Тема 2. У истоков права и государства

47

I

равления, ни в процессе социально-группового и профессиональ­ного расслоения. Дело в том, что феномен социального рассло­ения и иерархического соподчинения известен и примитивному общественному устройству, как в этом можно убедиться с уче­том ранее обсуждавшихся фактов и обобщений. Первобытное об­щество может выглядеть не только эгалитарным, но и в опре­деленной степени иерархизированным (взрослые — молодежь, вождь племени — старейшины — народное собрание), специали­зированным (охотники и их семьи, остающиеся в месте оседло­го проживания).

Обобщая социальную историю права в его связи с истори­ей государства, П.А. Сорокин отмечает, что право возникло вме­сте с человеческим обществом, но задолго до возникновения государства и что еще до возникновения государства появились "основные правовые явления — закон, власть, суд и регулировка всех важнейших взаимоотношений членов общества". И далее он заключает: "Государство, как определенная форма общежития, важно для истории права тем, что в эпоху государственной жизни право сделало огромные шаги в своем развитии; за этот период отдельные виды права весьма отчетливо отдифференци-ровались, правовые институты приобрели отчетливые формы, официальное право и государство и технически и по содержа­нию прогрессировало" (Сорокин П.А. Элементарный учебник об­щей теории права в связи с теорией государства. Ярославль, 1919. С. 131).

В современных дискуссиях относительно достоинств и несо­вершенств эволюционной трактовки социальной истории (Л. Мор­ган, Г. Спенсер) утверждается, что мнение о роли разделения тру­да как движущей силе перемен не более истинное, чем другие со­ображения, например о роли социальной солидарности (О. Конт, Э. Дюркгейм, П. Кропоткин), о способах регулирования власти и чувства эксплуатации (К. Маркс, М. Вебер), о легитимации влас­ти или о социальной активности и взаимодействии. Заслуживает самого пристального внимания также ряд аспектов жизнедеятель­ности государства в период его становления, таких, как учрежде­ния по сбору ресурсов и способ их последующего распределения между различными социальными группами, зависимость этих про­цессов от сложившегося разделения труда, характерного для дан­ной общности. Не менее существен также вопрос о способах вы­явления элит, которые сформировались в определенный момент и осуществляют определенную организацию, и различении интере­сов основных групп, возникающих под воздействием разделения труда. Наконец, весьма большое значение имеет происхождение коллективных представлений и общего миропонимания, опять же

48

Часть I. История права и государства в древности и в средние века

формирующихся теми элитами, которые ведают ориентациями и "кодексами" социального поведения.

С учетом сказанного было бы неоправданным упрощением сводить процесс возникновения государства только к структур­ной дифференциации политических функций, или к символичес­кой дифференциации космоса, или к автоматической взаимоза­висимости между видоизменениями общественного разделения труда и формами функциональной деятельности властвующих группировок.

Сложность взаимоотношений между общими целями госу­дарства и задачами правящего слоя была хорошо известна древним философам. Так, Платон замечает в этой связи, что "если обозначить одним именем способность того искусства, которое правит всеми прочими и печется как о законах, так и вообще о всех делах государства, правильно сплетая все во­едино, то мы по справедливости назовем его политическим" (Политик, 305е).

Существенна в таких взаимоотношениях действенность (дей­ствительность) права, правовых установлений и требований. И дело не сводится только к тому, что некто из власть имеющих в опре­деленное время и в определенном месте устанавливает норму за­кона. Более существенной является норма, которую Г. Кельзен на­звал "молчаливой". В данном случае имеется в виду согласие, ко­торое дается согражданами на то, что, собственно, должно испол­няться (законы, 10 заповедей, заповеди Христа о любви к ближ­нему и к врагам своим и т.д.). Эту норму Кельзен отнес к разряду высших и назвал ее "основной" как общий источник действеннос­ти и действительности всех норм, принадлежащих к одному поряд­ку, их общего основания действительности (Келъзен Г. Чистое уче­ние О праве Ганса Кельзена: Сб. переводов. Вып. 2. М., 1988. С. 67— 70, 102).

Еще одной разновидностью новых истолкований ранних эта­пов социальной и политической истории можно считать крити­ку европоцентризма в истории права и государственности. Име­ется в виду традиция, утверждающая, что все великие евро­пейские монархии являются наследницами городов-республик Греции и Рима. Именно эта традиция впервые в лице Аристо­теля противопоставила западные режимы восточным, как демок­ратические и либеральные — деспотическим. Однако современ­ные исторические исследования демонстрируют, что и восточ­ные государства имеют в ряде случаев договорный и автоном­но-обособленный характер, даже пребывая в рамках больших империй. Полисное общество по сути дела существовало задолго до Греции и создало традиции, из которых мог развиваться и сам классический полис. Что касается средневековых европейс-