Средние века. Выпуск 75 (3-4)
..pdf
Об условиях эффективного соучастия в политическом управлении… 45
После Великого переселения народов переход к стабильному обитанию изменил образ жизни, сформированный условиями природной среды. Традиции развивались и в области материальной культуры, и в восприятии мира, включая идею об общем происхождении. Жизненная практика отражалась в обычаях, нормах
исистеме права. Церковь сыграла важную роль в утверждении этносов, поскольку выполняла свою миссию, сообразуясь с существующими традициями, присваивая в процессе христианизации места старых языческих культов2. Смешение языков порождало специфические формы коммуникации. Община осознавала свое единство и специфику благодаря обилию внутренних и внешних связей. В зависимости от имеющихся возможностей коммуникации, географические условия придавали связям с внешним миром более или менее устойчивый характер. Если плотность населения была низкой, а трудности передвижения велики (например, в горах или в лесистых регионах), то взаимодействие было слабым, что становилось причиной и негативного отношения к чужаку, воспринимавшемуся как угроза. В то же время расположение на просторных равнинах, в районах удобной навигации по рекам или вдоль морского побережья облегчало контакты, способствуя торговле, помогая овладеть многими языками и приобрести космополитический взгляд на мир, подталкивая к экспансии.
Втечение веков развитие средств транспорта, средств коммуникации и средств насилия облегчили экспансию сообществ в наиболее плодородных и наиболее доступных природных зонах. Так локальные сообщества группировались в более обширные территориальные образования, среди которых наиболее заметными были княжества и королевства. Норберт Элиас описал образование французской монархии с X в. как механизм, развивавшийся в строну формирования того, что он называл Gewaltsmonopol, это немецкое слово означало и монополию на власть, и монополию на насилие3. Если соперничество между феодальными сеньорами
ивело к выбыванию слабейших и к экспансии победителей, то, надо отметить, эти процессы шли по-разному и в разных условиях и приводили к становлению политических структур, в значительной мере отличавшихся друг от друга. Согласно Элиасу,
2Sprache und Identität im frühen Mittelalter / Hrsg. W. Pohl. Wien, 2012; Pohl W. Deliberate Ambiguity – The Lombards and Christianity // Christianizing peoples and converting individuals / Ed. G. Armstrong, I.N. Wood. Turnhout, 2000. P. 47–58.
3Elias N. Über den Prozess der Zivilisation. Basel, 1939. Vol. 2: Wandlungen der Gesellschaft: Entwurf zu einer Theorie der Zivilisation. Chap. 2.
46 |
В. Блокманс |
протяженность территории и развитие товарно-денежных отношений в обществе были главными переменными величинами, объясняющими уровень монополизации власти. На своей относительно небольшой территории Каролинги смогли достичь гегемонии, которой не было ни у английских королей, ни у германских императоров, вынужденных вести переговоры с представительными собраниями («штатами»), своими главными внутренними соперниками. Вдобавок почти все королевства были составными,
и«сварные швы» на месте соединения постепенно присоединяемых территорий оставались заметны, существенной была и разница между составными частями государств, равно как и стремление населения к сохранению своей специфичности. Даже после двух веков административной амнезии исторические названия французских провинций, вновь введенные в оборот для обозначения регионов в конце XX в., были приняты с энтузиазмом.
Не только лишь размеры территории, но и прочие географические и социальные характеристики внесли вклад в формирование локальных сообществ и их политических структур. Норберт Элиас проанализировал концентрацию власти на «вершине», при дворе, но он уделил мало внимания тому, что поддерживало единство подданных и их способность к организации. Одним из факторов является плотность населения, ее различия были весьма значительными в течение всей эпохи Старого порядка, они остаются таковыми и сегодня, как на уровне всего континента, так
иотдельных стран4. В настоящее время Нидерланды являются страной с самой высокой плотностью населения в Европе, здесь она составляет 450 человек на кв. км; во Франции – 102, в Ирландии – 68, в Швеции – 20, в России – 8 человек на кв. км. Очевидно, что площадь территории сильно влияет на эти цифры. Но даже в случае малых стран, контраст между густонаселенными и малолюдными провинциями весьма ощутим. Так, в Нидерландах он составляет 6 к 1 (Южная Голландия по отношению к Дренте) и 12 к 1 – в Бельгии (Брабант по отношению к Люксембургу).
Случай Швейцарской конфедерации как нельзя лучше иллюстрирует устойчивость культурных и политических барьеров в коммунах, имеющих широкую автономию и бдительно следящих за сохранением своей идентичности. И хотя географическая и социальная ситуация препятствовала образованию централизо-
4Vries J., de. European Urbanization 1500–1800. Cambridge (Mass.), 1984; Zeller O. La ville moderne // Histoire de l’Europe urbaine / Éd. J.-L. Pinol. P., 2003. Vol. 1. P. 599–629.
Об условиях эффективного соучастия в политическом управлении… 47
ванного государства, это не мешало общинам поддерживать регулярные контакты и сформировать достаточно активные представительные учреждения5. Конфедерация, традиционно именуемая клятвенным союзом (Eidgenossenschaft), была редким случаем добровольного и при этом устойчивого объединения, в котором сохранился высокий уровень автономии ранее существовавших частей. С конца XIII в. они подписывают хартии для обеспечения внутреннего мира и общей защиты от посягательств феодальных династий, из которых самой мощной была династия Габсбургов. Три, затем пять сельских кантонов, а с 1353 г. еще и три городагосударства (Люцерн, Цюрих и Берн, по европейским меркам города среднего размера), заключили оборонительные пакты, которые, с 1499 г. де-факто освободили швейцарцев от вмешательства Священной Римской империи. Все эти союзы, закрепленные в хартиях, свободно обсуждались и одобрялись представителями общин, вопреки проискам сеньоров, рассматриваемых как внешняя угроза.
Исключительность Швейцарской конфедерации определялась ее географическим положением. С одной стороны, оно благоприятствовало устойчивости мелких сельских общин, занимающихся в основном скотоводством, торговлей сырами и организацией альпийских перевозок. Эта деятельность приносила достаточно средств, позволявших крестьянам выкупать сеньориальные повинности. С этой целью с начала XIII в. и было налажено взаимодействие союзов общин. С другой стороны, высокие горы образовывали естественную преграду, мешавшую развертыванию больших рыцарских армий, и в то же время с помощью оборонительных сооружений можно было контролировать альпийские проходы. Укрепление феодальной власти было здесь затруднено, поскольку этому препятствовала автономная организация коммун. В случае необходимости союзы общин действовали силой, изгнав, например, австрийских герцогов из дома Габсбургов в битвах при Моргартене в 1315 г. и Земпахе в 1386 г.
Но распространение власти феодалов оказывалось затруднено и в совсем других географических условиях – на малоплодородных и незащищенных от моря берегах Нидерландов и
5Würgler A. Die Tagsatzung der Eidgenossen: Politik, Kommunikation und Symbolik einer repräsentativen Institution im europäischen Kontext (1470–1798). Epfendorf, 2013; см. также многочисленные упоминания в кн.: Empowering Interactions:
Political Cultures and the Emergence of the State in Europe 1300–1900 / Ed. W. Blockmans, A. Holenstein, J. Mathieu. Farnham, 2009.
48 |
В. Блокманс |
Фрисландии. Как отметил специалист по аграрной истории Бернард Слихер ван Бат, крестьянская свобода и, соответственно, низкая концентрация ресурсов и прав в руках сеньоров объяснялись трудностями, связанными с природной средой6. Фризские крестьяне упорно сражались, защищая свои свободы, дарованные, как они утверждали, еще Карлом Великим. Два графа Голландии – избранный римским (германским) королем Вильгельм II и Вильгeльм IV – погибли, пытаясь подчинить Фрисландию. И только превосходящая сила императора Карла V Габсбурга заставила фризов признать его своим сеньором в 1524 г. И снова влияние географического положения. У этой открытой сельской местности не было ни точных границ, ни узких проходов. Близость берега побуждала некоторые группы к пиратству на путях ганзейского судоходства. Свободные крестьяне поддерживали «свои» вооруженные отряды, подчинить которые не удавалось ни разу в те периоды, когда предпринимались попытки отдельных представителей коммун установить мир в регионе7. В отличие от швейцарцев общинный дух фризов не стимулировался стремлением обеспечить торговые пути, фризы не получали от них доходов и им не было нужно организовывать взаимодействие с другими общинами.
Оба примера существования сельских сообществ, не признающих власти сеньора, обычно рассматриваются как исключения в европейской истории. Швейцарцы сумели дистанцироваться от императора и в 1499 г. освободились от него полностью, фризы вынуждены были уступить заметно превосходящей силе Габсбургов лишь в 1524 г., сохранив, однако, свое право и обычаи. Но эти два случая показывают, что если формы представительства и развивались на региональном и межрегиональном уровнях без вмешательства сеньора или государя, то лишь для того, чтобы сопротивляться внешним угрозам. Это наблюдение справедливо и для городов, образующих оборонительные лиги с целью сохранить автономию и оградить городскую торговлю от феодального насилия. Самый известный случай – это ломбардские лиги, выступившие против Фридриха Барбароссы в 1158–1177 гг.
Самые ранние примеры объединения городов по инициативе городских властей приводит Гальберт Брюгский, повествуя о смутах в графстве Фландрия в 1127–1128 гг. Магистраты глав-
6 Slicher van Bath B. H. Boerenvrijheid. Groningue, 1948.
7 Fryslân, staat en macht 1450–1650 / Ed. J. Frieswijk e.a. Hilversum, 1999.
Об условиях эффективного соучастия в политическом управлении… 49
ных городов заключили союз, чтобы отстранить графа, которого они сочли опасным и несправедливым клятвопреступником. Они приглашали жителей окрестных городов на народные собрания и даже отказались явиться на ассамблею, на которую король Франции созывал 8 «мудрейших» (sapientiores) от городов и всех баронов края. Городские магистраты собирались по собственной инициативе, чтобы определить критерии выбора нового графа, который хотел бы и мог бы помочь стране ради общего благополучия (qui utilitati communiter patriae velit et possit prodesse)8. Внимание в этом рассказе привлекают не только частые упоминания слова patria применительно к графству Фландрия, но и твердая решимость горожан заставить графа уважать обычаи и традиции страны, а также полученные раньше привилегии и клятвы, данные им во время инаугурации. В течение нескольких месяцев потенциал городов, известных своей экономической экспансией, был преобразован в форму политического сообщества. Предполагалось, что оно будет состоять из трех сословий: «бароны и пэры, а также ответственные [лица] из духовенства и народа», заботящихся об «общем благе всей страны», твердо убежденных в своем праве выбирать и, в случае необходимости смещать графа, даже вопреки воле своего верховного суверенного сеньора, короля Франции9. Участие горожан предоставляло возможность для примечательной политической риторики: было сформулировано понимание ассамблеи Трех сословий (в том числе с участием представителей городов), получившей право судить о легитимности действий графа.
Группы купцов, чья торговая деятельность развивалась по определенным направлениям, объединялись, чтобы защитить свои интересы. Такое объединение в XII в. часто называлось «ганза», иногда «братство», «гильдия» или «сообщество» (universitas). Члены такого объединения должны были пользоваться доверием собратьев, что гарантировалось поручителями и обязательным денежным взносом. Купцы приносили клятву проявлять солидарность в обмен на защиту и пользование коллективными привилегиями, которые их объединение получало от местных властей. Хотя подобные организации создавали лишь купцы, переговоры,
8Galbert de Bruges. De multro, traditione et occisione gloriosi Karoli comitis Flandriarum. Ch. 51, 52, 106 / Еd. J. Rider. Turnhout, 1994. (Corpus christianorum; 131); об авторе см.: Rider J. God’s Scribe: The Historiographical Art of Galbert of Bruges. Washington, 2001.
9 Galbert de Bruges. Op. cit. Ch. 95.
50 |
В. Блокманс |
которые они вели с разными политическими силами, касались экономической политики, торгового и уголовного права. Внешними партнерами, гарантировавшими безопасность торговых связей, были в основном территориальные или локальные власти: от императора до магистратов конкретного города.
Купцы, входившие в эти «ганзы», были близки к политическим элитам своих городов и трудно отделимы от них. К 1180 г. датские и немецкие купцы, получив защиту от своих суверенов, соперничали в строительстве представительств на балтийском острове Готланд, в Висбю. «Немцы» основали «Петерхов» в Новгороде. Эти торговые отношения датируются временем не позднее 1161 г. Очевидно, что подобные соглашения были результатом переговоров, которые вели представители заинтересованных сообществ. В 1175/76 г. король Англии Генрих II пожаловал свою защиту купцам из Кёльна и позволил им обосноваться в лондонском guildhall, который вскоре превратился в «Стальной двор» (Steelyard) – организацию нижненемецких купцов, с 1282 г. называемую Немецкой Ганзой (hansa Alemanie). К середине XIII в. купцы «всех немецких городов» – от Утрехта до Эльбонга, добились признания своих прав в Риге и Новгороде. У них была общая печать; и на самой ранней сохранившейся грамоте с оттиском этой печати (1260 г.) говорится о «немцах, посещающих Готланд». В 1291 г. они были обозначены как «сообщество торгующих с землей Готландской для блага торговли призванного» (universitas mercatorum terram Gotlandie gratia mercandi applicantium)10. Наблюдался существенный рост числа городов, вовлеченных в различные политические общности; соглашения заключались благодаря переговорам корпораций и ратифицировались сеньорами. Но соблюдение этих соглашений намного превосходило частные интересы. Известно, что в XIV в. эти региональные союзы присоединились к организации, известной как Немецкая Ганза, и роль в ней городских магистратов возобладала над той изначальной ролью, которую играли купеческие гильдии.
Подобные «ганзы» действовали и в других регионах, например, в то же время во Фландрии и на севере Франции («Ганза XVII городов», «Фламандская Ганза Лондона»). Их функции перешли в руки городских магистратов с начала XIV в. Долголетие Немецкой Ганзы может объясняться тем, что купеческие корпорации действовали на слишком обширной территории, где
10 Hammel-Kiesow R. Die Hanse. München, 2008.
Об условиях эффективного соучастия в политическом управлении… 51
ни один из многочисленных правивших там государей не мог осуществлять свою власть над всеми регионами вокруг Балтики и Северного моря, тогда как достаточно гибкая федерация городов умела заключать договоры с каждым из партнеров. Она выражала
изащищала, таким образом, общий интерес, но иногда – интересы лишь некоторых локальных ассоциаций.
Городские или сельские лиги создавали сообщества для преследования общих целей; автономия каждой из частей не ставилась под сомнение. Совокупность общин представляла собой более широкую идентичность, именование которой и во Фландрии, и в Ломбардии, и во Фрисландии, и в Нижней Германии отсылало к общему славному происхождению, к «родине». Народ осознавал свою принадлежность к сообществу бóльшему, чем локальная община, идентифицируя себя с территорией обитания. Начиная с XIV в., подданные систематически требуют от своих сеньоров уважения и защиты территориальной целостности своей земли, выступая против отчуждений, часто затеваемых сеньорами для удовлетворения острой финансовой нужды. Государи же очень часто были иноземцами, полагавшими, что их главная цель состоит в защите интересов собственной династии, а ради этой цели части их семейных владений могли подлежать обмену. Народ дорожил своей «родиной», династии же сменяли друг друга в поисках большей выгоды. В композитарных монархиях, то объединявшихся, то разъединявшихся друг с другом, у правителей не было иного выхода, кроме как уважать территориальную целостность, институты, кутюмы и автономию составных частей11. Размеры «страны», послужившей основой для общинного самосознания, варьировались в зависимости от географического положения, демографических условий и баланса власти. Вековая стабильность системы рождала единение, как налагаемое властителями, так и сформированное местными политическими сообществами.
Вэтих взаимодействиях важную роль играла хронология консолидации политических общностей. Швейцарские общины
иих лиги сформировались еще до подъема могущества Габсбургов; идентичность швейцарцев оказалась развитой в достаточной мере, чтобы отвергнуть амбиции сеньоров, противоречащие
11Brunner O. Land und Herrschaft: Grundlagen der territorialen Verfassungsgeschichte Österreichs im Mittelalter. Wien, 1959 (4-e изд.); Hébert M. Parlementer... P. 260– 271.
52 |
В. Блокманс |
«общему благу». Ломбардские города могли хвастаться древностью Лангобардского королевства, чтобы сопротивляться давлению императора, чьи связи с регионом были слабы. В других регионах именно монархическая власть формировала стабильное политическое единство: в течение веков по мере успехов монархической консолидации рождалось новое осознание приверженности к династии. Этот процесс наталкивался на самобытность регионов, где идентичность сформировалась еще до того, как они были инкорпорированы в новую державу, как это было во Франции, Англии, Кастилии, а в Новое время в Скандинавии. Французские герцогства, Уэльс, составные части Арагонской короны и другие княжества, инкорпорированные после заключения династических союзов, сохраняли свои идентичности, несмотря на то что находились под властью одного короля. Так, во время Сегадорского восстания (так называемой Каталонской революции, 1640–1652 гг.), ассамблея требовала верности и лояльности «родине», защиту свобод, обычаев и каталанского языка.
Историки находят элементы, которые легли в основу представительной системы, главным образом, в феодальных ассамблеях
ив церковных структурах, таких как соборы и синоды (особенно активные во время борьбы за инвеституру), провинциальные и генеральные капитулы новых орденов. Не отрицая подобного влияния, я склонен подчеркнуть, что речь идет о моделях, свойственных дворянству и духовенству на службе у государей, тогда как формы общинной организации, инициированные горожанами
исвободными крестьянами, смогли возобладать именно в тех регионах, где монархическая власть утвердилась относительно поздно. Такие формы организации становились дополнением к собраниям привилегированных сословий, существуя не обязательно в оппозиции к ним, но часто – параллельно, выполняли функции, дополнительные по отношению к ассамблеям, созываемым государями. Там, где представительство общин получило развитие до того, как укрепилась королевская власть, оно могло быть инкорпорировано в ассамблеи Штатов и при этом продолжать функционировать и в сфере прежней компетенции, например, собираясь по своей инициативе, как в землях старых Нидерландов12.
12Blockmans W. Representation (Since the Thirteens Century) // The New Cambridge Medieval History. Cambridge, 1998. Vol. 7: C. 1415 – c. 1500 / Ed. Ch. Allmand. P. 53–58.
Об условиях эффективного соучастия в политическом управлении… 53
ДИНАСТИЧЕСКИЕ ПЕРИПЕТИИ И ИНЕРЦИЯ ИНСТИТУТОВ
Все без исключения представительные институты, существовавшие в рамках монархий, впервые заявили о себе в условиях разного рода трудностей, с которыми сталкивалась династия: спорное наследование, проигранные войны, финансовые кризисы, серьезные превышения полномочий. После уже упомянутого казуса Фландрии 1127–1128 гг., в 1188 г. состоялось собрание представителей трех сословий Леона, которому предшествовало состоявшееся годом ранее заседание широкой курии (curia), где присутствовали maiores от 50 городов; курия подтвердила брачный договор королевы Кастильской. В 1223 г. на тинге, состоявшем из аристократии и простонародья «для криков одобрения»,
вНорвегии обсуждался вопрос о престолонаследии. В 1254 г. по схожему поводу были созваны кортесы в Португалии, а в 1283 и 1287 гг. – кортесы в Арагоне, Барселоне и Валенсии. В Арагоне традиция «генеральных курий» с участием городов складывается не позднее 1154 г.13 Большинство этих собраний не получило продолжения, поскольку монархи, быстро одержав верх, отказывались от сделанных уступок. Однако историческое сознание подданных тотчас же вспоминало о полученных привилегиях, как только государь вновь оказывался в затруднительном положении.
Первая ассамблея Трех сословий Фландрии собралась лишь
в1400 г. по инициативе нового графа – Филиппа Храброго, герцога Бургундского, сына, брата и дяди королей Франции. И сама инициатива, и ее модель имели французское происхождение, поскольку Фландрия уже давно нашла свою собственную форму представительства. В середине XIII в. магистраты крупных городов регулярно вели переговоры как в присутствии графини [Маргариты II Фландрской], так и без нее по вопросам экономической политики, относящихся, в частности, к торговле и чеканке монеты. В последние годы того же века династический кризис привел к сближению между графом и «народом» Гента. В 1297 г. «народ» направил графу петицию с жалобой на правящую городскую олигархию с требованием, «чтобы те, кто впредь будут править, были бы принуждены советом с нашей и с вашей стороны творить выгоду вам и нам, и посему бедные должны будут
13 Blockmans W. Representation... P. 39–41; Hébert M. Op. cit. P. 7–9.
54 |
В. Блокманс |
также хорошо поддержаны в своих правах, как и богатые»14. Это стремление поставить городской магистрат под контроль графа и представителей «народа» реализовалось пять лет спустя в жестком варианте, благодаря политической революции, последовавшей за битвой при Куртре (1302 г.). В течение XIII в., особенно между 1259 и 1275 гг., города Лангедока также участвовали в экономической политике своего края, главным образом в том, что касалось чеканки монеты, экспорта зерна и вина, торговых путей, права мытных сборов и ростовщичества. Представители городов регулярно совещались и между собой, и с дворянами как по свой собственной инициативе, так, иногда, и по воле короля15. Политический расклад сил здесь был более стабилен, чем во Фландрии, и политическое представительство городов оставалось ограничено лишь патрициатом.
Консультативная роль горожан в области экономической политики проистекала из их опыта в этой сфере, а необходимость отстаивать жизненные интересы побуждала их брать управление в свои руки. В XIII в. бóльшая часть советников государей принадлежала к духовенству и дворянству, которые чаще всего с презрением относились к материальным заботам, при условии, что сами были застрахованы от нужды. Для горожан же свобода торговли и стабильность монеты, безопасность дорог и сокращение расходов при заключении сделок являлись задачами первого порядка. В городской среде можно было найти экспертов в этой сфере, организации горожан и магистраты были выразителями и защитниками городских интересов. В регионах с высокой плотностью городов, ориентированных на морскую торговлю, как, например, в Лангедоке и во Фландрии, насущные для горожан вопросы занимали важное место на переговорах с представителями власти, поскольку сеньоры также получали выгоду от процветающей торговли благодаря доходам в виде рыночных пошлин, акцизов и монетной регалии. Кроме того, сеньоры могли использовать свою власть, чтобы получить займы, обеспечивающие их превосходство над соперниками. В XIII в. графы Фландрии были опутаны невозвратными долгами перед городами и крупными
14«que cil qui seront gouverneur soient constraint par conseil de vous et de nous de faire le profit de vous et de nous, et par quoi il povres soit autresi bien soustenous en son droit comme li rikes» (Comptes de la ville et des baillis de Gand, 1280– 1315: Commentaires / Éd. J. Vuylsteke, V. van der Haeghen, A. van Werveke. Gand, 1906. P. 79).
15Bisson Th. Assemblies and representation in Languedoc in the thirteenth century. Princeton, 1964. P. 127–130, 218–228, 260–265, 281–288.