Глава 6. Становление российского самодержавия и сословного управления обществом 127

западнорусской православной митрополии по Брестской унии 1596 г. и последовавшего затем насильственного внедрения уни­атства в юго-западных русских землях.

Все это не могло не отразиться на национальных чувствах и политическом сознании русской политической элиты, которая со временем все с большим недоверием стала относиться не только к католическому Западу, но и ко многим европейским ценностям и институтам. Можно предположить, что именно эта ситуация побудила Ивана III отказаться от королевского титула, который, как известно, был предложен ему посольством герман­ского императора.

Однако более существенные изменения в политическом мен­талитете московских властей произошли в правление Ивана Грозного, с именем которого ряд современных ученых справед­ливо связывает усиление восточных («ориенталистских») черт в политической жизни русского общества. Именно с этого вре­мени можно наблюдать резкий перелом как во внешней, так и во внутренней политике Московского государства, выразив­шийся в активном неприятии Запада и столь же решительном повороте к Востоку, к почвенничеству. Если Иван III еще считал себя европейским государем, наследником Византии, и его поли­тика во многом, время тесных отношений Москвы с западными странами (при нем, особенно после приезда в Россию Софьи Палеолог, часты­ми стали визиты в Москву иностранцев, были построены в Мос­ковском Кремле итальянскими зодчими знаменитые Успенский собор и Грановитая палата), то совсем другой поворот мы на­блюдаем в политике Ивана Грозного. Придя к власти, он начал свое правление с завоевания Казанского и Астраханского ханств, недвусмысленно апеллируя тем самым, как пишет один из из­вестных современных авторов, к золотоордынскому происхожде­нию своей царственности в качестве законного наследника рас­павшейся империи Чингисхана1.

Явлением того же порядка в определенном смысле можно считать и официальное принятие Грозным в 1547 г. титула царя: известно, что этот титул, первоначально применяемый к визан­тийским императорам, со времен монгольских завоеваний пере­носился русскими князьями также и на золотоордынских власти­телей. Следует заметить, что Иван III (вероятно, из этих сообра­жений) воздержался от официального применения царского титула, ограничившись, как уже говорилось, временным венча­нием «на царствие» своего внука Дмитрия. Как считает

С м.: Флиер А. Я. Об исторической типологии российской цивилизации// Цивилизации и культуры: Научный альманах. Вып. 1. Россия и Восток: цивилиза-ционные отношения. М, 1994. С. 106.

128 Раздел II. Становление Российской государственности

А. Я. Флиер, косвенным подтверждением наметившегося в сере­дине XVI в. поворота к почвенничеству может служить вторич­ная канонизация Иваном IV Александра Невского. Проводимая Невским политика последовательного противостояния католиче­ской агрессии при одновременном сохранении нейтралитета по отношению к Золотой Орде, очевидно, импонировала московско­му царю (это же дает повод некоторым исследователям называть легендарного князя первым в истории России «евразийцем»)1.

Особое место в ряду произошедших перемен в поведении и характере верховной власти принадлежит опричнине Ивана Грозного, которую можно рассматривать как стремление царя, действовавшего в обход Боярской думы и опиравшегося на лич­но преданное ему опричное войско (своего рода «преторианскую гвардию» царя), установить режим личной ничем не ограниченной власти. В письмах к Курбскому Иван Грозный уже без всякой двусмысленности заявлял: «русские самодержцы изначально сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи», «кто тебя поставил судьей надо мной»2. Интересно, что, разделив всю страну при утверждении нового порядка на опричнину и земщи­ну, царь поставил во главе земщины сначала плененного креще­ного казанского «царя» Едигера-Симеона, а позже в 1574 г. вен­чал на царство другого татарина, касимовского хана Саина-Була-та, в крещении Симеона Бекбулатовича.

Одновременно опричнина отразила стремление царя форсиро­вать события и провести ускоренную централизацию страны чрез­вычайными методами. Ряд авторов усматривает в опричнине пер­вую в истории России попытку установления в стране имперского типа правления как военно-бюрократической диктатуры во главе с главнокомандующим — царем. Однако для формирования тако­го типа правления в Московском государстве не были еще соз­даны необходимые условия: а) не сложился разветвленный бюро- j кратический аппарат (бюрократические ведомства в лице москов- \ ских приказов только начинали создаваться); б) отсутствовала профессиональная постоянная армия как непременный атрибут ■■ всех государств имперского типа.

Было бы, конечно, большим упрощением считать, что в Мос­ковском государстве изначально отсутствовали условия для фор­мирования политики в ее классическом понимании, как системы поиска компромиссов и согласования интересов (частных, кор­поративных, общих и государственных). Процесс формирования единого Русского (Московского) государства, развивавшегося на

См.: Флиер А. Я. Об исторической типологии российской цивилизации// j Цивилизации и культуры: Научный альманах. Вып. 1. Россия и Восток: цивилиза-ционные отношения. М., 1994. С. 105.

2 Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1993. С. 128-129.