены на сырую нефть и природный газ резко упали) валовой внутренний продукт АНДР увеличился всего на 0,6 %, а в 1988 г. даже сократился на 1,8 % по сравнению с предыдущим годом (тогда как во второй половине 70-х годов его рост в среднегодовом исчислении составлял 7,4 %)26. К тому же добыча нефти (но не газа) падала параллельно сокращению ее запасов.

Таким образом, на протяжении 1980-х гг. избранная Фронтом национального освобождения командно-административная модель экономического развития исчерпала свой потенциал. В отличие от других североафриканских стран (Марокко, Туниса, АРЕ), которые еще в 1970-е перешли на экспорт-ориентированную модель развития и, каждая по-своему, обратились к политике либерализации (инфитаха), Алжир с середины 1980-х вступил в острый

ив то же время более длительный, чем в других странах Магриба

иЕгипте, период экономической рецессии. Продолжая тенденцию начала 80-х годов, темпы годового прироста реального ВВП

в Алжире постоянно снижались и далее: в 1985–90 гг. они составляли 3 %, в 1990 г. –– 4 %, в 1991 г. –– 3,2 %, в 1992 г. –– 1,7 %27.

Если кратко охарактеризовать сложившуюся в независимом Алжире схему взаимоотношений между армией, ФНО и алжирским

25В АНДР второй половины 70-х годов норма накопления (т. е. доля общего объема капиталовложений, в основном государственных, по отношению к ВВП) была доведена до беспрецедентного уровня (48 % в 1977 г. и 49 % в 1978 г.), при том, что, к примеру, в СССР эпохи индустриализации этот показатель не превышал 40 %. См.: Видясова М. Ф. Экономика стран Магриба... С. 53. Об уязвимых сторонах экономического развития Алжира эпохи «нефтяного бума» свидетельствуют также преобладание экстенсивных факторов роста над интенсивными, снижение фондоотдачи и низкие темпы роста производительности труда, которая в обрабатывающей промышленности даже падала в 1974–1977 гг. (Мельянцев В. А. Экономический рост стран Магриба. М.: Наука, 1984. С. 104).

26UNCTAD. Handbook of International Trade and Development Statistics. N. Y., 1988. P. 412.

27Islam, Democracy and the State in North Africa. Ed. J. P. Entelis. Bloomington (Ind.): Indiana University Press, 1997. P. 167.

152 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

государством, то стоит остановиться на двух ее характерных чертах. Обе они сформировались в АНДР уже в начале 1960-х гг. и достигли наивысшего выражения в правление Хуари Бумедьена.

Первая из них –– это ключевая политическая роль военной верхушки Алжира, при Бумедьене контролируемой т. н. группой Уджды28. Алжирский правящий класс при Бумедьене представлял собой узкоклановый альянс военных лидеров и бюрократической элиты, скрепленный множеством семейных, клиентско-патронажных

идругих традиционно-групповых связей. Абрис этой военно-пар- тийной политической системы возник уже в конце 1950-х годов,

когда стерлась и без того малоразличимая грань между ФНО, созданным как «политический институт освободительной войны»29,

иАрмией национального освобождения (АНО), с 1962 г. –– Национальной народной армией (ННА). После переворота 19 июня 1965 г. и отстранения военными от власти первого президента АНДР Ахмеда Бен Беллы произошло сращивание армейской элиты

ируководства ФНО на новом уровне. В «эпоху Бумедьена» общественные и политические деятели, которые не включались в эту, как писал Мухаммед Харби –– бывший активист ФНО, а ныне алжирский историк, живущий во Франции, –– осовремененную форму

асабийи, почти автоматически оказывались на обочине политической жизни или даже вовсе исключались из нее30.

Вторая же черта, характерная для алжирской политической системы в годы независимости, –– это все возраставшая монополизация всех сфер власти руководством правящей партии страны. Еще

28«Группа Уджды» получила свое название по г. Уджда на северо-востоке Марокко. Там с 1958 г. располагался западный генеральный штаб Армии национального освобождения под командованием Бумедьена. Здесь он свел знакомство со своими будущими соратниками, в том числе с Абд аль-Азизом Бутефликой, Ахмедом Медегри, Белькасемом Шерифом и другими деятелями, способствовавшими смещению президента Бен Беллы.

29Максименко В. И. Политические партии в переходном обществе: Марокко, Алжир, Тунис (20–80-е годы XX в.). М.: Наука, 1985. С. 98.

30Harbi M. Sur le processus de relegitimation´ du pouvoir en Algerie´ // Annuaire de l’Afrique du Nord. Vol. 28. P., 1989. P. 132. Асабийа –– дух кровнородственной близости, преданности своим и отторжения чужих в племени или клане. Хотя этот термин восходит еще к реалиям доисламской Аравии и обильно употреблялся средневековыми арабскими историками (в том числе Абд ар-Рахманом ибн Хальдуном), к нему нередко обращаются современные западные и арабские авторы, оценивающие значимость клиентско-патронажных отношений в арабском мире. См., например: Roy O. Clientelisme´ et groupes de solidarite,´ survivance ou recomposition? // Democratie´ sans democrates:´ Politiques d’ouverture dans le monde arabe et islamique. Ed. Ghassan Salame´. P.: Fayard, 1994; Schmeil Y., Leca J. Clientelisme´ et neo´-patrimonialisme dans le monde arabe. –– International Political Science Review. Vol. 4, 1983. P. 126–141; Harbi M. Le FLN: Mirage et realit´e´. P.: Jeune Afrique, 1980.

при Бен Белле отождествление ФНО с государством официально провозглашалось высшим уровнем проявления национального единства, сводя тем самым к нулю общественный плюрализм. Глава алжирского государства, обладавший широким кругом полномочий, одновременно возглавлял ФНО и оказывал определяющее влияние на деятельность как парламента, так и исполнительной власти31. При столь монолитной политической организации, фактически игнорировавшей разделение властей, руководящие органы ФНО (Революционный совет, Центральный Комитет, Политическое бюро) служили лишь в качестве посредников между военно-бюрократи- ческой элитой и населением. По меткому выражению канадских политологов Бахджата Корани и Саада Амрани, ФНО в бумедьеновском Алжире действовал в качестве своеобразного «кадрового агентства» для набора и продвижения по карьерной лестнице техни- ко-бюрократического и политико-административного персонала32.

Авторитарный характер алжирской политической культуры сказался еще в недемократической процедуре принятия первой конституции АНДР, подготовленной комиссией ФНО во главе с Бен Беллой и вынесенной на референдум в обход депутатов Учредительного собрания33. Да и позже не санкционированные властью каналы, в которых могла развиваться политическая активность алжирцев, всячески перекрывались. Так, жесткие меры алжирских спецслужб практически нейтрализовали в 1970-х годах как левую оппозицию в лице нелегальной Партии социалистического авангарда (ПСА)34, так и исламскую –– в частности, просветительскую ассоциацию «Ценности» (аль-Кийам), выступавшую под руководством шейха Хайр ад-Дина против проведения социалистических

31Подобное наблюдалось и в независимом Тунисе с Новым Дустуром (а позже СДП), но там правящий слой был сугубо гражданским. Примечательно, что тунисский закон 1957 г. запрещал военным состоять в любой партии, в том числе

иправящей.

32Korany B., Amrani S. Explosive Civil Society and Democratization from Below: Algeria. –– Political Liberalization and Democratization in the Arab World. Vol. 2. Comparative Experiences. Ed. by B. Korany, R. Brynen and P. Noble. Boulder (Col.) ––

33В Тунисе при всей выраженности авторитаризма в деятельности президента Хабиба Бургибы и несмотря на его нередкое вмешательство в процесс законотворчества, Конституция 1959 г. была все же разработана и утверждена Национальным учредительным собранием после серии пленарных дебатов.

34Она образовалась в 1966 г. на базе Алжирской коммунистической партии (АКП), которая приняла решение о самороспуске в ноябре 1962 г., после чего ее активисты вступили в ФНО, но они с ним порвали, резко осудив переворот 1965 г.

154 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

преобразований35. Фактически, если воспользоваться выражением алжирского публициста Салаха Наира, большинство населения независимого Алжира было «исключено из власти» под предлогом, которым пользовались колонизаторы: народ недостаточно созрел для полноценной демократии36.

Замкнутость и клановый характер высшего эшелона военного и партийно-правительственного аппарата на протяжении 1970– 1980-х годов создали благоприятные условия для постепенного отчуждения алжирской элиты от жизни населения. Фактически

вэту эпоху в Алжире окончательно сформировались привилегированные группы номенклатуры как из среды технократии, так и функционеров ФНО и военной верхушки. При этом технократы, как наиболее образованная и активная в деловом плане часть правящих кругов, в большей степени использовали имевшуюся у них исполнительно-распорядительную власть для активной капитализации легальных, а больше нелегальных доходов, полученных как

вгосударственном секторе экономики, так и в сфере официально

допускавшегося в АНДР мелкого предпринимательства37. Именно эта социальная категория при президенте Шадли Бенджедиде (1979–1992 гг.), все еще прикрываясь догмами партийной идеологии, на деле выступила в качестве локомотива общественного переустройства на основе ценностей экономической и политической свободы38. Однако этот, по выражению А. Г. Вирабова, «искус либерализма» в условиях закрытого общества мог привести только

ях между властями АНДР и религиозными кругами в первые десятилетия независимости см. также: Vatin J.-C. L’Algerie:´ Politique, histoire et societ´e´. P.: Fondation Nationale de Science Politique, 1983; Entelis J. P. Algeria: The Revolution Institutionalized. Boulder (Col.): Westview Press, 1985; Bennoune M. The Making of Contemporary Algeria, 1830–1987: Colonial Upheavals and Post-Independence Development. Cambridge: Cambridge University Press, 1988; Leca J. Le systeme` politique algerien´ (1965–1981) // Le grand Maghreb: Donnees´ socio-politiques

1988. P. 5–24; Camau. M. Le Maghreb // Les regimes´ politiques arabes. M. Flory,

B.Korany et al. P.: Presses Universitaires de France, 1990. P. 367–450.

36Na¨ır S. Le peuple exclu // Les temps modernes. № 580. 1995. P. 36–37. 37См.: Максименко В. И. Политические партии... С. 129.

38Свою роль в неоднозначном отношении алжирских элит к почвенническим

иаскетическим идеалам революции 1954–1962 гг. сыграл и такой фактор, как смена поколений во власти. В 1980-е годы на смену революционным вождям АНДР приходило второе поколение интеллектуальной и военной элиты –– не прошедшее через тяготы антиколониального подполья и национально-освободительной войны. Среди них было немало тех, кто получил образование в СССР, Китае, арабских странах, но была и значительная группа приобщившихся к либеральным ценностям во Франции и США. В этом плане мировоззрение алжирского генералитета

к дальнейшей бюрократизации, злоупотреблению служебным положением и масштабной коррупции в госаппарате.

Все более очевидная тяга алжирских партийно-государственных деятелей к обогащению, кумовство, фаворитизм, а то и прямая криминализация властных структур сопровождались в эти годы финансовыми трудностями, снижением государственных доходов и ростом диспропорций в народном хозяйстве. Низкие темпы экономического роста уже не позволяли алжирскому государству удерживать относительную стабильность и социальный мир за счет централизованного перераспределения доходов и субсидирования цен на большинство товаров и услуг. «Социальное дно» городов постоянно пополнялось разорявшимися крестьянами, а разрушавшееся сельское хозяйство фактически перестало обеспечивать страну продуктами питания. Наряду с другими обстоятельствами (эрозия почв, падение качества обработки земли и др.) это привело к фактическому краху продовольственной безопасности Алжира –– если в 1969 г. страна производила около 70 % необходимого продовольствия, то к 1980 г. этот показатель составлял уже 30 %. В итоге возросли затраты государства на импорт продовольствия39 и внешняя задолженность страны: в 1975–1980 гг. она почти утроилась и составила более 17 млрд долл. К середине 1980-х гг. Алжир был должен своим кредиторам уже 25 млрд долл.40 Положение осложнялось и тем, что в 1980-е гг. Алжиру пришлось массово погашать займы и кредиты, полученные в 1960-е годы. Поэтому власти, с каждым годом терявшие возможность делать крупные капиталовложения, уже в начале 1980-х годов сокращали объемы жилищного строительства, все хуже финансировали

образца 1980-х годов уже было более пестрым и противоречивым, чем представления и ценности традиционно мыслившей части населения.

39Широко разрекламированная алжирская аграрная революция, закон о которой появился в 1971 г., вылилась в перераспределение лишь 10 % земель частного сектора. Правда, в ее фонд поступили также некоторые казенные, общинные и хабусные (вакуфные) земли, благодаря чему свыше 100 тыс. семей получили

в1972–1978 гг. новые наделы. Между тем сельское хозяйство явно недофинансировалось. На его нужды по уточненному варианту плана экономического развития АНДР на 1974–1977 гг. выделялось всего 7,3 % общих капиталовложений (10,1 % вместе с ирригационным строительством). Как результат, миграция из деревни

вгород в период аграрной революции только усилилась, крестьяне забрасывали даже старопахотные земли, в сельском хозяйстве стало не хватать рабочих рук, а импорт продовольствия вырос за 1970–1977 гг. семикратно в стоимостном выражении (Подробнее см.: Видясова М. Ф. Экономика стран Магриба... С. 42, 62–66).

40Вирабов А. Г. Социально-экономические последствия трансформации общественного строя в Алжире и их влияние на политическую ситуацию в стране // Арабские страны Западной Азии и Северной Африки (история, экономика и политика). Вып. 4. М.: ИВ РАН, ИСПИ, 2000. С. 106.

156 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

здравоохранение и образование, затруднялись найти решение для проблемы безработицы, особенно заметной в молодежной среде41.

На протяжении 1970–1980-х годов нарастание хаотической ситуации в экономике и постепенное падение уровня жизни рядовых алжирцев все более дискредитировали курс развития, избранный ФНО. Несостоятельность концепции «алжирского экономического чуда» вынуждала правящие круги АНДР щедро использовать религиозные ценности в своих целях –– главным образом, для обоснования, оправдания или пропаганды своих политико-экономических планов. Еще Хуари Бумедьен обратился к масштабному включению исламских догматов в идеологию правящей партии, в систему воспитания молодежи, в официальные представления о морали, духовных ценностях, традициях и культуре42. Так, в 1976 г.

всвязи с принятием Национальной хартии АНДР развернулась

настоящая, как аттестовал ее российский востоковед А. В. Малашенко, «битва вокруг ислама»43. Летом и осенью этого года консервативные силы алжирского общества, –– главным образом алимский (улемский) корпус и землевладельцы, –– настояли на введении

впрограммный документ АНДР норм «истинного ислама», искаженных, по их мнению, в связи со строительством социализма. В итоге был принят компромиссный вариант Хартии, где признавалось, что алжирский социализм является «результатом современного развития», но его корни возводились к исламскому вероучению. Вместе с тем создание подлинно социалистического общества

предполагало, согласно официальной позиции ФНО, «расцвет мусульманских ценностей»44. При таком подходе ислам выступал не только как признанная государством религия, но и как помощник авторитарной однопартийной идеологии –– непременный символ национальной идентичности, нравственная основа национально-

41К 1988 г. до 22 % трудоспособного населения Алжира не имело работы, причем на 4/5 это была молодежь, в основном выпускники школ и вузов, более инициативные и нетерпеливые, чем старшее поколение. –– Ланда Р. Г. История арабских стран... С. 257.

42О месте и роли исламских догматов и установок в идеологии руководства ФНО см.: Малашенко А. В. Официальная идеология современного Алжира. М.: Наука, 1983.

43Малашенко А. В. Ислам и политика... С. 122.

44Национальная Хартия Алжирской Народной Демократической Республики / Пер. с араб. М., 1978. С. 33. Примечательно, что при пересмотре положений Национальной хартии 1976 г. при Шадли Бенджедиде в новой версии, принятой на референдуме в 1986 г., упор делался на исламе и национализме, а не на социалистических формулировках и терминах. Социалистический выбор Алжира представлялся здесь главным образом как естественный результат развития ара- бо-мусульманской цивилизации.

освободительной борьбы, залог процветания и успеха алжирского общества.

Не в меньшей степени алжирские власти стремились ограничить политическую деятельность служителей ислама и подчинить ее своему контролю. С первых лет независимости эту задачу выполняло министерство по делам религии, ведавшее имуществом, а также содержанием персонала государственных мечетей. Кроме того, в начале 1980-х годов под его эгидой действовали, по данным французского магрибиста Жан-Клода Ватэна, 715 мусульманских ассоциаций и центров мусульманской культуры45, регулярно проводились семинары по проблемам мусульманской мысли и издавались религиозно-просветительские журналы «Аль-Асала» («Тождественность») и «Ар-Рисала» («Послание»). Действенным институтом надзора властей за служителями «официального ислама» стал созданный в 1966 г. Высший исламский совет, в который входили как видные религиозные деятели, так и сотрудники правительства; главной его функцией была разработка фетв, которые в Алжире являлись «в такой же степени политическими документами, как и религиозными»46. Его председатель (в 1980-е годы –– шейх Ахмед Хамани47) состоял кандидатом в члены Центрального Комитета ФНО.

Стремясь к умеренной «реисламизации» новых поколений алжирцев, лидеры страны расширяли сеть религиозных учреждений: число т. н. исламских институтов (медресе с осовремененной программой обучения) выросло за в 1965–1976 гг. с 16 до 21, число студентов в них –– с 3453 до 40 800, а количество зарегистрированных мечетей увеличилось с 800 в 1962 г. до 5000 в 1982 г.48 В рамках этой же политики алимский корпус Алжира вынужденно играл почетную, но не решающую роль в легитимации власти, а совершение президентом Бенджедидом паломничества в Мекку в 1979 и 1981 гг. получило широкое освещение в средствах массовой информации.

Однако, как представляется, к середине 1980-х годов сравнительная гибкость правительств Бумедьена и его преемника Шадли Бенджедида в отношении исламских институтов уже не могли компенсировать глухое недовольство низов и рассеять наполнявшую

45Vatin. J.-C. Popular Puritanism Versus State Reformism: Islam in Algeria // Islam in the Political Process. Ed. by J. P. Piscatori. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. P. 111.

46Islamic Resurgence in the Arab World. Ed. by A. E. Hillal Dessouki. N. Y.: Praeger, 1982. P. 115.

47В прошлом один из видных деятелей Ассоциации улемов-реформаторов. См. Долгов Б. В. Исламистский вызов и алжирское общество. М.: ИИИ и БВ, ИВ РАН, 2004. С. 11.

48См.: Ланда Р. Г. История Алжира... С. 198, 199.

Исламистские организации существовали в полуподпольном режиме, преимущественно на западе Алжира, еще с 1960–70-х годов, противопоставляя социальные ценности ранней мусульманской общины (простоту нравов, чувство «братства в вере», равенство материальных возможностей) «безбожному материализму» власти ФНО, европейским новшествам в быту, социальной свободе женщины50. Ранние исламисты Алжира склонялись главным образом к пассивным формам сопротивления вестернизации –– покидали города и обосновывались в пустыне, строго соблюдали исламскую обрядность, демонстративно носили традиционную одежду, отказывались от пользования бытовой техникой и т. п. Одновременно они вели нравственно-просветительскую работу и были вполне терпимы к режиму. Популярности подобной идеи «возврата к истокам» и «жизни не по лжи» в немалой степени способствовала и официально поощряемая политика арабизации и исламизации как системы образования, так и алжирской культуры в целом. Поскольку Алжир всегда страдал от нехватки преподавателей литературного арабского языка, в эту страну на протяжении 1970-х годов в качестве таковых массово прибывали исламские фундаменталисты Египта, Сирии и Судана, изгнанные из своих стран. Как правило, они находили себе место в высших учебных заведениях51. Их сосредоточение в Алжире также оказало значительное влияние на настроения молодежи –– тех, кому в 1980-х годах было по 20–25 лет.

Исламистская риторика получила новое измерение в условиях экономического упадка, всеобщего недовольства и потери правящими кругами последних остатков их авторитета. Хотя единой и разрешенной властями религиозно-политической партии в Алжире времен Бенджедида не было и не могло быть, в 1981–1982 гг. исламисты широко и активно выступали со своими требованиями ––

50О ранних формах деятельности неофициальных исламских организаций в независимом Алжире см. подробнее: Lamchichi A. Islamisme en Algerie´. P.: L’Harmattan, 1992; Burgat F. L’islamisme au Maghreb: La voix du Sud. P.: Karthala, 1988; al-Ahnaf M., Botiveau B., Fr´egosi F. L’Algerie´ par ses islamistes. P.: Karthala, 1991. О восприятии понятий «арабизм» и «ислам» в Алжире см. также Benkhedda B. Les origines du 1er novembre 1954. 2-eme` edition,´ revue et augmentee´.

´

Alger: Editions du Centre National d’Etudes et de Recherches sur le Mouvement National et la Revolution´ du 1er Novembre 1954, 1999. P. 173–180.

51Об эволюции алжирских университетов см.: Guerid J. L’exception algerienne´. La modernisation a` l’epreuve´ de la societ´e´. Alger: Casbah Editions, 2007. P. 280–288. Особо значимым в этом отношении было «интеллектуальное диссидентство» крупных университетов, в первую очередь гуманитарных факультетов, например в университете Константины, который в середине 1970-х годов стал оплотом «Бра- тьев-мусульман». –– Малашенко А. В. Ислам и политика... С. 119.

160 Алжир: демократизация «снизу», или с одного края бездны на другой

пересмотра в целом светского характера Национальной хартии и Конституции 1976 г., реприватизации земли, ограничения женского образования начальной школой и др. Весной 1981 г. в ряде университетов Алжира (Алжир, Сиди-Бель-Аббес, Аннаба, Беджайя) исламская оппозиция спровоцировала волнения студентов, сопровождавшиеся погромом государственных учреждений, а в декабре 1982 г. в г. Алжир распространялись листовки с призывом к образованию «Исламской Алжирской Республики».

Угроза со стороны исламистского подполья вынуждала власти к репрессиям, проводившимся довольно непоследовательно. С одной стороны, в 1981–1983 гг. в АНДР проводились массовые аресты исламистов (по некоторым данным, около 2 тыс. человек), а их подрывная деятельность резко осуждалась в партийной печати52. С другой стороны, президент Бенджедид, демонстрируя курс на либерализацию общественно-политического климата в стране, освободил своим декретом от 13 мая 1984 г. ряд отбывавших заключение видных лидеров алжирских исламистов –– в том числе шейха Ахмеда Сахнуна и профессора социологии Аббаси Мадани53. Что же касается светской оппозиции ФНО, действовавшей в эмиграции, то она расценивала исламских радикалов скорее как своих (хотя бы временных) союзников54.

Оценивая сегодня социально-политическое содержание исламистской пропаганды в АНДР, можно лишь согласиться с высказанной в 1988 г. точкой зрения американской исследовательницы Никки Кедди, которая по горячим следам стремилась объяснить бурный подъем исламских движений в первую очередь «политической реакцией общества на существовавшую модель развития»55. Действительно, нарождавшиеся исламские политические движения

52Так, обвиняя исламистов в покушении на «фундаментальные ориентации» страны, Шадли Бенджедид заявил в официальном органе ФНО –– газете «АльМуджахид», –– что «в Алжире, несмотря на волну реакционного мистицизма, нет и не может быть иной политической философии, кроме провозглашенной ФНО». (El Moudjahid, 24.12.1982), а в октябре 1985 г. та же газета назвала незаконно действовавших исламских деятелей «врагами веры» и потребовала поставить их «вне закона» (El Moudjahid. 23.10.1985).

53См.: Максименко В. И. Политические партии... С. 140.

54Так, Ахмед бен Белла, освобожденный из заключения в 1980 г. и выехавший за границу, заявлял, что «мотивы действий этих бородатых молодых людей, мусульманских интегристов, глубоки и основательны, но их плохо направляют

... реакция нашей молодежи, отказывающейся жить по-западному, –– это здоровая, позитивная реакция, несущая семена прогресса» (цит. по: Максименко В. И. Политические партии... С. 136–137).

55Keddie N. R. Ideology, Society and the State in Post-Colonial Muslim Societies // State and Ideology in the Middle East and Pakistan. Ed. by F. Holliday, H. Alavi. Houndmills, Basinstoke, Hampshire: Macmillan Education, 1988. P. 15.