1642

сударства в экономике, но была выбрана иная ветвь развития – модель бюрократического социализма.

Нэповские реформы позволили за 5–6 лет не только перейти к смешанной (государственно-рыночной) системе, но и восстановить разрушенную войнами экономику, опередив по темпам восстановления ведущие страны Западной Европы в 2 раза. За пять лет (1921–1926 гг.) объем промышленного производства возрос более чем в 5 раз, и в 1926 г. был превзойден уровень 1913 г., валовой сбор зерна составил 94 % от предвоенного уровня, по многим видам животноводства были превышены довоенные показатели, в том числе по крупному рогатому скоту. Восстановление экономики сопровождалось позитивными структурными изменениями в промышленности, ускоренным развитием ряда прогрессивных отраслей и производства. Этому во многом способствовало оздоровление финансовой системы и стабилизация отечественной валюты. В 1924/1925 хозяйственном году был ликвидирован товарный дефицит. Данные процессы происходили в условиях роста уровня жизни населения, высоких темпов развития народного образования, науки и культуры. Перевод госпредприятий на коммерческие начала сопровождался отменой прежней жесткой централизованной системы управления на основе главков, созданием трестов в госсекторе на уровне «первичного звена» и реорганизацией Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ).

Бюрократический социализм потерпел крах, не выдержав испытания временем, конкуренции с развитыми странами рыночного типа. Сегодня часто встречаются упрощенные интерпретации развития советской экономики, связанные с односторонним восприятием данного сложного и противоречивого процесса, анализ которого следует основывать на действительной реализации недостатков и достоинств советской модели в режиме реального времени и принимать во внимание многомерную динамику альтернативной экономической системы в целом, а не просто отдельных стран.

Сложившееся в начале XX в. значительное отставание России от развитых стран угрожало возникновением общей экономической зависимости. Проблема индустриализации, повышения конкурентоспособности и достижения независимости стала общенациональной задачей, лежащей в общем потоке ведущих тенденций развития мировой экономики. В дореволюционный период эта задача не была решена, ее решение стало первоочередной проблемой в советское время. Сложная социальноэкономическая ситуация, многовековые традиции доиндустриальнобюрократической модели развития и механистическая трактовка марксиз- ма-ленинизма, превратившего его в религию, способствовали выбору методов индустриализации, ориентированных на достижение предельно форсированных темпов при высокой централизации ресурсов и разорительной

113

политике в деревне, которая стала важнейшим источником средств для индустриализации, но она исторически не является исключительным явлением, порожденным советской системой. Так, в странах Западной Европы индустриализация базировалась прежде всего на первоначальном накоплении, источником его были созданные с этой целью обширные колонии. В США, исключая Юг, основным был естественно-исторический путь накопления капиталов, сочетавшийся, однако, со сгоном аборигенов с занимаемых ими территорий и их истреблением.

Столкнувшись в первые годы индустриализации с резким ростом номинальной зарплаты из-за конкуренции отраслей и предприятий и стремясь сохранить высокие темпы индустриализации, государство постепенно ввело жесткий контроль за уровнем оплаты труда на предприятиях. Средства на зарплату стали выдаваться учреждениями Госбанка лишь по мере выполнения предприятиями планов объемов производства и роста производительности труда. Кроме того, была резко ограничена мобильность рабочей силы (введение паспортов, прописки, трудовых книжек, замена свободного найма «оргнабором», распределением специалистов и т.д.). Хотя впоследствии ряд этих мер был отменен или ослаблен, все они в основном сохранились и в послевоенные годы, выступая административными инструментами регулирования ресурсных, продуктовых и денежнофинансовых потоков.

Тоталитарная интерпретация хозяйственной жизни советского общества создает упрощенное представление о советской системе владения и управления как гиперцентрализованной системе, абсолютно исключавшей использование элементов рыночных связей. Вместе с тем многие отечественные и зарубежные экономисты не без основания указывают на односторонность подобных положений. Так, например, В.Ойкен отмечал, что русский экономический порядок 1949 г. состоит, например, из определенного сплава централизованно управляемой экономики как формы порядка, занимающей господствующее положение различных форм рынка, присущих рыночному хозяйству, и денежных систем разного рода [181].

Как указывает известный американский ученый и общественный деятель А.Макхиджани, ни капитализм, ни централизованный социализм не являются стабильными и эффективными экономическими системами и нуждаются в глобальной реорганизации. Одновременно сложилась вызывающая недоумение ситуация, когда социалистические страны, похоже, не замечали своих собственных значительных по сравнению с капитализмом экономических достижений. Ужасающая бедность и безграмотность были устранены без создания системы экспорта эксплуатации. Даже бюрократический социализм, несмотря на все свои недостатки, жестокость и репрессии и вопреки всякому насилию и экономическому давлению со стороны капиталистических держав, смог победить капитализм в середине 60-х гг.

114

по показателям продолжительности жизни, детской смертности, потребления пищи и чистой воде; конечно, если рассматривать его как экономическую систему целиком, а не просто брать отдельные страны [143, с.91, 95– 96]. И социалистическая, и капиталистическая индустриализации были насильственными по своей природе. Но при социализме насилие, сопровождавшее широкомасштабную индустриализацию, было исключительно внутренним делом социалистических стран; для капитализма это утверждение верно лишь отчасти. На окружающую среду обе системы – и капитализм и социализм – оказывали одинаково разрушительное воздействие. Сегодня для многих капитализм представляется эталоном, но в расчет принимаются только благополучные страны мира. И оставляются без внимания угнетение и огромное неравенство как в самих капиталистических странах, так и между этими странами и их жертвами – государствами

«третьего мира» [143, c.90, 102].

Как отмечает В.А.Мельянцев, российские и зарубежные исследователи

вцелом сходятся во мнении, что благодаря огромным усилиям и немалым жертвам Советский Союз действительно догнал или почти догнал страны Запада в отдельных областях технико-технологического и военного развития, а также в сфере образования, средней продолжительности жизни и науки. Вместе с тем продолжается дискуссия по поводу темпов, пропорций и основных факторов роста. Окончательная оценка макроэкономических итогов роста советской экономики вряд ли вообще возможна, ибо в отсутствие свободного рынка и конкуренции экономический рост и цены на товары и услуги весьма слабо корректировались платежеспособным спросом. Ряд зарубежных ученых, получив доступ к ранее закрытым архивным материалам СССР, уточнили устоявшиеся оценки динамики советского ВВП

всторону повышения [154]. В частности, за период первых пятилеток (1928–1940), по которому велась особенно жаркая дискуссия, среднегодовые темпы прироста ВВП составили, по данным Мэдисона, 5,3 %, Харрисона – 5,9 %, а Алена – даже 6,3 %. Эти показатели существенно выше, чем ранее сделанные оценки К.Кларка и А.Бергсона (3–4 % в год).

Многочисленные исследования подтверждают утвердившееся среди западных и отечественных ученых мнение о достижении высоких показателей темпов индустриализации национального хозяйства в стране в этот период. Особенно ярко эти процессы проявлялись на фоне глубокого мирового кризиса 1929–1933 гг. Форсированная индустриализация была ориентирована на всемерное развитие прежде всего отраслей тяжелой промышленности за счет концентрации и централизации ресурсов, поддержания высокой нормы накопления. Радикальные изменения в технологическом базисе и размещении производительных сил в предвоенный период осуществлялись на основе ускоренного роста промышленного производства, объем которого за это время увеличился, по различным оценкам запад-

115

ных экспертов, в 3–4,5 раза (официальные данные – в 5,8 раза).

За 1913–1940 гг. доля городского населения в общей численности возросла с 17,9 до 32,5 %, а сельского населения снизилась с 82,1 до 67,5 %. Если в 1913 г. в промышленности производилось на треть меньше национального дохода, чем в сельском хозяйстве, то в предвоенный период его доля в промышленности была в 2 раза больше, чем в сельском хозяйстве. При этом в 1940 г. доля занятого населения в промышленности и строительстве составляла 23 %, в сельском и лесном хозяйстве – 54%, в сфере услуг – 27 %, в том числе в здравоохранении, народном образовании, науке, социальном обеспечении, культуре и искусстве – 6 %. Для осуществления форсированной индустриализации огромное значение имел значительный рост образовательного уровня. До революции три четверти населения было неграмотным, на основе создания системы массового образования уже за 1913–1928 гг. численность специалистов с высшим и средним специальным образованием, занятых в экономике, увеличилась в 3 раза, а за 1928–1940 гг. – в 4,6 раза. Важную роль в развитии экономики стал играть научно-технический прогресс, стремительно увеличивается число отраслевых НИИ и КБ, активно осуществляется импорт современной техники и технологии. В 1937 г. до 80 % всей промышленной продукции было получено от новых и реконструируемых предприятий. СССР приобрёл техникоэкономическую независимость.

Согласно оценкам американских исследователей (которые считаются наиболее достоверными), прирост производительности труда в народном хозяйстве СССР за 1928–1940 гг. составил 3 % в год и был в 2–2,5 раза больше, чем в развитых странах. М.Олсон отмечает, что как бы мы не интерпретировали судьбу двух различных российских автократий, существовавших во времена Первой и Второй мировых войн, несомненно, что после Второй Советский Союз получил безусловный статус сверхдержавы, которой так и не смогла достигнуть царская автократия. Царизму никогда не удавалось подняться до высот, резко возвысивших престиж страны. Несмотря на все изъяны советской модели, в экономике удалось в 20–30-е гг. осуществить переход на траекторию опережающего развития. Это позволило превысить выпуск военной продукции в годы Второй мировой войны по сравнению с Первой в 24,5 раза (в Германии выпуск этой продукции увеличился лишь в 2,6 раза).

Было бы упрощением рассматривать неизменным действие сил, определяющих динамику экономики СССР и ее конкурентоспособности в течение всего периода времени существования государства. Как известно, официальная советская статистика значительно преувеличивала показатели экономического роста и часто давала искаженные сведения о реальном изменении социально-экономической ситуации в стране. Между тем многочисленные исследования отечественных и зарубежных ученых свиде-

116

тельствуют о том, что в начальный период индустриализации и в последующие годы вплоть до середины 60-х гг. в СССР среднегодовые темпы роста душевого ВВП были выше средних показателей стран с рыночной экономикой и США, обладавших, как считалось, высокоэффективной рыночной экономикой. Так, известный английский исследователь Дж. Росс отмечает, что в 1913 г. ВВП на душу населения России составлял примерно 25 % от соответствующего показателя в ведущих странах мира. К 1970 г. этот показатель уже был равен примерно 50 %. За тот же период душевой ВВП Латинской Америки, который в 1913г. находился на уровне, сопоставимом с доходом будущего СССР, увеличился всего с 25 до 28 % по сравнению со странами ОЭСР3, ВВП на душу населения стран Азии (за исключением Японии) возрос за то же время с 12 до 18 % [214, с. 15].

Нельзя не признать, что к концу 60-х гг., несмотря на огромные потери, которые понесла страна за годы двух мировых войн, СССР удалось превысить среднемировой уровень душевого ВВП, создать мощный индустриальный и научно-технический потенциал, достичь высокого уровня образования и сформировать военный потенциал, сопоставимый с США и превосходящий военный потенциал стран, которые в прошлом угрожали или побеждали Россию (например, Германия, Япония).

Важнейшие причины достижения высоких темпов роста советской экономики и конкурентоспособности в рамках достаточно длительного периода следует искать в особенности модели ее организации. В СССР была создана система владения и управления ресурсами, которая выступала в форме кооперации труда в масштабах экономики и находилась не только в определенном соответствии с историческими особенностями развития страны, но и с многовековыми христианскими традициями трудовой нравственности, а также с необходимостью усиления регулирующей роли государства в национальном хозяйстве, обеспечения высокой нормы накопления и скорости перемещения инвестиционных ресурсов при экономии на издержках, связанных с образованием рентных и спекулятивных доходов. В результате возникло особое поле социально-экономической энергетики, формирующее высокую скорость изменений в экономике, условиях и образе жизни людей, несмотря на существенные изъяны централизованной системы управления.

Вместе с тем советская экономика представляла собой противоречивую модель организации. В ней сложились существенные различия в способе соединения разных групп хозяйствующих субъектов со средствами производства, участия их в формировании национального дохода и присвоении хозяйственных результатов. Фактически власть и управление в значительной степени концентрировались у партийно-хозяйственной эли-

3 Организация экономического и социального развития.

117

ты (властные возможности и мотивы поведения которой оказали огромное влияние на формирование временного образа и методов осуществления рыночных реформ). С увеличением периода развития советской экономики все большее влияние начинали оказывать негативные факторы, связанные с ограниченностью экономических мотивов и свободы рационального использования национальных ресурсов, монополией государственной собственности, преобладанием интересов производителей над интересами потребителей, ориентацией экономических регуляторов на затратные измерители и политизацией хозяйственной жизни. В результате воспроизводственные процессы стали осуществляться на экстенсивной основе, усилились диспропорции в экономике, снизились темпы роста производительности и конкурентоспособности страны.

Во второй трети XX в. экономический рост в мире все в большей мере начинает обусловливаться инновациями, а новая технологическая модель, базирующаяся на информационных технологиях, требовала новых форм организации. Хотя изменения в мировой экономике коснулись СССР и стран Восточной Европы, присущая им модель продолжала действовать. Ее уязвимость обнаружилась еще с конца 60-х гг. Дополнительный импульс энергии экономического движения, который возникал на основе реализации государственно-бюрократического подхода в сочетании с элементами уравнительного распределения, кооперации и сотрудничества, стал затухать из-за пренебрежения к реальным потребностям людей, личной инициативе и предпринимательству как важнейшим компонентом позитивных сил экономики. Результатом этого стали стагнация производства, производительности труда, доходов и потребления, медленные технологические сдвиги, слабая конкурентоспособность, структурная стагнация, низкий уровень потребления современных потребительских товаров.

Советская модель экономики позволила по ряду направлений (наука, образование, индустриализация и др.) существенно продвинуть модернизацию страны и перейти на новый уровень производительности и конкурентоспособности. Но тип развития в целом оказался односторонним и во многих чертах крайне противоречивым. Экономический рост и развитие конкурентных преимуществ были сконцентрированы вокруг военнопромышленного комплекса и часто осуществлялись за счет ограничения потребления подавляющей части населения.

Вместе с тем историческое развитие нашей страны свидетельствует о том, что даже формирование неразвитых и во многом искаженных элементов государственного регулирования, отношений кооперации и сотрудничества оказывало значительное и при этом конструктивное воздействие не только на развитие производительных сил страны, но и на общий ход мирового исторического процесса передовых индустриальных стран. Это, например, нашло отражение в крушении колониальной системы, существен-

118

ном усилении роли социальной политики, создании мощных и гибких механизмов государственного регулирования экономики и т.д.

Как отмечает помощник Председателя Правительства России В.Андрианов, в начале прошлого столетия, до революции 1917 г., Россия по размеру ВВП занимала четвертое место в мире после США, Великобритании, Германии и Китая. В послевоенные годы Советский Союз по праву занимал место одной из супердержав мира. По размерам произведенного ВВП бывший Советский Союз в период с 1950 по 1990 гг. отставал лишь от США. Российская Федерация, входившая в СССР, в период с 1950 по 1970 гг. по размеру ВВП занимала третье место в мире – после США и Советского Союза. В 1980 г. по стоимостному объему ВВП Россию обошла Япония, а в 90-е гг. по этому показателю Россию опередили Германия, Франция, Великобритания, Италия, Китай и Индия [4].

По расчетам Б.Болотина, выполненным на основе материалов наиболее авторитетных зарубежных экономистов, а также статистических публикаций ООН и ОЭСР, за 1913–1980 гг. отставание СССР и Российской Федерации от США по среднедушевому ВВП сократилось примерно в 2 раза, но за 1980–1990 гг. относительно среднедушевого ВВП соответствующий показатель в СССР снизился с 48,2 до 37,9 %, в Российской Федерации – с 54,2 до 44,3 % (табл. 2.4).

Таблица 2.4

ВВП в расчете на душу населения, в ценах и по ППС 2000 г., тыс. долл

Окончание табл. 2.4

В период перехода ведущих стран от индустриальной экономики к постиндустриальной явно обнаруживается исчерпание потенциала роста производительности и конкурентоспособности в рамках командной модели. По наиболее достоверным оценкам зарубежных исследователей среднегодовые темпы прироста ВВП на душу населения в СССР за 1950–1970 гг. были не ниже, чем в развитых странах с рыночной экономикой, и существенно превышали показатели США. Так, в СССР они составили в 50-е гг. 3,5 против 1,6 % в США, в 60-е гг. – 3,6 против 2,5 % в США (рассчитано по [83]). Ситуация резко изменяется в последующие десятилетия: в 70-е гг. эти темпы уменьшаются в СССР до 1,3 %, а в 80-е – до 0,8 %, в то время как в США они возрастают до 1,6–1,7 %, а в развитых странах с рыночной экономикой – до 2,1–2,3 % (табл. 2.5).

120

В первые послевоенные десятилетия отраслевая структура занятости в

СССР приближается к структуре занятости в США. Так, доля занятых в промышленности в общей численности занятых за 1950–1970 гг. в СССР

возросла с 20,7 до 29,0 %, в США она составила 28,3 %.

Таблица 2.5

Среднегодовые темпы прироста валового внутреннего продукта (ВВП) на душу населения, % [83]

Удельный вес занятых в сельском хозяйстве уменьшился с 48,0 до 27,0 %, но оставался в 3,6 раза выше, чем в США; в строительстве в СССР было занято в 1970 г. 8,0 % населения, а в США – 5,4 %; на транспорте в СССР – 7,0 %, в США – 3,3%. Вместе с тем за 1950–1970 гг. доля занятых в образовании, науке, культуре, искусстве в СССР возросла с 5,4 до 11,0%, в США – с 4,2 до 8,3%, доля занятых в здравоохранении в СССР увеличи-

лась с 2,6 до 4,0 %, в США – с 2,9 до 5,7 %.

В первые послевоенные десятилетия отраслевая структура занятости в

СССР приближается к структуре занятости в США. Так, доля занятых в промышленности в общей численности занятых за 1950–1970 гг. в СССР

возросла с 20,7 до 29,0 %, в США она составила 28,3 %. Удельный вес занятых в сельском хозяйстве уменьшился с 48,0 до 27,0 %, но оставался в 3,6 раза выше, чем в США; в строительстве в СССР было занято в 1970 г. 8,0 % населения, а в США – 5,4 %; на транспорте в СССР – 7,0 %, в США – 3,3%. Вместе с тем за 1950–1970 гг. доля занятых в образовании, науке, культуре, искусстве в СССР возросла с 5,4 до 11,0%, в США – с 4,2 до 8,3%, доля занятых в здравоохранении в СССР увеличилась с 2,6 до 4,0 %,

вСША – с 2,9 до 5,7 %.

К1970 г. продолжительность жизни в СССР повышается до 70 лет и достигает уровня стран ОЭСР, однако в дальнейшем уже не наблюдается её роста. В 1970 г. СССР по индексу развития человеческого потенциала (ИРЧП) занимал 20-е место в мире и примерно такое же по уровню ВВП на

121

душу населения. В 1990 г. по этому индексу СССР уже сместился на 34-е место среди 174 стран, но всё же оставался в составе стран с высоким уровнем ИРЧП. Несмотря на успехи советской системы в подготовке квалифицированных кадров, в 1980-е гг. в СССР на 1 тыс. человек приходилось в 3 раза меньше студентов вузов, чем в США. Структура занятости населения оставалась весьма архаичной, в материальном производстве в 1990 г. было занято более половины экономически активного населения. Происходило расточительное использование природных ресурсов и ухудшение экологической ситуации в стране. Экономика становилась невосприимчивой к научно-техническому прогрессу, в ней сложились низкопроизводительные технико-экономические уклады и отсталая воспроизводственная структура (табл. 2.6).