Шапталов Б.Н. - Деградация и деграданты. История социальной деградации и механизмы её преодоления - 2014

плебеизацией культуры со своими морально-этическими нормами и пред­ писаниями. Что это не случайность, а закономерность доказала история другого античного государства — Рима.

3.1.2. Рим

Уже в древности стало складываться мнение, что Римскую державу губит «сытость». Исторические труды нашего времени подтвердили эту версию. Остается проследить, как формировалось и как проявила себя «социальная сытость» в римском обществе?

Римское общество вышло из традиционного социума. Как в любом традиционном обществе в Риме общественное (или государственное) ста­ вилось выше личного, индивидуальное подчинялось строгой регламента­ ции. Цицерон говорил, что «римляне ненавидят частную роскошь, они любят общественное великолепие». Но такое положение держалось ровно до тех пор, пока Рим не превратился в могучую державу, куда стекались богатства с подвластных земель. И тогда у Цицерон стали появляться иные ноты. В «Речи в защиту Публия Сестия» он провозгласил: «Вся речь моя посвящена доблести, а не праздности, достоинству, а не наслаждению, и обращена к тем, кто считает себя рожденным для отечества, для сограж­ дан, для заслуг и славы, а не для дремоты, пиров и развлечений...».

Во времена Цицерона (I в. до н. э.) еще был выбор между гедониста­ ми и традиционалистами. Но процесс уже пошел...

В греко-римском гражданском обществе считалось, что свободный человек не должен работать за плату, поскольку он подчинялся бы прика­ заниям другого, а это было едва ли не равносильно рабству. По словам Цицерона, «наемная работа омерзительна и недостойна свободного чело­ века». Такая социальная установка была обусловлена тем, что граждан­ ское общество складывалось как союз независимых собственниковтоваропроизводителей. При этом ценилось, чтобы в таком социуме не бы­ ло чрезмерно богатых, что подрывало бы социальную стабильность. Рим­ ские сенаторы не могли заниматься предпринимательством, а значит, ис­ пользовать свои властные возможности для личного обогащения. Но за­ тем, в «новые времена», стали действовать через подставных лиц, чаще через своих рабов. Те тоже себя не забывали. Из них вышло немало бога­ тых людей, получивших затем вольную. В итоге вольноотпущенники ста­ ли играть видную роль в жизни Рима. Да и как могло быть иначе, если в I веке н. э. численность рабов в римском государстве, по оценкам истори­ ков, превысило 2 миллиона. Дешевый труд стал по экономическим зако­ нам вытеснять более дорогой. А таким трудом стал труд самих граждан.

Еще в начале становления римского общества были разработаны все­ возможные меры, должные блокировать разлагающее влияние богатства.

Однако римское общество также не прошло испытания сытостью. В этом процессе новым было то, что, в отличие от правящих элит восточных го­ сударств, процесс деградации охватил само общество. И это привело к гибели не только государства, но и самого народа Рима. Но прежде чем это произошло среди римских политиков и интеллектуалов находилось немало тех, кто бил тревогу. Приведем в качестве примера отрывок из письма видного римского историка Саллюстия политику Катону, ставше­ му известным своим призывом: «Карфаген должен быть разрушен!» Кар­ фаген разрушили, но... счастье не пришло.

«.. .до разрушения Карфагена народ и сенат римский спокойно и уме­ ренно распределяли между собой заведование государственными дела­ ми... Но когда умы освободились от этого страха (перед Карфагеном), сами собой появились всегдашние спутники успеха — распущенность и высокомерие. Таким образом, мирный досуг, о котором мечтали в трудных обстоятельствах, сделавшись действительностью, оказался тяжелее и горше всяких бедствий. Знать стала злоупотреблять своим влиянием, на­ род — своей свободой; каждый стремился захватить, увлечь, похитить все себе» (Цит: Роббер Ж.-Н. Повседневная жизнь древнего Рима через приз­ му удовольствий. М.: Молодая гвардия — Палимпсест 2006. С. 29).

Понемногу раздражение складывающимися нравами, как и в Греции, стало переноситься на политический строй.

Недовольство демократией начало расти в элите римского общества с I века до н. э. Об одной из таких групп недовольных стало известно из речей Цицерона. Эта группа вошла в историю под названием «заговор Каталины». Показательна характеристика Каталиной сложившегося поло­ жения вещей: «Римское государство состоит из двух организмов: один со слабой головой — сенат, другой — сильный, но совсем без головы». Это народ.

Выход из положения заговорщики видели в изменении порядка фор­ мирования власти. Каталину и его единомышленников, как противников демократии, казнили, но проблема не исчезла. И на арену политической борьбы вышли новые кандидаты в диктаторы — Цезарь, Помпей. Красе, Антоний, Октавиан... Началась длительная борьба за власть. В граждан­ ских войнах один за другим гибли кандидаты в «цезари», пока не остался Октавиан. Он и стал первым императором Рима, то есть тем, кто должен был разруливать ситуацию между сильным, но уже «неумным» народом, и государственно слабым, но еще авторитетным Сенатом.

Выборы сохранились. Октавиан ежегодно проходил процедуру из­ брания на посты консула, высшего судьи, жреца и ряда других должно­ стей. Точно так же сохранились выборы в другие органы власти. За одной деталью: исход выборов был предопределен и был чистой формально­ стью. Однако Рим еще около ста лет считался республикой.

162 Часть 3. Социальная деградация на примерах мировой истории

По свидетельству Плутарха, Ликург стремился вытравить из сердец граждан Спарты «пустую бабью ревность» и ради этого предоставил воз­ можность «сообща заводить детей людям достойным». «Ведь Ликург, — писал Плутарх, — впервые признал, что дети принадлежат не их отцам, но всему государству, и именно поэтому хотел, чтобы граждане рождались не от кого придется, а (только) от лучших родителей».

В Спарте главенствовала дисциплина и военная выучка. Чтобы дру­ гие дела не отвлекали мужчин, им запрещался земледельческий и ремес­ ленный труд, который был возложен на рабов. Таким образом, Спарта могла сохранить себя от деградации достаточно распространенным в тра­ диционном обществе способом — не развиваться, удерживая свои произ­ водительные силы и жизненный уровень общины на низком уровне.

Было бы неверно думать, что спартанская социально-политическая система представляла собой некое абсолютно инородное тело в мире греческих полисов. Скорее напротив, в своей основе это государство было воплощением неких глубинных тенденций, заложенных в самой природе греческого полиса. В Спарте эти тенденции были доведены до своего крайнего выражения. Борьба с роскошью и иными житейскими излишествами велась и в Афинах, и в других городах-государствах Эл­ лады. Продолжавшаяся на протяжении жизни нескольких поколений обработка общественного сознания в духе идеалов равенства приносила свои плоды. Историки отмечают, что греки классической эпохи, совре­ менники Перикла и Демосфена, то есть V-IV веков до н. э., в целом бы­ ли намного умереннее в быту, чем даже их предки, жившие в VII веке до н. э., захватившие у прежних хозяев земли Греции. «Они строже оде­ вались, не носили длинных льняных хитонов, украшенных пестрыми узорами, которые были в моде в архаическую эпоху. Греки-мужчины отказались от золотых украшений, не отпускали длинных волос и не за­ плетали их в косы, как это делали щеголи былых времен. Прекратилось безумное расточительство на похоронах. Слишком роскошная домашняя утварь, мебель, разукрашенная золотом и слоновой костью, ковры, худо­ жественные росписи на стенах воспринимались как проявления высоко­ мерия и зазнайства. Людей, чересчур преданных роскоши и заботивших­ ся о своем домашнем комфорте, общественное мнение решительно осу­ ждало, сравнивая их с изнеженными восточными варварами: лидийцами, фригийцами, персами и др. Жилища афинян эпохи Перикла... отлича­ лись чрезвычайной скромностью и, главное, были страшно однообраз­ ны. Никто не пытался превзойти соседей в красоте отделки стен, дверей или наличников на окнах. Напротив, каждый старался ничем не выде­ ляться среди прочих граждан, опасаясь опять-таки обвинений в чрез­ мерной гордыне» {Андреев Ю. В. Цена свободы. — Спб.: Алетейя, 1998. С. 151).

То есть, архитекторы эллинского социума осознавали вред роскоши для этноэнергетики и старались предохранить ее от коррозийного воздей­ ствия расслабляющих излишеств.

«Судя по всему, греки довольно рано осознали, какая страшная опас­ ность таится в чрезмерной роскоши и тесно связанной с ней изнеженно­ сти, и в большинстве своем сумели вовремя остановиться, отказавшись от безумной погони за все новыми и новыми наслаждениями. Грозным пре­ дупреждением для них всех стала горестная судьба Лидийского царства — ближайшего восточного соседа греческих полисов Малой Азии. Послед­ ний из царей Лидии Крез, прославившийся своими несметными богатст­ вами и неимоверной роскошью, царившей при его дворе, был наголову разбит персами около 546 г. до н. э., попал в плен и едва не лишился жиз­ ни. Вскоре та же участь постигла и греческие (ионийские) города в при­ брежной части Малой Азии, население которых было в наибольшей сте­ пени затронуто влиянием азиатских нравов и обычаев... На другом полю­ се той же геополитической системы пример Спарты, в это же самое время установившей свое господство над большей частью Пелопоннеса, каза­ лось бы, неопровержимо доказывал преимущества прямо противополож­ ного пути, ведущего к освященному авторитетом закона аскетизму и доб­ ровольному отказу чуть ли не от всех мирских радостей. Обаяние спар­ танской модели общественного развития было столь велико, что и многие другие греческие государства пытались, двигаясь в этом же направлении, хотя бы ограничить, если не совсем прекратить с помощью законодатель­ ных мер губительное влияние роскоши на психологию граждан полиса. Идеалы гражданского равенства, дисциплины и единомыслия одержали верх над аристократической распущенностью и своеволием, в том числе и в чисто бытовой сфере» {Андреев Ю. В. Цена свободы. Спб.: Алетейя, 1998. С. 209).

Эти меры помогали достаточно долго — несколько веков.

Философ Платон в своих проектах идеального государства также считал, что аскетическая простота жизни была необходимым условием сохранения у греков силы духа. Однако со временем прежний аскетизм стал невозможен как в Греции, так и в Риме. Император Октавиан Ав­ густ попытался бороться с роскошью и прочими излишествами, борьба закончилась полным поражением. Процесс продолжил набирать обо­ роты.

Греки и римляне как этнос были сильны, пока сочетали традиционное общество и демократию. Когда стали разрушаться устои традиционной морали, стала вырождаться и демократия. Если мы посмотрим на процес­ сы в западных демократиях, то увидим, что данная закономерность сраба­ тывает и в наше время.

164 Часть 3. Социальная деградация на примерах мировой истории

3.2. СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИМПЕРИИ

3.2.1. Византия

пределы Малой Азии и ... не встретили сопротивления! Их небольшие от­ ряды без проблем заняли большую часть Малой Азии. Византии удалось сохранить лишь территорию вдоль Мраморного моря и некоторые порты на Черном и Средиземном морях. Арслану оставалось лишь подчинить своих вассалов, образовав новое государство — Румелийский султанат. С этого времени с Византией как классической, то есть наступательной, империей, было покончено. Вплоть до взятия Константинополя крестонос­ цами в 1204 году Византия только оборонялась. Лишь изредка правителям удавалось отвоевывать отдельные небольшие районы, но не более того.

Легкость, с которой кочевники овладели коренными землями Визан­ тии, требует объяснения. Установлению нового господства способствовал отчасти, как ни парадоксально, низкий цивилизационный уровень тюрков. Местное население страдало от тяжелых налогов Константинополя, а ко­ чевники обходились без податей. Они жили натуральным хозяйством

идовольствовались минимальным. Не вмешивались они в религиозные

икультурные вопросы христианского населения Малой Азии. В результа­ те, возник симбиоз — кочевники жили своей жизнью, а оседлое, прежде всего городское, население — своей. Так что существенных причин для борьбы с пришельцами не оказалось. То была не новая ситуация. Арабы точно также не встретили сопротивления на Ближнем Востоке.

Угородской цивилизации есть одна неприятная черта — высокие на­ логи (эта проблема стоит в центре и современного экономического строя). Роскошь и необходимость содержания большой наемной армии требовали больших поступлений в казну. Естественно, земледельцы, купцы и ремес­ ленники страдали от поборов, и появление завоевателей, которые не зани­ мались грабежами простых людей, довольствуясь реквизицией правящей верхушки, воспринималось как облегчение. Поэтому арабам, а затем тюр­ кам достаточно было заменить правящую элиту, чтобы население безро­ потно покорялось завоевателям.

Но помимо экономических послаблений и веротерпимости в крахе Византийской империи значительную роль сыграл и другой фактор. То, что кочевники имели возможность, не стесняя местное население, рассе­ литься по Малой Азии свидетельствует об относительной малочисленно­ сти византийцев. Это означает, что в предыдущие века произошла депопу­ ляция — серьезное сокращение население. Пока пограничные войска сдерживали натиск кочевников, это обстоятельство скрывалось. Но когда «забор» пал, то открылась пустошь.

Таким образом, к особенностям византийского варианта деградации можно отнести наличие группы процветающих городов и бедной, с убы­ вающим населением деревней. Ситуация знакомая (и знаковая!) для ны­ нешней России.

166 Часть 3. Социальная деградация на примерах мировой истории

Показательно, что ядро армии Романа Диогена состояло из наемни­ ков, включая отряды франков из далекой Западной Европы, а также кочев­ ников (печенеги, куманы). Наемники и подвели византийцев. Франки, не­ довольные задержкой жалованья, отказались участвовать в битве, а кочев­ ники перешли на сторону своих этнических родственников — тюрков. То есть, в отличие от Арслана, Роман Диоген набрать войска из состава своих подданных не мог. И когда его армия была рассеяна, то внутри империи не оказалось сил, способных встать на ее защиту. Византийский этнос фак­ тически деградировал.

Византия стала жертвой старой болезни цивилизации — с ростом культуры и уровня жизни, с ростом городского населения, падала рождае­ мость. Зато у пришельцев с рождаемостью было все в порядке, и посте­ пенно они стали растворять автохтонов в своей среде, пока полностью не заместили собой старый — в прямом и переносном смыслах — народ.

Население Константинополя в XII веке вместе с окрестными жителя­ ми оценивалось почти в миллион человек. Затем оно сократилось в не­ сколько раз. «В середине XIV в. путешественник Ибн Баттута насчитал внутри константинопольских стен 13 отдельных городских поселений. Гонсалес де Клавихо, посетивший Константинополь в первые годы XV столетия, был поражен тем, насколько такой громадный город полон руин, и Бертрандон де ла Брокьер несколько лет спустя пришел в ужас от его заброшенности» (Рансимен С. Падение Константинополя в 1453 году.

М.: Наука, 1983. С. 13).

Была и другая напасть. Государство добивала сама правящая элита. Примеры.

Император Иоанн V Палеолог, правивший на протяжении пятидесяти лет, с 1341 по 1391 гг., трижды свергался с престола. Сначала свекром, затем сыном и, наконец, внуком. В борьбе за власть борющиеся стороны неоднократно обращались за помощью к османам. Следуя призыву из Константинополя, турки впервые перешли Дарданеллы и вступили в Ев­ ропу. С тех пор — с 1354 года — они методично завоевывали европейские территории. Еще раньше, претендент на трон Алексей, сын свергнутого императора Исаака Ангела, привел в 1204 году к стенам Константинополя крестоносцев. По соглашению, они должны были возвести его на трон, он же щедро оплатить их услуги. Однако после прихода к власти надлежащей суммы в казне не оказалось. Сам Алексей был свергнут в результате ново­ го заговора, и тогда крестоносцы штурмом взяли столицу и в качестве уп­ латы долга забрали себе саму империю!

Когда для императора и претендентов на трон главное власть, а не ин­ тересы державы, то это свидетельство деградации элиты.

КXIV веку Византия не имела внутренних энергетических резервов.

Вэтом государстве давно никто не интересовался наукой и техникой. Уди-

вителыю, но сочинения Аристотеля и других античных авторов переводи­ лись в Европе с арабских, а не византийских книг. От мусульман же при­ шла математика, физика и химия. В отличие от конкурирующих Халифата

иЕвропы Византия не озаботилась открытием хотя бы одного универси­ тета. Территориальная наследница античной Греции, империя ромеев за тысячу лет своего существования не дала миру ни одного ученогоестествоиспытателя. Как итог: когда Мехмед II осадил Константинополь, то едва ли не решающую роль в быстром взятий города сыграли пушки, сделанные инженером из Венгрии. Он предлагал свои услуги и византий­ скому императору, но у того не было денег и особого желания, чтобы оп­ латить производство артиллерии, зато они нашлись (а значит и желание освоить новую военную технологию) у султана.

Торговля давно перешла в руки венецианцев и генуэзцев. Причем объемы транзитной торговли и доходность были столь велики, что в сто­ лице возникли целые кварталы, населенные итальянцами (Перта). Но у самих византийцев не было желания получать эти доходы самим, ведь требовалось наладить строительство кораблей, постоянно ездить и риско­ вать в путешествиях. Государству ромеев проще было стать пенсионером

ижить на дивиденды от своего географического положения и славного исторического прошлого. (И опять ситуация повторяется: достаточно схо­ дить на любой рынок российских городов и посмотреть, кто держит там торговлю.)

История слабеющих империй показывает, что если начался распад, то остановить его с помощью отказа от «излишков» не удается. Избавившись от лишних территорий, тут же выясняется, что появились новые куски, которые трудно удержать и накладно содержать. Рим сбрасывал «излиш­ ки» пока германцы ни пришли и ни захватили столицу, а другие племена

ни заселили бывшие римские провинции. Константинополь мог пасть много раньше, но тюрки испытывали какое-то мистическое почтение пе­ ред символом некогда великой Империи. К концу XIV века они захватили Балканы — Грецию, Болгарию, Сербию, но Византию не трогали. Кон­ стантинополь стал своеобразным музеем-заповедником для мусульман.

Пассивная Византия мирно существовала, пока молодой султан Мех­ мед II, как и полагается молодым, не испытывающим почтения к древним авторитетам, ни решил сделать своей столицей Константинополь. Не­ смотря на протесты советника, доставшегося от отца, Мехмед организовал поход и в считанные месяцы овладел обломком былого величия. Нечто подобное происходит и в наше время. Попытка Лондона решить свои про­ блемы путем роспуска империи, привело к тому что бывшие подданные британской короны пришли в Англию и активно заселяют ее. Та же ситуа­ ция с Францией и Россией. Остается подытожить: слабость отступлением не компенсируешь.

Можно сказать так: при создании империи трудно захватить, но еще труднее удержать завоеванное, и совсем сложно погасить инерцию скаты­ вания при отступлении с высот. Так произошло с Речью Посполитой.

3.2.2. Речь Посполитая

История польско-литовского государства достойна внимательного изучения, ибо она является иллюстрацией того, как благо привело к злу.

Государство погубили либералы того времени — вольнолюбивая шляхта (дворянство). А ведь наличествовали свободы, которые, вроде бы, по либеральным теориям, должны были привести общество к рас­ цвету. Никакого абсолютизма и авторитаризма! Никакого юридического произвола. Торжество конституционного права и принципа разделения властей!

На практике это осуществлялось следующим образом: наиболее ак­ тивная часть населения в лице шляхты избирала короля и законодательное собрание — Сейм. Оно было двухпалатным. Верхняя (собственно Сейм) состояла из знати, вторая палата (Посольская изба) — из представителей (послов) местных сеймов. Структура аналогичная английскому парламен­ ту, состоявшего из палаты лордов и палаты общин.

Депутаты имели право законодательной инициативы и право вето (блокирования) неугодных проектов. Гражданские права многочисленного дворянства закреплялись в соответствующих законодательных докумен­ тах, которые были ничем не хуже английских. Города Польши имели магдебургское право, то есть административную автономию. Само госу­ дарство было создано как федерация земель (Речь Посполитая переводит­ ся как «Общее дело»). Таким образом, польская политическая система отвечала достаточно высоким стандартам феодальной демократии.

Речь Посполитая стала складываться, когда на польский трон в 1447 г. был избран Казимир IV. В 1454 г. шляхта предъявила требования в духе западноевропейских вольнолюбивых веяний. Казимир их удовлетворил, издав, так называемый, Нешавский статут. В Польше фактически вводи­ лось конституционное правление с королем в качестве своеобразного пре­ зидента. Польские короли во второй половине XVI века потеряли право наследования, каждый новый глава государства должен был избираться всеобщим голосованием шляхты.

Воеводства (административные единицы государства) получали зна­ чительную автономию. Права законодательства и местного управления переходили в руки воеводских Сеймов, в том числе право установления и сбора местных налогов. Это должно было препятствовать злоупотребле­ ниям в налоговой политике. Комплектование войска также переходило под юрисдикцию воеводских собраний.