Politicheskiy_islam_v_stranakh_Severnoy_Afriki

восток, к столичному мегаполису, где в интересующий нас период были сосредоточены все высшие учебные заведения Туниса, локомотив ДИН и ее плацдарм.

Между тем оставшиеся на воле хванжи (диал.: братья) не сидели сложа руки. Будто следуя примеру Нового Дустура середины 1930-х, который, что характерно, имел на первых порах своего существования приблизительно такие же «социально-географиче- ские» контуры, как и ДИН в начале 1980-х70, они создали временное руководство этого движения вместо лиц, оказавшихся в заточении или успевших скрыться71, и старались обзавестись союзниками повсюду: в госучреждениях, на заводах и фабриках, в армии и службах госбезопасности, в спортивных клубах и бойскаутских организациях, среди лиц свободных профессий и журналистов... Частично усилия ДИН были вознаграждены: Абд аль-Фаттах Муру в июле 1983 г. получил амнистию, но с ограничением политических прав.

Что же касается источников финансирования ДИН, то они были различны: это и традиционная форма закята (пожертвований в пользу нуждающихся мусульман), и доходы от контрабанды или от деятельности фальшивомонетчиков72. Нельзя исключить и вероятность того, что ДИН спонсировалось из-за рубежа, ибо еще в апреле 1980 г. тунисцы были представлены на состоявшейся в Лондоне конференции Международного исламского центра, созданного незадолго до этого в Женеве для организации подобных встреч73.

Кроме того, аль-Ганнуши сразу после съезда Исламской группы в Манубе зачастил за границу, прежде всего в Саудовскую Аравию, бывшую в ту пору щедрым меценатом международного исламистского движения, и в Судан, где свел личное знакомство с Хасаном ат-Тураби, новым гуру фундаменталистов. Последний провел семь лет в застенках генерала Нимейри, а затем, когда тот отпустил вожжи, стремительно упрочил свои позиции как в политических, так

70О социальном портрете «в цифрах» Нового Дустура первых лет его деятельности см.: Видясова М. Ф. Джихад без войны. Тунисский опыт модернизации и политическое наследие Хабиба Бургибы. Т. I. Кн. 1, М.: ИСАА при МГУ, 2005. С. 381–382.

71На подпольном заседании маджлис аш-шура и. о. «эмира» ДИН был избран Фадель аль-Бальди, приговоренный заочно к тюремному заключению. Вскоре ему удалось бежать во Францию, где он попросил политического убежища. Его место в 1982 г. занял Хаммади аль-Джебали, инженер из Суса, который и возглавил «малый хурал» вместо старого руководства. Большинство его членов были арестованы 8 января 1983 г., но инженер не растерялся и сформировал новое бюро из 5 человек (Hamdi Elhachmi M. Op cit. P. 46–47).

72См.: Шаабан С. Указ. соч. С. 58–59.

73См.: Милославская Т. П. Деятельность «Братьев-мусульман» в странах Востока // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. М. 1982. С. 20.

и в финансово-экономических структурах страны. Арест «эмира» ДИН вряд ли нарушил сплетенную им сеть интернациональных связей.

Понятную озабоченность тунисских властей вызвал тот факт, что в дни демонстраций против роста дороговизны (29 декабря 1983 г. –– 6 января 1984 г.) исламисты впервые подняли свое знамя над толпой. Этот «хлебный бунт», потрясший всю страну и остановленный указом Бургибы отменить рекомендованное экспертами МВФ решение правительства снять государственные субсидии на хлеб, пшеничную крупу74 и мучные изделия широкого спроса, стал тревожным звонком, предвещавшим закат эпохи правления Верховного борца, как полуофициально именовали первого президента Тунисской Республики.

Воспользовавшись спонтанными манифестациями протеста, которые начались на юге страны (где местные власти «отпустили» цены на хлеб еще до назначенного срока), а затем вспыхивали то в одном, то в другом городе, исламисты распаляли и подзуживали толпу, иногда ее и собирали. Наиболее частыми лозунгами тех дней были: «Нет бога кроме Аллаха, и Мзали –– его враг!» «Сердобольный Бургиба! Сделай снова хлеб по восьмидесяти [миллимов]», «Мы голодны, мы голодны, а хлеб по сто семьдесят!», «Рабочий и феллах! Вставай на борьбу!», «Хлеба, свободы и национального достоинства!»75

Волнения докатились до столицы во вторник 3 января 1984 г., достигнув здесь своего апогея. Первыми на улицу высыпали лицеисты, а в народном, причем бедняцком квартале аз-Зухур76 было замечено поутру, что самым старшим демонстрантам шел максимум пятнадцатый год. Их матери не только не возражали против того, что школьники прогуливают уроки, устроив себе «праздник непослушания», но и сами потянулись за ними77. Как результат этот марш детей, подростков и домохозяек, окутанный смрадным дымом

74Дробленая пшеница –– основа изготовления кускуса, самого популярного в странах Магриба блюда типа плова, который готовят по праздникам с мясом, а в будни с рыбой или просто с овощами.

75Турки, Арусийа. Ахдас аль-хубз ав «истратиджийат аль-шари‘» фи Тунис [Хлебный бунт, или «стратегия улицы» в Тунисе] // La fin du regne` de Bourguiba: ascension et regression´ des leaderships arabes. Tunis: FTERSI, 2005. С. 106 (пагинация арабской части сборника).

76Еще в 1960-х государство приступило к строительству пяти таких одноименных кварталов под названием «Аз-Зухур» («Цветы»). Они отличаются друг от друга по номерам и по социальному составу населения.

77Kraiem M. Les emeutes´ du pain en Tunisie (29 decembre´ 1983 –– 6 janvier 1984) // Mecanismes´ du pouvoir a` l’epoque´ de Bourguiba en Tunisie et dans le Monde arabe, Zaghouan (Tunisie): FTERSI, 2003. P. 41.

за собой во вторник манифестации»79. Некоторые из таких самостийных вождей возвеселились, другие погибли, десятки были взяты под стражу, а как только Бургиба появился в пятницу на телеэкранах, сказав, что правительство берет назад свое решение, новые толпы народа, теперь уже ликующие, хлынули на улицы, крича: «Да здравствует Бургиба! Долой Мзали!»

Если в предыдущие дни бюсты и статуи президента в некоторых населенных пунктах опрокидывали наземь, то теперь народ славил его как спасителя. На столичной площади Африки, у пьедестала конной статуи, воздвигнутой в честь возвращения Бургибы на родину 1 июня 1955 г. с победой (одержанной им в Париже на переговорах о внутренней автономии Туниса), возникло радостное столпотворение. Но это искреннее, шумное ликование было совсем не тем, что встретило Верховного борца в тот памятный летний день, когда он, сойдя с палубы старенького пакетбота на пристани Ла Гулетт, въехал в Тунис-столицу на коне –– в буквальном и переносном смыслах.

Аура Бургибы как харизматического лидера и «отца нации» давно потускнела, если не растаяла. Вокруг него, подверженного приступам глубокой депрессии и на глазах дряхлевшего (в ноябре 1984 г. он перенес третий инфаркт после второго, случившегося

вмарте 1979 г., и это отнюдь не весь букет его болезней), кипели страсти по поводу «престолонаследия», отягощенные экономическим кризисом середины 1980-х, который поразил не только Тунис, но и все арабские страны, включая крупных продуцентов нефти. Рост ВВП в Тунисе составил менее 3 % (в среднегодовом исчислении за 1982–1986 гг.) против 9 % в 1969–1976 гг. и 7–8 %

в1978–1980 гг.80

При столь неблагоприятном стечении обстоятельств реакция правительства на двойной –– политический и экономический –– кризис была довольно непоследовательной. С одной стороны, из почетной ссылки –– с должности посла в Варшаве –– был возращен на прежнее место –– на пост директора Службы госбезопасности, генерал Бен Али, четыре года назад «проглядевший» вторжение боевиков в Гафсу, но готовый придавить любых возмутителей спокойствия железной рукой (вскоре после «реабилитации» он был возведен в ранг статс-секретаря и, сняв с себя погоны, стал первым профессиональным военным, пусть и отставным, в правительстве независимого Туниса). С другой стороны, Мзали, который еще в бурные январские дни 1984 г. почувствовал, что его акции падают,

79Цит. по: Kraiem M. Op. cit. P. 59–60.

80См., например: World Development Indicators, 2005.

кому из предводителей достанется «жезл эмира». Победил аль-Ган- нуши: съезд подтвердил его полномочия; проиграл Каркар, которому пришлось удовольствоваться местом председателя маджлис аш-шура. Пост генерального секретаря остался за Муру, который на главенство в ДИН не претендовал, но пользовался репутацией лидера его умеренного крыла и поэтому сам был полезен этой непризнанной партии. Устранив свои внутренние разногласия, она

сновой силой взялась за духовное воспитание подрастающего поколения.

Собрав подписи 15 тыс. студентов, лидеры ДИН провели 18–20 мая 1985 г. под своей эгидой учредительный съезд Тунисского всеобщего союза студентов (UGTE), созданного в качестве альтернативы Всеобщему союзу тунисских студентов и получившего название, обманчиво похожее на то, что носила старая организация (UGET), уже перешагнувшая за свое тридцатилетие. Вновь созданный союз стал «наиболее серьезной опорой ДИН не только в университете,

но и в целом в молодежной среде... Не согласных с его решениями подвергали карам –– избивали, обливали кипятком»85. Тот год, начиная с конца предыдущего, стал триумфальным для Движения исламской направленности. Под его давлением был отменен циркуляр, запрещавший ношение религиозной одежды в школах, вернулись на прежнее место службы многие уволенные исламисты или им сочувствующие.

Его вожди присутствовали и на XVI съезде ВТСТ (15–21 декабря 1984 г.), и на съезде Тунисской лиги в защиту прав человека, кстати, старейшей в арабских странах (основана и легально действует

с1976 г.), которая включила представителя ДИН в свое руководство. Возобновить издание своей периодики исламистам не удалось, но местная пресса, нейтральная и разных политических оттенков, охотно предоставляла им свои страницы, и наконец 10 октября 1985 г., вскоре после налета израильской авиации на штаб-квартиру ООП, находившуюся в одном из предместий г. Тунис, ареопаг ДИН появился на телеэкранах в обществе премьера Мзали, который пригласил его «для консультаций».

Испытывая головокружение от успехов, аль-Ганнуши в интервью, которое он дал в апреле 1985 г. на телеканале «Аль-Арабийа»,

85Шаабан С. Указ. соч. С. 59. Действительно, стычки между студентами доходили до рукопашной схватки. Однако надо учитывать, что исламисты были тогда представлены в обоих студенческих союзах, и во ВСТС (UGET), и в ТВСС (UGTE). Более того, многие заядлые активисты ДИН входили сразу и в тот, и в другой союз. Основная же масса вступивших в ТВСС уповала на то, что он станет по-настоящему автономной организацией профсоюзного типа, неподконтрольной официальным властям (Camau M., Geisser V. Op. cit. P. 330–331).

заявил: «Так называемые освободительные движения, возникшие в Магрибе с целью борьбы с колонизаторами, захватили власть

ипредали народ, боровшийся за Ислам... Вестернизированные элиты, которые ныне управляют нашей страной, представляют лишь ее ничтожное меньшинство... они были воспитаны колонизаторами

иот них унаследовали бразды правления. Будущая элита, которая

станет управлять Исламским Тунисом, это новая генерация, складывающаяся сейчас»86.

Похоже, автор этих фраз мечтал не столько о «суверенитете Аллаха» вместо народного суверенитета, провозглашенного Конституцией Тунисской Республики, сколько о своем восхождении на ее политический Олимп, однако падение Мзали, который 8 июля получил отставку и затем, обвиненный в коррупции, бежал под видом простого разносчика через алжиро-тунисскую границу, оборвало «медовый месяц» ДИН и правительства.

Вопреки мнению Мухаммеда Мзали будто его отставка явилась очередной прихотью президента, она была заранее предрешена. Забастовка студентов и лицеистов, прошедшая 2–3 января 1986 г. под знаком второй годовщины «хлебного бунта», истощила терпение Бургибы, и он не только лишил премьера портфеля главы МВД, но и убрал с поста министра образования его ставленника,

Мухаммеда Фреджа Шадли, который подвизался на этом посту с апреля 1980 г. до мая 1986 г.87 Вновь были пересмотрены школьные программы и взят курс на развитие двуязычия в учебном процессе.

Кроме того, на XII съезде СДП (июнь 1986 г.), который ошеломил следившую за его ходом публику тем, что в нарушение устава этой партии и впервые за ее долгую историю все члены нового ЦК были не избраны, а назначены самолично председателем СДП и, соответственно, главой государства, в состав этого органа не попали ближайшие сторонники Мухаммеда Мзали. Другим предвестием неминуемого завершения его политической карьеры стало то, что Бургиба, дав высокую оценку деятельности премьер-

министра, уклонился от того, чтобы в сотый раз назвать «духовного сына» своим преемником88.

86Цит. по: Hamdi Elhachmi M. Op. cit. P. 51.

87Charfi M. Les ministres de Bourguiba (1956–1987), Paris: L’Harmattan, 1989. P. 86.

88Окончательно его судьбу решил визит к Бургибе группы членов правительства, ответственных за экономическую сферу, которые разъяснили президенту, к каким плачевным для нее результатам привело бездарное руководство Мзали. В тот же день, 8 июля, Бургиба оповестил об отставке премьера через тунисское информагентство, и это действительно застало «жертву» врасплох (Belkhodja T.

С трибуны этого съезда Бургиба клятвенно пообещал, что сделает все возможное, чтобы избавиться от бидонвилей и от «аль-ихва- нийа», как он называл ненавистных ему исламистов/интегристов, которые в свою очередь считали его своим «историческим врагом». Ошибкой Бургибы, как полагают некоторые аналитики, стало то, что он, опираясь на свой прежний опыт (агитатора, вовлекавшего голытьбу в антиколониальное движение и хорошо знавшего ее психологию, быт и нравы), слишком тесно увязывал феномен исламизма с наличием очагов нищеты. Впрочем, это была не единственная его ошибка... Между тем в тот период, когда шел бурный рост рядов Движения исламской направленности (ДИН), средний тип его активиста представлял собой не босяк, не обитатель городских трущоб, а учитель начальной и средней школы или лицея, зачастую преподаватель философии89. Напротив, университетская профессура оставалась, за редкими исключениями, непроницаемой для пропаганды исламистов и тем самым ограничивала их влияние на студенчество. Таково общее мнение тунисских социологов. С ними соглашается Салах Каркар, признавший задним числом, что ДИН с его учительским ядром отнюдь не стало народной партией. Это движение, сказал он (в беседе с М. Камо и В. Жейсером, состоявшейся в 2002 г.), снискавшее симпатии в «высшем среднем классе», слабо затронуло пролетарские слои, даже безработных90.

По сведениям из того же источника, к 1989 г. исламисты сумели перетянуть на свою сторону не более 15–20 % членов Всеобщго тунисского союза труда ВТСТ, а это –– лакомый кусок для любых сил оппозиции, ибо специфика социально-политического развития независимого Туниса, даже его уникальность, в том и кроется, что здесь единственным потенциальным и реальным противовесом «партии власти» и, следовательно, ахиллесовой пятой авторитарного режима являлся (и ныне является) именно этот профцентр, основанный в 1946 г., но уходящий корнями своей истории в далекие двадцатые. В те годы, когда возникла (пусть ненадолго) его предтеча, Всеобщая конфедерация тунисских трудящихся (ВКТТ), созданная по инициативе Мухаммеда Али аль-Хамми (1894–1928), человека необычайной судьбы и, кстати, выходца из тех же забытых богом мест, что и Рашид аль-Ганнуши –– из оазиса Эль-Хамма91.

Op. cit. P. 281). Позже Мзали был приговорен заочно к 15 годам тюремного заключения с конфискацией имущества.

89Предмет, обязательный в тунисских лицеях (на последнем году обучения), но не в вузах.

90Camau M., Geisser V. Op. cit. P. 294.

91О его биографии см., например: Видясова М. Ф. Джихад без войны... Т. I, Кн. 1. С. 459–471.

Яркие, сильные личности, начиная с Фархата Хашеда, народного любимца, трагически погибшего 5 декабря 1952 г., нередко возглавляли и ВТСТ, который сыграл большую роль в тунисском и –– шире –– североафриканском антиколониальном движении, действуя солидарно с партией Новый Дустур, но вовсе не являясь ее придатком. В условиях же независимой страны этот профцентр пережил разные этапы своего существования, то всецело подчиняясь воле дустуровского истеблишмента (стремившегося либо расколоть, либо интегрировать ВТСТ в систему «партия-государство»), то возобновляя борьбу за свою автономию. Последнее как раз и наблюдалось в критические восьмидесятые92.

Думается, тот факт, что ДИН не сумело тогда взять «крепость ВТСТ», во многом предопределило его будущий крах, почти тотальный, который нельзя объяснить только репрессиями, которые обрушились на тунисских интегристов. Ведь стереть с лица земли их собратьев по духу пытались и власти предержащие других арабских стран...

Продолжая мысль об особенностях социального облика ДИН, следует еще раз подчеркнуть, что это движение послужило отдушиной для иногда и не вполне осознанного чувства фрустрации, охватившего представителей «новой социальной периферии» переходного общества. Речь идет о тех самых школьных учителях –– моторе деятельности ДИН, которые, пишет тунисский социолог Абд аль-Кадир Згаль, будучи, как правило, уроженцами городских или полугородских центров и выходцами из «новой мелкой буржуазии», народившейся за годы независимости, не имели тех перспектив карьерного роста, что открывались перед им подобными в конце 1950-х и в 1960-е гг., на стартовом этапе становления и развития молодого суверенного государства93 . Блокированная вертикальная социальная мобильность подталкивала часть представителей этой интеллектуальной элиты, объективно благополучной в плане ее материального положения, но обездоленной, по сравнению с настоящей, обуржуазившейся постколониальной элитой, к «бегству в религию» и бунту против той идеологии модернизации, которую усердно проповедовал западник Бургиба (стремившийся, надо отдать ему должное, «сотворить из народа нацию» и привить ей

92Подробнее см.: Новейшая история арабских стран Африки. М.: Наука, 1990.

С.313–314, 332–324.

93Zghal A. La nouvelle strategie´ du Mouvement de la tendance islamique: manipulation ou expression de la culture politique tunisienne? // Tunisie: la politique economique´ de la reforme´. Sous la dir. de I. W. Zartman. Aix-en-Provense: Alif-Les Editions de la Mediterran´ee,´ 1995. P. 206. (Перевод книги, выпущенной в 1991 г. издательством Lynne Rienner Publishers).

чувство гражданской идентичности), а вожди ДИН квалифицировали как предательство и народа, и ислама. Однако, о чем уже сказано, их борьба за возвращение страны в лоно подлинно исламского социума имела относительно слабый успех.

В свете этих фактов требует некоторого уточнения вывод Н. И. Ворончаниной о том, что «в Тунисе, как и в других мусульманских странах, социальную базу фундаменталистского движения составляли „традиционные“ слои мелкой буржуазии, ремесленники, мелкие крестьяне, городская и сельская беднота, пауперы,

вбольшинстве своем вчерашние крестьяне и сельскохозяйственные рабочие, наконец, часть студенчества»94. Насколько нам известно, пауперы обычно лишь присоединялись по ходу дела к уличным демонстрациям, организаторами или деятельными участниками которых были исламисты. Традиционные же слои мелкой буржуазии Туниса, если иметь в виду кустарей и торговцев, каких можно видеть в лавках на городском «с´уке» (базаре), или хозяев швейных, кожевенных и т. п. мастерских, по большей части давно осовременились. И совсем не они, а именно студенты, и, что любопытно,

впервую очередь слушатели факультетов естественных наук, находились в авангарде движения, возглавленного «философами» от классной доски.

Нельзя также согласиться с мнением, что студенты –– выходцы «из беднейших слоев населения» численно преобладали на есте-

ственных факультетах университета, якобы менее престижных, чем гуманитарные, и в Национальной школе инженеров95. В этой школе, построенной и технически оснащенной с помощью СССР,

на протяжении нескольких лет, в 1970-е годы, советские специа-

листы вели преподавательскую деятельность, и они рассказывают как раз об обратном96. Вместе с тем результаты изысканий вышеназванных французских авторов, М. Камо и В. Жейсера, проведенные путем анализа биографических данных, а также бесед со многи-

94Ворончанина Н. И. Указ. соч. С. 113.

95Новейшая история арабских стран Африки... С. 330.

96Основную группу этих специалистов, около 30 человек, составляли профессоры и доценты Химико-технологического института (ныне университета) им. Д. И. Менделеева. По их словам, студенты нового инженерного вуза в большинстве своем происходили из зажиточных семей, о том же пишет французский автор П. Вермерн. В свою очередь административные работники системы образования Туниса, где прием в вузы осуществляется на основе конкурса лицейских дипломов «бакалавра» (аналог аттестата зрелости), подтверждают, что места на естественных факультетах, в том числе медицинском, пользуются высоким спросом, а необходимые для поступления на них отличные и хорошие оценки по математике чаще всего имеют питомцы престижных лицеев. Следовательно, выходцы из «хороших» семей и отнюдь –– не из глубинки.