Введение

Утвержденная Указом президента РФ 12 мая 2009 г. «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» исходит из того, что в ближайшие годы «на обеспечение национальных интересов Российской Федерации негативное влияние будут оказывать вероятные рецидивы односторонних силовых подходов в международных отношениях, противоречия между основными участниками мировой политики, угроза распространения оружия массового уничтожения и его попадания в руки террористов, а также совершенствование форм противоправной деятельности в кибернетической и биологической областях, в сфере высоких технологий. Усилится глобальное информационное противоборство, возрастут угрозы стабильности индустриальных и развивающихся стран мира, их социально-экономическому развитию и демократическим институтам. Получат развитие националистические настроения, ксенофобия, сепаратизм и насильственный экстремизм, в том числе под лозунгами религиозного радикализма»¹.

В этих условиях исследование теоретических и научно-практических проблем, связанных с феноменом современного политического экстремизма, отнесенного «Стратегией» к числу «основных источников угроз национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности» приобретает для нашей страны (как и для всего мирового сообщества) повышенную актуальность.

Политический экстремизм и терроризм как негативные социальные феномены не являются чем-то абсолютно новым, присущим исключительно нашему времени и современному обществу. Насколько позволяет судить писаная история общества, в той или иной форме они существовали во все века и у всех народов и обществ. Однако в современную эпоху политический экстремизм и терроризм, с одной стороны, приобрели совершенно иные масштабы, и многократно умножился негативный эффект от экстремистской и террористической деятельности, а, с другой — они стали восприниматься и оцениваться обществом с гораздо большей остротой и неприятием. Цивилизованное общество, умудренное опытом долгих веков исторического развития, воспринимает сегодня эти негативные политические явления прежде всего как проявление дикости и варварства, как пережиток ранних эпох развития человечества и его политической и духовной культуры. Поэтому противодействие этим негативным феноменам принимает сегодня не локальный и частный, а общецивилизационный, международный характер. Но такой же характер приобретают сегодня, к сожалению, и сами политический экстремизм и терроризм.

В настоящее время в мире насчитывается около 500 террористических организаций. География экстремизма расширяется, он начал распространяться по всем континентам, появляясь на территориях, которые ранее отличались внутриполитической стабильностью. В современном мире не осталось ни одного государства, которое бы не пострадало от этого негативного явления. За многие века своего существования экстремизм и терроризм сильно эволюционировали. Разворачиваясь в условиях глобализации и информационной революции, они гораздо более гибко, нежели государственные структуры, принимают сегодня приспособленные к новым условиям организационные формы деятельности. Поэтому, несмотря на масштабные международные усилия по борьбе с этим злом, количество террористических актов по всему миру продолжает расти. Согласно экспертным оценкам, в 2008 году в мире произошло около 12 тысяч террористических актов, в результате которых пострадало 56 тысяч человек, в том числе 15 тысяч погибло. При этом большинство из жертв — мирные жители, включая женщин и детей¹. Так, в октябре 2008 года на пляже крупнейшего индийского туристического и банковского центра Мумбаи высадились десяток головорезов из экстремистской исламской организации «Лашкар-Е-Тойбу», созданной в 1989 году на территории Пакистана. В течение трех суток они терроризировали город. В итоге — 174 погибших, более 400 раненых¹.

Следует признать, что в XXI веке экстремизм как весьма эффективный инструмент нелегитимного насильственного достижения политических целей получил небывало широкое распространение в мире. При этом организаторы экстремистской деятельности стремятся извлекать максимальную выгоду из процесса глобализации, ставя себе на службу новейшие информационные технологии, делая все менее уязвимыми для правоохранительных органов элементы своей инфраструктуры, создавая мощную финансовую базу для преступной деятельности. Возникают террористические организации нового типа, построенные по принципу сетевой структуры, обладающей наибольшим потенциалом в современных информационно-коммуникативных условиях. Для них характерны единые центры и информационно-коммуникативные каналы, автономный способ существования входящих в сообщество периферийных преступных группировок, взаимодействующих как с центром, так и между собой². Сторонники экстремистских действий, проповедники идей, противоречащих общечеловеческим ценностям, используют достижения новейших технологий с целью пропаганды собственной идеологии и ведения информационных войн. Так, в настоящее время насчитывается более 500 Интернет-сайтов, направленных на разжигание национальной вражды, более 2000 сайтов — религиозной вражды и т.д.

Экстремизм и одна из его самых опасных форм — терроризм — быстро изменяется, мутирует, осваивает все более опасные и разрушительные методы. При этом многие субъекты экстремистской деятельности уже преодолели те нравственные рамки, которые сдерживали раньше размах и масштабы экстремизма и превратились по существу в бизнесменов от терроризма. Если раньше речь шла о так называемом «жертвенном» терроризме (без криминальных мотивов), то в настоящее время все больше говорят об экономической основе экстремизма и терроризма. Подтверждение тому — видеосъемки самих террористических актов и их последствий, которые по сути своей представляют не что иное, как отчет перед заказчиком за предоставленные денежные средства.

В числе общих причин и условий, способствующих расширению масштабов экстремистской и террористической деятельности многие исследователи отмечают и негативные последствия резкого изменения всей международной обстановки, переживаемой всеми странами и народами в настоящее время. Разрушение биполярного мира и утверждение, по сути, однополярного мирового порядка под эгидой США не дали большей безопасности народам мира и не открыли для них перспектив лучшей жизни. Международные отношения стали более нестабильными и непредсказуемыми, сила во внешней политике государств стала играть гораздо большую роль, чем даже в худшие времена «холодной войны». В глазах подавляющего большинства народов мира современная система мироустройства выглядит несправедливой, по сути, она делегитимизирована. Интернационализация политического экстремизма — очевидное следствие нелегитимной международной практики основных политических игроков на мировой арене, прежде всего — стран Запада.

В условиях глобализации в управлении мировым политическим процессом все большую роль начинают играть наднациональные структуры и институты. Ключевая легитимная наднациональная структура в лице Организации Объединенных Наций, по сути, сегодня отстранена от принятия решений по важнейшим вопросам международной жизни, ее функции явочным порядком присвоили себе отдельные государства и региональные структуры, прежде всего США и НАТО. Кроме того, резко усилилась роль нелегитимных наднациональных структур в управлении мировыми процессами, прежде всего транснациональных компаний и медийных структур, ориентированных не на социальные интересы того или иного народа, национальные интересы той или иной страны, а на извлечение прибыли. Нелегитимные управляющие структуры хозяйничают сегодня в так называемых «безгосударственных обществах», образование которых прослеживается в некоторых странах Азии и Африки и связано с появлением «несосто­явшихся государств». Происходит сращивание лидеров таких стран с международным капиталом, эксплуатирующим природные ресурсы. Это вызывает анархию как внутри, так и за пределами этих стран, питает международную преступность¹.

В этих условиях неизбежна постановка вопроса о необходимости формирования мирового гражданского общества. Гражданское общество в национальных границах демократических государств изначально выступало и выступает сегодня, с одной стороны, как главный ограничитель своеволия и произвола со стороны государства — главной управляющей подструктуры общества, а с другой — как главный независимый от государства носитель легитимной идеи национальной государственности. В условиях обострившегося кризиса всей системы международных отношений сегодня особенно остро ощущается отсутствие мирового гражданского общества, носителя идеи справедливого мироустройства, независимого от управляющих наднациональных структур. Зримые зачатки будущего мирового гражданского общества в условиях несправедливого мироуправления принимают сегодня экстремистский характер.

Современный политический экстремизм хорошо оснащен как интеллектуально, так и инструментально. Высокий интеллектуальный уровень как признак экстремизма не является чем-то новым, появившимся только в условиях Интернета и информационной глобализации. Отцами идеологии экстремизма всегда были неординарные и даже выдающиеся люди. Можно вспомнить в этой связи имена Прудона, Бакунина, Кропоткина, Троцкого, Муссолини, Мао, Че Гевары, Маркузе и т.д. Молодежные бунты шестидесятых годов ХХ века в западных странах прошли, как известно, под знаком трех «М» — Маркс, Мао, Маркузе. Хотя разрыв между бедностью и богатством и сегодня является одной из главных причин социальных и политических конфликтов, тем не менее, идеологическое позиционирование на социально-классовой основе в международном экстремистском движении сегодня отодвинуто на второй план.

Несомненно, главная причина этого сдвига в том, что во второй половине ХХ века был дискредитирован в глазах угнетенных и обездоленных людей и народов коммунистический вариант социалистической идеологии, олицетворявшей в глазах сотен миллионов людей на протяжении многих десятилетий перспективу более справедливого и более безопасного мира. Но идеология как таковая не может перестать играть свою роль в обществе, как это казалось еще недавно некоторым теоретикам. «Конец идеологии» был бы равнозначен концу социально-политического развития общества. Кризис традиционных идеологий, создав на время определенный идеологический вакуум, который так и не смог заполнить собой торжествующий западный либерализм (и сам представляющий собой лишь одну из форм современной идеологии), тем не менее, не мог остановить извечный поиск проектов справедливого общественного устройства. Идеологическая борьба возвращается в современный мир, но возвращается уже на иной, культурно-ценностной и культурно-этнической, основе.

По мнению многих политологов, ХХI век будет эпохой этнических, этноконфессиональных и межцивилизационных конфликтов¹. Не случайно целый ряд авторов характеризуют нашу эпоху как «Новое Средневековье»². А в начале каждого глобального идеологического размежевания, как показывает исторический опыт, неизбежен определенный экстремизм, что мы и наблюдаем сегодня в мире. При этом экстремизм всегда проявляется в претензии той или иной идеологии на исключительность ее проекта общественно-политического устройства. Но практическое проведение идей исключительности той или иной религии, той или иной нации, того или иного социального слоя невозможно без насилия по отношению к носителям другой идентичности. Современный политический экстремизм во всех его разновидностях нацелен на формирование политического устройства общества, легитимированного исключительно ценностями одного порядка. Формой легитимации такого политического устройства выступает политический режим, где террор в отношении инакомыслия возводится в ранг высшей справедливости.

Сегодня можно выделить следующие три основные идеологические течения, оказывающие на мировой политический процесс определяющее влияние и вовлекающие в орбиту своего противостояния сотни миллионов людей, — это западный ультралиберализм, исламский фундаментализм и этнонационализм. Для каждого из этих течений характерна определенная экстремистская политическая практика.

Исламский фундаментализм, пришедший на смену арабскому национализму, разошедшемуся еще в семидесятые годы по национальным квартирам, принял сегодня на вооружение практику религиозно-политического экстремизма. Ислам в глазах многих людей сегодня выступает как знамя борьбы против современного империализма, как идеология угнетенных, в силу того, что наиболее высокий потенциал социального протеста сегодня накоплен именно в мусульманском мире. Целый ряд исследователей ислама пытаются сравнивать салафистское движение в исламе с протестантизмом М. Лютера в христианстве. На наш взгляд, салафизм с его идеями построения государства справедливости и честности возрождает коммунистическую утопию, но уже в новой религиозной упаковке. Показателен в этой связи тот факт, что знаменитый «красный» террорист Карлос Рамирес Санчес принял ислам, как новое идеологическое обоснование для своей террористической деятельности.

Сегодня мир столкнулся также и с совершенно новым видом политического экстремизма, сформировавшегося в недрах западного либерализма и выступающего под идеями демократии. Носителями его выступают страны традиционной либеральной демократии, прежде всего США. В основе демократического экстремизма лежит все та же идея исключительности, — исключительности ценностей либеральной демократии. Все так называемые «цветные» революции, проходившие под лозунгами демократизации, — очевидное проявление этого нового вида политического экстремизма, поскольку методы и формы, которые применялись при этом, несмотря на их относительно мирный характер, находятся в явном противоречии с действующим законодательством той или иной страны. Опасность этого вида политического экстремизма заключается не только в том, что происходит нивелировка такого ключевого понятия международной политики, как суверенитет, но и в том, что подвергается насилию идея национальной государственности, основанная на традициях и ценностях того или иного народа, происходит разрушение этой государственности, а народ — носитель этой идеи — переформатируется в соответствии с принципами, истинность которых, как уже очевидно, довольно сомнительна.

Экстремистская практика современной идеологии национализма проистекает не только из исторической склонности национализма легко скатываться к экстремизму, но и из глобализационных процессов, которые поставили перед каждым этносом вопрос о его идентичности, о его месте в быстро меняющемся мире. Двадцатый век по праву можно считать веком этнонационального ренессанса, ведь никогда в прошлом столько народов не приобретало собственной государственности в столь сжатые сроки.

«Идеология национализма постулирует ... приоритет национальных ценностей перед личностными, приоритет государственности перед любыми иными формами социальной самоорганизации этноса ... приоритет мифологизируемого национального прошлого и желаемого будущего перед настоящим …»¹. Национализм — это идеология строительства этнонационального государства, и в этом своем качестве она будет востребована, пока существуют этносы, не обладающие своей собственной государственностью. Экстремистский же характер национализм приобретает тогда, когда этнос стремится построить этнократическое государство, т.е. такое государство, в котором данный этнос доминирует политически, культурно и лингвистически, в котором национальными интересами являются интересы данного этноса. Другими словами, этнический экстремизм борется за государственность не для заботы о других этносах, а за возможность их подавления. В современном мире этнический экстремизм взят на вооружение, прежде всего, молодыми государствами с неустоявшейся еще национальной государственностью. Самый свежий пример — политика Грузии в отношении Южной Осетии и Абхазии. Антироссийский и антирусский тренд многих постсоветских республик (в том числе Украины) имеет те же корни.

Несмотря на то, что в современном мире традиционные формы политического экстремизма, сформировавшиеся на социально-классовой основе, уступают свое место культурно-этническим формам, первые, тем не менее, продолжают оказывать существенное влияние на общественно-политическое сознание современных обществ. Хотя общепринятое деление классического политического экстремизма на левый и правый сохраняется и сегодня, но формы проявления у них общие. Это и призывы к захвату власти, и осуществление террористических актов, и угрозы государственным и политическим деятелям, и блокирование административных зданий, и массовые беспорядки, и многое другое. Идеология экстремизма крайне левого толка выступает против проводимой правительством политики в области социального обеспечения, экономических, военных и других реформ и находит отражение в деятельности групп анархистов (анархо-синдикалистов), «новых левых», «проле­таристов», «экологистов», которые на практике прибегают к насильственным формам социальных действий.

Идеология экстремизма крайне правого толка — неонацизм, расизм, шовинизм — отличается агрессивностью своих положений, ее приверженцы призывают к полному уничтожению или запрету противостоящих сил, стремятся к установлению авторитаризма. Сегодня у большинства субъектов этого вида политического экстремизма нет еще какой-то целостной идейно-политической концепции. Пока в основе деятельности экстремистских организаций традиционного толка чаще всего лежит порыв, кратковременное действие по поводу определенных общественных институтов или событий. Но исторический опыт многих стран дает нам достаточно убедительных примеров того, что за порывом постепенно следует и развернутое идеологическое обоснование. Если политическому экстремизму традиционного толка будет представлена возможность дальнейшего развития, особенно в условиях нарастания социально-экономических и политических противоречий в обществе, то последует не только создание идейной основы экстремизма, но и формирование его организационных структур.

Особенно остро проблемы современного политического экстремизма и терроризма стоят перед современной Россией, историческая особенность которой заключается в проживании на ее территории разного по этническому и религиозному составу населения. И данные российской статистики свидетельствуют об увеличении количественных показателей преступных проявлений экстремизма. В 2003 г. было зарегистрировано 157 преступлений экстремистской направленности; в 2004 г. — 130; в 2005 г. — 152; в 2006 г. — 263; за 6 месяцев 2007 г. — уже 115 таких преступлений¹. По словам замглавы МВД РФ, А. Чекалина за 10 месяцев 2008 года в России зафиксировано 185 преступлений экстремистской направленности, что на 76% превышает аналогичный показатель 2007 года. Только в одной Москве за первое полугодие 2008 г. поставлено на учет 44 преступления на почве национальной розни. Из них — 20 убийств и 24 факта причинения тяжкого вреда здоровья, причем в 6 случаях пострадавшие затем скончались в больницах².

Являясь частью мирового сообщества и одним из ведущих политических игроков на мировой арене, Россия неизбежно испытывает на себе те же отрицательные последствия общемирового развития, что и другие развитые страны. В то же время, помимо общемировых процессов и тенденций в России действует и целый ряд и ее собственных исторических обстоятельств, как традиционных для нашей страны, так и приобретенных ею в результате масштабных политических реформ 1990-х годов. Пришедшая в результате этих реформ к власти новая политическая элита получила в наследство от своих предшественников целый ряд сложнейших экономических, социально-политических и духовных проблем, в обострении которых виновна отчасти уже и она сама. В наше время особенно поучительно и актуально для этой новой политической и духовной элиты России звучит одно из знаменитых высказываний Н. Макиавелли. «Римляне, — писал он, — поступали так, как надлежит поступать всем мудрым правителям, то есть думали не только о сегодняшнем дне, но и о завтрашнем, и старались всеми силами предотвратить возможные беды, что нетрудно сделать, если вовремя принять необходимые меры, но если дожидаться, пока беда грянет, то никакие меры не помогут, ибо недуг станет неизлечимым. Здесь происходит то же самое, что с чахоткой: врачи говорят, что в начале эту болезнь трудно распознать, но легко излечить; если же она запущена, то ее легко распознать, но излечить трудно. Так же и в делах государства: если своевременно обнаружить зарождающийся недуг, что дано лишь мудрым правителям, то избавиться от него нетрудно, но если он запущен так, что всякому виден, то никакое снадобье уже не поможет. ... Римлянам не по душе была поговорка, которая не сходит с уст теперешних мудрецов: полагайтесь на благодетельное время, — они считали благодетельным лишь собственную доблесть и дальновидность. Промедление же может обернуться чем угодно, ибо время приносит с собой как зло, так и добро, как добро, так и зло»¹.

Многие тяжелейшие проблемы, которые приходится сейчас решать с таким трудом и жертвами нынешней России, являются следствием именно запущенности тяжелых социальных и духовных недугов, поразивших наше общество не вчера, а в гораздо более отдаленное время. И к числу таких тяжелейших проблем относится политический экстремизм и терроризм (как его самое крайнее и острое проявление), поразившие уже не только отдельные местности и регионы нашей страны, но и всю страну в целом, включая и ее крупные города и столицы. Только в 2008 году, по данным МВД РФ, была пресечена деятельность «глубоко законспирированных течений террористической направленности в Татарстане, Башкирии, Ульяновской, Самарской и Оренбургской областях»².На недавнем совещании о мерах по стабилизации социально-политической обстановки и нейтрализации террористических и экстремистских угроз в Северокавказском регионе в ответном замечании президента РФ Д.А. Медведева на выступление одного из участников совещания прозвучали следующие оценки: «Вы сказали, — отметил президент, — о влиянии ряда факторов, международных факторов, таких как подпитка бандподполья деньгами, экспорт религиозного экстремизма, — эти внешние факторы есть, Вы правы. Но основная причина коренится внутри страны, как это ни печально. И условия для развития бандитизма, религиозного экстремизма были созданы, Вы сами знаете когда, в результате распада государства. Корни — в устройстве нашей жизни: в безработице, в бедности, в кланах, которым плевать на народ, которые только делят денежные потоки, приходящие сюда, борются за заказы, а потом друг с другом сводят счеты, и в коррупции, которая, действительно, получила очень широкое распространение и в правоохранительных органах тоже»¹. И эти оценки совпадают выводами российских ученых, исследующих современный феномен российского политического экстремизма и терроризма.

Однако политический экстремизм в России вышел уже за относительно узкие круги оппозиционной политической и духовной элиты и политически активных групп российского общества — сегодня он проникает уже и в самые широкие массы российского населения, включая и молодежь, и даже подростков. Шокирующим примером последнего рода стало недавнее дело семи подростков из банды Артура Рыно и Павла Скачевского, под предводительством которых в Москве совершались преступления на почве национальной вражды. По данным следствия, преступная группировка, в которую входили 9 человек, в период с августа 2006 г. по октябрь 2007 г. убила 20 человек, еще 12-ти причинила телесные повреждения различной степени тяжести. При этом большинству обвиняемых на момент совершения преступлений не было и 18 лет. В Мосгорсуде присяжные вынесли обвинительный вердикт в отношении участников банды, которые приговорены к различным срокам заключения².

К сожалению, этот пример является не единственным, и число жертв таких насильственных действий в России быстро растет. Если в 2004 г. правозащитники зафиксировали 268 нападений, повлекших гибель 50 чел., то в 2007 г. эти цифры составили уже соответственно 676 и 85. Наконец, только за пять месяцев 2008 г. от рук скинхедов погибли 59 чел. При этом главным центром их активности остается Москва, а среди жертв в последние два года преобладают узбеки, таджики и киргизы. Кроме того, сегодня скинхеды все чаще обращают свою агрессию против чуждых им по духу молодежных групп, которые они обвиняют в непозволительном «кос­мополитизме»¹. По данным замглавы МВД РФ, А. Чекалина до 80% участников экстремистских организаций составляют молодые люди в возрасте от 20 до 30 лет².

Между тем, социологические опросы показывают, что если в начале 1990-х гг. молодежь (18-24 года) в меньшей степени, чем представители старших поколений, была подвержена ксенофобии, то начиная с середины 1990-х гг. она оказалась весьма восприимчивой к радикальным настроениям. А уже к началу 2000-х гг. по уровню ксенофобии молодежь превзошла практически все остальные возрастные категории, включая пожилых людей, традиционно отличавшихся ее высоким уровнем. Согласно социологическим исследованиям Центра Ю. Левады, ксенофобия особенно характерна для тех социальных слоев, положение которых ухудшилось в последние годы или неустойчиво. Она сильно выражена у учащихся ПТУ, рабочей молодежи и школьников, проживающих в малых, кризисных городах, но также и в мегаполисах. Ее культивируют экстремистские ультранационалистические группы, организации скинхедов и т.п., причем за спонтанным молодежным экстремизмом часто стоят определенные политические силы. Однако с 1991 по 1997 гг. почти удвоилась доля ксенофобских настроений и среди респондентов с высшим образованием. «Поэтому неверно думать, — подчеркивает В.А. Шнирельман, — что скинхеды — это исключительно примитивные, малообразованные подростки. В Москве основную массу скинхедов составляют дети, во-первых, бывшего советского среднего класса (квалифицированных рабочих, инженеров, работников НИИ), чье благосостояние в 1990-е гг. резко ухудшилось, а во-вторых, представителей мелкого и среднего бизнеса»¹.

В основе ненависти этих молодежных группировок к «чужакам» лежат уже не просто бытовые проблемы и конфликты, но и определенная идеологическая основа, которая продолжает интенсивно развиваться. Еще более очевидно это в случае с религиозно-политическим и этно-политическим экстремизмом и терроризмом, поразившем преимущественно южные регионы России и СНГ, в особенности, — Северный Кавказ. где происходит непосредственное взаимодействие совместно проживающих разных народов, принадлежащих традиционно к разным конфессиям.

Таким образом, современный российский политический экстремизм характеризуется необычайной сложностью и многообразием его идеологических основ — от религиозно-средневековых (ваххабиты, салафиты и даже язычники) до ультрасовременных (неофашисты и необольшевики). При этом в российском политическом экстремизме традиционно и причудливо переплетаются восточные и западные духовно-политические влияния, ложащиеся, кроме того, и на собственную, своеобразную российскую экстремистскую духовно-политичес­кую почву. Все это требует от исследователя данного негативного социального феномена широчайшего научно-теоретического и духовно-практи­ческого кругозора, исторического подхода и философской глубины анализа. Эффективная борьба с этими негативными социальными явлениями и система мер профилактики и противодействия им должны опираться на глубокое научное понимание их сущности, истоков и причин формирования, законов их развития.

Между тем, основным недостатком современной литературы, посвященной анализу и осмыслению феноменов экстремизма и терроризма, является, по мнению авторов настоящей монографии, довольно поверхностный, неглубокий, чисто криминологический характер научного подхода. Многие российские исследователи описывают и анализируют в основном внешнюю, наиболее заметную — насильственно-крими­нальную — сторону этих феноменов, не переходя к углубленному анализу социальной и духовной основы экстремистских действий и деятельности. В лучшем случае дело ограничивается анализом социально-экономической основы экстремизма и терроризма. Однако не меньшую роль в этих явлениях играет и их социально-психо­логическая, идеологическая, морально-нравственная и морально-религиоз­ная основы. Именно этой глубинной основой и определяется в конечном итоге то, что проявляется затем на поверхности в остро криминализованной форме. Ограничиваясь только внешним анализом самих негативных социальных феноменов, нельзя добраться до их подлинных причин, а, следовательно, — предложить политикам-практикам эффективные способы профилактики, противодействия и борьбы с экстремизмом и терроризмом. В пользу этого вывода свидетельствует и весь опыт практической борьбы с ними в последние годы, которая, не приводит пока к стойким позитивным результатам. Создается даже впечатление, что положение дел в этой сфере еще и ухудшается год от года¹.

Другим недостатком основной массы литературы по экстремизму и терроризму является, по мнению авторов данного исследования, недостаточно внимание в ней к процессам развития этих негативных социальных феноменов. При этом развитие их необходимо исследовать в двояком плане. С одной стороны — это глубокие исторические корни экстремизма и терроризма (их филогенез), а, с другой — «онтогенетическое» развитие самих этих явлений, возникающих не в одночасье, а формирующихся в течение относительно длительного периода времени и проходящих в своем развитии ряд закономерных этапов и стадий. Чем раньше в процессе такого формирования принимаются профилактические и антиэкстремистские меры, тем с меньшими усилиями и негативными последствиями можно преодолеть эту зарождающуюся социальную болезнь. Однако, чтобы такие меры принимались своевременно и эффективно, необходимо глубокое понимание сущности рассматриваемого феномена. Только оно может позволить идентифицировать признаки политического экстремизма уже на самых ранних стадиях его зарождения и принять против этого необходимые профилактические и предупредительные меры.

Недооценка духовно-нравственной, идеологической основы формирования и развития современного политического экстремизма в России, характерная для основного массива соответствующей отечественной научной литературы, находит свое продолжение и в практических политических документах, разрабатываемых государственными органами РФ. С сожалением приходится отметить, что эта недооценка нашла себе место и в «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года», в которой вопросам укрепления государственной идеологии Российского государства уделено необоснованно мало места. Так, в частности, в числе «главной угрозы» национальной безопасности РФ в сфере культуры указано лишь «засилие продукции массовой культуры, ориентированной на духовные потребности маргинальных слоев, а также противоправные посягательства на объекты культуры» (Ст. 82). Кроме этого, в Статье 83 «Стратегии» отмечается лишь, что «негативное воздействие на состояние национальной безопасности в сфере культуры усиливают попытки пересмотра взглядов на историю России, ее роль и место в мировой истории, пропаганда образа жизни, в основе которого — вседозволенность и насилие, расовая, национальная и религиозная нетерпимость»¹. Тогда как развитие различных традиционных и современных экстремистских идеологических течений и доктрин (как религиозных, так и светских) несут для национальной безопасности России угрозы несоизмеримо более опасные, чем продукция массовой культуры, попытки пересмотра истории России или даже пропаганда асоциального образа жизни. Даже сама история России последнего столетия (и история СССР) свидетельствует в пользу именно этого понимания основных угроз в духовно-культурной сфере.

Феномен экстремизма получил свое название от латинского слова extremus — крайний. При этом под опасной крайностью экстремизма понимают обычно и прежде всего использование им крайних средств — насилия и террора как его самой крайней и опасной формы. Однако выбор и использование любых средств определяется у человека соответствующими целями. Причем, поскольку политический экстремизм не является простой уголовной практикой, то и выбор экстремистами насильственных и террористических средств не только определяется, но еще и освящается или, по меньшей мере, морально оправдывается их специфическими целями. Следовательно, политический экстремизм — это не просто опасная социально-политическая практика (использование насильственных средств), но и прежде всего — определенная духовно-нравственная доктрина, определенная идеология (система идеалов и целей), которая зарождается в обществе значительно раньше самих организованных форм соответствующей политической практики. Именно на этой стадии зарождения политического экстремизма и целесообразно обществу начинать борьбу с этими негативными социальными феноменами. Но такого рода борьба требует совершенно иных методов и иной квалификации, нежели то, чем располагают в обществе его силовые и правоохранительные органы. Требуются специалисты в области идеологии, философии и истории, причем — обладающие глубокой компетенцией в области истории духовного развития общества, в том числе — и его религиозно-политических и даже более отдаленных (языческих) периодов и эпох.

Более того, идеологическая борьба требует и глубочайшей философско-методологической и социально-философской подготовки и специфической тонкости мышления. Ведь те духовные, нравственно-политические цели, которые преследуются (или, по крайней мере, декларируются) экстремистами, сами по себе являются столь же правомерными, справедливыми и разумными, как и противопоставляемые им цели и нормы, исходящие от остальной (неэкстремистской) части общества. Неприемлемым в экстремистской идеологии является лишь абсолютизация (даже сакрализация) этих целей и идеалов, доведение их до крайней степени значимости, до крайней черты, за пределами которой они переходят уже в свою противоположность. Экстремистская доктрина — это, как правило, Добро, доведенное до такой крайности, за которой оно превращается уже в Зло. Но в основе этой доктрины лежит все же чаще всего именно добро, а не зло. Поэтому примитивная демонизация противника, представление и преподнесение политических экстремистов как служителей абсолютного зла контрпродуктивны и часто играют на руку самим экстремистам. Идея Бога и его нравственных заветов, идея Общества, идея человеческой Личности, идея Народа (этноса, нации), идея социальной Справедливости сами по себе великие и священные идеи, и бороться против них как таковых бесполезно. Но, доведенные до крайности, все эти идеи переходят в свою противоположность, и именно в этом и только в этом и коренится основное зло экстремизма.

В сознании многих народов получила определенное отражение эта диалектика добра и зла. Уже римляне отчеканили ее в таких афоризмах, как Summum jus, summa injuria («крайняя законность — высшая несправедливость»), Pereat mundus, fiat justitia («да погибнет мир, но правосудие должно свершиться»), jus summum saepe summa malitia est (высшее право часто есть высшее зло) и т.д. «Лучшее — враг хорошего», «Лекарство хуже самой болезни», «Политика — искусство возможного», «Нет худа без добра», «Истина — посередине» (а не в обеих крайностях)» — другие общеизвестные примеры выражения той же мысли. Поэтому в здравом историческом сознании любого народа уже заложены антиэкстремистские императивы, которые могут и должны использоваться в культурно-просветитель­ной и образовательной деятельности государства. Как говорили те же римляне, лечит врач, но излечивает сама природа. Применяемые в обществе «лекарства» против экстремизма и терроризма не должны быть хуже самой болезни, и они должны учитывать природу самого «пациента» и опираться на его собственные здоровые силы. Поэтому вестись антиэкстремистская деятельность общества и государства должна на постоянной и системной основе и специально подготовленными людьми, обладающими необходимой научной подготовкой, практической компетентностью и политическим тактом. Если же эта профилактическая и предупредительная работа запущена, как то и случилось в современной России, то обществу уже не остается другого выхода, как бороться с болезнью уже хирургическими, силовыми методами.

Российское общество в настоящее время в сильнейшей степени озабочено и напугано размахом экстремистской и террористической активности, развившейся у нас с началом реформ 1990-х годов. Социологи давно уже констатируют нарастание в нашем обществе настроений, характеризуемых состоянием страха, тревоги, неуверенности, незащищенности и т.д. Правительство РФ в полной мере осознало тяжесть положения в этой сфере. «В числе первостепенных задач, — указывает в этой связи президент Российской Федерации Д.А. Медведев, — остается и жесткое противодействие национализму и экстремизму. Любая пропаганда сепаратизма, национализма, религиозной нетерпимости — это, безусловно, вызов стабильности и единству нашего многонационального государства. Здесь уже нужна не только работа по последствиям, но и эффективная профилактическая деятельность, самое тесное взаимодействие с институтами гражданского общества»¹.

Настоящая монография ставит свой целью способствовать всестороннему и углубленному исследованию феномена политического экстремизма и выработке точных и адекватных научно-теоретических и практических выводов, направленных на успешное преодоление и эффективное противодействие этим негативным социальным явлениям. При этом авторы стремились избежать отмеченных выше недостатков отечественных и зарубежных исследований, посвященных политическому экстремизму и терроризму, а также максимально приблизить свое исследование к специфике именно российских проблем и особенностей их современного развития (учитывая в то же время и богатый зарубежный опыт, как исторический, так и самый современный).

Предлагаемая монография содержит в себе семь глав, в каждой из которых последовательно ставятся и решаются основные теоретические и научно-прак­тические проблемы, связанные с феноменом политического экстремизма.

В ее первой главе содержится общий теоретико-методологический анализ различных подходов к определению сущности экстремизма и терроризма и вырабатывается авторский подход, особенностью которого является повышенное значение, придаваемое идеологическому (в широком смысле) фактору, включающему в себя как религиозно-нравственную, так и светскую идеологическую основу различных проявлений экстремизма и терроризма. Второй особенностью предлагаемого подхода является концентрация авторского внимания лишь на тех проявлениях экстремизма, которые несут в себе повышенную угрозу для безопасности личности, общества и государства. То есть, экстремизм исследуется авторами не с абстрактно-теоретической, а с государственно-политической точки зрения.

Вторая глава монографии посвящена теоретическому анализу различных видов и форм современного политического экстремизма и проблемам их научной классификации. Исследуется их взаимосвязь, оценивается степень социально-политической опасности, формулируются общие подходы по профилактике и противодействию этим негативным социальным явлениям.

В третьей главе анализируются основные причины и истоки формирования экстремистской деятельности. Раскрываются общие закономерности формирования экстремистских организаций. При этом повышенное внимание уделяется духовно-нравственным, социально-психологическим и личностным аспектам экстремистской деятельности и экстремистского поведения в целом.

Четвертая глава посвящена всестороннему исследованию идеологических основ современного общества и их историческому развитию. Исследуются основные доктрины как современных мировых религий, так и современных мировых светских (просвещенческих) идеологий (либералист­ских, социалистских и националистических). При этом исследование их ведется в историческом ракурсе, отражающем как формирование самих основных духовно-нравственных доктрин, так и их историческую борьбу между собой. Для практических выводов относительно форм и методов профилактики и противодействия политическому экстремизму особенно важен анализ мирового исторического опыта по преодолению рассмотренных форм и видов идеологических конфликтов, накопленного наиболее развитыми современными обществами (государствами).

Пятая глава посвящена исследованию различных аспектов, причин, видов и форм российского политического экстремизма и терроризма. Особое внимание при этом уделяется, во-первых, исламскому религиозно-политичес­кому экстремизму, во-вторых, экстремизму на Северном Кавказе как наиболее проблемном в этом отношении регионе, и, в-третьих, — экстремизму городскому и мегаполисному, носящему в основном молодежный и русско-этнический характер. Анализируется как позитивный, так и негативный российский опыт противодействия политическому экстремизму.

Шестая глава посвящена детальному анализу основных современных проблем формирования нового российского общества и общей системы его национальной безопасности, в рамках которой система противодействия политическому экстремизму и терроризму является, хотя и одной из важнейших, но частной составляющей. К числу таких основных проблем нового российского общества авторы относят: 1) формирование новой политической системы, 2) формирование справедливого социального государства, 3) экономическое и социальное развитие аграрных регионов России и обеспечение продовольственной безопасности нашего общества, 4) проблему преодоления коррупции в среде современной российской политической элиты, 5) молодежную проблему и 6) проблему саморегулирования и регулирования деятельности российских СМИ (включая и виртуальную коммуникативную среду) и российской индустрии массовой культуры. Все эти основные проблемы, по мнению авторов, либо непосредственно сопряжены с проблемами современного российского политического экстремизма и терроризма, либо даже являются их социально-политической почвой и питательной средой.

Заключительная, седьмая глава посвящена детальному анализу общей российской государственной и правовой системы профилактики и противодействию политическому экстремизму и терроризму и ее основных проблем. В заключительном разделе этой главы содержатся также и обобщенные научно-практические рекомендации по совершенствованию российской системы профилактики и противодействия политическому экстремизму и терроризму.

В Заключении кратко суммируются основные теоретические положения и научно-практические выводы данного исследования.

В Библиографии дается обзор основной современной отечественной и зарубежной литературы по проблемам политического экстремизма и терроризма.

Практическое значение работы заключается в том, что ее материалы, положения и выводы могут быть использованы в преподавании политологических, политико-правовых и государственно-правовых дисциплин; в организации и проведении массового антиэкстремистского и антитеррористического образования населения; в регулировании и саморегулировании деятельности современных СМИ; а также при разработке законопроектов и практических программ и мер по профилактике и противодействию политическому экстремизму и терроризму в условиях современной России.