Шапталов Б.Н. - Деградация и деграданты. История социальной деградации и механизмы её преодоления - 2014

бодиться от притяжения звезды или планеты. Следуя за этим воображени­ ем, можно полагать, что речь идет об известном ускорении технологиче­ ских, событийных и медиа-потоков современности, а также о скорости других экономических, политических и сексуальных перемен, что задали тот небывалый темп освобождения, который и выбросил нас из сферы, относящейся к реальности, к истории... Вне этого гравитационного при­ тяжения, которое держит тела в их орбите, все атомы смысла теряются или самоосвобождаются. Каждый одиночный атом следует своей собст­ венной траектории к бесконечности и растворению в пространстве. Это — точная иллюстрация жизни современных обществ...»

Фактически это описание социальной энтропии через доведение сво­ боды до абсолюта — свободы самогибели. Освобождая человека от «пут» культуры и морали, от привязанностей к семье и родине, люди и вправду становятся совершенно свободными. После чего остается одно — распад атомизированного, лишенного скреп общества, его гибель и замена дру­ гим — традиционным обществом. История и вправду кончится, о чем в 1990 году провозгласил философ Ф. Фукуяма, но только история демокра­ тии. И либерализма, кстати, тоже. Очередной исторический цикл вполне может завершиться атомарным распадом деградировавшего социума, по­ сле чего начнется очередная глава истории человечества — история «но­ вого средневековья».

При оценке либерализма как-то забылось, что если демократия роди­ лась три тысячи лет назад, то либерализм появился много позднее. Как интеллектуальное явление либерализм появился в Западной Европе, а ро­ ждение как политического течения относится к эпохе Просвещения (XVIII век). Ни античность, ни демократия феодализма (Ганза, итальян­ ские города-республики, Новгород) либерализма не знала. Это значит, что явление либерализма связано с неким определенным уровнем обществен­ ного сознания. Каким? Рождение либерализма обусловлено формировани­ ем в обществе политического понятия о гуманизме. Поэтому в рабовла­ дельческом и феодальном обществе, в эпоху рабов и крепостных, условий для возникновения целостной практики либерализма не было. Конечно, появлялись отдельные личности с либеральными настроениями, и даже целый исторический период — эпоха Возрождения — связан с гуманиз­ мом, и ее представителей называют «гуманистами». Но они не были либе­ ралами. Да, гуманисты ставили в центр земной жизни Человека с его по­ требностями, чаяниями и отвергали средневековую аскезу. Но это было больше философское, мировоззренческое, чем правовое обоснование по­ ложения личности в обществе и государстве. Условия для обоснования прав граждан — политических и экономических, на чем стал специализи­ роваться либерализм, возникли, когда капитализм набрал силу. Этот пери­ од пришелся на конец XVIII века и получил название эпохи Просвещения.

Эпоха Просвещения — время разворачивающейся борьбы с наиболее варварскими способами социального управления и внеэкономической эксплуатации, которыми были обременены прежние типы цивилизаций. Одновременно, в экономике возникли условия для отхода от идеологии меркантилизма с ее политикой жесткой таможенной защиты внутреннего рынка от иностранных товаров в пользу свободной торговли и предпри­ нимательства, как внутри страны, так и в мировом масштабе. Причина тому — технический и промышленный прогресс, положивший предел эффективности средневековой практики автаркии — натуральному хозяй­ ству. Но во главе экономических свобод стояли пока что не либералы, а демократы.

Либералами стали называться общественные деятели, выступающие за распространение гражданских прав на все категории населения их ли­ шенные. В этот период демократы вступили в союз с либералами против традиций феодализма и державного абсолютизма. Каждая из сторон ре­ шала свои задачи, помогая друг другу. Но разница между союзниками со­ хранялась.

Кто такие демократы, и в чем сущность демократии? Демократия ро­ дилась в античности как союз товаропроизводителей, созданный ради за­ щиты своих специфических интересов. Античный полис — это община свободных собственников (граждан), работавших на рынок и создавших свое государство, чтобы защищаться от внешних врагов, решать общест­ венно-значимые задачи (например, строительства храмов, дорог) и т. п. Ради этого на регулярно собираемых народных собраниях, куца допуска­ лись лишь собственники производительного имущества, избирались должностные лица: командиры войска, судьи, управленцы полиса. Выбор­ ными лицами комплектовались исполнительные органы (магистраты) и законодательное собрание (буле, сенат). Несобственники гражданских прав (голосовать, быть избранными на государственные должности) не имели.

В классической демократии право выбирать надо было заслужить, в либеральной демократии его получают все по достижении 18-летнего воз­ раста. Выражение «поражение в правах» потеряло смысл. Лишь умали­ шенные и осужденные лишены право выбирать. Как знать, не придет ли время, когда и это посчитают нарушением «прав человека»...

Государство граждан в Греции и Риме следовало политике экспансио­ низма. Оно и понятно: наличие в полисе большого числа бедных граждан подрывало социальную стабильность государства. То, что считалось в «восточных» обществах нормальным, для античных демократий было неприемлемым. Поэтому греческие полисы активно основывали колонии для избыточного населения, вели обширную внешнюю торговлю, а также войны, захватывая рабов. В этой системе не было места для либералов.

В демократии, как ее неотъемлемая сущность, был заложен принцип социального соревнования, который ведет к имущественному неравенству. Но в отличие от традиционных обществ оно не предполагает неравенство правовое и политическое. Наоборот, перед законом собственники (поз­ же :— налогоплательщики) равны. Это давало гражданам в правовом пла­ не относительно равные стартовые условия.

Из принципа соревновательности вытекает политическая и эконо­ мическая конкуренция, что дает гибкую иерархию в виде ротации кад­ ров госуправленцев и менеджеров в частном секторе. Это обеспечивает условия для «социального лифта». У граждан всегда есть шанс сделать карьеру, подняться выше по социальной лестнице, улучшить свое мате­ риальное положение. Распространение гражданских прав на всех без разбору для демократии губительно, ибо оно подрывает основы сорев­ новательности. Это было продемонстрировано уже в античности, когда государство взяло на себя материальную поддержку обедневших граж­ дан. Начиналось все с совершенно правильного решения — помочь семьям погибших воинов. Затем пособия стали выплачиваться уже вне зависимости от вклада граждан в общее дело. Раздачи денег по праздни­ кам стали делом обычным и привели к разрушающему росту социально­ го паразитизма.

Демократия — общество «нежное», чье здоровье зависит от ряда же­ стких факторов, о которых пойдет речь ниже. Поэтому демократии быстро сходили с исторической сцены и долгое время имели локальное распро­ странение. Современное распространение демократии по планете не должно вводить в заблуждение. Реванш традиционных обществ не за го­ рами. Одно время казалось, что альтернативой классической демократии и традиционному социуму является социализм, сочетающей положительные качества обоих магистральных способов жизнедеятельности — но не по­ лучилось.

В современном демократическом обществе привычно считается, что социальная опасность может исходить только от ультрарадикальных сил,— фашиствующих националистов, коммунистов и пр., а либералы всегда воспринимались как ревностные защитники демократии. Собст­ венно говоря, это их профессия, защищать демократию и ее правовые ин­ ституты. Но ряд событий подтверждают подозрения, что последователь­ ная либеральная политика может поставить демократию под удар. Как это происходит?

Раз есть индивиды, чья деятельность способствует понижению этно­ энергетики, то они создают спрос на идеологию, обосновывающую их право на такого рода деятельность. Самой удобной идеологией в свобод­ ном обществе для них становится идеология либерализма (в несвобод­ ном — псевдореволюционные и сектантско-религиозные теории). Свобо­

ды, которые раньше служили пассионариям, все больше начинают слу­ жить деградантам.

Либеральная демократия — высшая форма эволюции классического демократического социума, но и ее отрицание, в результате чего начинает разложение энергетического потенциала демократии. Дальше двигаться некуда, как только наращивать права сексменьшинств, чтобы их образ жизни в итоге стал образом жизни большинства.

Современный либерализм стал вырождаться, превращаясь в идеоло­ гию защиты антисистемных тенденций. Либерализм, с его идеями свобо­ ды и прав для всех без исключения, стал чрезвычайно удобным прикрыти­ ем для деструктивных элементов и ныне превратился в сердцевину раз­ растающейся антисистемы западного общества.

Однако в негативных тенденциях следует обвинять не только либера­ лизм. Немалую лепту вносят и социалисты (социал-демократы). Закон об однополых браках во Франции протолкнула Социалистическая партия. Правда, она к социализму имеет такое же отношение, как Лейбористская (т. е. Рабочая) партия Великобритании к рабочим. Политический спектр ныне настолько размылся, что названия партий условны. Главное, к какой идеологии их влечет, и за какие качества свободы они агитируют. Поэтому понятие «либерализм» можно понимать в широком смысле. Фатально то, что в итоге получается антисистема, состоящая из двух стрежневых эле­ ментов. Во-первых, деятельность лоббистов бездумного наращивания по­ требления и социальных расходов объективно ведет к слому системы жизнедеятельности этноса и государства (это удар со стороны левых). Вовторых, слом ценностных ориентиров, без которых не может нормально существовать нация, происходит в рамках либеральной идеи «свободной культуры». Суть такого подхода — замена знаков плюс на минус. То, что считалось ранее безусловно плохим — моральный релятивизм, тунеядст­ во, праздность — начинает выступать как проявление свободы индивидов. И то, что раньше считалось безусловно хорошим — уважение к своему государству, истории, защита своей экономики и культуры, патриотизм — становится необязательным и даже постыдным.

«Непротивление злу насилием» ныне возводится в абсолютную цен­ ность под именем «политкорректность» и «права личности». Скрепы об­ щества расшатываются, и западные этносы начинают терять свою силу. Если в здоровом социуме выражение «вы — свободны» имело смысл «вы свободны творить и добиваться успеха ради себя и общества», то в сверхлиберализованном эта ценностная установка понимается, как «вы свобод­ ны делать, что пожелаете, даже если ваши желания потенциально разру­ шительны».

Победивший либерализм доводит понятие свободы до крайнего пре­ дела — до ее отрицания. Система жизнедеятельности общества начинает

Социальная деградация — не просто процесс снижения качества. На определенном этапе деградация приобретает черты системы (точнее анти­ системы). С этого момента с деградацией, как с любой системой, сложно бороться. Система как таковая многофункциональна, многоструктурна и обрастает связями. Поэтому мало что дает отсечение одной связи, разгром одной структуры, отбрасывание одного элемента. Система либо восста­ навливает потерянное, либо распределяет нагрузку утраченного среди ос­ тавшихся структур, но продолжает функционировать в том же объеме.

Каким образом складывается антисистема?

Любой механизм имеет предел годности, любой двигатель подвержен износу. Почему ломается техника хорошо известно, а вот почему и как изнашиваются социальные механизмы — научная проблема, далекая от решения.

Если есть источники развития, то логично предположить наличие источников разложения. Причем эти источники могут быть задавлены и оказывать на социум минимальное воздействие, но при благоприятных для них условиях быстро набрать силу и образовать систему, включаю­ щую в себя идеологию, субкультуры, политические организации, готовые использовать в качестве тарана накопленную в обществе энергию дест­ рукции.

Кстати, об «энергии деструкции». Фашизм (особенно в форме нациз­ ма) продемонстрировал огромные мобилизационные возможности по формированию антисистемы. И вести речь об энтропии в фашистской Германии не приходится. Всего за несколько лет была создана великолеп­ ная военная машина, одолеть которую смогли лишь навалившись сообща три великие державы. А научно-технические прорывы третьего рейха в сфере реактивной авиации и ракетостроения до сих пор вызывают изум­ ление. Казалось бы, какая уж тут деградация! В сфере военного дела, про­ мышленности и науки — да, налицо успехи, но в сфере гуманизма, куль­ туры произошел откат к раннему средневековью и даже к доантичным временам, что, собственно, нацисты и не скрывали. Времена языческих германских племен, а также Тевтонского ордена и Фридриха Барбароссы были объявлены в третьем рейхе достойными подражания и вдохновения. То есть Европа середины XX века столкнулась не с классической деграда­ цией (ослаблением, умиранием), а проблемой иного типа, — с системным и целенаправленным упрощением культуры и социальной жизни, как эта­ лона жизнедеятельности. Гитлер сделал попытку сформировать традици­ онное (патриархально-вождистское) общество в рамках высокоразвитой техногенной цивилизации. И она пугающе удалась, что означает потенци­ альную возможность новых попыток построения антисистем в будущем, сердцевиной которых может являться деградация культуры при сохране­ нии прогресса в технике. В теоретическом плане это означает, что не стоит

сводить проблему деградации и энтропии только к угасанию социальных сил и падению эффективности социальных структур. Деградация (как в случае с нацизмом) тоже может стать источником «прогресса» и «возрож­ дения»! И мы видим как, паразитируя на слабостях евро-атлантической цивилизации, появились экстремистские группы, желающие возродить политическое бесовство в новой идеологической упаковке. И, разгромив, евроцивилизацию, создать новый порядок, якобы социально справедли­ вый, а на деле получить очередное издание «азиатского» вождистскодеспотического государства. И там будет прогресс, только преимущест­ венно в сфере военных технологий.

В любом обществе подспудно существуют и противоборствуют две тенденции: тенденция к самосохранению и тенденция к саморазрушению. Обе тенденции объективно полезны, ибо эволюция не может существовать без единства и борьбы противоположностей. Если бы доминировало толь­ ко самосохранение — эволюция была бы заблокирована. Но и доминиро­ вание саморазрушения привело бы к скорой гибели объекта, поэтому су­ ществует некий баланс этих сил. Это баланс без равновесия, где одна из сторон имеет преимущество. Если преобладает тяга к самосохранению, то получается традиционное общество. Оно традиционно в том смысле, что на заре формирования человечества, как социо-биологического вида, пу­ тем естественного отбора закрепились такие нормы поведения и регули­ рования жизни коллективов, которые гарантировали выживаемость в лю­ бых условиях, даже самых неблагоприятных.

Традиционное общество — это жестко иерархическое, слабо гумани­ зированное (один индивид должен быть готов к тому, что им пожертвуют ради общины), четко раз и навсегда регламентированная система. Тради­ ционный социум в разных модификациях преобладал на планете на про­ тяжении десятков тысяч лет. Преобладает и сейчас, хотя влияние традици­ онных ценностей в мире значительно упало, и они уступили место «ком­ бинированным» типам.

Две с половиной тысячи лет назад появились общества, которые от­ дали предпочтение большей социальной гибкости. Демократия дала воз­ можность значительно ускорить прогресс, но, одновременно, как позже выяснилось, ослаб контроль за деструкцией.

Как блокируется тенденция саморазрушения? В традиционном со­ циуме с помощью обкатанных за тысячелетия регулятивных норм поведе­ ния (мораль), запретов (табу), традиций (сила авторитета), понимаемые как «естественное право». Охраняющая система создавались постепенно, на протяжении тысячелетий, исходя из накапливаемого опыта. Для рели­ гиозного человека эти нормы — результат прямого божественного вмеша­ тельства. Бог (боги) прямо предписывали людям то, что им делать нельзя и то, что делать нужно.

66Часть 2. Системные характеристики деградации

Вдемократическом обществе добавляется письменное, юридическое, право, которое, по мере «взросления» демократии, вытесняет значитель­ ную часть «естественного права» (родители уже не женят детей; дети не подчиняют авторитетам; большая патриархальная семья заменяется одно­ парной и т. д.). В обоих случаях системы блокировки работают исправно, иначе бы общества быстро разваливались, но иногда блокаторы разруша­ ются, и тогда верх берет антисистема.

Как уже было сказано, данное понятие было предложено Гумилевым. Можно не принимать трактовку и выводы, содержащиеся в его книгах, тем более, что в них немало сомнительного и явно неверного, но само по­ нятие заслуживает ввода в научный оборот. В частности, без понятия ан­ тисистемы трудно выявить глубинные причины саморазрушения советскопартийной номенклатурой своего государства в 1980-е гг. Причем, анти­ система не погибла вместе с КПСС, а получила свое продолжение в тео­ рии и практике ультралиберализма, тем более, что видные его представи­ тели сами в прошлом являлись функционерами КПСС.

Приведем примеры некоторых, с нашей точки зрения, верных поло­ жений учения Гумилева, сформулированных его последователем:

•«антисистема всегда стремится к моральному уничтожению этноса, из числа представителей которого она инкорпорирует своих новых членов»;

•«антисистема предполагает отмену всех моральных норм, общепри­ нятых ради стабильного существования данного этноса»;

•«для антисистем зачастую важно бывает даже не подчинить себе лю­ дей, а хотя бы просто нейтрализовать их, чтобы они не мешали дей­ ствовать членам антисистемы, как правило, составляющих в общест­ ве активное меньшинство... такие деятели, заняв какие-либо руково­ дящие посты, пусть даже незначительные, сразу начинают иногда да­ же не осознанно окружать себя помощниками из числа членов анти­ системы или просто людей, близких ей по духу... Так постепенно ан­ тисистема получает политическую, экономическую и финансовую власть над обществом, даже если число членов самой антисистемы просто ничтожно»;

•«истина и ложь не противопоставляются, а приравниваются друг к другу».

(Корявцев П. М. Философия антисистем. Опыт приложения теории этногене­ за. Сайт Gumilevica: http://antisys.narod.ru/antisys.html.)

Практика показала верность изложенных принципов действия анти­ системы. Ее проявления мы можем наблюдать практически ежедневно как в жизни западной цивилизации, так и в России. Это не значит, что анти­ система уже победила. Но она явно формируется, постепенно распростра­

няясь в обществе подобно раковой опухоли. Итогом конечной деятельно­ сти антисистемы становится деструкция.

Деструкция — есть подспудное разрушение «несущих опор» социу­ ма, переходящее в процесс саморазрушения общества. Элементы деструк­ ции существуют в любом обществе. Подобно раковой клетке они задавле­ ны и проявляют себя в виде отдельных антисоциальных явлений (пре­ ступности, например). Когда же общество поражает недуг по «римской» или «византийской» схеме, деструкция получает возможность не только набрать силу, но стать системной, т. е. взять на себя часть общественных функций, включая функцию этнического энергопроизводства. Только мнимого. Общество продолжает быть активным, но эта лихорадочная дея­ тельность ориентирована уже не на позитивное созидание, а на парази­ тарное использование ранее накопленного.

Антисистема появляется сначала в виде локальных очагов (организо­ ванная преступность, декаданс-культура, политический экстремизм и пр.) и далее развивается в зависимости от состояния общества. В качестве примера возникновения антисистемы в локальных сферах общественной практики можно назвать дело Нечаева и Азефа в революционном движе­ нии России. В здоровом обществе все ограничилось бы сугубо частным случаем, но в недрах российской империи ее метастазы пошли дальше.

Показательна «плодотворная» связь члена ЦК партии эсеров Азефа с царским охранным отделением, приведшая с молчаливого согласия ее ру­ ководства, к убийству министра внутренних дел Плеве и великого князя Сергея Александровича. В обмен Азеф выдал десятки своих товарищей. Другой агент охранного отделения — Богров, убил главу правительства Столыпина, который своей деятельностью ущемлял интересы правящего класса. Это оказало самое негативное влияние на завершающей фазе су­ ществования царской династии. Будь Столыпин жив, трудно представить, чтобы он, со своей энергией и опытом борьбы с революцией 1905 года, допустил бы перерастание продовольственных волнений февраля 1917 года в восстание Но антисистема стала выгодной части приближен­ ных ко двору, и расплата не заставила себя долго ждать.

Антисистема — это совокупность форм социальной жизни, чья дея­ тельность разрушает государство, а затем, если не происходит обновление правящего класса, этноэнергетику нации. Генотип антисистемы направлен на формирование квазикультур, загрязняющих социокультурную среду и способствующих коррозии этноэнергетики, вплоть до подавления ин­ стинкта самосохранения нации. В ее рамках наиболее доходным стано­ вится паразитирование на подлинной культуре, а особенно много денег приносит понижение общественного вкуса.

Принцип канадского исследователя JI. Питера гласит: высшая степень системной деградации (у него — бюрократизма) наступает тогда, когда

68 Часть 2. Системные характеристики деградации

любое решение в данной системе работает против самой системы. В сущ­ ности, это формулировка принципа антисистемы.

Питательной средой для развития антисистем во второй половине XX века стал либерализованный социум. Нередко этот этап именуют «по­ стмодерном». Хотя это словечко, наряду с понятием «модерн», и стало модным и широко применяемым, но понятия остались маловразумитель­ ными по своей сути. Модерн — «современный», а постмодерн можно пе­ ревести как «следующий за современностью». Реальное назначение поня­ тий модерн и постмодерн состоит в том, чтобы отметить этапы эволюции западного гражданского общества, как этапы его либерализации (фактиче­ ски освобождения общества от моральных пут) вплоть до полной победы либерализма в качестве основной матрицы социальной жизнедеятельно­ сти. Только это этапы не развития, а нарастающего формирования анти­ системы.

Постмодерн точнее было бы называть старым понятием — декаданс. Декаданс есть вступление общественной и культурной жизни нации в ста­ дию деградации, то есть в стадию утраты принципов классического — высокоэнергетического — наследия. Именно в этом суть понятия «класси­ ка», как высокого образца. Декаданс — это сигнал о возможном крушении сложившейся системы, потому что свидетельствует о росте влияния де­ градантов на общество. Так, в России декаданс начала XX века предшест­ вовал революции 1917 года. Декаданс Франции второй половины XVIII в .— свержению абсолютизма, а декаданс 1920-30-х годов — по­ зорному крушению Третьей республики в 1940 году. Точно также декаданс 1920-х годов в Германии предшествовал ликвидации Веймарской респуб­ лики. Таким образом, «постмодернизм» можно охарактеризовать, как ис­ кусство и философия жизни эпохи заката.

Декаданс — это испытание на прочность государства и социальных институтов, устоявшихся норм морали, традиций и правил. В здоровом обществе декаданс доминировать не может, так как будет встречен в шты­ ки и локализован в качестве сугубо маргинального субстрата для «боге­ мы». Совершенно иной прием он встречает в обществе, где «лед тронул­ ся», традиционные устои дали трещину, пассионарии в правящей элите становятся явлением редким и нежелательным, а само общество жаждет острых ощущений не в сфере активной деятельности, а в ее имитациях.

При доминировании пассионарности, в литературе востребованы ак­ тивные личности, яркие характеры, способные совершать сильные само­ отверженные поступки. Эпоха прогресса нуждается в героях, которые не боятся волевых усилий, и чьи поступки ведут общество и всю цивилиза­ цию к новым высотам. Иначе ситуация складывается в период спада, а тем более угасания сил общества, когда оно становится «старым», «усталым». Наступает время дряблых героев и «размытых» характеров.