Politicheskiy_islam_v_stranakh_Severnoy_Afriki

и нелицеприятно обличали режим Бургибы как «источник всех социальных язв и пороков»52, отрицая какие-либо объективные достижения своей страны.

Чем объяснялась смена риторики руководства СДП по вопросу о религии, угадать нетрудно. После кризиса 1969 г. тунисские власти всячески старались показать, что общество, которое они строят, опирается-де на ислам и полностью отвечает его нормам, тем самым смягчив свой образ ревнителей секуляризации, если не атеистов, сложившийся в первые годы независимости Туниса, и делали это отчасти из прагматических соображений: чтобы привлечь в страну инвестиции государств Персидского залива53. Свержение Мохаммеда Резы-шаха на фоне бунта иранского базара –– против форсированной модернизации, –– попрания американского флага и захвата посольства США в Тегеране заставило их спохватиться и начать гонения на внутренних разносчиков «инфекции».

Тем не менее факт остается фактом, что правительство медлило с мерами по пресечению их деятельности и что в 1979 г. не какойнибудь тупик в квартале Хальфавин54 и не шалаш в лесу, а прекрасный новый кампус, построенный для факультета гуманитарных наук Тунисского университета на окраине столичного предместья Мануба и вряд ли слишком перенаселенный в разгар летних каникул, стал местом проведения нелегального съезда Исламской группы, которая была на нем «официально» учреждена.

В работе этого съезда, созванного под видом очередной дискуссии в рамках Ассоциации в защиту Корана, участвовало около 60–70 наиболее видных активистов движения, которые утвердили внутренний устав своей организации, предусматривавший регулярные собрания (каждые три года) делегатов с мест и такие же собрания (каждые три месяца) консультативного совета (маджлис аш-шура), высшего совещательного органа группы, состоящего из 14 выборных лиц. Роль ее постоянного руководящего звена отводилась исполнительному бюро во главе с «эмиром». Низшей структурной единицей должна была являться ячейка, полноправным членом которой становился тот, кто пройдет своего рода кандидатский стаж: трехлетнюю подготовку в области мусульманских

52Из заявления Абд аль-Фаттаха Муру (Jeune Afrique. Paris. № 951, 1979. P. 91).

53См.: Ворончанина Н. И. Ислам в общественно-политической жизни Туниса. М.: Наука, 1986. С. 153–159.

54Народный квартал в г. Тунис с одноименной площадью, которая в 1930–1940-х годах часто бурлила митингами Нового Дустура и возле которой стоит мечеть Сиди Юсеф, где собиралась первая ячейка исламистов.

наук, включая курс лекций по истории современных исламских движений55.

«Эмиром» Исламской группы на ее учредительном съезде был избран аль-Ганнуши, его заместителем –– Салах Каркар. Преподаватель экономики, он слыл хорошим организатором, а впоследствии стал лидером наиболее радикального течения тунисских исламистови конкурентом аль-Ганнуши. Что касается Муру, то он вошел в маджлис аш-шура, третий же из друзей-товарищей, начинавших совместный путь, на съезд в Манубе не явился. Отколовшись от группы еще в 1976 г., Хмида ан-Нейфер усомнился в пользе следования в фарватере идей «Братьев-мусульман», о чем и писал в серии статей под рубрикой «С чего нам начать?», опубликованных в «Ма‘рифа»56. Позже основал в тандеме с Салах ад-Дином Джурши, бывшим главным редактором этого печатного органа, «лево-реформистское» Движение исламистовпрогрессистов (Харакат аль-исламийин ат-такаддумийин), которое стало выпускать журнал под названием «15/21», сложенным из двух цифр, символизирующих корреляцию между мусульманским календарем и грегорианским (XV/XXI век), равно как и возможность плодотворного сотрудничества между Востоком и Западом.

Таким образом, организационному оформлению Исламской группы сопутствовал раскол первичного ядра этого движения; да и сама его деятельность в том виде, в каком она была намечена участниками августовского съезда в Манубе, продлилась недолго.

Вторжение в Гафсу банды боевиков, заброшенных в январе 1980 г. из Ливии через территорию Алжира, насторожило тунисское правительство. Оно произвело перестановки в руководстве силовых ведомств и впервые за многие годы заметно увеличило статью своих военных расходов. Операция боевиков, которая повлекла за собой разрыв дипотношений между Тунисом и Ливией, где к тому времени образовалась крупная колония тунисских рабо- чих-эмигрантов, была приурочена ко второй годовщине «Черного четверга».

Инсургенты объявили себя «Тунисской армией освобождения» (хотя весь их отряд едва насчитывал полсотни человек). Среди их вожаков, собиравшихся образовать в Гафсе «революционное правительство» и тем самым возбудить всенародный мятеж, обнаружились –– после арестов –– двое беглых участников антиправительственного

55Hamdi Elhachmi M. Op. cit. P. 34–35.

56Ibid., P. 36.

бюро. Его глава предложил потребовать от властей легального статуса для исламистского движения. Каркар и некоторые студенты были против, ибо считали, что просить легализацию у «коррумпированного диктаторского режима, агента Запада и врага ислама» –– это значит признать его легитимность, а добиваться разрешения МВД на формирование политической ассоциации равно «преступлению, не меньшему, чем куфр или высшее предательство». Но все же в данном вопросе перевесил голос «эмира». Как результат Исламская группа переступила границу между двумя этапами своего развития: между периодом «да‘ва», т. е. «призыва», или «воззвания», и фазой политического действия58.

Отныне с методом нравоучительных наставлений «таблиг» было покончено; открывалась новая страница истории тунисского исламского движения, которое при этом усвоило опыт Партии алжирского народа и ее воспреемника, Движения за торжество демократических свобод (обе организации существовали в 1946–1954 гг. параллельно или в симбиозе), в свою очередь позаимствованный у некоторых массовых европейских политических партий, а именно запланировало создание структуры с «двойным дном», включающей сеть военизированных ячеек, управляемых секретным аппаратом59. Власти об этом догадывались. Ведь и сам Новый Дустур эпохи французского протектората имел в наиболее острые, решающие моменты антиколониальной борьбы и свое подполье, и два политбюро: одно полулегальное и другое, глубоко законспирированное.

Развернув активную пропагандистскую работу, пишет Садок Шаабан, Исламская группа «готовила своих членов и сочувствующих к предстоящему джихаду... Двойственность ее организационной структуры и фразеологии проявлялись во всем. „Легальная“

58Hamdi Elhachmi M. Op. cit. P. 37.

59Речь идет о партийной милиции, или боевых командах, сформированных итальянскими фашистами и немецкими национал-социалистами, с одной стороны,

ипротивостоящими им левыми партиями –– с другой. Крупную военизированную сеть создала ФКП летом 1940 г. На базе этой подпольной инфраструктуры, известной как «Специальная организация» («OS»), были образованы Французские внутренние силы (FFI), распущенные указом де Голля от 28 августа 1944 г. и насчитывавшие к этому времени до полумиллиона бойцов (см.: История Франции. Т. 3. Москва: Наука, 1973. С. 239–288; Дюверже М. Политические партии. М.: Парадигма, 2005. С. 78–83). После Второй мировой войны самоназванием «Специальная организация» («OS») пользовалось алжирское вооруженное подполье. Между тем военизированный «специальный аппарат» («аль-джихаз аль-хасс») был создан на грани 1930–1940-х гг. и в рамках ассоциации «Братьев-мусуль- ман», которая оказывала поддержку арабскому восстанию в Палестине, а позже совершала теракты в Египте, участвовала в арабо-израильской войне 1948 г. (см., например: Ражбадинов М. З. Египетское движение «Братьев-мусульман». М.: ИВ РАН, Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2004. С. 104–105).

надстройка, внешне благопристойная, стремилась своей риторикой завоевать симпатии населения, а тем временем подпольное крыло готовилось к подрывной деятельности»60.

Повод потребовать формальной легализации группы скоро ей представился. Конфликт с профсоюзами, объединенными во Всеобщий тунисский союз труда (ВТСТ)61, помноженный на события

вГафсе, подтолкнул руководство страны к отмене однопартийного режима, хотя бы внешней. Полагают, что авторство этой идеи принадлежит Мзали, которому путь в премьерское кресло открыла добровольная отставка его предшественника, вызванная тяжким недугом, подкосившим 69-летнего Хеди Нуиру в феврале 1980 г., и весьма раздосадовавшая президента, который потерял в нем надежную опору.

Время его премьерства, которое иногда называют «10-летием Хеди Нуиры», отличалось и положительными сторонами, ибо этот бывший адвокат, член партии с момента ее основания, ставший

в1958 г. первым директором Центрального банка Туниса, умело руководил национальной экономикой, и –– отрицательными, так как на вершине властной пирамиды он оказался той скалой, о которую разбивались и попытки возродить традицию коллективного руководства СДП, имевшие место на ее бурном VIII съезде (1971 г.), и выступления противников сохранения однопартийного режима. Первые голоса в пользу его отмены, раздавшиеся на X съезде СДП (1979 г.), Нуира решительно подавил.

Итак случилось, что после ухода Нуиры в отставку темпы экономического роста Туниса –– по ряду внутренних и внешних причин –– покатились вниз, что омрачило и без того «сумеречный период» премьерства Мухаммеда Мзали. Его несколько неожиданное назначение главой правительства, сделанное, говорят знающие люди, по подсказке жены президента, Василы –– своенравной дамы, которая всегда вмешивалась в решение кадровых вопросов, поначалу было встречено публикой с одобрением.

Сравнительно молодой (Мзали родился в 1925 г.) новый пре- мьер-министр, в чей кабинет по решению Бургибы и его ближайшего окружения вошли –– целой командой –– некоторые ветераны тунисской политической сцены (из числа тех, кто раньше выразили своей коллективной отставкой из правительства обструкцию жесткой линии Хеди Нуиры по отношению к требованиям ВТСТ

60Шаабан С. Указ. соч. С. 54–56.

61Аль-иттихад аль-‘амм ат-туниси ли-ш-шугль. В отечественной литературе он упоминается также как Всеобщий союз тунисских трудящихся (ВСТТ) и как Всеобщее тунисское объединение труда (ВТОТ).

и ратовали за введение многопартийности), создал себе образ либерала и заодно поборника светских ценностей, хотя скорее на словах, чем на деле выступал против «обскурантизма» и в защиту моральных норм религии, но такой, уточнял он, что «идет в ногу с наукой, разумом, техническим прогрессом».

Заметим, что согласно действовавшей тогда статье 57 основного закона Тунисской Республики обязанности президента –– в случае возникновения вакантности его поста –– возлагались на премьерминистра62, который вместе со своим назначением обретал статус «конституционного дофина». Поэтому Мзали, уже достаточно опытный управленец, но новичок в высшей партийной номенклатуре, старался угодить и «старым зубрам» режима, и сторонникам его демократизации. В течение нескольких месяцев он вел неформальные консультации с последними, и результат не заставил себя долго ждать.

Десятого апреля 1981 г. открылся внеочередной XI съезд СДП, созванный для обсуждения плана социально-экономического развития на 1982–1986 гг. Однако главным вопросом повестки дня съезда стали предложения по изменению политической системы, выдвинутые от имени президента республики. Выступая перед делегатами, Бургиба торжественно заявил, что в стране наступает новая эра –– эра плюрализма. Это решение, пояснил он, обосновывается «той степенью зрелости, которой достиг наш народ,... мы не видим более препятствий к формированию политических и общественных организаций при условии, что они обязуются служить высшим интересам страны, соблюдать конституционную законность, отбрасывать насилие и фанатизм и что они не будут подчинены ни идеологически, ни материально какой бы то ни было иностранной партии».

Едва прозвучали эти многообещающие слова, как аль-Ганнуши предложил участникам второго съезда исламистов, созванного накануне в Сусе (он проходил 9–10 апреля 1981 г.), превратить их движение в политическое63. Новый «меджлис» приступил к разработке деталей этого дела. Был создан оргкомитет, которому поручалось зарегистрировать движение; 29 мая он провел заседание в доме почтенного улема, шейха Мухаммеда Салаха ан-Нейфера, избрав

62Так было в редакции 1976 г. Эта статья Конституции модифицирована 25 июля 1988 г.

63По словам аль-Ганнуши (из интервью, которое он дал в июле 2001 г. Камо и Жейсеру), до этого съезда, еще загодя, руководство Исламской группы провело «референдум» среди исламистов по вопросу о возможной легализации их движения и получило положительный ответ большинства (70 % по всей стране). Правда, в университете перевес в пользу «за» составил лишь 3 % (Camau M., Geisser V. Op. cit. P. 290).

политбюро в составе пяти человек: аль-Ганнуши –– эмир-председа- тель, Муру –– генсек, а также Бен Иса Димни, Захир Махжуб и Хабиб Мокни. Наконец, 6 июня они переименовали свою организацию

вДвижение исламской направленности, созвав пресс-конференцию с участием иностранных и местных журналистов. Она состоялась

вадвокатской конторе Муру, где аль-Ганнуши подчеркнул, что ДИН

хочет получить признание как политическая партия, чтобы содействовать расцвету новой эры «открытости» и демократии64.

Спешно составленный манифест ДИН, желавшего поймать ветер «новой эры» в свои паруса, определил его задачи, в том числе: возрождение исламской идентичности Туниса и отказ от раболепного подражания Западу, установление гуманной «системы социальной справедливости», при которой каждый будет вкушать плоды своих трудов в рамках общественных интересов и удовлетворять свои нужды насущные (любопытный римейк лозунга строителей коммунизма: «от каждого –– по способностям, каждому –– по потребностям»), исчезнут все формы эксплуатации, а страна, влившись

варабский мир, от которого она была доселе отгорожена, скинет с себя ярмо международного империализма и тем самым внесет свою лепту в борьбу за светлое будущее всего человечества.

Вперечне избранных им методов деятельности манифест ДИН от 6 июля 1981 г. назвал борьбу за изменения путем консультаций шура, поданных как идеальный механизм разрешения противоречий во всем, будь то мировоззренческая сфера или область культуры и политики, а также повышение роли мечети, чтобы она стала, как во времена Пророка, «местом молитвы и народной мобилизации». Не было забыто и дежурное требование сделать арабский основным языком обучения и административной деятельности, что

предполагало, однако, и позитивное отношение к иностранным языкам65.

Эта «благопристойная риторика» не помешала лидерам новоявленной партии, ратовавшей за всемусульманскую солидарность и общечеловеческое благоденствие, равно как и за ненасильственный путь борьбы, придерживаться намеченного ими (еще в Сусе) плана взаимодействия ее легальных и подпольных структур. Но этому не суждено было осуществиться. В отличие от компартии, немногочисленной, но достаточно влиятельной в профессор- ско-преподавательских и академических кругах, которая с июля 1981 г. вернулась к легальной форме деятельности (старейшая из тунисских оппозиционных партий, ТКП первой и была

64Hamdi Elhachmi M. Op cit. P. 38–39.

65Ibid. P. 42–43, 175–179.

зарегистрирована)66, ДИН одновременно –– в полном смысле –– становится объектом жестких репрессий. Они были спровоцированы студенческими волнениями.

С весны университет бурлил, а самым скандальным эпизодом тех дней, что обычно заполнены горячкой экзаменационной сессии, стал захват в заложники декана факультетов естественных наук. Эта акция юных адептов исламизма, их «глупая затея», как сказал о ней аль-Ганнуши, вылилась для него лично и для Муру взятием под стражу; в целом же 18 июля было задержано 170 активистов партии, которая еще не успела расправить крылья.

В итоге на редкость скоропалительного разбирательства обвинения были предъявлены 91 человеку, одной трети из них –– заочно. Судебный процесс открылся 31 августа 1981 г. и уложился всего в четыре дня. Шестнадцать человек, включая Рашида аль-Ганнуши и Абд аль-Фаттаха Муру, были приговорены к 11 годам тюрьмы, трое –– к 10 годам, другие трое –– к 8 годам, еще трое –– к 6 годам и так далее, по убывающей67.

Однако «наш арест, –– по словам того же аль-Ганнуши, –– явился случаем, впрыснувшим свежую кровь в движение»68. И правда, суровые вердикты, вынесенные исламистам, вызвали широкое сочувствие к ним; из средств массовой информации, независимых

иоппозиционных, посыпались петиции, протесты. Число приверженцев ДИН в студенческой среде явно возросло и составило, по разным данным, около 20–30 %. Эти цифры, конечно, оценочные. Ссылаясь на такой источник, как сведения, полученные изустно от Салаха Каркара и Хабиба Мокни, французские политологи указывают, что количество «действительных членов» исламистского движения (прошедших три стадии обучения и давших клятву верности своим наставникам) увеличилось в Тунисе приблизительно с 700–900 человек в 1971–1978 гг. до 5 тыс. в 1979–1987 гг.

и8–10 тыс. в 1988–1991 гг.69

66Исламисты, которые были в данном случае недалеки от истины, расценили это как желание Бургибы найти союзника против них в лице закоренелых атеистов. Уже в феврале 1981 г., впервые после 19-летнего перерыва, ТКП смогла провести свой VIII съезд. На нем первым секретарем ЦК ТКП был избран Мухаммед Хармель, бывший ее второй секретарь (с 1957 г.), вернувшийся из эмиграции. 5 июля она получила разрешение на издание газеты, вскоре Хармеля принял Бургиба, и 19 июля было объявлено о легализации ТКП.

67См.: Ворончанина Н. И. Указ. соч. С. 136–137.

68Цит. по: Hamdi Elhachmi M. Op. cit. P. 45.

69Соответственно, все эти 20 лет развития исламистского движения в Тунисе,

с1971 по 1991 г., авторы делят на три периода: «внедрения», «роста» и «стабилизации» (Camau M., Geisser V. Op. cit. P. 302).

При этом основной прирост личного состава Исламской группы наблюдался в 1976–1980 гг., когда в эту организацию вступило свыше 2/3 ее членов. Изучив данные о лицах, арестованных летом 1981 г., тунисский социолог аль-Баки Хермасси подсчитал, что больше половины из них происходили по месту рождения либо из г. Тунис (33 %), либо из городов и местечек восточного побережья страны (21 %), это полоса Сахель –– Сфакс; уроженцами центральных и южных районов Туниса были 44 % взятых под стражу, но меньше 1/4 общего числа активистов новообразованного ДИН. Последнее опровергает распространенное мнение, что волна исламизма в этой стране накатилась с юга, из традиционно отсталой и более бедной области, чем урбанизированное приморье.

Происхождение активистов и арестованных лидеров ДИН *

* Составлено по: Hermassi E. M. La societ´e´ tunisienne au miroir islamiste // Monde arabe––Maghreb––Machrek. № 103, janvier –– fevrier´ –– mars 1984. P. 41.

** Центрально-Восточное побережье страны, исторически являвшееся «колыбелью» Нового Дустура. Выходцами из Сахеля были Хабиб Бургиба и многие его сподвижники или сотрудники разных лет.

Лишь позже, в дни так называемого хлебного бунта (о нем см. ниже) стихийные волнения действительно вспыхнули на юге,

воазисах Кебили, Дуз, Сук-эль-Ахда и Эль-Хамма, откуда перекинулись почти на всю территорию страны и послужили на руку исламистам, которые в ряде случаев открыто ими дирижировали. Но среди пионеров ДИН, попавших под первый их массовый арест, «южане» отчетливо преобладали только над выходцами из СевероЗападного Туниса (2 %). Это –– бывшая зона европейской аграрной колонизации, где издавна шло интенсивное развитие капиталистических отношений в деревне (прерванное лишь на относительно короткий период «социалистического эксперимента» 1960-х гг.) и, соответственно, сельского пролетариата, который, в свою очередь, пополнял ряды фабрично-заводских рабочих.

Уроженцы этих мест, одного из основных очагов исхода в миграционных потоках «деревня –– город», как видно, почти остались

встороне от раннего исламистского движения в Тунисе. Миграция же «город –– город», иногда вторичная, развивалась здесь главным образом по направлению из Сахеля (вилайя Сус) на северо-