43. Вещное право в Соборном Уложении.Залог.Сервитуты.

Способы приобретения вещей, известные русскому праву XVI—XVII вв., указывают на то, что правовое мышление эпохи разграничивало в самом составе вещей фактическую, природную, хозяйственно-потребительскую стороны и при­знаки юридической, условной природы. Простой факт владе­ния вещью, господства над нею противопоставлялся более формализованному, условно очерченному праву собственнос­ти. Захват как способ приобретения соседствовал с пожало­ванием и договором, потребительская функция вещей в зна­чительной мере воздействовала на их юридическую сущность и юридическую судьбу. Представление о юридической судьбе вещей допускало как бесконечно длящуюся принадлежность вещи определен­ному субъекту (даже при переходе вещи к другому лицу пред­полагалась возможность ее возврата бывшему владельцу в пределах всевозрастающего срока выкупа), так и ее принад­лежность сразу нескольким лицам (в рамках одного рода, семьи либо в системе феодальной иерархии как «расщеплен­ная» собственность). Таким образом, представление об окон­чательном решении юридической судьбы вещей не было до­статочно четким и как бы отодвигалось в будущее. В значи­тельной мере даже акты и действия, подтверждающие сам переход вещи (послухи, присяга, судебный поединок), имели ритуально-символический характер, который придавался и более формализованным актам-доказательствам («рукопри­кладство», пометка договора символом). Только государст­венное вмешательство в действия, связанные с решением юридической судьбы вещей (сделки), выразившиеся в реги­страции и заверении договоров, как и в действиях, связанных с пожалованием, делало эти договоры более определенными и придавало им характер окончательности.

Факт регистрации в данном случае расценивается более высоко, чем субъективное право одной из сторон, нарушен­ное неправомерными действиями другой стороны. С подоб­ными представлениями связывались такие качества, как ин­тенсивность правового регулирования тех или иных отноше­ний и объектов и детальность регламентации отдельных пра­вомочий, принадлежащих частным и коллективным лицам.

Правовую регламентацию отдельных правомочий собст­венника (пользования, владения, распоряжения) в русском праве XVII в. все еще нельзя признать предельно выдержан­ной (как видно из примера с поместными владениями, пере­даваемыми по наследству и обмениваемыми на вотчину, что противоречило самому существу этой формы условного зем­левладения). Не случайно законодатель устанавливал опреде­ленный способ наделения правами собственника, предусмат­ривая различные дополнительные способы утверждения дан­ного права. Например, при захвате (как первоначальном спо­собе приобретения права собственности) пожалование игра­ло роль дополнительного средства, хотя и само по себе могло быть первичным источником установления права собствен­ности.

Впервые в Соборном Уложении регламентировался ин­ститут сервитутов (юридическое ограничение права собст­венности одного субъекта в интересах права пользования другого или других). Законодатель знал личные сервитуты (ограничение в пользу определенных лиц, специально огово­ренных в законе), например, потрава лугов ратниками, нахо­дящимися на службе, право на их въезд в лесные угодья, при­надлежащие частному лицу (гл.УП). Вещные сервитуты (огра­ничение права собственности в интересах неопределенного числа субъектов) включали: право владельца мельницы в про­изводственных целях заливать нижележащий луг, принадле­жавший другому лицу; возможность возводить печь у стены соседского дома или строить дом на меже чужого участка (гл.Х).

Развитие сервитутного права свидетельствовало о форми­ровании четких представлений о праве частной собственности, возникновении большого числа индивидуальных собст­венников и, как следствие этого, о столкновении их интересов.

Наряду с этим право собственности ограничивалось либо прямыми предписаниями закона (например, вдовам упроща­лось закладывать выслуженные вотчины, служащим — прини­мать залог от иноземцев), либо установлением правового ре­жима, который не гарантировал «вечной» собственности (со­хранение срока в сорок лет для выкупа родовой общины). Таким образом, право частной собственности продолжало подвергаться ограничениям